Кочубей Наталья Викторовна (1800-1854)

В сохранившейся "Программе автобиографии" под 1813 годом Пушкин записал: "Графиня Кочубей. Смерть Малиновского..." Эта запись относится к графине Наталье Викторовне Кочубей, дочери одного из ближайших сотрудников Александра I В. П. Кочубея, впоследствии председателя Государственного совета и Комитета министров. По свидетельству М. А Корфа, она была "первым предметом любви Пушкина", ранним увлечением юного поэта.

Знакомство и встречи Пушкина с Кочубей относятся к первым годам пребывания его в Лицее, когда она проживала с родителями в Царском Селе. Чувство поэта к юной Кочубей, по-видимому, отразилось в стихотворениях "Измены" (1815) и "Воспоминаньем упоенный" (1819). В 1820 году Кочубей вышла замуж за графа А. Г. Строганова. Ее встречи с Пушкиным стали довольно редкими и относятся к последнему десятилетию жизни поэта. Встречались они в петербургском светском обществе, и, по собственному признанию, Пушкин воспользовался живой натурой Кочубей для изображения Татьяны в восьмой главе "Евгения Онегина" (1829-1830).

Она была нетороплива, Не холодна, не говорлива, Без взора наглого для всех, Без притязаний на успех...

В последние годы жизни Пушкин встречался с Кочубей у Карамзиных, где она была постоянной посетительницей, и у других общих знакомых. Вскоре после смерти поэта, когда петербургское общество разделилось на защитников и врагов Пушкина, Кочубей-Строганова "с большим жаром" говорила в защиту поэта. Образ Кочубей нашел свое отражение в планах романа "Русский Пелам" (1834-1835). Неосуществленный замысел должен был дать широкую картину петербургского общества 1820-х годов, и одной из представительниц большого света должна была быть Кочубей.

Все позабудь;
В новой сей доле
Счастливо будь.
Только весною
Зефир младою
Розой пленен;
В юности страстной
Был я прекрасной
В сеть увлечен.
Нет, я не буду
Впредь воздыхать,
Страсть позабуду;
Полно страдать!
Скоро печали
Встречу конец.
Ах! для тебя ли,
Юный певец,
Прелесть Елены
Розой цветет?..
Пусть весь народ,
Ею прельщенный,
Вслед за мечтой
Мчится толпой;
В мирном жилище,
На пепелище,
В чаше простой
Стану в смиреньи
Черпать забвенье
И - для друзей
Резвой рукою
Двигать струною
Арфы моей".
В скучной разлуке
Так я мечтал,
В горести, в муке
Себя услаждал;
В сердце возженный
Образ Елены
Мнил истребить.
Прошлой весною
Юную Хлою
Вздумал любить.
Как ветерочек
Гонит листочек
С резвой волной,
Так непрестанно
Непостоянный
Страстью играл,
Лилу, Темиру,
Всех обожал,
Сердце и лиру
Всем посвящал. -
Что же? - напрасно
С груди прекрасной
Шаль я срывал.
Тщетны измены!
Образ Елены
В сердце пылал!
Ах! возвратися,
Радость очей,
Хладна, тронися
Грустью моей. -
Тщетно взывает
Бедный певец!
Нет! Не встречает
Мукам конец...
Так! До могилы
Грустен, унылый,
Крова ищи!
Всеми забытый,
Терном увитый
Цепи влачи.....

Это лицейское стихотворение Пушкина, как считают исследователи (в частности Б. Томашевский), было посвящено Наталье Викторовне Кочубей, дочери графа Виктора Павловича Кочубея, министра внутренних дел при Александре I. Юная Наталья вместе со своими родителями в 1812 году проводила лето в Царском Селе. Об этом детском романе ничего неизвестно, и скорее всего, учитывая возраст избранницы и юного воздыхателя, он был не более чем школьным увлечением, причем безответным. Поэт, не изменяя стилю своей ранней анакреонтики, воспел Наталью Кочубей под именем прекрасной Елены, возвысив "младую розу" над сонмом всех прославленных им юных красавиц все с теми же анакреонтическими именами - Хлоя, Лила, Темира. Однако вполне очевидно, что в стихотворении отражено не мимолетное "сезонное" чувство, а история долгой ("поэтическая" хронология охватывает по крайней мере два года) борьбы со страстью к "гордой Елене". Измены признаны бесплодным лекарством от любви, и лирический герой ощущает себя обреченным на одиночество до могилы. Быть может, чувство подогревалось и тем, что в Наталью Кочубей были влюблены некоторые другие лицеисты, например Иван Пущин. Но поэтическая хронология вряд ли соответствует реальной, и увлечения Пушкина-лицеиста сменяли друг друга довольно часто, а порой и сосуществовали. Во всяком случае, как можно предполагать, чувство поэта осталось безответным. Но об этой своей юной любви Пушкин помнил, и когда уже в 1830-е годы набрасывал программу будущей автобиографии, то в ней появилась пометка: "Гр. Кочубей".

В 1820 году Наталья Кочубей вышла замуж за графа Александра Григорьевича Строганова, и Пушкин впоследствии, особенно в 1830-е годы, неоднократно встречался с Натальей Викторовной и в доме ее мужа, и в доме Григория Александровича Строганова, ее тестя и двоюродного дяди Натальи Николаевны Пушкиной. Как известно, семейство Строгановых сыграло во многом неблаговидную роль в преддуэльной истории поэта. Идалия Полетика, внебрачная дочь Григория Александровича Строганова, была причастна антипушкинской "партии" и, по мнению многих исследователей, активно участвовала в заговоре против поэта. Александр Григорьевич Строганов относился к Пушкину с выраженной неприязнью. Он был приближен ко двору, неизменно занимал важные государственные должности, в частности с 1834 года был товарищем министра внутренних дел. Он намного пережил свою жену и умер в 1891 году в возрасте 96 лет.

В 1830-е годы Наталья Викторовна сблизилась с салоном Карамзиных (здесь ее называли "графиней Натальей"), где так же встречалась с Пушкиным. В салоне Карамзиных немало судачили о семейных делах Пушкина, и далеко не всегда доброжелательно. Тем более важно, что в такой обстановке Наталья Викторовна неизменно занимала его сторону. К сожалению, мало что до сих пор известно об этом периоде жизни семьи Строгановых, и в частности "графини Натальи", и быть может, в архивах скрыто немало тайн и пока неизвестных нам подробностей, которые могли бы пролить свет на интриги, жертвой которых стал Пушкин.

В 1830-е годы Наталья Кочубей-Строганова стала одной из самых блестящих петербургских дам. В нее влюблялись, она так же, как и Натали Пушкина, блистала на балах в Аничковом дворце и считалась признанной красавицей. Одним из ее безутешных поклонников был Николай Александрович Скалон, приятель братьев Россетов и знакомый Пушкина. Вот как описывал ее Александр Карамзин: "...она входит блестящая, красивая, в каком-то дьявольском платье, с дьявольским шарфом и множеством других штук, также дьявольски сверкающих" . Софья Карамзина в своих письмах намекает на то, что Пушкин испытывал к "графине Наталье" особое чувство, связанное с былым поклонением. В один из вечеров в сентябре 1836 года у Карамзиных находились Пушкин с женой, Екатерина Гончарова и Дантес. "Жалко было смотреть на фигуру Пушкина, который стоял напротив них, в дверях, молчаливый, бледный и угрожающий, - пишет Софья Карамзина. - Боже мой, как все это глупо! Когда приехала графиня Строганова, я попросила Пушкина пойти поговорить с ней. Он было согласился, краснея (ты знаешь, что она - одно из его *отношений*, и притом рабское), как вдруг вижу - он внезапно останавливается и с раздражением отворачивается. "Ну, что же?" - "Нет, не пойду, там уж сидит этот граф". - "Какой граф?" - Д"Антес, Гекрен, что ли!" .

Новый 1837 год супруги Пушкины встречали у Вяземских. В числе гостей была и Наталья Кочубей-Строганова. Дантес явился со своей невестой Екатериной Гончаровой. Графиня Наталья почувствовала приближающуюся катастрофу и сказала княгине В. Ф. Вяземской, будто у Пушкина такой страшный вид, что на месте его жены она не рискнула бы вернуться с ним домой.

Уже после гибели Пушкина, в марте 1837 года, А. Н. Карамзин писал брату: "Ты не должен, однако же думать, что все общество было против Пушкина после его смерти: нет, это только кружок Нессельрод и еще кое-кто. Наоборот, другие, как например, графиня Нат. (алья) Строганова и госпожа Нарышкина (Мар. (ия) Яков. (левна) с большим жаром говорили в его пользу, что даже вызвало несколько ссор" .

Некоторые исследователи полагали, что именно Наталье Кочубей была посвящена многолетняя "утаенная любовь" Пушкина, которая до сих пор интригует пушкинистов. Этой точки зрения придерживался П. Губер . Он руководствовался следующими аргументами. В известном шутливом донжуанском списке Пушкина имя Наталья фигурирует три раза, причем второй раз оно зашифровано в таинственных инициалах NN (под первой Натальей следует видеть воспетую им крепостную актрису, под третьей - Наталью Николаевну). В черновиках "Полтавы" Мария Кочубей сначала именовалась Натальей. В одном из писем к Пушкину его друг Н. Раевский упоминает о встрече с родителями некоей "Натальи Кагульской", и П. Губер связывает прозвище "Кагульская" с известной элегией Пушкина 1819 года:

Воспоминаньем упоенный,
С благоговеньем и тоской
Объемлю грозный мрамор твой,
Кагула памятник надменный.
Не смелый подвиг россиян,
Не слава, дар Екатерине,
Не задунайский великан
Меня воспламеняют ныне...

Речь в этом стихотворении идет о памятнике, воздвигнутом в Царском Селе в честь победы графа Румянцева над турками при Кагуле. Но вполне очевидно, что памятник этот напоминает поэту о каком-то глубоко личном событии. Может быть, здесь произошло некая памятная встреча? Следует заметить, что семья Кочубеев несколько лет провела за границей и вернулась в Россию только в 1818 году. Возвращение Натальи могло всколыхнуть в душе Пушкина юношеские воспоминания. Кто знает?... П. Губер считал, что именно Наталья Кочубей могла рассказать Пушкину легенду о Бахчисарайском фонтане (Пушкин обозначил даму, от которой он ее услышал, инициалом К.). Но в целом аргументы П. Губера не показались исследователям достаточно основательными, и его версия не нашла последователей, хотя заняла свое место в долгих дискуссиях по поводу "утаенной любви" поэта. Наталья Кочубей рассматривалась и как прототип пушкинской Татьяны (наравне с многими другими). Соответствующая помета есть еще в черновых записях П. В. Анненкова. Речь, конечно, шла о Татьяне, "неприступной богине роскошной царственной Невы" (глава 8, строфы XIV-XVI). Наталья Кочубей, будучи дочерью одного из первых лиц государства, ничем не могла напомнить дикарку Татьяну, возросшую "в глухой, далекой стороне". Впрочем, и в первом случае вряд ли можно усмотреть какое-то выраженное сходство пушкинской Татьяны и "графини Натальи". По отзывам Карамзиных, она была весьма кокетлива, а Александр Николаевич Карамзин в 1837 году прямо жаловался в письме брату Андрею на ее "преследования": "Однако же был и у меня зимой авантюр: помнишь, я тебе раз писал, что был встревожен преследованиями графини Строг. (ановой). Так вот! С тех пор это только росло и пуще расцветало! Мы были неподражаемы: я - с моими побегами, она - со своими преследованиями, принуждая меня танцевать с ней длинные танцы, устраивая мне сцены ревности и донимая меня нежными упреками за мое равнодушие, между тем как я делал вид, будто ничего не понимаю из того, что она мне говорит, и все спрашивал объяснений ее намеков. ... Как бы там ни было, но бывшая красавица графиня, как мне кажется, отказалась от своих планов на меня и довольствуется тем, что делает мне глазки, часто приходит к нам, даже на святой неделе, и оказывает мне косвенные любезности, снабжая маменьку множеством букетов цветов" . Впрочем, с возрастом характер графини Натальи, жизнь которой проходила в великосветских салонах, мог измениться. Но несомненно одно: Пушкин не забыл о своей юной любви и сохранил к Наталье Викторовне глубокое уважение. В 1835 году он обдумывал роман "Русский Пелам", и в планах, им оставленных, он назвал ее имя. Наталье Кочубей в сюжете будущего романа отводилась благородная роль: она должна была вступить в переписку с главным героем, чтобы предостеречь его от готовящихся против него интриг (VIII, 974-975). С таким же прямодушием она выступила и против врагов Пушкина в трагические дни 1837 года.

_____________________________________________

Пушкин в письмах Карамзиных 1836-1837 годов. М.-Л. 1960. С. 97.
Там же. С. 109.
Там же. С. 194.
Губер П. Дон-Жуанский список Пушкина. Петроград. 1923.
Пушкин в письмах Карамзиных. С.204-205.

© Забабурова Нина Владимировна

"это лицейское стихотворение Пушкина, как считают исследователи (в частности Б. Томашевский), было посвящено Наталье Викторовне Кочубей, дочери графа Виктора Павловича Кочубея, министра внутренних дел при Александре I. Юная Наталья вместе со своими родителями в 1812 году проводила лето в Царском Селе. Об этом детском романе ничего неизвестно, и скорее всего, учитывая возраст избранницы и юного воздыхателя, он был не более чем школьным увлечением, причем безответным.

"Младая роза"

Все миновалось!
Мимо промчалось
Время любви.
Страсти мученья!
В мраке забвенья
Скрылися вы.
Так я премены
Сладость вкусил;
Гордой Елены
Цепи забыл.

Сердце, ты в воле!
Все позабудь;
В новой сей доле
Счастливо будь.
Только весною
Зефир младою
Розой пленен;
В юности страстной
Был я прекрасной
В сеть увлечен.

Нет, я не буду
Впредь воздыхать,
Страсть позабуду;
Полно страдать!
Скоро печали
Встречу конец.
Ах! для тебя ли,
Юный певец,
Прелесть Елены
Розой цветет?..
Пусть весь народ,
Ею прельщенный,
Вслед за мечтой
Мчится толпой;

В мирном жилище,
На пепелище,
В чаше простой
Стану в смиреньи
Черпать забвенье
И - для друзей
Резвой рукою
Двигать струною
Арфы моей".

В скучной разлуке
Так я мечтал,
В горести, в муке
Себя услаждал;
В сердце возженный
Образ Елены
Мнил истребить.
Прошлой весною
Юную Хлою
Вздумал любить.

Как ветерочек
Гонит листочек
С резвой волной,
Так непрестанно
Непостоянный
Страстью играл,
Лилу, Темиру,
Всех обожал,
Сердце и лиру
Всем посвящал. -

Что же? - напрасно
С груди прекрасной
Шаль я срывал.
Тщетны измены!
Образ Елены
В сердце пылал!

Ах! возвратися,
Радость очей,
Хладна, тронися
Грустью моей. -
Тщетно взывает
Бедный певец!
Нет! Не встречает
Мукам конец...

Так! До могилы
Грустен, унылый,
Крова ищи!
Всеми забытый,
Терном увитый
Цепи влачи.....

Поэт, не изменяя стилю своей ранней анакреонтики, воспел Наталью Кочубей под именем прекрасной Елены, возвысив "младую розу" над сонмом всех прославленных им юных красавиц все с теми же анакреонтическими именами - Хлоя, Лила, Темира. Однако вполне очевидно, что в стихотворении отражено не мимолетное "сезонное" чувство, а история долгой ("поэтическая" хронология охватывает по крайней мере два года) борьбы со страстью к "гордой Елене". Измены признаны бесплодным лекарством от любви, и лирический герой ощущает себя обреченным на одиночество до могилы. Быть может, чувство подогревалось и тем, что в Наталью Кочубей были влюблены некоторые другие лицеисты, например Иван Пущин.

Но поэтическая хронология вряд ли соответствует реальной, и увлечения Пушкина-лицеиста сменяли друг друга довольно часто, а порой и сосуществовали. Во всяком случае, как можно предполагать, чувство поэта осталось безответным. Но об этой своей юной любви Пушкин помнил, и когда уже в 1830-е годы набрасывал программу будущей автобиографии, то в ней появилась пометка: "Гр. Кочубей". В 1820 году Наталья Кочубей вышла замуж за графа Александра Григорьевича Строганова, и Пушкин впоследствии, особенно в 1830-е годы, неоднократно встречался с Натальей Викторовной и в доме ее мужа, и в доме Григория Александровича Строганова, ее тестя и двоюродного дяди Натальи Николаевны Пушкиной.

Как известно, семейство Строгановых сыграло во многом неблаговидную роль в преддуэльной истории поэта. Идалия Полетика, внебрачная дочь Григория Александровича Строганова, была причастна антипушкинской "партии" и, по мнению многих исследователей, активно участвовала в заговоре против поэта. Александр Григорьевич Строганов относился к Пушкину с выраженной неприязнью. Он был приближен ко двору, неизменно занимал важные государственные должности, в частности с 1834 года был товарищем министра внутренних дел. Он намного пережил свою жену и умер в 1891 году в возрасте 96 лет. В 1830-е годы Наталья Викторовна сблизилась с салоном Карамзиных (здесь ее называли "графиней Натальей"), где так же встречалась с Пушкиным. В салоне Карамзиных немало судачили о семейных делах Пушкина, и далеко не всегда доброжелательно. Тем более важно, что в такой обстановке Наталья Викторовна неизменно занимала его сторону.

К сожалению, мало что до сих пор известно об этом периоде жизни семьи Строгановых, и в частности "графини Натальи", и быть может, в архивах скрыто немало тайн и пока неизвестных нам подробностей, которые могли бы пролить свет на интриги, жертвой которых стал Пушкин. В 1830-е годы Наталья Кочубей-Строганова стала одной из самых блестящих петербургских дам. В нее влюблялись, она так же, как и Натали Пушкина, блистала на балах в Аничковом дворце и считалась признанной красавицей. Одним из ее безутешных поклонников был Николай Александрович Скалон, приятель братьев Россетов и знакомый Пушкина. Вот как описывал ее Александр Карамзин: "...она входит блестящая, красивая, в каком-то дьявольском платье, с дьявольским шарфом и множеством других штук, также дьявольски сверкающих" Софья Карамзина в своих письмах намекает на то, что Пушкин испытывал к "графине Наталье" особое чувство, связанное с былым поклонением. В один из вечеров в сентябре 1836 года у Карамзиных находились Пушкин с женой, Екатерина Гончарова и Дантес.

"Жалко было смотреть на фигуру Пушкина, который стоял напротив них, в дверях, молчаливый, бледный и угрожающий, - пишет Софья Карамзина. - Боже мой, как все это глупо! Когда приехала графиня Строганова, я попросила Пушкина пойти поговорить с ней. Он было согласился, краснея (ты знаешь, что она - одно из его *отношений*, и притом рабское), как вдруг вижу - он внезапно останавливается и с раздражением отворачивается. "Ну, что же?" - "Нет, не пойду, там уж сидит этот граф". - "Какой граф?" - Д"Антес, Гекрен, что ли!"

Новый 1837 год супруги Пушкины встречали у Вяземских. В числе гостей была и Наталья Кочубей-Строганова. Дантес явился со своей невестой Екатериной Гончаровой. Графиня Наталья почувствовала приближающуюся катастрофу и сказала княгине В. Ф. Вяземской, будто у Пушкина такой страшный вид, что на месте его жены она не рискнула бы вернуться с ним домой. Уже после гибели Пушкина, в марте 1837 года, А. Н. Карамзин писал брату: "Ты не должен, однако же думать, что все общество было против Пушкина после его смерти: нет, это только кружок Нессельрод и еще кое-кто.

Наоборот, другие, как например, графиня Нат. (алья) Строганова и госпожа Нарышкина (Мар. (ия) Яков. (левна) с большим жаром говорили в его пользу, что даже вызвало несколько ссор" Некоторые исследователи полагали, что именно Наталье Кочубей была посвящена многолетняя "утаенная любовь" Пушкина, которая до сих пор интригует пушкинистов. Этой точки зрения придерживался П. Губер. Он руководствовался следующими аргументами. В известном шутливом донжуанском списке Пушкина имя Наталья фигурирует три раза, причем второй раз оно зашифровано в таинственных инициалах NN (под первой Натальей следует видеть воспетую им крепостную актрису, под третьей - Наталью Николаевну).

В черновиках "Полтавы" Мария Кочубей сначала именовалась Натальей. В одном из писем к Пушкину его друг Н. Раевский упоминает о встрече с родителями некоей "Натальи Кагульской", и П. Губер связывает прозвище "Кагульская" с известной элегией Пушкина 1819 года:

Воспоминаньем упоенный,
С благоговеньем и тоской
Объемлю грозный мрамор твой,
Кагула памятник надменный.
Не смелый подвиг россиян,
Не слава, дар Екатерине,
Не задунайский великан
Меня воспламеняют ныне...

Речь в этом стихотворении идет о памятнике, воздвигнутом в Царском Селе в честь победы графа Румянцева над турками при Кагуле. Но вполне очевидно, что памятник этот напоминает поэту о каком-то глубоко личном событии. Может быть, здесь произошло некая памятная встреча? Следует заметить, что семья Кочубеев несколько лет провела за границей и вернулась в Россию только в 1818 году. Возвращение Натальи могло всколыхнуть в душе Пушкина юношеские воспоминания. Кто знает?... П. Губер считал, что именно Наталья Кочубей могла рассказать Пушкину легенду о Бахчисарайском фонтане (Пушкин обозначил даму, от которой он ее услышал, инициалом К.). Но в целом аргументы П. Губера не показались исследователям достаточно основательными, и его версия не нашла последователей, хотя заняла свое место в долгих дискуссиях по поводу "утаенной любви" поэта. Наталья Кочубей рассматривалась и как прототип пушкинской Татьяны (наравне с многими другими).

Соответствующая помета есть еще в черновых записях П. В. Анненкова. Речь, конечно, шла о Татьяне, "неприступной богине роскошной царственной Невы" (глава 8, строфы XIV-XVI). Наталья Кочубей, будучи дочерью одного из первых лиц государства, ничем не могла напомнить дикарку Татьяну, возросшую "в глухой, далекой стороне". Впрочем, и в первом случае вряд ли можно усмотреть какое-то выраженное сходство пушкинской Татьяны и "графини Натальи".

По отзывам Карамзиных, она была весьма кокетлива, а Александр Николаевич Карамзин в 1837 году прямо жаловался в письме брату Андрею на ее "преследования": "Однако же был и у меня зимой авантюр: помнишь, я тебе раз писал, что был встревожен преследованиями графини Строг.(ановой). Так вот! С тех пор это только росло и пуще расцветало! Мы были неподражаемы: я - с моими побегами, она - со своими преследованиями, принуждая меня танцевать с ней длинные танцы, устраивая мне сцены ревности и донимая меня нежными упреками за мое равнодушие, между тем как я делал вид, будто ничего не понимаю из того, что она мне говорит, и все спрашивал объяснений ее намеков...
Как бы там ни было, но бывшая красавица графиня, как мне кажется, отказалась от своих планов на меня и довольствуется тем, что делает мне глазки, часто приходит к нам, даже на святой неделе, и оказывает мне косвенные любезности, снабжая маменьку множеством букетов цветов".

Впрочем, с возрастом характер графини Натальи, жизнь которой проходила в великосветских салонах, мог измениться. Но несомненно одно: Пушкин не забыл о своей юной любви и сохранил к Наталье Викторовне глубокое уважение. В 1835 году он обдумывал роман "Русский Пелам", и в планах, им оставленных, он назвал ее имя. Наталье Кочубей в сюжете будущего романа отводилась благородная роль: она должна была вступить в переписку с главным героем, чтобы предостеречь его от готовящихся против него интриг (VIII, 974-975). С таким же прямодушием она выступила и против врагов Пушкина в трагические дни 1837 года."

Нина Владимировна Забабурова
зав. кафедрой теории и истории мировой литературы,
профессор /Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону

Издревле было принято рисовать красавиц, портреты которых покоряли еще долгие годы сердца и умы миллионов. Не обошли стороной сложности позирования и совсем юную Наташеньку. Ей всего лишь двенадцать лет. Но все в ней уже говорит и о прелести ее весенней поры, и о загадке присущей любой, даже маленькой женщине, и о характере твердом и знающем себе цену.

Кипренский О.А. преподал урок прекрасного на этот раз всем красавицам, изобразив музу своего поколения, открыв ее талант окрылять на великие произведения, ставшие известными многим поклонникам искусства. Кто эта девочка? Как влияет ее красота? А что, если бы она была моею современницей?

Мне показалось, что Кочубей Наташа, судя по портрету, была достаточно серьезной молодой девушкой. Ее головка грациозно повернута от живописца, кажется, что она позволяет себя рисовать, вот насколько царственный вид у нее сейчас. Глаза тоже смотрят в сторону, щечки разрумянились от гнева. Или другие чувства переполняют ее? Или же ее сильно расстроили перед самой этой сценой, а может быть она вовсе не хочет позировать, поэтому и такая неприветливая? Что случилось с ней, неизвестно. Но даже в таком состоянии она выглядит невероятно симпатичной.

Известно, что всего лишь через несколько лет она и другим подарит вдохновение творить. Действительно, истинная красота не нуждается в дополнительном приукрашивании. На ней нет ничего дорогого, и ничто изысканное не окружает ее. Лишь простое, свежее белизной платье, голубой платок, завязанный на груди, скромно уложенные волосы, и даже поза не привлекает внимание. Но именно такая, естественная, она более всего и хороша.

Легко представить эту девушку в наше время. Ее красота не принадлежит одному веку. Она всегда во все времена актуальна. Такая как она легко может всего лишь через пару лет блистать на обложках модных журналов. И каждый остановит взгляд, и поймет, что вне всяких сомнений милое и юное создание настоящая звезда, блистающая искренностью и чистотой поэзии.

Пушкин и 113 женщин поэта. Все любовные связи великого повесы Щеголев Павел Елисеевич

Кочубей Наталья Викторовна

Кочубей Наталья Викторовна

Наталья Викторовна Кочубей (1800–1854) - дочь Марии Васильевны Кочубей, ур. Васильчиковой (1779–1844) и министра внутренних дел, впоследствии председателя Госсовета и кабинета министров, вице-канцлера В. П. Кочубея.

«Она была первым предметом любви Пушкина», - вспоминал лицеист Корф. Пушкин познакомился с ней в Царском Селе, где она проводила с родителями каждое лето. В своем плане автобиографии под периодом «1813 год» поэт записал: «Гр. Кочубей».

Вот свидетельство ее современницы: «У нее изящная фигура, она прелестно танцует, в общем, она в точности такая, какой нужно быть, чтобы очаровывать. Говорят, что у нее живой ум, и я охотно этому верю, так как лицо ее очень выразительно и подвижно».

Долли Фикельмон оставила нам свое описание внешности Натальи Кочубей, ставшей уже Строгановой, в 1830-х годах: «У Натали Строгановой пикантная физиономия; определенно, не будучи красавицей, она, видимо, нравится значительно больше многих других красивых женщин. Капризное выражение лица ей очень идет. Особенно прекрасны у нее глаза - в них ее главная красота. При этом она весьма остроумна…»

В 1820 году Наталья Викторовна вышла замуж за графа А. Г. Строганова, родственника Гончаровых и брата Идалии Полетика. Ранее ее сватали за графа М. С. Воронцова, будущего новороссийского генерал-губернатора. Наталья Кочубей ему нравилась, но по каким-то причинам свадьба не состоялась. В итоге Воронцов женился на Елизавете Ксаверьевне Браницкой (ставшей после замужества Е. К. Воронцовой).

Брак оказался несчастливым. Граф Строганов не отличался верностью супруге, и Наталья, в свою очередь, тоже не отказывала себе в любовных связях на стороне.

Известно, что она длительное время буквально осаждала Николая I, добиваясь его взаимности. Кстати, одним из ее любовников был будущий убийца поэта - Дантес.

Наталья Викторовна часто встречалась с Пушкиным не только в лицейский период, но и в последнее десятилетие его жизни, в частности, в Петербурге в домах Карамзиных, Вяземских и др. Она, в противовес своему мужу и его сестре, оставалась верным другом Пушкина как до, так и после его смерти.

Исследователи считают, что Пушкин отобразил свои чувства к ней в стихотворениях «Измены» (1815), «Элегия» (1819).

Из книги Валентин Гафт: ...Я постепенно познаю... автора Гройсман Яков Иосифович

НАТАЛЬЯ НЕГОАА Всю обнажить себя в искусстве - Такая у Негоды страсть. В картине оголила чувства, В «Плейбое» – остальную

Из книги Непарадные портреты автора Гамов Александр

4. В ЦКБ Нонна Викторовна разгадывала кроссворды В начале ноября 2006-го Мордюкову из-за проблем со здоровьем госпитализировали в Центральную клиническую больницу. Нонна Викторовна не любила, чтобы ее навещали в палате. Но для корреспондентов «Комсомолки» она сделала

Из книги Четыре жизни. Происхождение и родственники [СИ] автора Полле Эрвин Гельмутович

Полле Надежда Викторовна Надя родилась в Томске 23.12.1947 г.Отец - Нусберг Виктор Яковлевич, сын репрессированного латышского стрелка; мать - Мельник Зинаида Петровна, представитель огромной родни знаменитого советского писателя Георгия Маркова (двоюродная племянница).

Из книги Нежность автора Раззаков Федор

Наталья СЕЛЕЗНЕВА Закончив в 1966 году Театральное училище имени Щукина, Селезнева попала в труппу Театра сатиры. Именно благодаря этому обстоятельству она в том же году оказалась в числе счастливцев, которым выпала честь участвовать в первых выпусках знаменитого

Из книги Страсть автора Раззаков Федор

Наталья ФАТЕЕВА Со своим первым мужем Фатеева познакомилась в Москве, когда училась во ВГИКе. Это был 33-летний кинорежиссер Владимир Басов. Он тогда был женат на актрисе Розе Макагоновой, но Фатеева сумела ее затмить своей красотой. После бурного романа с Натальей Басов

Из книги Сияние негаснущих звезд автора Раззаков Федор

Наталья БЕЛОХВОСТИКОВА Еще когда Белохвостикова снималась в своем первом фильме «У озера» (1970), в народе ходили слухи, что у нее роман с режиссером фильма и ее учителем по ВГИКу Сергеем Герасимовым. Однако сама актриса это отрицает, утверждая, что Герасимова она

Из книги Личная жизнь Александра I автора Соротокина Нина Матвеевна

Наталья КУСТИНСКАЯ В середине 50-х Кустинская считалась во ВГИКе одной из самых красивых студенток. Стройная, светловолосая, она буквально сводила с ума своих однокурсников. Не оставались в стороне и более зрелые актеры. Так, в 1958 году, когда Кустинская снималась в фильме

Из книги Любовь и безумства поколения 30-х. Румба над пропастью автора Прокофьева Елена Владимировна

ГУНДАРЕВА Наталья ГУНДАРЕВА Наталья (актриса театра, кино: «В Москве, проездом…» (1970; продавщица), «Здравствуй и прощай» (1973; Надежда), т/ф «Цемент» (1974; Мотя), «Осень» (Дуся), «Самый жаркий месяц» (Галина), т/сп «Трактирщица» (главная роль – Мирандолина) (все – 1975), «Сладкая

Из книги Наталья Гончарова против Пушкина? Война любви и ревности автора

ДУРОВА Наталья ДУРОВА Наталья (дрессировщица, с 1978 года бессменный художественный руководитель театра «Уголок дедушки Дурова»; скончалась 26 ноября 2007 года на 74-м году жизни). За несколько месяцев до смерти Дурова перенесла тяжелое воспаление легких, которое подорвало ее

Из книги Прекрасная Натали автора Горбачева Наталия Борисовна

Кочубей Виктор Павлович Вигель пишет: «Чтобы составить гений одного человека, натура часто принуждена бывает отобрать умственные способности у всего рода его. Так поступила она с великим Суворовым и славным Безбородко. Окинув взглядом ближних и дальних родственников,

Из книги Любовь в объятиях тирана автора Реутов Сергей

Елена Владимировна Прокофьева, Татьяна Викторовна Умнова Любовь и безумства поколения 30-х. Румба над пропастью Любовь – это сон в сновиденьи… Любовь – это тайна струны… Любовь – это небо в виденьи… Любовь – это сказка луны… Любовь – это чувственных строк

Из книги 100 историй великой любви автора Костина-Кассанелли Наталия Николаевна

Наталья «Мое семейство умножается, растет, шумит около меня. Теперь, кажется, и на жизнь нечего роптать, и старости нечего бояться. Холостяку в свете скучно: ему досадно видеть новые, молодые поколения; один отец семейства смотрит без зависти на молодость, его окружающую.

Из книги Против течения. Академик Ухтомский и его биограф автора Резник Семен Ефимович

Наталья «Мое семейство умножается, растет, шумит около меня. Теперь, кажется, и на жизнь нечего роптать и старости нечего бояться. Холостяку в свете скучно: ему досадно видеть новые, молодые поколения; один отец семейства смотрит без зависти на молодость, его окружающую. Из

Из книги автора

Матрена Кочубей. Ты - Мазепа Прозвонили к обедне, но Матрена не торопилась - Бог молитву твою везде услышит, хоть в храме, хоть в доме, хоть в поле.В келье было холодно. Хотя чего ожидать от выстроенного столетия назад монастыря? Здесь холодно всегда, даже в июльский зной.

Из книги автора

Иван Мазепа и Матрена Кочубей Некоторые личности оставляют такой глубокий след в истории, что отголоски их деятельности слышны даже не через десятилетия, а через века. Бесспорно, именно такой выдающейся личностью был Иван Мазепа – гетман войска Запорожского,

Из книги автора

Глава двадцать четвертая. Альбина Викторовна 1.Первое ее письмо, от 26 декабря 1980 г., привожу почти целиком:«Дорогой Семен Ефимович! У меня случилось очень большое горе – умер мой многострадальный друг Василий Лаврентьевича] 6/XI – 80 г. <…> Последние полтора, а особенно