Когда-то я был очень азартным. У нас с Аркашей Аркановым, ближайшим моим другом, было взаимное увлечение, даже страсть - ипподром. И наши жены - моя Наталья Николаевна и супруга Аркана постоянно перезванивались: что делать? Потому что голодные дети в люльках, а мы на ипподроме все деньги просаживали.
Актеры там часто собирались. Малый театр, например, во главе с великим Царевым. К делу подходили серьезно - дружили с наездниками, всех лошадей знали в лицо, замеряли резвость на секундомерах. Целая наука! Злачное было место. С тотализатором. Много раз ипподром хотели закрыть, спасало то, что сам Буденный его курировал. Сам там часто бывал.
Так вот с Арканом мы дружили года с 54-го до последних его дней - дружили очень страстно, нежно, работали много вместе. За исключением двух лет, когда мы не разговаривали. А не разговаривали мы из-за ипподрома. Причем есть две версии, что нас рассорило. Так как Арканова уже нет, я вынужден озвучить обе.
Был у нас друг, сейчас работает в музее ипподрома, а когда-то был наездником, - Дима Этингоф. На ипподроме существует такая замечательная традиция - раз в год показывают молодняк лошадей. Смотреть на это без слез невозможно. Потому что они еще не вышколены, бегут кто куда и как попало… Так вот молодняк показывал и наш друг Дима Этингоф.
Однажды выезжает на потрясающем сером жеребце в яблоках. Мы с Арканом сразу в него влюбились. И решили - что бы ни было, будем делать на него ставку. И вот каждый раз, когда он в программке стоит, делаем ставку, причем никто его не играет, кроме нас. И вот как-
то раз - а была зима, страшная зима, минус двадцать, конец бегового дня, - у нас осталось два рубля, а ставка тогда была ровно рубль. И я эти два рубля предлагаю Аркану записать на нашего жеребца. Жеребец наш, как сейчас помню, под номером семь. Все ставят на фаворитов. А наш - темная лошадка. Но мы его играем. Договорились! Дальше. Аркан идет делать ставку. Начинается заезд. И наша темная лошадка приходит первой! Такой гул на ипподроме - а-а-а! Никто ведь его не играл, кроме нас. И что же? Потные ручонки у Аркана, показывает мне два билета… Он поставил на другие номера! А если бы поставил как договорились, получили бы 16 тысяч 150 рублей. Между прочим, тогда за эти деньги можно было "Победу" купить. Все. Мы выбрасываем билеты. Выходим. На улице стоит моя ржавая "Победа"… Я иду к ней, Арканов идет на троллейбус. И два года после этого мы не разговаривали. Потом по Москве пошли слухи, что это я дурак, не на тот номер сделал ставку. А я говорил, что это Аркан…
Из того жеребца, наверное, давным-давно сделали колбасу и съели. Дима Этингоф, милейший человек, из наездников ушел, сидит в музее. Аркана нет. А ипподром стоит. Иногда и сейчас, на праздник какой-нибудь, вытягивают меня туда, а я ничего уже не помню - ни
как ставить, ни лошадей не знаю. А ведь когда-то у меня самого была лошадь, когда я перестал быть нищим. Содержал втихаря от семьи. Она меня знала в лицо! Сахар лошади давать нельзя, табу. Но когда я приходил к ней на конюшню, мне разрешали, и я шел с сахаром. И когда она меня видела, она делала такие глазищи! А губы?! Когда давал ей сахар, такой поцелуй получал!.. Великое это было дело, скажу я вам.
Журнал "Story", октябрь 2016, № 10 (96)
Он по-прежнему самый остроумный мужчина Москвы.
С тем же каменным выражением лица шутит, так же изящно матерится. «На ты» - со всеми без исключения: что 50 лет назад, что теперь. Нынче, правда, по возрасту, да и по должности положено. Главный Сатир - звучит гордо.
- Александр Анатольевич, извечный театральный вопрос - чем удивлять будете?
Понимаешь, удивлять уже нечем. Потому что всеобщее удивление достигло такого апогея, что вклиниться в эту волну довольно трудно.
- Удивление какого рода имеете в виду?
Удивление от ситуации, удивление от степени безнадзорности, удивление от удивительно хамской безапелляционности существования…
Я понимаю, что это старческое брюзжание, но тем не менее подоплека в этом совершенно очевидная. И поэтому, когда ты спрашиваешь насчет удивления театрального, то сразу возникает вопрос: кого удивлять, зачем и чем?
То, чем сегодня пытается удивить театр, мне лично по старости лет совершенно не симпатично. Вся эта штамповка телевизионная, этот миллион театров - привели к тому, что все вокруг стало типовое. И чем нахальнее, чем раздетее, чем матернее, чем блевотнее - тем более растиражированное.
Жизнь стала клиповой. Раньше смотрели спектакли по пять часов, с двумя антрактами, а то и с тремя. Попробуй сегодня! Сегодня надо все это загнать в один акт, чтобы в антракте не разбежались, и за час 32 сыграть.
- И как вам, внешне такому размеренному, неспешному, весь этот жизненный галоп?
Он мне внешне претит, а внутри-то я бегу все равно. Вот так сижу перед тобой, вяло что-то говорю - а внутри я бегу стометровку. Оттого и давление шалит, и коленки болят...
«МАТЕРИТЬСЯ НАДО ЕЩЕ УМЕТЬ»
- Вы ощущаете себя уходящей натурой?
Абсолютно. Я уже ушедшая натура.
- Но вас в старики записывать ни у кого язык не повернется.
Это опять же оболочка. Мы же артисты, мастера перевоплощения. Знаешь, как в институте: если студентке-красавице с ногами трехметровыми, с глазами и сиськами дают играть столетнюю беззубую старуху, это называется - «на сопротивлении материалу». Вот и я живу на сопротивлении материалу.
- То есть внутри вы какой?
Внутри мне четыреста. А внешне - вот-вот только будет 70. Но, конечно, все уже ушло. Вот, например, я бросил курить. А до это трубку почти 50 лет курил. И сейчас мои друзья из всех табачных бутиков говорят: давай откроем киоск. Вообще, я мог бы обогатиться, уйти с работы - потому что у меня такие трубки, и столько их!..
То есть курение ушло. Алкоголизм тоже: все меньше, меньше. Не потому что я за здоровый образ жизни - нет, все это ханжество...
- Потому что не с кем?
Да даже если есть с кем. Просто раньше пили в охотку, а сейчас устаешь от этого, счастья нет, кайфа. Ну, чего еще? О романах и говорить не приходится. Вот видишь, если совсем брошу пить сейчас, боюсь, что крылья вырастут.
Все ваши коллеги говорят: на самом деле Александр Анатольевич очень скромный. Хотя внешне, конечно, не производите такого впечатления, со всеми на «ты»... Вот интересно, есть хоть один человек, которому говорите «вы»?
С Плучеком был на «вы». При том, что со многими стариками театральными - на «ты». Сейчас я сам старик, но вообще это не панибратство, я считаю, что «ты» - это нормально.
Нет, конечно, если идет солидный старик, не скажу ему: куда ты прешься? Вообще, переход «на ты» и употребление мата должны быть очень аккуратными.
Когда завязывается беседа, нужно, как в советские времена, сначала обратиться по отчеству - Николаич, Григорич, Иваныч. Это первый этап. Если проскакивает, то где-нибудь ввязываешь: «Понимаешь, какая история», - разочек вроде как оговорился. Если не вызывает круглых глаз - вот уже и перешел «на ты».
То же самое с матом. Надо начинать с «дурака», с «чудака». Потом «ч» меняешь на другую букву, и потом уже говоришь спокойно.
- А для чего?
Да надо говорить на родном языке. Не материться, не выражаться и не ругаться - это гадость, а просто говорить. У нас актер был - Георгий Менглет. Играл Жоржа Дюруа, Фирса, Барона в «Скупом рыцаре»… Так он матерился так, будто стихи Опухтина читал!
Никто не мог подумать, что человек ругается - это была лексика! В «Милом лжеце», абсолютно мопассановском спектакле, умудрялся материться, и никто не обращал внимания. Он так произносил, что это звучало, как изысканнейшая французская речь.
- А вас никогда не подводила любовь к русскому народному?
Подводила, конечно. Первое время не все относились к моей привычке снисходительно, а потом: ну, этот-то ладно. Во-первых, я умею тоже. Некоторые матерятся так, что даже мне противно. А есть такие, из уст которых это звучит просто как песня.
«В НАШЕЙ СРЕДЕ НИ ДЛЯ КОГО НЕТ «ПРОРОКОВ В ОТЕЧЕСТВЕ»
- Но - о скромности. В этом кабинете сидел Плучек?
Да. Только по-другому здесь было все обустроено.
- Сам момент пересадки в это кресло был для вас сложен?
Ну что значит - «пересадка»? Просто Валентин Николаевич дико заболел, был уже очень старенький. И меня просто уговорили занять это место. Тут же со всех углов понеслось: выжили старика… Ну, бред! Это же от безвыходности.
А сейчас что происходит? Сейчас мы уже все стали Плучеками. Средний возраст худруков Москвы - просто страшно произнести.
- Есть Меньшиков, Серебренников, варяги литовские…
Варяги, конечно, есть, но их мало. А в Москве театров такое количество!.. Но если говорить про меня, то я абсолютно эмбрионально не имею отношения к этой должности. Это другая профессия: даже не режиссер - руководитель, пусть и художественный. Это чиновничья, тонкая и необыкновенно трудоемкая штука.
Такой аспект кошмара, такие эмоции возникают глобальные: от смерти человека до поломки карандаша - просто брызги слез. Потому что животное актер - архиэмоциональное, и на 87 процентов - глупое. И это при том, что нужно художественно руководить, а все вокруг говорят, что не нужен репертуарный театр, что у вас богадельня...
Это предмет отдельного разговора, но, как говорится, не будем о грустном.
Когда вас назначили худруком, многие недоумевали: почему вдруг? Самый остроумный человек Москвы - это замечательно. Но к актеру Ширвиндту и уж тем более к режиссеру в театральной среде серьезно не относились.
Ну, это все разные кланы, понимаешь. Здешние, которые меня уговаривали, они-то относились серьезно. Я все-таки еще при Плучеке поставил здесь семь спектаклей, только в Театре сатиры у меня три десятка учеников. А все эти критически-обывательские взгляды, они настолько местечковые…
Ваш друг Марк Захаров как-то сказал: «Ширвиндт, наверное, все-таки не артист. Тем более не режиссер. Если спросить, кто он такой, отвечу, что профессия у него уникальная. Он - Ширвиндт».
Это образно… Тем более что в нашей среде ни для кого нет «пророков в отечестве». И не стоит на это обращать внимание. Иначе можно действительно себя в комплексы загнать.
- У вас такая толстая кожа?
Нет, ну я тоже не сразу в это влез, долго сомневался, рефлексировал. А сейчас уже даже не сомневаюсь, потому что: ну сколько можно, уже ведь 17 лет...
«ЖЕЛАНИЯ ИГРАТЬ У МЕНЯ НЕТ, И НИКОГДА НЕ БЫЛО»
По рассказам Ларисы Голубкиной, Миронов жаловался на недооцененность, на то, что в театральной среде его успехи не замечали. Вы человек, наверное, с другими амбициями. И все-таки нет сожаления, что режиссеры использовали вас как некую краску? У Эфроса ведь начинали по-другому.
Да по-разному было. Вообще, хочу сказать, если у человека есть своя ниша - значимая, менее значимая, творческая, человеческая, - значит уже не зря. Из дыма, пыли и брызг, пусть и шикарных, ничего не сложится.
А если ты спрашиваешь обо мне, то я думаю, что накопительно: там сыграл, это поставил, а еще он был худрук, и все-таки столько лет, - все же что-то слепится. Ничего шикарного, конечно, не получится, но какая-то ниша, думаю, будет. Вот это смысл. Рваться за глобальностью? Во-первых, это никогда не получается. Во-вторых, надо понять, что глобально, что нет...
Значит, нет обид на режиссеров, которые, возможно, вас недооценивали? Ведь даже ваш любимый Рязанов использовал в ролях третьего плана.
Нет, обид никогда не было. А если про Рязанова, то на меня, например, писали «Гараж» - а я не мог, и сыграл Валя Гафт. Или: всю жизнь я мечтал сыграть Остапа Бендера - мы с Гайдаем как-то ехали в поезде, пили, и он сказал: надо было тебя.
То есть задним числом кто-то сожалеет. Но если хочешь совсем откровенно, то я никогда глобально (что очень обидно, потому что все-таки этому отдал жизнь) не желал играть. И всю жизнь завидовал актерам...
- Актер Актерычам?
Тем, которые не могут не играть.
- Сейчас вы не часто выходите на сцену?
Сейчас - да. Но раньше вообще было по 10-12 названий - ужас!.. Моя замечательная подруга Вера Кузьминична Васильева не так давно совершенно меня сразила. Во время того, как репетировала здесь, она в Малом театре вместо Быстрицкой играла «Пиковую даму» Житинкина. А когда сыграла у нас премьеру, говорит: «Шурочка, а что дальше?» Вот такое завидное патологическое желание играть. У меня его нет, и никогда не было.
- И когда выходите на сцену, это что, каторга?
Не каторга. Но это не кайф. А должен быть кайф. Тогда это профессия, тогда это счастье. Тогда это муки: почему не дают, почему этому дали, а не мне; почему мало…
- Нет желания взять и вычеркнуть себя из всех этих списков?
Во-первых, на меня еще ходят зрители. А потом, у меня нет другой профессии. И когда набегает, когда дома бурчу: все, конец, нет сил, брошу к чертовой матери - с голоду не помираем, все, поеду на Валдай, там домик… Моя невестка замечательная говорит: «Ни в коем случае». - «А почему?» - «Сопьетесь».
Фото КОММЕРСАНТЪ/FOTODOM.RU,
В. Горячева,
Когда-то я был очень азартным. У нас с Аркашей Аркановым, ближайшим моим другом, было взаимное увлечение, даже страсть – ипподром. И наши жёны – моя Наталья Николаевна и супруга Аркана постоянно перезванивались: что делать? Потому что голодные дети в люльках, а мы на ипподроме все деньги просаживали…
Актёры там часто собирались. Малый театр, например, во главе с великим Царёвым. К делу подходили серьёзно – дружили с наездниками, всех лошадей знали в лицо, замеряли резвость на секундомерах. Целая наука! Злачное было место. С тотализатором. Много раз ипподром хотели закрыть, спасало то, что сам Будённый его курировал. Сам там часто бывал.
Так вот с Арканом мы дружили года с 54-го до последних его дней – дружили очень страстно, нежно, работали много вместе. За исключением двух лет, когда мы не разговаривали. А не разговаривали мы из-за ипподрома. Причём есть две версии, что нас рассорило.
Так как Арканова уже нет, я вынужден озвучить обе. Был у нас такой замечательный друг, сейчас работает в музее ипподрома, а когда-то был мастером, наездником, – Дима Этингоф. На ипподроме существует такая замечательная традиция – раз в год показывают молодняк лошадей, котят ещё, можно сказать. Смотреть на это без слёз невозможно. Потому что они ещё не вышколены, бегут кто куда и как попало…
Так вот молодняк показывал и наш друг Дима Этингоф. Однажды выезжает на потрясающем сером жеребце в яблоках. Мы с Арканом сразу в него влюбились. И решили – что бы ни было, будем делать на него ставку. И вот каждый раз, когда он в программке стоит, делаем ставку, причём никто его не играет, кроме нас. И вот как-то раз – а была зима, страшная зима, минус двадцать, конец бегового дня, – у нас осталось два рубля, а ставка тогда была ровно рубль. И я эти два рубля предлагаю Аркану записать на нашего жеребца. Жеребец наш, как сейчас помню, под номером семь. Все ставят на фаворитов. А наш – тёмная лошадка. Но мы его играем. Договорились! Дальше. Аркан идёт делать ставку. Начинается заезд. И наша тёмная лошадка приходит первой! Такой гул на ипподроме – а-а-а! Никто ведь его не играл, кроме нас. И что же?
Потные ручонки у Аркана, показывает мне два билеты… Он поставил на другие номера! А если бы поставил как договорились, получили бы 16 тысяч 150 рублей. Между прочим, тогда за эти деньги можно было «Победу» купить. Всё. Мы выбрасываем билеты. Выходим. На улице стоит моя ржавая «Победа»… Я иду к ней, Арканов идёт на улицу, на Ленинградское шоссе, на троллейбус. И два года после этого мы не разговаривали. Потом по Москве пошли слухи, что это я дурак, не на тот номер сделал ставку. А я говорил, что это Аркан…
Из того жеребца, наверное, давным-давно сделали колбасу и съели… Дима Этингоф, милейший человек, из наездников ушёл, сидит в музее. Аркана нет. А ипподром стоит. Иногда и сейчас, на праздник какой-нибудь, вытягивают меня туда, а я ничего уже не помню – ни как ставить, ни лошадей не знаю.
А ведь когда-то у меня самого была лошадь, когда я перестал быть нищим. Содержал втихаря от семьи. Она меня знала в лицо! Сахар лошади давать нельзя, табу. Но когда я приходил к ней на конюшню, мне разрешали, и я шёл с сахаром. И когда она меня видела, она делала такие глазищи! А губы?! Когда давал ей сахар, такой поцелуй получал!... Великое это было дело, скажу я вам.
Подготовлено по материалам программы "Линия жизни"
Любимцу публики, красавцу-мужчине и народному артисту России Александру Ширвиндту накануне исполнилось 75 лет…
По уже сложившейся традиции Александр Анатольевич «сбежал» от юбилея и в настоящее время находится на далеком озере, где курит трубку и удит рыбу. «Для меня это самый лучший сценарий, какой только может быть», - заверил виновник торжества, принимая поздравления ИТАР-ТАСС.
Что ж, непревзойденного острослова и «капустмена» можно понять. «В какую компанию не придешь, всюду только и слышишь: «Ну, Шура, давай», - не раз признавался Ширвиндт. «Как эксперт авторитетно заявляю, - утверждает он, - редко кому удавалось не превратить свой праздник в общую тоску и занудство. Вот когда вошли в моду антиюбилеи, это было совсем другое дело».
«Помню, например, мудрый Утесов согласился на антиюбилей, - продолжает Ширвиндт. - Люди, не стесняясь, смеялись над собой и подшучивали над другими. Тогда дикой по-пулярностью пользовался ВИА «Лейся, песня», я же объявил выступление ансамбля «Вейтесь, пейсы». На сцену проковыляли старые евреи, начинавшие играть с Утесовым еще в Одессе, и как грянули джаз! Вот это было здорово».
Но, похоже, роль тамады на собственном торжестве Ширвиндта прельщала меньше всего, вот он и ушел в леса заниматься более приятными для себя делами. «Шура - отменный рыбак, к тому же очень удачливый», - говорит о своем друге и коллеге Михаил Державин. В курении он тоже знает толк, а его трубку даже отлили в бронзе и поставили в качестве памятника на аллее юмористов в Ялте.
Еще Ширвиндт отличный автомобилист. Свою первую машину он приобрел на гонорар, полученный за дебют в кинематографе. Это была картина «Она Вас любит», снятая в 1956 году.
А ведь все могло пойти по совершенно иному руслу. Дело в том, что по логике вещей Александр Анатольевич должен был стать музыкантом. На самом деле, кем же еще быть сыну, отец которого скрипач. «С детства меня учили играть на скрипочке, - подтверждает Ширвиндт. - Я от нее все время прятался в сортире. Но в коммуналке у Никитских ворот, где вместе с нами проживали еще семь семей, долго в сортире не отсидишься. Меня оттуда быстро вышибали, и я вновь попадал в лапы скрипочки. Со мной бились шесть лет и в конце концов выгнали из музыкальной школы». И хотя музыканта из Ширвиндта не получилось, на скрипке он все-таки играет, что не раз демонстрировал и на творческих вечерах, и в спектаклях.
Зато его актерская судьба вполне состоялась. Сразу после окончания Щукинского училища он был приглашен в театр имени Ленинского комсомола, где прослужил с 1956 по 1968 год, исполнив около 30 ролей. Играя в спектаклях Анатолия Эфроса, он затем вместе с выдающимся режиссером перешел в театр на Малой Бронной, но ненадолго. Вскоре художественный руководитель Театра сатиры, знаменитый Валентин Плучек сделал Ширвиндту лестное предложение - сыграть графа Альмавиву в «Женитьбе Фигаро». Согласно записи в трудовой книжке, с 1 марта 1970 года актер служит в театре на Триумфальной площади. А теперь, уже без малого десять лет, и возглавляет родной коллектив.
Впрочем, какой Ширвиндт артист, знают даже те, кто никогда не был в театре. Потому что за долгую жизнь в искусстве Александр Анатольевич успел сняться во многих фильмах. И хотя ему в основном достаются роли второго плана, одним своим присутствием в кадре он уже способен обеспечить успех картине, как это случилось, к примеру, с легендарной «Иронией судьбы».
Кроме того, он прекрасный педагог. «В архиве отыскался приказ 1959 года о зачислении меня на кафедру пластической выразительности актера, - улыбается Ширвиндт. - Глядя на мою нынешнюю комплекцию, трудно поверить, но тогда я преподавал фехтование и сценическое движение. Полвека прошло, невероятно! Когда спрашивают об учениках, с гордостью перечисляю: Алла Демидова, Андрюша Миронов, Наташа Гундарева, Саша Пороховщиков, Леня Ярмольник: Только в труппе Театра сатиры сейчас работает двадцать один мой воспитанник».
И, конечно, без Ширвиндта абсолютно невозможно представить отечественную эстраду. Как автор и режиссер, он работал с Тарапунькой и Штепселем, Мировым и Новицким, Владимиром Винокуром и Ильей Олейниковым. Он придумал незабвенный дуэт «Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична». Как никто, он умеет вести праздничные вечера и веселить публику.
«Было время, когда я буквально пропадал на ипподроме, даже мечтал купить скакуна, - неожиданно замечает Ширвиндт. - Но годы берут свое, колени побаливают, вот и лечусь «лошадиной» мазью». И для пущей убедительности, развернув инструкцию по применению ветеринарного средства, процитировал: «Намазывать от колена до копыта. После процедуры рекомендуется накрыть лошадь попоной. Желательно воздержаться от работ на мягком грунте». «А ведь помогает, может, потому, что я соглашаюсь лишь на твердое покрытие», - на полном серьезе заключил артист.
Его друг Марк Захаров, как сообщает «Первоисточник», как-то написал: «Ширвиндт - режиссер, актер и педагог, это так. Но все-таки не вполне. У него несколько другая профессия: он – Ширвиндт». Пожалуй, это самая точная характеристика юбиляра.
Тем не менее, накануне с утра прозвучали поздравления Ширвиндту от первых лиц государства. президент Российской Федерации Дмитрий Медведев поздравил художественного руководителя Московского академического театра сатиры, народного артиста РСФСР Александр Ширвиндта в связи с 75-летием, сообщает пресс-служба Кремля.
«Прекрасный драматический артист и режиссер, вы прошли большой профессиональный путь, снискали уважение коллег и искреннюю любовь миллионов зрителей» - говорится, в частности, в тесте поздравления, которое цитирует «Интерфакс».
Президент отметил, что Ширвиндт успешно руководит знаменитым Театром сатиры, воспитывает одаренных учеников, принимая самое активное участие в культурной жизни страны. «Широкая общественная деятельность, новые яркие роли и спектакли - у вас на все хватает сил, энергии и таланта», - подчеркивается в поздравлении.
В этот же день глава государства своим указом наградил Ширвиндта орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени за выдающийся вклад в развитие отечественного театрального искусства и многолетнюю педагогическую деятельность, сообщает пресс-служба Кремля.
Председатель Правительства России Владимир Путин также поздравил Ширвиндта, сообщает РИА Новости.
«Блестящий артист, талантливый режиссер, педагог, неподражаемый рассказчик, Вы всю свою жизнь преданно и с полной отдачей служите искусству. В Вашей творческой биографии немало настоящих побед. Каждая роль на сцене и в кино - становится событием. Эти яркие, виртуозные работы принесли Вам огромную зрительскую любовь», - говорится в поздравительной телеграмме.
«Отрадно, что много сил Вы отдаете родному Театру Сатиры, спектакли которого идут с большим успехом», - пишет Путин.
– Знаешь… какое-то странное ощущение бесконечного ожидания и томления. Я никогда ещё в жизни так ни по кому и ни по чему не скучал, как сейчас скучаю по тебе… Периодами ничего, а временами до того защемит, что хоть плачь, – так писал своей жене 3 августа 1954 года.
Известный остроумец, первый «женолюб» отечественного кино,любимец миллионов зрителей, талантливый актёр, режиссёр, преподаватель, художественный руководитель Московского академического театра сатиры Александр Анатольевич оказался однолюбом, женатым раз и навсегда на потомственном архитекторе Наталье Николаевне Белоусовой.
Со своей будущей женой, 14-летней Натальей 15-летний Ширвиндт познакомился летом 1951-го на даче под Истрой. Он играл с её подругой в любительском спектакле «Без вины виноватые». Александр очень любил молоко, родители постоянно брали его у соседей, у которых была корова. Придя после знакомства в гости к Наталье, он попробовал молока от их коровы, захотел пробовать его снова и, как он шутит сегодня, «сначала влюбился в корову, а уже потом в дочку хозяев». Наташа просила помочь ей с математикой, но Ширвиндт был профаном в точных науках и обратился к другу, который и начал решать ему задачи и пересказывать их по телефону.
Предложение девушке Александр сделал через 7 лет после знакомства. Во время зимней сессии Наталья дома готовилась к экзамену, раздался звонок, вошёл Ширвиндт, снял пальто и сказал: «Пошли в загс», — и поставил при этом перед невестой огромный свёрток. Развернув его, девушка замерла — цветущий куст бледно-розовой сирени…
Молоко Александр Анатольевич продолжает любить и сегодня. Он неприхотлив, вкусная еда для Ширвиндта — это пюре, шпроты, гречневая каша со сметаной, крепкий, даже каменный сыр.
– Шура — отменный рыбак, к тому же очень удачливый, — говорит о своём друге и коллеге Михаил Державин. Вот и в свой 80-летний юбилей, который пришёлся на 19 июля 2014 года, Ширвиндт сбежал на далёкое озеро, где курил трубку и удил рыбу.
– Для меня это самый лучший сценарий, какой только может быть, — заверял виновник торжества всех, кто его поздравлял.
Ещё Ширвиндт отличный автомобилист. Свою первую машину он приобрёл на гонорар, полученный за дебют в кинематографе. Это была картина «Она Вас любит», снятая в 1956 году. А ведь всё могло быть по-другому. По логике вещей Александр Анатольевич должен был стать музыкантом. Ну, кем ещё быть сыну, отец которого скрипач.
– С детства меня учили играть на скрипочке, — подтверждает Ширвиндт. — Я от неё всё время прятался в сортире. Но в коммуналке у Никитских ворот, где вместе с нами проживали ещё семь семей, долго в сортире не отсидишься. Меня оттуда быстро вышибали, и я вновь попадал в лапы скрипочки. Со мной бились шесть лет и, в конце концов, выгнали из музыкальной школы.
И хотя музыканта из Ширвиндта не получилось, на скрипке он всё-таки играет, что не раз демонстрировал и на творческих вечерах, и в спектаклях.Зато его актёрская судьба вполне состоялась. Сразу после окончания Щукинского училища он был приглашён в театр имени Ленинского комсомола, где прослужил с 1956 по 1968 год, исполнив около 30 ролей. Затем он перешёл в театр на Малой Бронной, но ненадолго. Вскоре художественный руководитель Театра сатиры знаменитый Валентин Плучек сделал Ширвиндту лестное предложение — сыграть графа Альмавиву в «Женитьбе Фигаро». Согласно записи в трудовой книжке, с 1 марта 1970 года актёр служит в театре на Триумфальной площади. А теперь, уже без малого пятнадцать лет, и возглавляет родной коллектив.Впрочем, какой Ширвиндт артист, знают даже те, кто никогда не был в театре. Потому что за долгую жизнь в искусстве успел сняться во многих фильмах. И хотя ему в основном достаются роли второго плана, одним своим присутствием в кадре он уже способен обеспечить успех картине, как это случилось, к примеру, с легендарной «Иронией судьбы».
– Он не артист. Тем более не режиссёр. Профессия у него уникальная. Он — Ширвиндт, — так писал в свое время Марк Захаров. У Александра Анатольевича есть высказывания, замечательно, а главное, с юмором и мудростью раскрывающие его душевный мир. Вот лишь несколько из них:
«Счастливыми на земле могут быть только женщины, дети, животные и сумасшедшие. А наш мужской удел — делать перечисленных счастливыми»;
«Я со всеми на «ты». В этом моя жизненная позиция. На «ты» — значит, приветствую естественность, искренность общения. Это не панибратство, а товарищество…»;
«Я ору только на тех, кого люблю: чем громче крик, тем сильнее чувство. С людьми, мне безразличными, я тих и интеллигентен»;
«Старость — это не когда забываешь, а когда забываешь, где записал, чтобы не забыть».
