Спородила Добрынюшку родна матушка. Откормила грудью белою, умывала водой ключевою. Бывалоче она его умое, причеше, а на ночь перекрестит. Рос Добрынюшка не по дням, а по часам. Она, бывает, сидит да его прибаюкивает: “Спи, дитенок мой, усни, угомон тебя возьми, когда вырастешь велик, будешь в золоте ходить”. Вот и вырос Добрынюшка.
Стал он уже юношем, раздобыл себе коня богатырского и доспехи богатырские. Бывало, снарядится и поедет в дикую степь странствовать. А Добрынюшке мать приказывала: “Не езди, Добрынюшка, далеко в дикую степь, за реки глубокие, за горы Сорочинские высокие-высокие”. А Добрынюшка матери не слушался. Возьмет дубину сорочинскую и поедет в дикую степь. Частехонько он встречал на пути врагов-недругов, но те живые не оставалися, от его молодецкой руки, от дубинки сорочинской попадывали. Один раз он ездил по степи и встретился с ним богатырь Франциль Венециан. А другой-то богатырь из Индии богатой. Он их обоих в руки взял, стукнул друг об друга и посадил в кожаный мешок, привязал за аркан, перекинул на седло, на добра коня сел и поехал. Ехал он день, два, три, а может и более. Видит, ему навстречу едет еще богатырь и слышит он голос богатырский:
— Что, Добрыня Никитич, будем биться или мириться?
А Добрыня отвечает:
— Биться.
А тот отвечает:
— Биться — не жениться, биться — так биться. Добрыня Никитич обернул копье долгомерное, поднял тупым концом и вдарил противнику в грудь. Тот богатырь упал с коня. Добрыня вскочил, взял и расстегнул латы на груди его, видит груди женские. Он тогда отступил. Она говорит:
— Ну что, Добрыня Никитич, вы сделали то, что не положено. Теперь ты должен меня замуж взять. Если скажешь — не возьму, я ладонью в тебя вдарю и в овсяный блин сожму.
Он глянул ей в лицо. Она показалась ему пуще света белого и солнца ясного.
— Будь ты навеки моя жена, а я буду тебе верным мужем. Как тебя звать, величать?
— Я Василиса Савельевна.
Дали они друг другу руки и слово, что весь век будут жить неразлучно и поехали к матушке Добрыни Никитича. Приехали. Приняла их родна матушка, как сына чада милого и дочку любимую. И пожили они года три. И поехал Добрыня опять стрелять в дикую степь. Когда он уезжал, она вышла на широкий двор провожать его. Он подавает ей руку, поцеловал ее и говорит:
— Ну, дорогая моя супруга, еду я в дикую степь, а ты жди меня верой и правдой, если три года вести не будет, то замуж пойди, за кого хочешь, только не выходи за моего названного брата Алешу Поповича.
Она ему отвечает:
— Час тебе добрый, дорога тебе скатертью. Иди, милый, погуляй по дикой степи, а я, если весточки не получу, шесть лет подожду, три года на себя возьму.
Когда Добрыня поехал, она глядела пока не скрылся он из глаз. Долго, долго стояла. Ну, потом все весточки ждала, а весточки так и не было. Прошло три года, а весточки все нет. Многие женихи сватались и сватом был Владимир Красно — Солнышко, но она всем отказывала, говорила, что до тех пор замуж не пойдет, пока не получит весточки, не услышит, что Добрыни в живых нет. Тогда Алешенька Попович привозит ей подложное письмо, будто бы он ездил по дикой степи и видел труп Добрыни Никитича, зарос травою-муравою, а в черепе его змеи гнездышки повили. А конь гуляет по степи без хозяина, а змеи ему щоточки покусывают. В это время он предложил ей, что женится на ней. Она дала согласие, и назначили они предложный вечер. А через недели две-три буде брачный. Вот они первый вечер отгуляли, собираются ко второму.
А Добрыня расклал полотняный шатер, постлал войлочек косятчатый, в головах седелышко черкасское и спит богатырским сном. Подбегает к палатке его добрый конь, ударил копытом, что из-под копыта искры посыпались и задрожала вся земля. Добрыня проснулся, вышел из палаты, а его добрый конь храпит, ушами и глазами водит, как лютый зверь.
— Что же ты, мой любимый хозяин, спишь и ничего не знаешь, не ведаешь. Твоя жена любимая, Василиса Савельевна, выходит за твоего названного брата замуж, за Алешу Поповича. Предложный вечер был, уже скоро будет брачный.
А Добрыня Никитич спрашивает:
— Добрый конь, а успеем мы к этому времени?
— Успеем, только поскорей в седло садись, да за бока шпорами крепче держись.
Сел Добрыня на добра коня, а конь взвился выше леса стоячего, ниже облака ходячего. По три версты ноги за ногу закидывал. Быстрые реки промеж ног пускал. Как скок, так семь верст прочь! Приехали они к тому славному городу, где должен быть вечер новобрачный, поздно к вечеру. Уже все собрались. Там было людей многое множество. А Добрыня купил себе гуслицы-самоигры и сел на палатном брусу (негде было сесть, все лавки были заняты). А на этом пиру было людей много-множество, князья и бояре, богатые купцы и крестьяне, мужики и царь с царицей. Царь-то был крестным, а царица свашкой. А Добрыня там на гуслях самоиграх играл. Да так играл, что сам царь с места встал.
— Эх, говорит, молодой гусляр, я за твою прелестную игру тебе три места даю: одно место возле меня, другое место - напротив меня, а третье - где хочешь.
А он взял и сел напротив молодых. А в это время невеста взяла поднос и всем подавала и говорит:
— Выпейте за упокой Добрыни Никитича, а за здоровье Алеши Поповича.
Когда она стала подавать Добрыне Никитичу, он стал принимать, и она увидела у него на руке свое обручальное кольцо. Она взяла другой бокал, стукнула о стакан Добрыни Никитича, подняла его выше головы и сказала:
— Теперь мы выпьем все за здравие Добрыни Никитича!
А сама перешла на другую сторону стола и с ним рядом встала. А Добрыня Никитич выхватил саблю вострую и хотел ударить Алешу Попо¬вича. А ну-ка, говорит, ворон с места, а сокол на место.
Не за то хотел его ударить, что он хотел жениться, а за то, что привез подложное письмо. А на том-то пиру был славный русский богатырь Илья Муромец. Он подошел, встал в середину, раскинул свои руки богатырские на две сажени и сказал:
— Не честь, не слава добрым молодцам, богатырям русским, между собой драться. Нам можно договориться миром, пожениться добром. У нас есть еще с кем драться. У нас много врагов-недругов.
Тут весь народ обрадовался и сам царь, что Добрыня Никитич жив. И пошел пир на весь мир. И сейчас про то песни поют и сказки рассказывают.
Спородила Добрынюшку родна матушка. Откормила грудью белою, умывала водой ключевою. Бывалоче она его умое, причеше, а на ночь перекрестит. Рос Добрынюшка не по дням, а по часам. Она, бывает, сидит да его прибаюкивает: “Спи, дитенок мой, усни, угомон тебя возьми, когда вырастешь велик, будешь в золоте ходить”. Вот и вырос Добрынюшка.
Стал он уже юношем, раздобыл себе коня богатырского и доспехи богатырские. Бывало, снарядится и поедет в дикую степь странствовать. А Добрынюшке мать приказывала: “Не езди, Добрынюшка, далеко в дикую степь, за реки глубокие, за горы Сорочинские высокие-высокие”. А Добрынюшка матери не слушался. Возьмет дубину сорочинскую и поедет в дикую степь. Частехонько он встречал на пути врагов-недругов, но те живые не оставалися, от его молодецкой руки, от дубинки сорочинской попадывали. Один раз он ездил по степи и встретился с ним богатырь Франциль Венециан. А другой-то богатырь из Индии богатой. Он их обоих в руки взял, стукнул друг об друга и посадил в кожаный мешок, привязал за аркан, перекинул на седло, на добра коня сел и поехал. Ехал он день, два, три, а может и более. Видит, ему навстречу едет еще богатырь и слышит он голос богатырский:
— Что, Добрыня Никитич, будем биться или мириться?
А Добрыня отвечает:
— Биться.
А тот отвечает:
— Биться — не жениться, биться — так биться. Добрыня Никитич обернул копье долгомерное, поднял тупым концом и вдарил противнику в грудь. Тот богатырь упал с коня. Добрыня вскочил, взял и расстегнул латы на груди его, видит груди женские. Он тогда отступил. Она говорит:
— Ну что, Добрыня Никитич, вы сделали то, что не положено. Теперь ты должен меня замуж взять. Если скажешь — не возьму, я ладонью в тебя вдарю и в овсяный блин сожму.
Он глянул ей в лицо. Она показалась ему пуще света белого и солнца ясного.
— Будь ты навеки моя жена, а я буду тебе верным мужем. Как тебя звать, величать?
— Я Василиса Савельевна.
Дали они друг другу руки и слово, что весь век будут жить неразлучно и поехали к матушке Добрыни Никитича. Приехали. Приняла их родна матушка, как сына чада милого и дочку любимую. И пожили они года три. И поехал Добрыня опять стрелять в дикую степь. Когда он уезжал, она вышла на широкий двор провожать его. Он подавает ей руку, поцеловал ее и говорит:
— Ну, дорогая моя супруга, еду я в дикую степь, а ты жди меня верой и правдой, если три года вести не будет, то замуж пойди, за кого хочешь, только не выходи за моего названного брата Алешу Поповича.
Она ему отвечает:
— Час тебе добрый, дорога тебе скатертью. Иди, милый, погуляй по дикой степи, а я, если весточки не получу, шесть лет подожду, три года на себя возьму.
Когда Добрыня поехал, она глядела пока не скрылся он из глаз. Долго, долго стояла. Ну, потом все весточки ждала, а весточки так и не было. Прошло три года, а весточки все нет. Многие женихи сватались и сватом был Владимир Красно — Солнышко, но она всем отказывала, говорила, что до тех пор замуж не пойдет, пока не получит весточки, не услышит, что Добрыни в живых нет. Тогда Алешенька Попович привозит ей подложное письмо, будто бы он ездил по дикой степи и видел труп Добрыни Никитича, зарос травою-муравою, а в черепе его змеи гнездышки повили. А конь гуляет по степи без хозяина, а змеи ему щоточки покусывают. В это время он предложил ей, что женится на ней. Она дала согласие, и назначили они предложный вечер. А через недели две-три буде брачный. Вот они первый вечер отгуляли, собираются ко второму.
А Добрыня расклал полотняный шатер, постлал войлочек косятчатый, в головах седелышко черкасское и спит богатырским сном. Подбегает к палатке его добрый конь, ударил копытом, что из-под копыта искры посыпались и задрожала вся земля. Добрыня проснулся, вышел из палаты, а его добрый конь храпит, ушами и глазами водит, как лютый зверь.
— Что же ты, мой любимый хозяин, спишь и ничего не знаешь, не ведаешь. Твоя жена любимая, Василиса Савельевна, выходит за твоего названного брата замуж, за Алешу Поповича. Предложный вечер был, уже скоро будет брачный.
А Добрыня Никитич спрашивает:
— Добрый конь, а успеем мы к этому времени?
Добрыня Никитич
Жил-был в Киеве именитый боярин Никита с женою Мамелфой Тимофеевной, а у них был маленький сынок Добрыня. Рано осиротел Добрынюшка, потеряв доброго отца, но честная вдова Мамелфа Тимофеевна сумела вырастить своего пригожего, умного сына, обучила его всем наукам и мудростям; вежлив да ласков был Добрынюшка на диво всем, а уж как начнёт в гусли играть - слушают все не наслушаются.
Молод был ещё Добрынюшка, всего-то двенадцати лет от роду, - как разгорелось его сердце ретивое-храброе; захотел он ехать в чистое поле, искать подвигов богатырских. Говорит ему родимая матушка:
- Молод ты ещё слишком, милый сын, чтобы ездить богатырствовать в чистое поле, но уж если поедешь ты, слушайся моего завета родительского: не купайся в Почай-реке; та река - бурливая, свирепая, средняя волна в ней как стрела бьёт; смотри, чтобы не погибнуть тебе понапрасну.
Не послушался Добрыня родимой матушки; идет он в конюшню, седлает своего доброго коня черкасским седлом: кладёт потнички на потнички, войлочки на войлочки, седло подтягивает двенадцатью шёлковыми подпругами, да ещё тринадцатой железной, чтобы крепко седло держалось, чтобы не сбросил конь по дороге доброго молодца.
И поехал Добрынюшка к горе высокой, где скрывался Змей Горыныч; стерёг злодей православных христиан, своих пленников. Хочет Добрынюшка пленников из беды выручить, потоптать злых змеёнышей копытами коня своего богатырского.
Ехал Добрыня долго ли, коротко ли, подъехал к Почай-реке; а день был летний, солнечный; захотел богатырь выкупаться в Почай-реке.
Слез Добрыня с коня, снял своё платье цветное и поплыл по реке; плывёт потихонечку и думает себе:
«Говорила мне родимая матушка, будто Почай-река сердитая да бурливая, а она тихая да смирная - не волнуется, не шелохнётся».
Не успел Добрыня додумать своей думушки, как вдруг откуда ни возьмись нанесло тучу чёрную, засверкали молнии.
Смотрит Добрынюшка: налетел страшный Змей Горыныч о двенадцати хоботах, кричит богатырю:
- Попался ты теперь, Добрыня, в мои руки; что хочу, то с тобой и сделаю: захочу - задушу, в нору снесу; захочу - сейчас на месте съем.
Нырнул Добрыня под воду; плывёт под водой до берега, на берег вышел, нет на берегу ни коня, ни оружия; одна богатырская шапка лежит под кустиком; набил её Добрыня песком доверху, как хватит шайкой по Змею Горынычу, отшиб ему все двенадцать хоботов; упал змей на траву навзничь. Вынул тут Добрыня кинжал булатный, хочет отрубить змею голову. Взмолился змей:
- Не убивай меня, добрый молодец! Положим мы с тобой такой договор: я не буду больше летать на Русскую землю, забирать в плен православных христиан, а ты не езди ко мне в чистое поле, не топчи своим конём моих малых змеёнышей.
Согласился Добрыня на этот договор и отпустил змея.
Взвился змей под облака, полетел над Киевом-городом; увидал змей в княжеском терему девицу-красавицу, племянницу князя Владимира, Забаву Путятишну. Нарушил змей уговор с Добрынею: схватил красавицу, унёс её в свою нору.
Ужаснулся князь Солнышко, опечалился; три дня собирал он всяких волхвов-ведунов , советовался с ними, как бы выручить от злодея свою племянницу - никто не вызывается князю помочь.
Говорит Алёша Попович:
- Пошли, князь, на выручку к Забаве Путятишне брата моего названого, Добрынюшку; он один поможет тебе в твоей напасти, потому что у них со змеем договор сделан, чтобы змей не смел уводить в плен православных христиан.
Посылает князь Добрыню к змею; не отказывается Добрынюшка от службы богатырской, только вернулся он домой невесел, глубокую думушку раздумывает.
Спрашивает Мамелфа Тимофеевна:
- Что с тобой, дитятко моё милое, что вернулся ты невесел с княжеского пиру; не обидели ли тебя местом, не обнесли ли чарой зелена вина, кто-нибудь над тобой не насмеялся ли?
- Нет, родимая матушка, принял меня князь с почётом, никто меня не обидел, только наложил на меня Владимир великую службу, посылает меня выручать от змея Забаву Путятишну.
Говорит мать Добрыне:
- Ляг да отдохни теперь, Добрынюшка, а потом подумаешь, как пособить горю: утро вечера мудренее.
Поутру встал Добрыня раненько; снарядила его матушка в путь-дорогу - дала ему с собой шёлковую плёточку.
- Милое дитятко, как приедешь ты по чистому полю к горам Сорочинским, где живёт змей со змеёнышами, ударь своего бурушку плёточкой промеж ушей, ударь ещё по крутым бёдрам. Станет бурушка скакать, змеёнышей с ног стряхнёт, потопчет всех до одного!
Послушался Добрыня совета своей матушки: как стал у горы Сорочинской на бурушке скакать, забивать змеёнышей до смерти, - выскочил сам змей из норы, говорит Добрыне:
- Зачем, Добрынюшка, нарушаешь наш уговор, побиваешь моих деток? Рассердился Добрыня на змея:
- Как ты смел, злодей, утащить к себе в нору Князеву племянницу! За то я и потоптал твоих змеёнышей. Отдавай мне сейчас Забаву без бою, без ссоры, а то, смотри, плохо тебе придётся!
Не отдал змей князевой племянницы и затеял с Добрыней великий бой: бились они целых три дня, хочет уже Добрыня отступиться от змея, да слышит богатырь голос сверху:
- Бился ты, Добрынюшка, с змеем трое суток, бейся ещё три часа - одолеешь змея.
Послушался Добрынюшка хорошего совета; через три часа убил Змея Горыныча; хлынула у змея кровь из раны ручьями, затопила чистое поле; ходит конь Добрыни по колена в крови. Стал просить Добрынюшка мать-сырую землю, чтобы она расступилась, убрала в себя кровь змеиную. Расступилась земля. Спустился тогда Добрынюшка в глубокие подвалы, освободил Забаву Путятишну, а с ней вывел из погребов всех других пленников змея: сорок царей-царевичей, сорок королей-королевичей.
Говорит Добрыня Забаве:
- Много я за тебя странствовал, красна девица; теперь поедем в Киев, отвезу тебя к князю Владимиру.
Поехал Добрыня с Забавой в Киев, наехал по дороге на огромный след богатырский; захотел Добрыня с чужим богатырём помериться силушкой; а тут кстати встречается ему Алёша Попович, его крестовый брат.
Говорит Добрыня Алёше:
- Милый брат названый, отвези-ка ты Забаву Путятишну к князю Владимиру, а я поеду по следу богатырскому.
Повернул Добрыня назад своего доброго коня, догоняет в чистом ноле могучую богатыршу Настасью Микуличну, дочь Микулы Селяниновича; захотел Добрынюшка побороться с нею: подскакал к Настасье Микуличне сбоку, ударил её по голове; богатырша даже и не почувствовала удара Добрыни, едет себе дальше, не оглядывается.
Удивился Добрыня: «Неужели растерял я всю свою прежнюю силушку?» Ударил тут Добрыня в крепкий дуб: раскололся дуб на щепочки.
«Нет, - думает себе Добрыня, - ещё со мной вся моя силушка!» Ещё и ещё раз налетел Добрыня на Настасью Микуличну, ударил её и раз, и другой сильнее прежнего.
Оглянулась на него богатырша да и говорит:
- Я думала, что меня комарики покусывают, а это богатырь дерётся!
Взяла Настасья Добрыню за русые кудри, подняла одной рукой, спрятала в карман вместе с конём. Едет себе дальше. Взмолился тут конь Настасьи Микуличны:
- Пожалей меня, Настасья Микулична, не могу больше возить тебя с богатырём да ещё коня богатырского!
Вынула богатырша Добрыню из кармана и говорит:
- А вот я посмотрю на богатыря, как он мне понравится: если старый да нехороший - так голову ему срублю, а молодой да пригожий - так замуж за него выйду.
И понравился Добрыня Настасье Микуличне; поехали они вместе в Киев к князю Солнышку; сыграли весёлую свадебку, затеяли почестный пир. Щедро наградил Владимир славного богатыря за его великую службу, за то, что выручил Добрыня от злого змея молодую Забаву Путятишну.
Спородила Добрынюшку родна матушка. Откормила грудью белою, умывала водой ключевою. Бывалоче она его умое, причеше, а на ночь перекрестит. Рос Добрынюшка не по дням, а по часам. Она, бывает, сидит да его прибаюкивает: “Спи, дитенок мой, усни, угомон тебя возьми, когда вырастешь велик, будешь в золоте ходить”. Вот и вырос Добрынюшка.
Стал он уже юношем, раздобыл себе коня богатырского и доспехи богатырские. Бывало, снарядится и поедет в дикую степь странствовать. А Добрынюшке мать приказывала: “Не езди, Добрынюшка, далеко в дикую степь, за реки глубокие, за горы Сорочинские высокие-высокие”. А Добрынюшка матери не слушался. Возьмет дубину сорочинскую и поедет в дикую степь. Частехонько он встречал на пути врагов-недругов, но те живые не оставалися, от его молодецкой руки, от дубинки сорочинской попадывали. Один раз он ездил по степи и встретился с ним богатырь Франциль Венециан. А другой-то богатырь из Индии богатой. Он их обоих в руки взял, стукнул друг об друга и посадил в кожаный мешок, привязал за аркан, перекинул на седло, на добра коня сел и поехал. Ехал он день, два, три, а может и более. Видит, ему навстречу едет еще богатырь и слышит он голос богатырский:
Что, Добрыня Никитич, будем биться или мириться?
А Добрыня отвечает:
А тот отвечает:
Биться - не жениться, биться - так биться. Добрыня Никитич обернул копье долгомерное, поднял тупым концом и вдарил противнику в грудь. Тот богатырь упал с коня. Добрыня вскочил, взял и расстегнул латы на груди его, видит груди женские. Он тогда отступил. Она говорит:
Ну что, Добрыня Никитич, вы сделали то, что не положено. Теперь ты должен меня замуж взять. Если скажешь - не возьму, я ладонью в тебя вдарю и в овсяный блин сожму.
Он глянул ей в лицо. Она показалась ему пуще света белого и солнца ясного.
Будь ты навеки моя жена, а я буду тебе верным мужем. Как тебя звать, величать?
Я Василиса Савельевна.
Дали они друг другу руки и слово, что весь век будут жить неразлучно и поехали к матушке Добрыни Никитича. Приехали. Приняла их родна матушка, как сына чада милого и дочку любимую. И пожили они года три. И поехал Добрыня опять стрелять в дикую степь. Когда он уезжал, она вышла на широкий двор провожать его. Он подавает ей руку, поцеловал ее и говорит:
Ну, дорогая моя супруга, еду я в дикую степь, а ты жди меня верой и правдой, если три года вести не будет, то замуж пойди, за кого хочешь, только не выходи за моего названного брата Алешу Поповича.
Она ему отвечает:
Час тебе добрый, дорога тебе скатертью. Иди, милый, погуляй по дикой степи, а я, если весточки не получу, шесть лет подожду, три года на себя возьму.
осказках.ру - сайт
Когда Добрыня поехал, она глядела пока не скрылся он из глаз. Долго, долго стояла. Ну, потом все весточки ждала, а весточки так и не было. Прошло три года, а весточки все нет. Многие женихи сватались и сватом был Владимир Красно - Солнышко, но она всем отказывала, говорила, что до тех пор замуж не пойдет, пока не получит весточки, не услышит, что Добрыни в живых нет. Тогда Алешенька Попович привозит ей подложное письмо, будто бы он ездил по дикой степи и видел труп Добрыни Никитича, зарос травою-муравою, а в черепе его змеи гнездышки повили. А конь гуляет по степи без хозяина, а змеи ему щоточки покусывают. В это время он предложил ей, что женится на ней. Она дала согласие, и назначили они предложный вечер. А через недели две-три буде брачный. Вот они первый вечер отгуляли, собираются ко второму.
А Добрыня расклал полотняный шатер, постлал войлочек косятчатый, в головах седелышко черкасское и спит богатырским сном. Подбегает к палатке его добрый конь, ударил копытом, что из-под копыта искры посыпались и задрожала вся земля. Добрыня проснулся, вышел из палаты, а его добрый конь храпит, ушами и глазами водит, как лютый зверь.
Что же ты, мой любимый хозяин, спишь и ничего не знаешь, не ведаешь. Твоя жена любимая, Василиса Савельевна, выходит за твоего названного брата замуж, за Алешу Поповича. Предложный вечер был, уже скоро будет брачный.
А Добрыня Никитич спрашивает:
Добрый конь, а успеем мы к этому времени?
Добавить сказку в Facebook, Вконтакте, Одноклассники, Мой Мир, Твиттер или в Закладки
Жила-была под Киевом вдова Мамелфа Тимофеевна. Был у нее любимый сын - богатырь Добрынюшка. По всему Киеву о Добрыне слава шла: он и статен, и высок, и грамоте обучен, и в бою смел, и на пиру весел. Он и песню сложит, и на гуслях сыграет, и умное слово скажет. Да и нрав Добрыни спокойный, ласковый. Никого он не заругает, никого зря не обидит. Недаром прозвали его "тихий Добрынюшка".
Вот раз в жаркий летний день захотелось Добрыне в речке искупаться. Пошел он к матери Мамелфе Тимофеевне:
Отпусти меня, матушка, съездить к Пучай-реке, в студеной воде искупаться,- истомила меня жара летняя.
Разохалась Мамелфа Тимофеевна, стала Добрыню отговаривать:
Милый сын мой Добрынюшка, ты не езди к Пучай-реке. Пучай-река свирепая, сердитая. Из первой струйки огонь сечет, из второй струйки искры сыплются, из третьей струйки дым столбом валит.
Хорошо, матушка, отпусти хоть по берегу поездить, свежим воздухом подышать.
Отпустила Добрыню Мамелфа Тимофеевна.
Надел Добрыня платье дорожное, покрылся высокой шляпой греческой, взял с собой копье да лук со стрелами, саблю острую да плеточку.
Сел на доброго коня, позвал с собой молодого слугу да в путь и отправился. Едет Добрыня час-другой; жарко палит солнце летнее, припекает Добрыне голову. Забыл Добрыня, что ему матушка наказывала, повернул коня к Пучай-реке.
От Пучай-реки прохладой несет.
Соскочил Добрыня с коня, бросил поводья молодому слуге:
Ты постой здесь, покарауль коня.
Снял он с головы шляпу греческую, снял одежду дорожную, все оружие на коня сложил и в реку бросился.
Плывет Добрыня по Пучай-реке, удивляется:
Что мне матушка про Пучай-реку рассказывала? Пучай-река не свирепая, Пучай-река тихая, словно лужица дождевая.
Не успел Добрыня сказать - вдруг потемнело небо, а тучи на небе нет, и дождя-то нет, а гром гремит, и грозы-то нет, а огонь блестит...
Поднял голову Добрыня и видит, что летит к нему Змей Горыныч, страшный змей о трех головах, о семи когтях, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит, медные когти на лапах блестят.
Увидал Змей Добрыню, громом загремел:
Эх, старые люди пророчили, что убьет меня Добрыня Никитич, а Добрыня сам в мои лапы пришел. Захочу теперь-живым сожру, захочу-в свое логово унесу, в плен возьму. Немало у меня в плену русских людей, не хватало только Добрыни.
Ах ты, змея проклятая, ты сначала возьми Добрынюшку, потом и хвастайся, а пока Добрыня не в твоих руках.
Хорошо Добрыня плавать умел; он нырнул на дно, поплыл под водой, вынырнул у крутого берега, выскочил на берег да к коню своему бросился. А коня и след простыл: испугался молодой слуга рыка змеиного, вскочил на коня да и был таков.
И увез все оружье Добрынине.
Нечем Добрыне со Змеем Горынычем биться.
А Змей опять к Добрыне летит, сыплет искрами горючими, жжет Добрыне тело белое.
Дрогнуло сердце богатырское.
Поглядел Добрыня на берег, - нечего ему в руки взять: ни дубинки нет, ни камешка, только желтый песок на крутом берегу, да валяется его шляпа греческая.
Ухватил Добрыня шляпу греческую, насыпал в нее песку желтого ни много ни мало - пять пудов да как ударит шляпой Змея Горыныча - и отшиб ему голову.
Повалил он Змея с размаху на землю, придавил ему грудь коленками, хотел отбить еще две головы...
Как взмолился тут Змей Горыныч:
Ох, Добрынюшка, ох, богатырь, не убивай меня, пусти по свету летать, буду я всегда тебя слушаться! Дам тебе я великий обет: не летать мне к вам на широкую Русь, не брать в плен русских людей. Только ты меня помилуй, Добрынюшка, и не трогай моих змеенышей.
Поддался Добрыня на лукавую речь, поверил Змею Горынычу, отпустил его, проклятого.
Только поднялся Змей под облака, сразу повернул к Киеву, полетел к саду князя Владимира. А в ту пору в саду гуляла молодая Забава Путятишна, князя Владимира племянница.
Увидал Змей княжну, обрадовался, кинулся на нее из-под облака, ухватил в свои медные когти и унес на горы Сорочинские.
В это время Добрыня слугу нашел, стал надевать платье дорожное, - вдруг потемнело небо, гром загремел. Поднял голову Добрыня и видит: летит Змей Горыныч из Киева, несет в когтях Ззбаву Путятишну!
Тут Добрыня запечалился - запечалился, закручинился, домой приехал нерадостен, на лавку сел, слова не сказал. Стала его мать расспрашивать:
Ты чего, Добрынюшка, невесел сидишь? Ты об чем, мой свет. печалишься?
Ни об чем не кручинюсь, ни об чем я не печалюсь, а дома мне сидеть невесело.
Поеду я в Киев к князю Владимиру, у него сегодня веселый пир.
Не езжай, Добрынюшка, к князю, недоброе чует мое сердце. Мы и дома пир заведем.
Не послушался Добрыня матушки и поехал в Киев к князю Владимиру.
Приехал Добрыня в Киев, прошел в княжескую горницу. На пиру столы от кушаний ломятся, стоят бочки меда сладкого, а гости не едят, не льют, опустив головы сидят.
Ходит князь по горнице, гостей не потчует. Княгиня фатой закрылась, на гостей не глядит.
Вот Владимир-князь и говорит:
Эх, гости мои любимые, невеселый у нас пир идет! И княгине горько, и мне нерадостно. Унес проклятый Змей Горыныч любимую нашу племянницу, молодую Забаву Путятишну. Кто из вас съездит на гору Сорочинскую, отыщет княжну, освободит ее?
Куда там! Прячутся гости друг за дружку: большие - за средних, средние - за меньших, а меньшие и рот закрыли.
Вдруг выходит из-за стола молодой богатырь Алеша Попович.
Вот что, князь Красное Солнышко, был я вчера в чистом поле, видел у Пучай-реки Добрынюшку. Он со Змеем Горынычем побратался, назвал его братом меньшим Ты пошли к Змею Добрынюшку. Он тебе любимую племянницу без бою у названого братца выпросит.
Рассердился Владимир-князь:
Коли так, садись, Добрыня, на коня, поезжай на гору Сорочинскую, добывай мне любимую племянницу. А не. добудешь Забавы Путятишны, - прикажу тебе голову срубить!
Опустил Добрыня буйну голову, ни словечка не ответил, встал из-за стола, сел на коня и домой поехал.
Вышла ему навстречу матушка, видит - на Добрыне лица нет.
Что с тобой, Добрынюшка, что с тобой, сынок, что на пиру случилось? Обидели тебя, или чарой обнесли, или на худое место посадили?
Не обидели меня и чарой не обнесли, и место мне было по чину, по званию.
А чего же ты, Добрыня, голову повесил?
Велел мне Владимир-князь сослужить службу великую: съездить на гору Сорочинскую, отыскать и добыть Забаву Путятишну. А Забаву Путятишну Змей Горыныч унес.
Ужаснулась Мамелфа Тимофеевна, да не стала плакать и печалиться, а стала над делом раздумывать.
Ложись-ка, Добрынюшка, спать поскорей, набирайся силушки. Утро вечера мудреней, завтра будем совет держать.
Лег Добрыня спать. Спит, храпит, что поток шумит. А Мамелфа Тимофеевна спать не ложится, на лавку садится и плетет всю ночь из семи шелков плеточку-семихвосточку.
Утром-светом разбудила мать Добрыню Никитича:
Вставай, сынок, одевайся, обряжайся, иди в старую конюшню. В третьем стойле дверь не открывается, не под силу нам была дверь дубовая. Понатужься, Добрынюшка, отвори дверь, там увидишь дедова коня Бурушку. Стоит Бурка в стойле пятнадцать лет не обихоженный. Ты его почисти, накорми, напои, к крыльцу приведи.
Пошел Добрыня в конюшню, сорвал дверь с петель, вывел Бурушку на белый свет, почистил, выкупал, привел ко крыльцу. Стал Бурушку заседлывать. Положил на него потничек, сверху потничка - войлочек, потом седло черкасское, ценными щелками вышитое, золотом изукрашенное, подтянул двенадцать подпруг, зауздал золотой уздой. Вышла Мамелфа Тимофеевна, подала ему плетку-семихвостку:
Как приедешь, Добрыня, на гору Сорочинскую, Змея Горыны-ча дома не случится. Ты конем налети на логово и начни топтать змеенышей. Будут змееныши Бурке ноги обвивать, а ты Бурку плеткой меж ушей хлещи. Станет Бурка подскакивать, с ног змеенышей отряхивать и всех притопчет до единого.
Отломилась веточка от яблони, откатилось яблоко от яблоньки, уезжал сын от родимой матушки на трудный, на кровавый бой.
День уходит за днем, будто дождь дождит, а неделя за неделей как река бежит.
Едет Добрыня при красном солнышке, едет Добрыня при светлом месяце, выехал на гору Сорочинскую.
А на горе у змеиного логова кишмя-кишат змееныши. Стали они Бурушке ноги обвивать, стали копыта подтачивать. Бурушка скакать не может, на колени падает.
Вспомнил тут Добрыня наказ матери, выхватил плетку семи шелков, стал Бурушку меж ушами бить, приговаривать:
Скачи, Бурушка, подскакивай, прочь от ног змеенышей отряхивай.
От плетки у Бурушки силы прибыло, стал он высоко скакать, за версту камешки откидывать, стал прочь от ног змеенышей отряхивать. Он их копытом бьет и зубами рвет и притоптал всех до единого.
Сошел Добрыня с коня, взял в правую руку саблю острую, в левую - богатырскую палицу и пошел к змеиным пещерам.
Только шаг ступил - потемнело небо, гром загремел,- летит Змей Горыныч, в когтях мертвое тело держит. Из пасти огонь сечет, из ушей дым валит, медные когти как жар горят...
Увидал Змей Добрынюшку, бросил мертвое тело наземь, зарычал громким голосом; - Ты зачем, Добрыня, наш обет сломал, потоптал моих детенышей?
Ах ты, змея проклятая! Разве я слово наше нарушил, обет сломал? Ты зачем летал, Змей, к Киеву, ты зачем унес Забаву Путятишну?! Отдавай мне княжну без боя, так я тебя прощу.
Не отдам я Забаву Путятишну, я ее сожру, и тебя сожру, и всех русских людей в полон возьму!
Рассердился Добрыня и на Змея бросился.
И пошел тут жестокий бои.
Горы Сорочинские посыпались, дубы с корнями вывернулись, трава на аршин в землю ушла...
Бьются они три дня и три ночи; стал Змей Добрыню одолевать, стал подкидывать, стал подбрасывать... Вспомнил тут Добрыня про плеточку, выхватил ее и давай Змея между ушей стегать. Змей Горыныч на колени упал, а Добрыня его левой рукой к земле прижал, а правой рукой плеткой охаживает. Бил, бил его плеткой шелковой, укротил как скотину и отрубил все головы.
Хлынула из Змея черная кровь, разлилась к востоку и к западу, залила Добрыню до пояса.
Трое суток стоит Добрыня в черной крови, стынут его ноги, холод до сердца добирается. Не хочет русская земля змеиную кровь принимать.
Видит Добрыня, что ему конец пришел, вынул плеточку семи шелков, стал землю хлестать, приговаривать:
Расступись ты, мать сыра земля, и пожри кровь змеиную. Расступилась сырая земля и пожрала кровь змеиную. Отдохнул Добрыня Никитич, вымылся, пообчистил доспехи богатырские и пошел к змеиным пещерам. Все пещеры медными дверями затворены, железными засовами заперты, золотыми замками увешаны.
Разбил Добрыня медные двери, сорвал замки и засовы, зашел в первую пещеру. А там видит людей несметное число с сорока земель, с сорока стран, в два дня не сосчитать. Говорит им Добрынюшка:
Эй же вы, люди иноземные и воины чужестранные! Выходите на вольный свет, разъезжайтесь по своим местам да вспоминайте русского богатыря. Без него вам бы век сидеть в змеином плену.
Стали выходить они на волю, до земли Добрыне кланяться:
Век мы тебя помнить будем, русский богатырь!
Выходят на свет и старики и молодушки, детки малые и бабки старые, русские люди и из чужих стран, а Забавы Путятишны нет как нет.
Так прошел Добрыня одиннадцать пещер, а в двенадцатой нашел Забаву Путятишну:
висит княжна на сырой стене, за руки золотыми цепями прикована. Оторвал цепи Добрынюшка, снял княжну со стены, взял на руки, на вольный свет из пещеры вынес.
А она на ногах стоит-шатается, от света глаза закрывает, на Добрыню не смотрит.
Уложил ее Добрыня на зеленую траву, накормил, напоил, плащом прикрыл, сам отдохнуть прилег.
Вот скатилось солнце к вечеру, проснулся Добрыня, оседлал Бурушку и разбудил княжну. Сел Добрыня на коня, посадил Забаву впереди себя и в путь тронулся. А кругом народу и счету нет, все Добрыне в пояс кланяются, за спасение благодарят, в свои земли спешат.
Выехал Добрыня в желтую степь, пришпорил коня и повез Забаву Путятишну к Киеву.
Русские народные сказки - Про Добрыню Никитича и Змея Горыныча читать
