Советские тяжелые танки серии кв. Кв-тяжелый советский танк начала великой отечественной Экипаж танка кв 1 составлял

Закончился второй день опера­ции «Барбаросса». На северном направ­лении 4-я танковая группа генерала Гепнера, входившая в состав Группы Армий «Север», вышла к реке Дубиссе. Ближе к вечеру 23 июня 1941 года передовые подразделения 6-й танковой дивизии стремительно овладели плац­дармом на восточном берегу реки.

25 июня 1941 года в боевом дневнике 11-го танкового полка появи­лась следующая запись: «Утром II ба­тальон полка вместе с боевой группой фон Зекендорфа продвигался вперед колонной. На протяжении суток колон­ну несколько раз атаковали части совет­ской 2-й танковой дивизии. Как выяс­нилось, советские 52-тонные танки совершенно нечувствительны к огню наших 10,5- см гаубиц. Даже несколько попаданий 150-мм снарядов не причи­нило противнику вреда. Тем не менее, атаки наших танков PzKpfw IV причи­нили противнику тяжелые потери, что позволило нашим частям продвинуть­ся на 3 км на восток от Дубис сы . Плац­дарм, захваченный боевой группой Ра­уса, остался за нами. После полудня, усиленная рота и штаб 65-го танкового батальона выдвинулся к перекрестку на северо-восток от Расейняя. Тем време­нем советский тяжелый танк перекрыл дорогу, отрезав боевую группу Рауса от основных сил. На протяжении ночи уничтожить танк не удалось. Для борь­бы с танком выдвинулась батарея зе­нитных 88-мм пушек. Однако 88-мм пушки оказались не более эффективны­ми, чем 105-мм гаубицы. Попытка са­перов подорва ть танк с помощью фу­гаса также провалилась».

Несколько раньше со стороны Кейдан советская 2-я танковая дивизия атаковала немцев, имея целью не толь­ко остановить, но и уничтожить против­ника. Под Расейняем и над Дубиссой разыгралась танковая битва, длившая­ся два дня. Впервые немцы столкнулись с советскими танками KB и Т-34, про­кладывающими дорогу более легким и многочисленным Т-26 и БТ.

Немецкий танкист из экипажа PzKpfw IV (1-й танковый полк 1-й тан­ковой дивизии, действовавшей на левом фланге 6-й танковой дивизии) так рас­сказывал о битве над Дубиссой: «КВ-1 и КВ-2, которых мы встретили впер­вые, внешне сильно отличались. Наши роты открыли огонь с дистанции 800 метров, но безрезультатно. Мы сближа­лись, и вскоре нас разделяло 50-100 метров. Мы стреляли в упор, но наши бронебойные снаряды попросту рико­шетировали. Мы кружили вокруг тан­ков противника, стреляя с дистанции 60-30 метров специальными бронебой­ными снарядами PzGr 40. К закату на поле боя горело более 180 машин».

На плацдарме, занятым 6-й тан­ковой дивизией, удалось взять несколь­ко десятков пленных. Командир немец­кого отряда приказал отконвоировать пленных в расположение штаба диви­зии, в Расейняй. Пленных погрузили на грузовик, в кузов село и несколько кон­воиров. Но меньше чем через час вер­нулся шофер грузовика и доложил, что на полпути между рекой и Расейняем машину обстрелял гигантский советс­кий танк. Грузовик загорелся. Пленные, воспользовавшись замешательством конвоя, разбежались. Было похоже, что единственная дорога, по которой шло снабжение плацдарма, оказалась пере­резанной. Конечно, один танк еще ни­чего не означал, но могли подойти и другие. Ночь прошла спокойно, а выс­ланная утром разведка обнаружила танк на прежнем месте. Около полудня на плацдарме приняли радиограмму штаба о том, что к ним отправлено две­надцать грузовиков с боеприпасами и продовольствием.

Вскоре со стороны Расейняя раздалось несколько мощных взрывов. Это советский танк подбил первый и последний автомобиль колонны. Заго­ревшиеся машины блокировали доро­гу. В течение нескольких минут вся ко­лонна превратилась в груду пылающих обломков.

Командующий 6-й танковой дивиизией, генерал-майор Ландграф приказал немедленно обезвредить загадоч­ный танк. Командир одной из рот 50-мм противотанковых пушек получил приказ приблизиться и сжечь танк. Ис­пользуя складки местности, четыре по­лугусеничных тягача приблизились к танку. В 600 метрах от танка тягачи ос­тановились. Артиллеристы на руках выкатили пушки на боевые позиции. Танк стоял в мелколесье и молчал. Ко­мандир батареи подумал, что экипаж покинул танк, но все же прикачал от­крыть по машине огонь. Три первых снаряда попали в цель. Танк по-прежне­му молчал.

Давайте для верности еще не­сколько попаданий и будем сворачи­ваться! - приказал командир батареи.

Артиллеристы открыли беглый огонь, уже не соблюдая никаких пра­вил маскировки. Стреляли все орудия батареи. После восьмого попадания: танк открыл ответный огонь. Это было настолько неожиданно, что немцы про­ст опешили. Вокруг демаскированных немецких пушек фонтанами поднима­лась земля. Дым заволок позиции, а мощные взрывы сотрясали воздух. Все­го танк сделал три выстрела. Когда зем­ля осела, а дым развеялся, удивленные немцы обнаружили, что двух орудий батареи просто нигде нет, а остальные выведены из строя. Уцелевшие артилле­ристы немедленно покинули поле боя.

Поскольку 50-ым пушки Рак 38 не смогли подбить советский танк, ге­нерал Ландграф решил применить 88-мм зенитки Flak 36. В полдень одна 88-мм пушка из 298-го зенитного батальона была доставлена к месту со­бытий полугусеничным тягачом. В 900 м от танка пушку отцепили от тягача и начали выкатывать ее на огневую по­зицию. Внезапно танк начал разворачи­вать башню. Первый 152-мм снаряд взорвался в 2 метрах от пушки, а вто­рым выстрелом советские танкисты разнесли зенитку в пух и прах. Уцелев­шие после взрывов зенитчики были перебиты пулеметным огнем.

Наступил вечер. Генерал Ландграф в ярости ходил по штабу. Подраз­деления дивизии, удерживающие плац­дарм, расстреливали последние боеп­рипасы. С утра у солдат во рту не было ни крошки. Не видя выхода в создав­шейся ситуации. Ландграф приказал просто уничтожить танк фугасным за­рядом. Около часа ночи взвод саперов из 57-го саперного приступил к осуще­ствлению задуманного. Через полчаса раздался глухой взрыв, после которого сразу заговорили пулеметы. Впрочем, пулеметы быстро замолчали.

Ландграф нервно курил, ожидая донесения. Прошло еще полчаса, преж­де чем вернулись саперы. Командир доложил, что заряд оказался слишком слабым. Взрывом только сорвало гусе­ницу танка.

Так три попытки уничтожить советский танк закончились полным провалом. Колосс и дальше стоял в ле­сочке, готовый в любой момент открыть огонь. Что за чертов танк? Немцы ло­мали голову, пытаясь определить его тип. Ни один из известных им танков не мог выдержать попадания снарядов 50-мм противотанковой пушки, не го­воря уже о 88-мм зенитке. Ландграф попробовал попросить помощь авиа­ции, но командир корпуса, выслушав рассказ командира 6-й танковой диви­зии, отказался выделять эскадрилью пикирующих бомбардировщиков для уничтожения единственного танка. Тог­да Ландграф решился на отчаянный шаг. Он приказал 11-му танковому пол­ку провести отвлекающую атаку, наде­ясь под шумок подтянуть еще одну 88-мм пушку. Другой возможности уничтожить проклятый танк не было, разве что ждать, пока экипаж танка по­гибнет от голода и жажды.

Утром 25 июня советский танк был атакован несколькими десятками немецких танков PzKpfw 35(t). Немец­кие машины рассыпались веером и от­крыли ураганный огонь, отвлекая вни­мание советских танкистов, пока со стороны Расейняя подтягивали еще одну 88-мм зенитку. Лишь после пер­вого выстрела экипаж танка заметил опасность. Башня начала разворачи­ваться в направлении немецкого ору­дия, когда зенитчики добились еще двух попаданий. Наученные горьким опытом, немцы еще несколько раз до­бились попаданий, после чего воцари­лась тишина.

В сторону замолчавшего танка бежали немецкие солдаты. В броне со­ветского танка были заметны только две пробоины. Пять других снарядов толь­ко пробороздили броню. 50-мм снаря­ды оставили лишь восемь оспин. Фу­гас, подорванный ночью, разбил гусеницу, сорвал часть крыла и немно­го повредил ствол пушки. 37-мм сна­ряды не оставляли на броне никаких следов! Солдаты вскарабкались на бро­ню и попытались вскрыть люки. Вне­запно башня начала поворачиваться, солдаты горохом посыпались на землю. Два немца не растерялись и бросили по ручной гранате в пролом брони. Раздал­ся приглушенный взрыв, после чего танк замолчал окончательно. Когда, наконец, удалось вскрыть люки, внут­ри танка были обнаружены останки ше­сти советских танкистов, которые в тече­ние 48 часов сдерживали наступление целой танковой дивизии вермахта!

Откуда взялся этот танк? Кем были члены его экипажа? Почему они не прорывались к своим? Эти и многие другие вопросы навсегда останутся тайной. Однако мы с полной уверенно­стью можем сказать, что это был за танк, броня которого выдерживала попадания разнокалиберных снарядов, взрыв саперного фугаса, и даже не сра­зу поддалась «восемьдесят восьмой». Это был советский тяжелый танк КВ-2.

Приведен­ный выше эпизод почерпнут из боевого дневника 6-й танковой дивизии и днев­ников ее частей. Донесения о боях с танком поступили в штабы корпуса и Группы Армий, а также достигли на­чальника штаба ОКХ, генерал-полковника Франца Гальдера, который в сво­ем дневнике 24 июня 1941 года записал: «На фронте Группы Армий «Север» появились новые русские тяжелые танки, которые вооружены, скорее все­го, пушкой калибра 80 мм, или даже калибра 150 мм, что, впрочем, мало­вероятно».

Но уже на следующий день, ког­да поступили новые уточненные доне­сения (вероятно специалисты из 3-й танковой группы обследовали танк), Гальдер был вынужден согласиться с действительностью. Он записал: «По­ступает разрозненная информация о новых русских танках: масса 52 тонны, бронирование лоб 37 см (?), борта 8 см, вооружение пушка калибра 152 мм и три пулемета, экипаж 5 человек, ско­рость 30 км/ч, запас хода 100 км. Воз­можности для борьбы: 50-мм пушки пробивают броню под башней, 88-мм пушки, вероятно также пробивают бор­товую броню (точно не известно)».

В ОКВ царили растерянность и нервозность. Поступала все новая и новая информация о том, что Красная Армия располагает вооружением, о су­ществовании которого немецкое коман­дование не предполагало. Выяснилось, что русские не только обладают огром­ным количеством танков. Многие рус­ские танки принципиально превосходи­ли немецкие танки по своим тактико-техническим данным. Штаб­ные офицеры, отправленные в части для проверки этих невероятных фактов, привозили невеселые вести и часто про­тиворечили друг другу. 4 июля генерал фон Тома докладывал Гальдеру: «Для борьбы с советскими танками-гигантами мы успешно используем 100-мм пушки и 88-мм зенитки. Идут необычайно тя­желые бои. Русские в плен не сдаются!»

Спустя два дня, 6 июля, генерал Отт сообщил обнадеживающие данные. По его мнению боевой дух в частях начал расти: «К счастью, распростра­няется мнение о том, что с советскими танками можно бороться. Некоторые части докладывают, что советские экипажи бросают свои танки при первой опасности, но из других сообщают, что русские танкисты предпочитают сго­реть вместе с машиной».

11 июля полковник Окснер, ин­спектировавший танковые группы Гудериана и Гота сообщил: «Командова­ние противника умело руководит войсками. Русские сражаются с отчая­нием и фанатизмом: немецкие войска несут ощутимые потери в живой силе и технике, растет усталость».

На следующий день и разгово­ре с начальником генштаба генерал Бранд заметил: «Обнаружен только один танк, имеющий броню толщиной 130 мм, во всех остальных случаях тол­щина брони не превышает 70 мм. Чаще всего с такими танками приходится бо­роться с помощью 100-мм пушки. 88-мм зенитка заметно хуже. С помощью 105-мм гаубицы, стрелявшей с дистан­ции 40 м бронебойным снарядом, уда­лось вывести из строя один 50-тонный танк. Советские механики-водители плохо обучены. Русские танки часто теряют гусеницы. Советские экипажи не выносят артиллерийского огня».

Уже первые дни войны в России показали немецкому командованию необходимость оснастить вермахт но­вым противотанковым оружием. Осо­бенно сильно страдала от русских тан­ков немецкая пехота, которая была практически беззащитна.

«КЛИМ ВОРОШИЛОВ»: СОЗДАНИЕ, ИСПЫТАНИЯ И ПЕРВЫЕ БОИ

На совещании СНК и ЦК ВКП(б), состоявшемся 9 декабря 1939 года, решалась судьба тяжелых много­башенных танков СМК и Т-100. Ж.Я. Котин доложил о возможности создать еще один вариант тяжелого танка, так­же несущего толстую броню, но имею­щего только одну башню. В своем док­ладе Котин упомянул о преимуществах, которые дает переход на однобашенную схему, в частности о улучшенной маневренности. Хотя некоторым воен­ным идея Котина не понравилась, Ста­лин проявил благосклонность. В ре­зультате ЛКЗ получил задание построить кроме двухбашенного СМК и однобашенный танк. Когда прототи­пы были готовы, провели сравнитель­ные испытания. С октября 1938 года в СКБ-2 Котина работали практиканты из Военной Академии Механизации и Моторизации в Москве. Практикантов опекали инженеры Л.Е. Сычев и Н.Ф. Шашмурин. Используя проект СМК, они укоротили корпус и оснастили ма­шину новым дизелем В-2. Над проек­том работали Б. Павлов и В.Л. Синожерский (общая композиция и вооружение), Г. Турчанинов (шасси), Л.Н. Переверзев (двигатель и рулевое управление), СМ. Касавин, Л. Шпун­тов (трансмиссия),

Касавин вспоминал: «17 октяб­ря 1938 года наша группа начала рабо­ту в КБ: «Мы получили задание от Ко­тина сделать дипломный проект – однобашенный вариант танка СМК».

В феврале 1939 года практикан­ты успешно защитили дипломы в Ака­демии и были распределены в СКК-2. 15 марта их снова включили в состав коллектива, работавшего над однобашенным танком. В январе 1939 года в АБТУ были сформулированы техни­ческие требования к однобашенному тяжелому танку, утвержденные позднее в Комитете Обороны,

27 февраля 1939 года ЛКЗ по­лучил официальный правительствен­ный заказ на постройку прототипа однобашенного тяжелого танка, который получил название KB в честь наркома обороны Климента Ворошилова. Главным конструктором проекта первоначально был А.С. Ермолаев, но вско­ре его сменил инженер Н.Л. Духов. От­дельные части проекта разрабатывали: К.И. Кузьмин, С.В. Мицкевич (корпус), Ф.А. Морышкин (трансмиссия), А.Д. Гладков (планетарная бортовая переда­ча), В.А. Козловский, М.И. Креславский (трансмиссия), Г.А. Серегин, Н.В. Цейц (торсионная подвеска), Л.Е. Сы­чев (шасси), П.Н. Москвин, Г.Я. Андандонский, С.Ф. Федоренко, Ф.Г. Коробко, А.С. Шнендман (вооружение). Кроме того, в состав проектной груп­пы входили Е.П. Дедов, П.С. Тарапатяк, В.И. Таротко и уже упоминавшиеся выше практиканты Академии. Технический проект танка KB был подготов­лен в течение месяца.

Касавин писал: «Самым боль­шим различием между нашим диплом­ным проектом и проектом танка KB была замена планетарной коробки пе­редач обычной 5-скоростной КПП, сконструированной И.В. Алексеевым и предложенной Н.Л. Духовым».

В соответствии с проектом на танк установили совершенно новый дизель В-2 мощностью 500 л.с., разра­ботанный в Харькове. В апреле 1939 года государственная комиссия, воз­главляемая заместителем начальника АБТУ Б.М. Коробкопым, осмотрела и одобрила деревянный макет танка в натуральную величину. В мае Комитет Обороны окончательно утвердил технические требования к танку, и конст­рукторы приступили к созданию рабо­чей документации. В эксперименталь­ном цеху ЛКЗ начали подготовку к сборке прототипов СМК и КВ. Летом в Харьков приехал Духов, чтобы принять там модифицированный двигатель В-2К, который развивал мощность 600 л.с. при 2000 оборотах в минуту.

В августе 1939 года обе маши­ны были готовы. Первые проблемы проявились уже в ходе заводских испы­таний. Прототип KB, управляемый ме­хаником-водителем Константином Ков­шом, потерял ход. Вышла из строя коробка передач, не выдержав и 100 км пробега, хотя на стендовых испытани­ях КПП выдержала 2500 км пробега. После непродолжительных испытаний танк отправили на полигон в Кубинке, где 20 сентября состоялась демонстра­ция танков новых типов.

Присутствовавший на демонст­рации А. Ветров вспоминал: «СМК еще не доехал до конца линии заграждений, как на исходные позиции вышел КВ. Несмотря на свои 47,5 тонн, KB срав­нительно легко преодолел траншею, которую СМК одолел с огромным трудом. Затем танк без труда взял контрэс­карп и глубокую яму, чем заслужил аплодисменты зрителей. Я глянул на трибуну. Климент Ефремович Вороши­лов улыбался, поглаживая усы. Чуть по­зади наркома стоял его сын, военный инженер III ранга П.К. Ворошилов, ко­торый оживленно разговаривал с комкором Д.Г. Павловым и комендантом полигона».

Во время описываемых событий танком управлял механик-водитель П.И. Петров, который рассказал о де­монстрации по-своему: «Я на KB пре­грады преодолевал с трудом: двигатель работал неустойчиво. Когда я форсиро­вал реку, вода залила боевое отделение, но на счастье двигатель не заглох и я смог вывести машину на противопо­ложный берег. Там я в соответствии с программой испытания сломал не­сколько сосен (до сих пор мне жаль эти деревья) и с трудом взобрался на гору. Двигатель работал на предельных оборотах, переключать передачи удавалось не всегда. На берег я уже выехал рыв­ками, активно работая бортовыми фрикционами. Дальше я преодолел врытые в землю рельсы и снова въехал в лес».

Затем испытания прототипа KB продолжили на полигоне под Ленинг­радом. К тому времени уже была изве­стна нестабильная работа двигателя, а также дефекты тормозов, планетарных бортовых передач и коробки передач. Частично проблемы удалось решить, но коробка передач оставалась прежней. На испытаниях присутствовали конст­руктор двигателя И.Я. Трашутин (Харь­ков), а также Е.А. Кульчицкий (Кубин­ка). Кульчицкий лично буксировал старый бронекорпус, стараясь подвер­гнуть ходовую часть танка предельным нагрузкам. В начале декабря 1939 года было принято решение отправить прототипы СМК, Т-100 и KB в Финляндию. На фронт KB отправился вместе с эки­пажем из шести человек: командира Г.Ф. Качехина, механика-водителя, во­ентехника II ранга И.П. Головачева, механика-водителя К. Ковша, мотори­ста и одновременно заряжающего А.И. Естратова (ЛКЗ), а также радиста А. Смирнова и заряжающего Н. Кузнецо­ва (РККА).

По железной дороге все три тан­ка доставили до станции Черная Речка, откуда машины двинулись своим ходом через Териёки (в настоящее время Зеленогорск) и Райвола в расположение 20-й бригады тяжелых танков.

Боевое крещение танк KB при­нял в описанных выше боях 17 и 19 декабря 1939 года в районе озера Суммаярви. Один из членов экипажа, мо­торист А.И. Естратов, так описал эпи­зод боя: «Повернув влево, мы двинулись вдоль противотанкового рва, подставляя под огонь дота противника правый борт. Мы едем, а снаряды бьют о борт как молотком стучат. Командир, лейтенант Качехин приказывает:

- Ищите цели! Надо стрелять!

И в этот момент механик-води­тель Ковш заметил что-то похожее на самоварную трубу. Качехин говорит:

- По наблюдательному пункту – ОГОНЬ!

Мои обязанности как члена экипажа не позволяли мне перевести дыхание: контроль работы мотора, за­ряжание пушки, наблюдение за обста­новкой. Я гляжу, стоят в стороне какие-то жерди, а из-за них тянется дымок. И тут с той стороны мы получаем попа­дание. Я доложил об этом командиру танка, и мы послали туда пяток снаря­дов. Жерди раскидало и стала видна замаскированная огневая позиция.

Внезапно наша пушка завибри­ровала. Огляделись, не выходя из тан­ка – вроде все нормально. Едем даль­ше. Внезапно наш танк оказался охвачен снопом искр. Остановились, подождали, снова двинулись вперед».

В ходе боя один раз заглох дви­гатель, но Ковшов смог устранить не­исправность. На обратном пути KB взял на буксир поврежденный Т-28 и отта­щил танк к своим. После боя обнару­жилось, что ствол пушки пробит на­сквозь, а на броне башни и корпуса насчитали 43 отметины от бронебой­ных снарядов, Несколько гусеничных траков также было повреждено, снаряд пробил один опорный каток, был со­рван один наружный топливный бак. От ударов сорвало топливный насос, удер­живавшийся только двумя болтами.

Уже 19 декабря 1939 года Коми­тет Обороны при Совете Народных Комиссаров, ознакомившись с предва­рительными результатами испытаний, рекомендовал принять танк KB на воо­ружение при условии устранения обна­руженных недостатков. Одновременно, ЛКЗ получил приказ начать подготов­ку к серийному выпуску нового танка и дать в наступающем году 50 машин.

17 марта 1940 года KB проде­монстрировали в Кремле вместе с дру­гими лучшими моделями танков. Пос­ле возвращения прототипа KB на ЛКЗ начала работу специальная комиссия. В состав комиссии входили майор Н.Н. Ковалев, военные инженеры III ранга П.К. Ворошилов и М.Ц. Каулин, капи­тан И.И. Колотушкин. Новая серия ис­пытаний проводилась на полигоне под Ленинградом в районе Красного Села. Испытывались два KB-1 (один прото­тип и первая серийная машина) и один KB-2. KB Касавина (механик-водитель К. Ковш) прошел за 14 дней (с 14 по 27 июня 1940 года) 1915,8 км со средней скоростью 20 км/ч.

Касавин вспоминал: «Главным недостатком танка была недостаточная надежность шасси. Опорные катки, особенно передние, часто выходили из строя. В ходе испытаний мы сменили три катка на левом борту и два катка на правом борту, а также две гусеницы. Также пришлось сменить 5 пар снопов, а также несколько других деталей. Дви­гатель и коробка передач работали не­устойчиво».

Технические проблемы, связан­ные с конструкцией KB, вызвали серь­езное беспокойство в НКО и НКТМ (Народный Комиссариат Тяжелого Ма­шиностроения), Была сформирована новая комиссия, которая действовала в сентябре-октябре 1940 года. Комиссия подтвердила, что КВ-1 (КВ-76, как его в то время называли), проходивший испытания между 26 сентября и 28 ок­тября «не прошел гарантийного про­бега в 2000 км из-за многочисленных аварий коробки передач, бортовых фрикционов и гусеничных траков. У коробки передач повреждения затрону­ли валы и шестеренки 2-4 передач. Коробка передач дважды выходила из строя. Замечены недостатки системы охлаждения двигателя: температура воды достигала 107 градусов, а темпе­ратура масла – 110 градусов, то есть вода и масло кипели».

ДОРАБОТКА КОНСТРУКЦИИ КВ

Первую попытку модернизации KB пред­приняли скоре после первых боев в Финляндии. Командование и Военный Совет Фронта требова­ли увеличить толщину днища и усилить многие узлы. Было также внесено предложение оснастить танк минным тралом и эвакуационной лебедкой. Затем танк получил упрощенную технологичную башню, борта, лоб и задняя стена которой пред­ставляли собой плоские плиты. По-другому рас­положили торсионы, уменьшили дорожный про­свет, а также на крыльях установили упрощенные навесные топливные баки меньшего объема. В ходе серийного выпуска танк получил курсовой пулемет, смонтированный в шаровой установке. Курсовой пулемет обслуживался радистом. Эки­паж танка сократили до пяти человек, отказавшись от моториста. Очень быстро выяснилось, что пуш­ка Л-11 оказалась недостаточно мощной и слиш­ком ненадежной. Поэтому в КБ В.Г. Грабина на Артиллерийском Заводе № 92 заказали танковую пушку Ф-32. Конструкция Ф-32 представляла со­бой развитие танковой пушки Ф-22, испытывав-шейся на танке БТ-7. После опытных стрельб Глав-ное Артиллерийское Управление (ГАУ) рекомендовало Ф-32 для установки на танки, но этому неожиданно воспротивились в АБТУ. Были проведены новые стрельбы, и снова Л-11 не пока­зала себя. Решением Комитета Обороны от 26 ян­варя 1940 года пушку Ф-32 наконец приняли на вооружение. Решением СНК/ЦК ВКП(б) № 1288-495-СС от 17 июля 1940 года ЛКЗ получил приказ до конца года выпустить 130 пушек Ф-32 с целью установки их на серийные КВ.

13 июня 1940 года нарком обороны, мар­шал С.К. Тимошенко внес предложение выпускать два варианта танка KB: один с пушкой Л-11 ка­либра 76,2 мм и другой с гаубицей М-10 калибра 152 мм. «К настоящему времени выпущено 13 тан­ков KB первого типа, до конца года будет постро­ено 130 таких машин: Эта пушка не удовлетворя­ет возлагаемых на нее требований и должна быть заменена. В качестве варианта предлагаю 76-мм зенитную пушку образца 1931 года, способную пробивать броню толщиной 80 мм на дистанциях 1000-500 м, а также обладающую удачной конст­рукцией и достаточной скорострельностью».

Вероятно, в результате этих предложений КБ Грабина создало 85-мм танковую пушку Ф-39, которая базировалась на 85-мм зенитке образца 1939 года. Пушка стреляла снарядами массой 9,2 кг с начальной скоростью 800 м/с. Для испытаний пушку установили на шасси танка Т-28, а также на одном экспериментальном КВ-2. За­тем 85-мм пушку установили и на од­ном КВ-1, который получил новую мас­ку пушки. 9 августа 1940 года было приказано изготовить четыре экспери­ментальные башни КВ-1, выполненных по разной технологии. Выпуск башен начали на Заводе № 78 (на Урале) 13 марта 1941 года. По сравнению с пре­жней сварной башней, литая башня име­ла более толстую броню (90-95 мм) и была более тяжелой (около 7 тонн). В ок­тябре 1940 года в порядке эксперимента был изготовлен литой корпус для КВ-1.

На основании правительствен­ных Указов от 6 апреля и 1 июля 1941 года на ЛКЗ организовали выпуск тан­ков KB-1 с усиленным бронированием (экранами). Экраны представляли со­бой плиты толщиной 30 мм, крепивши­еся к бортам корпуса и башни с помо­щью болтов. За счет экранов суммарная толщина брони достигала 105 мм. Тан­ки, уже отправленные в части, должны были получить экраны до 1 января 1942 года. Экранирование еще больше уве­личило массу танка.

Одновременно, KB-1 снова под­вергся перевооружению. Грабин создал новую модель 76,2-мм пушки Ф-34, которую предполагалось устанавливать на средний танк Т-34. Было решено, что тяжелый танк должен нести более тя­желое вооружение, поэтому для КВ-1 создали пушку ЗиС-5, 63,5% деталей которой совпадали с Ф-34, а 4% - с по­левой пушкой Ф-22УСВ. Пушку ЗиС-5 приняли на вооружение и направили в серию в середине 1941 года.

ВАРИАНТЫ, ПРОЕКТЫ

Уже в то время для механика-водителя разрабатывался прибор ноч­ного видения, работающий в ИК-диапазоне. Приказом Комитета Обороны № 5808 от 25 июня 1940 года Завод № 211 до 15 октября 1940 года должен был поставить десять таких приборов, но заказ не был выполнен.

Еще до начала войны с Герма­нией на ЛКЗ в соответствии с прошлы­ми заданиями был готов проект гусе­ничной бронированной ремонтно-эвакуационной машины (Объект 214) на базе КВ. Масса маши­ны достигала 30 тонн, вооружение со­ставляли два 7,62-мм пулемета ДТ. БРЭМ оснащалась лебедкой, буксиро­вочные тросы и другие приспособления для эвакуации с поля боя поврежден­ных танков. Главным инженером про­екта был Н.В. Халкиопов, которому помогал С.М. Касавин. Проект в метал­ле не воплотился, поскольку после окончания войны с Финляндией в АБТУ быстро потеряли к эвакуатору интерес.

В 1940 году в СКБ-2 на ЛКЗ на­чали работу над новой тяжелой само­ходной установкой СУ-212 (Объект 212), которая имела некоторые узлы танка KB (двигатель, трансмиссия, хо­довая часть), но совершенно другой корпус и новую планировку (двигатель спереди, боевое отделение сзади). Характеристики Объекта 212 были следующими: масса 50 т, экипаж 5 человек, вооружение морская 152-мм пушка и три 7,62-мм пулемета, боекомплект 47 выстрелов, броня толщиной 60-20 мм. Предусматривалась возможность уста­новки на шасси 203-мм гаубицы Б-4. В 1941 году качались работы над корпу­сом СУ-212, но после начала войны проект свернули.

В 1941 году начали еще один проект: оснастить KB электрической трансмиссией (вероятно был построен даже опытный образец).

СЕРИЙНЫЙ ВЫПУСК КВ

Первый заказ предусматривал выпуск 50 танков KB до конца 1940 года. 4 февраля 1940 года приказом Комитета Обороны ЛКЗ обязывался изготовить девять танков установочной серии до 25 марта, а не до конца мая, как предполага­лось раньше. В действительности к 1 ап­реля было готово лишь пять танков (про­тотип с малой башней и 4 KB с большой башней), из которых три находились на Карельском перешейке.

28 мая 1940 года по рекоменда­ции Комитета Обороны СНК принима­ет Указ «О расширении программы выпуска танков KB на 1940 год». Но­вый план предусматривал выпуск в 1940 году 230 танков KB (130 с пуш­кой 76,2-мм и 100 со 152-мм гаубица­ми. Этот план Л КЗ смог перевыпол­нить, построив 243 танка (141 КВ-1 и 102 КВ-2). Выпуск танков разворачи­вался медленно и подавляющее боль­шинство машин построили в последние месяцы 1940 года.

Приемка танков военными шла медленно. После завершения сборки механики-водители завода совершали контрольный марш протяженностью 30 км. Один из старейших работников ЛКЗ Н.П. Ефимов вспоминал: «Бывало, при­дет со сборки новая машина, а переда­чи не включаются! Все огрехи и недо­делки приходилось устранять в отделе контроля». После того, как заводской ОТК принимал танк и передавал его военным, машина совершала еще один марш протяженностью около 50 км. После этого танк мыли, красили, пол­ностью комплектовали и передавали экипажу. Первые KB имели номера «0», «1У», «2У», «3У».

План выпуска танков KB на 1941 год, принятый НКТМ 2 января 1941 года, предусматривал постройку 600 танков КВ. В первом квартале по­строили 352 танка, во втором квартале планировалось выпустить 215 машин (115 КВ-1 и 100 КВ-2). Но 15 марта 1941 года СНК и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О выпуске танков KB в 1941 году». Первый пункт постанов­ления определял, что в 1941 году сле­дует выпустить 1200 танков КВ. В том числе ЛКЗ должен был дать 1000 тан­ков (400 КВ-1, 100 КВ-2 и 500 КВ-3), а еще 200 КВ-1 планировалось постро­ить на Челябинском Тракторном Заво­де (ЧТЗ). После начала войны програм­му пересмотрели и расширили. В Ленинграде к ЛКЗ подключили множе­ство смежников (например, Металли­ческий Завод, выпускавший бортовые передачи, сварные башни, а позднее и корпуса в сборе). От начала года до кон­ца июня 1941 года на ЛКЗ построили 393 KB (всего за два года 636 танков: 434 KB-1 и 202 КВ-2), а в июле-августе ЛКЗ дал 492 танков KB, после чего за­вод свернул производство и был эваку­ирован на восток. Таким образом, в 1941 году в Ленинграде построили 885 танков (некоторые источники сообща­ют о 848 танках).

«ДРЕДНОУТ» КВ-2

Прототип, испытывавшийся на Карельском перешейке, отлично дер­жал попадания бронебойных снарядов и оказался вполне надежным, а все по­ломки удавалось устранять на месте. Однако финская оборона состояла из многочисленных блиндажей и дотов, для подавления которых требовалось не­сколько попаданий тяжелых снарядов. Командующий советской 7-й Армией, комдив К.А. Мерецков вспоминал:

«После пяти дней подготовки мы начали штурм. К сожалению, безус­пешно. Снова сказался недостаток средств для взлома укреплений. Наши танки не имели крупнокалиберных пу­шек и не могли самостоятельно подав­лять доты. В лучшем случае, танки про­сто закрывали бойницы своим корпусом». Пушка калибра 76,2 мм ока­залась совершенно неэффективной в борьбе с бетонированными укреплени­ями. Для борьбы с дотами следовало использовать артиллерию калибра 152-203 мм. Поэтому родилась идея воору­жить танки тяжелыми пушками. Коман­дующий Северо-Западным Фронтом, командарм С.К. Тимошенко обратился прямо к руководству ЛКЗ с просьбой создать KB, вооруженный крупнокали­берным орудием, снаряды которого могли бы эффективно подавлять укреп­ления, как деревоземляные, так и бетон­ные. В конце декабря 1939 года завод получил указание первого секретаря ленинградского горкома А.А. Жданова, создать подобный танк в предельно сжатые сроки. На ЛКЗ начались лихо­радочные работы. Над танком труди­лись конструкторы СКБ-2 из группы Дузова. Вооружение танка проектировал коллектив КБ АОКО под руковод­ством инженера Н.В. Курина. Было принято решение вооружить танк 152-мм гаубицей М-10 образца 1938 года, установленной в большой башне. Мас­са башни составила 12 тонн. В ней рас­полагались четыре члена экипажа и выстрелы раздельного заряжания. Тан­ковый вариант гаубицы получил обо­значение М-10С образца 1940 года. Танковая гаубица имела несколько укороченный ствол и уменьшенный откат. Бетонобойные снаряды массой 40 кг развивали начальную скорость 530 м/ с, а бронебойные снаряды массой 51 кг имели начальную скорость 436 м/с. Прицельная дальнобойность составля­ла 4800 м. В конце января прототип «KB с большой башней» или попросту «дредноут» (обозначение КВ-2 появилось несколько месяцев спустя) был готов для испытаний, прежде всего ог­невых. Испытания проводили на завод­ском полигоне, Инженер Курин записал впечатления тех дней: «Перед первыми стрельбами мы все сильно волнова­лись. Насколько нам было известно, еще никто в мире не устанавливал на танк пушку такого калибра и мощнос­ти. Некоторые скептически относились к нашему проекту. Предполагали, что танк может перевернуться после пер­вого же выстрела, говорили, что башня не выдержит отката, а от тряски может выйти из строя двигатель и ходовая часть. Наступил день главных испытаний. Танк стоит на полигоне, башня развернута на 90 градусов в положение, когда опрокидывание наиболее вероят­но. Звучит команда: «Огонь!» Раздает­ся выстрел. Мы все выходим из укры­тия. Танк стоит на месте. Подходим к танку. Механик-водитель с первого раза запускает двигатель и проезжает не­сколько метров. Все в порядке. Только с дульного среза сорвало крышку, которую мы поставили для того, чтобы за­щитить канал ствола от огня финских снайперов-«кукушек».

4 февраля 1940 года, основыва­ясь на результатах испытаний, Комитет Обороны при Совете Народных Комис­саров приказал построить пробную се­рию в 9 танков KB (с большой и малень­кой башнями) до 25 марта 1940 года. В действительности к 1 апреля удалось построить только 5 машин, из которых три приняли участие в финской кампа­нии. В середине февраля только что построенные «дредноуты» укомплекто­вали экипажами, состоявшими частич­но из работников ЛКЗ, а частично из кадровых танкистов. Командиром пер­вого танка стал лейтенант Н. Петин (прежде участвовавший в испытаниях танка СМК), а механиком-водителем машины назначили работника ЛКЗ по фамилии Ляшко. Командиром второй машины стал лейтенант Глушак, а о экипаже третьей машины мы не распо­лагаем данными. 5 марта 1940 года тан­ки отправились на фронт и вошли в со­став 20-й бригады. Все три танка вели непрерывные бои, длившиеся почти неделю, К.А. Мерецков вспоминал: «При прорыве фронта в районе Суммы впервые были использованы тяжелые танки KB, вооруженные крупнокали­берными орудиями. Танки прошли че­рез район финских укреплений без ма­лейшего вреда для себя, несмотря на многочисленные прямые попадания. В нашем распоряжении оказался практи­чески неуязвимый танк. С того време­ни я полюбил KB и всегда старался иметь их в своем распоряжении» .

Командир одного из танков, лей­тенант Глушак так вспоминал события тех дней: «Укрепления Линии Маннергейма были солидными. Большие гра­нитные надолбы стояли в три ряда. Что­бы проделать проход шириной 6-8 метров нам пришлось пять раз выстрелить бетонобойными снарядами. Пока мы расчищали надолбы, противник вел по нам беглый огонь. Мы быстро обна­ружили ДОТ и двумя выстрелами по­давили его. После боя мы насчитали на броне 48 следов попаданий, но ни один снаряд не пробил броню».

Через несколько дней после зак­лючения перемирия, 17 марта 1940 года в Кремле Сталину и другим руководи­телям государства демонстрировали новейшие образцы бронетехники, в том числе оба КВ. Показ благосклонно ска­зался на дальнейшей судьбе танка КВ-2. 28 мая СНК приказал начать на ЛКЗ серийный выпуск этих танков. Уже до конца года завод должен был постро­ить сотню КВ-2 (план выполнен на 102%).

Одновременно с развертыванием серийного производства начались всесто­ронние испытания танков КВ. В ис­пытаниях участвовали три машины, в том числе один КВ-2. Испытания принимала специальная государственная комиссия, состоявшая главным образом из офице­ров технических служб. Испытания про­водили летом на полигоне ЛКЗ. Хотя пла­нировалось уложиться в 8-10 дней, испытания затянулись почти на полтора месяца. Было обнаружено несколько сла­бых мест танка: недостаточная надеж­ность торсионов, нестабильная работа двигателя, серьезные недостатки транс­миссии.

В этом отношении КВ-2 замет­но уступал KB-1, так как был почти на 10 тонн тяжелее. В период с 10 июня по 29 июля 1940 года КВ-2 прошел 2565 км, среднесуточный пробег едва дости­гал 52 км. Вот фрагмент отчета комис­сии: «В ходе испытаний танка с боль­шой башней воздушный фильтр вышел из строя через 1,5 часа работы, поэто­му двигатель выработал ресурс уже через 20 часов. Повреждены коробка передач, бортовые фрикционы, гусени­цы». Но несмотря на все выявленные недостатки маршал С.К. Тимошенко, который в июне сменил Ворошилова на посту наркома обороны, предложил вооружить танк КВ-2 107-мм пушкой М-60, которая пробивала броню толщи­ной более 100 мм на дистанциях до 1000 м. Тем временем СНК секретным постановлением № 885-330 принял танк КВ-2 к серийному производству. Серийный танк заметно отли­чался от прототипов и машин пробной серии. Прежде всего, танк получил уп­рощенную башню, более технологич­ную и приспособленную для серийно­го производства. В результате изменились габариты башни, иной стала конструкция маски пушки. В задней стенке башни в шаровой уста­новке смонтировали пулемет ДТ. В результате переделок массу танка уда­лось снизить на 2 тонны. Танк полу­чил стандартные наружные топлив­ные баки, новую радиостанцию и систему внутренней связи для четы­рех членов экипажа.

План выпуска на 1941 год, ут­вержденный в ЦК ВКП(б) и СНК 15 марта 1941 года предусматривал вы­пуск на ЛКЗ 1000 танков KB, в том чис­ле 100 КВ-2. До начала войны с Герма­нией было построено 202 танка КВ-2 (по некоторым данным 200 или 232).

В танковых частях Красной Ар­мии машины КВ-2 появились в конце 1940 года. 15 сентября числились толь­ко четыре первые экспериментальные машины, но в начале декабря число КВ-2 достигло 24 штук, причем большин­ство из них находилось в частях При­балтийского ВО. КВ-2 использовались в качестве танков поддержки и тяжелых самоходных установок. Малочислен­ность танков заставляла передавать их в ведение командования механизиро­ванных корпусов. Гораздо реже танки КВ-2 действовали на дивизионном или полковом уровнях. В процессе эксплу­атации выяснилось, что у танка затруд­нено вращение башни, особенно в том случае, если танк стоит не горизонталь­но. Скорость наведения пушки на цель также была слишком малой, а перегру­женная машина не выдерживала нагру­зок, предусмотренных эксплуатацион­ными нормами.

Несмотря на все недостатки, танк КВ-2 считался одним из наиболее эффективных танков Красной Армии. Уже в третий день войны в разговоре с командующим 5-й Армии Северо-За­падного Фронта, генералом Потаповым начальник Генштаба, генерал Г.К. Жуков спросил: «Как действуют ваши тан­ки KB и другие?» Потапов отвечал: «Мы располагаем тридцатью больши­ми танками КВ. Но ни один из них не имеет боеприпасов». Жуков: «152-мм орудия танка KB могут использовать вы­стрелы 09-30. Приказываю, немедленно пополнить боекомплекты бетонобойными боеприпасами 09-30 и бросить танки в бой. Они будут громить врага».

Об эффективности танков КВ-2 в боях с немецкими танками свидетель­ствует Г. Пенежко, офицер одной из частей 8-го мехкорпуса. Вот фрагмент его воспоминаний, касающийся боя под Дубно в первых числах июля 1941 года: «Из-за леса показалось несколько KB. Один из танков остановился на холме. Орудие в гигантской башне оказалось развернуто в нашу сторону. Раздался гром выстрела. Там, где секунду назад находился немецкий танк, теперь валя­лись искореженная груда брони. Мед­ленно башня развернулась направо. Танк занялся очередным фашистом. Выстрел, взрыв, башню немецкого тан­ка сорвало с погона, а корпус разошел­ся по швам».

Уже в первые дни войны танк KB-2 оказались неприятным сюрпри­зом для фашистов. Но КВ-2 были ма­лочисленны и были быстро потеряны. Подавляющее число танков КВ-2 Крас­ная Армия потеряла из-за технических неисправностей, гитлеровцам удалось подбить лишь несколько машин. Прак­тически все КВ-2 были потеряны в те­чение первого полугода боев. К началу 1942 года оставалось лишь несколько штук. Несмотря на это, в немецких таб­лицах-определителях, руководствах и другой специальной литературе танки КВ-2 фигурировали еще долгое время. В немецкой терминологии танк обозна­чался как Patizerkampfwagen KW II 754(r). Танк характеризовался следую­щим образом: «Тяжелый танк, предназ­наченный для поддержки танковой ата­ки, как штурмовое орудие. Имеет толстую броню и очень большую силу огня, хотя его используют главным обра­зом в позиционной войне. По мнению противника у танка перегружено шасси». Трофейные экземпляры доста­вили в Германию, хотя для трофейной и ремонтно-эвакуационной служб это стоило огромных усилий. Буксировать огромные танки (не говоря уже о том, что некоторые машины пришлось вытаскивать из болота) было неимоверно трудно, так как немецкая армия в то время не располагала штатными средствами для буксировки 52-тонных машин. Один трофейный КВ-2, доставленный в Рейх, демонстрировался на «Выставке победы», а также совершал показа­тельные поездки по улицам города. Другие машины доставили на полигон в Куммерсдорфе, где их подвергли все­сторонним испытаниям. Опыт испыта­ний использовался при создании «тиг­ра». Один из трофейных КВ-2 расстреляли, испытывая эффектив­ность бронебойных снарядов пушек разных калибров.

КВ-2, оснащенный командирс­кой башенкой, позаимствованной у PzKpfw III или IV, действовал в соста­ве 66-й танковой роты особого назна­чения, готовившейся к операции «Herkules» - высадке на Мальту.

Следует заметить, что в буква­ре танкиста «Tigerfibel», изданном по инициативе Гудериана для экипажей «тигров», имелось специальное при­ложение Panzer- Beschusstafel, датирован­ное 15 февраля 1943 года. В приложении показано в какие участки брони каких танков следует стрелять из 83-мм пушки для достижения уверенного поражения цели, КВ-2 также фигурирует.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ МАШИНЫ НА БАЗЕ КВ-2

В 1940 году один из экспери­ментальных КВ-2 послужил на Артил­лерийском Заводе № 92 «Новое Сормо­во» в Горьком для испытаний прототипа 85-мм танковой пушки Ф-39, созданной в КБ В.Г. Грабина. Затем на тот же танк установили прототип 107-мм пушки Ф-42. Танк успешно прошел заводские испытания, но в то время вопрос о пе­ревооружении танка не стоял. Наконец, появилась улучшенная версия 107-мм пушки ЗиС-6, предназначавшейся для танков КВ-4/КВ-5. Прототип ЗиС-6 ус­тановили все на ту же машину и 14 мая 1941 года были проведены первые стрельбы.

На основании решения Комите­та Обороны № 6505 от 15 июля 1940 года до 1 декабря 1940 года следовало создать электромагнитный минный трал. 15 октября 1940 года был рассмот­рен технический проект трала, который конструкторы ЛКЗ установили на КВ-2 (Объект 218). Трал опробовали, но данные о результатах испытаний отсут­ствуют. Ходят слухи о том, что на базе КВ-2 разрабатывался огнеметный танк.

До наших дней сохранился единственный экземпляр танка КВ-2, находящийся в Центральном Музее Вооруженных Сил в Москве.

ЛЕНИНГРАДСКИЕ МОНСТРЫ

После окончания финской кам­пании в ЛКЗ приступили к созданию новых танков серии КВ. Именно тогда в полный рост встала проблема пере­вооружения танка, поскольку тяжелый KB должен был нести более мощную пушку, чем средний Т-34. Одним из сторонников перевооружения KB на 85-мм пушку был В.Г. Грабин. В свою оче­редь, С.К. Тимошенко настаивал на том, чтобы KB-1 был вооружен 76,2-мм зе­ниткой образца 1931 года, а КВ-2 – 107-мм пушкой М-60.

В ходе многочисленных совеща­ний на высшем уровне 5 мая 1940 года СНК и ЦК ВКП(б) приняли секретное постановление о создании еще до кон­ца года нового танка КВ. На основании этого постановления в июне в АБТУ разработали и передали на ЛКЗ техзадание и тактико-технические требова­ния к новому танку, которому присво­или обозначение КВ-3.

В то же время Грабин по соб­ственной инициативе спроектировал новую 85-мм пушку и даже изготовил ее прототип. Пробные стрельбы новой пушки, получившей известность как Ф-39, прошли успешно. Летом Грабин приступил к проектированию 107-мм пушки Ф-42. Новая пушка стреляла снарядами массой 16,6 кг, имевшими начальную скорость 680 м/с. По тем временам это была великолепная пуш­ка, но ею никто не заинтересовался. Грабин вспоминал: «Конструкторы тя­желого танка отказались даже прики­нуть возможность установки 107-мм пушки на танк. Мы за месяц подгото­вили все примерочные чертежи, а спу­стя еще два месяца экспериментальная пушка уже была установлена на КВ-2, который прислали нам Горохов и П.К. Ворошилов. Для нас просторная баш­ня КВ-2 была не лучшим способом про­верить пушку. Но другого выбора не было, поэтому неуклюжая громадина, вооруженная нашей пушкой, отправи­лась на полигон. Испытания прошли быстро и успешно. Большинство стрельб вел сам Горохов. Особенно хо­рошие результаты дали стрельбы по амбразуре дота и по противотанковым заграждениям» .

ТАНК КВ-3

Даже в наше время многие мо­менты истории танка остаются неясны­ми и противоречивыми. В июне 1940 года котинское СКБ-2 ЛКЗ приступило к работам над КВ-3. Однако под этим обозначением скрывалось как минимум три-четыре разных танка, а именно: Объект 220 (часто также называемый КВ-220 или Т-220), Объект 222 (об Объекте 221 нет сведений), а также Объект 223. Объект 220 представлял собой новый сверхтяжелый танк мас­сой 63 тонны, имевший броню толщи­ной до 100 мм. Танк мог быть воору­жен длинноствольной пушкой калибра 85 или 107 мм (обе пушки системы Грабина).

Объект 222 (иногда называв­шийся как Т-150) представлял собой КВ-1 с увеличенной до 90 мм толщи­ной брони и оснащенный командирской башенкой с пулеметом. Масса танка 51 тонна. Было построено два прототипа (один из которых возможно имел удлиненное на одну колесную пару шасси), По свидетельству Н.Ф. Шашмурина ведущим инженером проекта был Л.H. Переверзев.

Третий танк - Объект 223 - веро­ятно, существовал только на бумаге. На нем отрабатывались технические реше­ния разных узлов для нового танка.

17 июля 1940 года после озна­комления с предварительным проектом Котина, СНК и ЦК ВКП(б) приняли постановление № 1288-495-СС, в кото­рой ЛКЗ предписьшалоеь до 1 ноября представить два танка KB с 90-мм бро­ней. Один танк должен был быть вооружен 76,2-мм пушкой Ф-32, а другой – 85-мм пушкой. К 1 декабря следовало представить еще два прототипа, но уже со 100-мм броней. Тем же постановле­нием предписывалось Заводу № 92 до­ставить на ЛКЗ до 15 сентября 1940 года две 85-мм танковые пушки.

Уделяя разработке нового танка большое внимание, Котин сформиро­вал несколько рабочих групп, занима­ющихся отдельными узлами. Ответ­ственным за проект в целом стал ведущий инженер Л.Е. Сычев, а по­зднее эту должность занял В.П. Пав­лов. Группу вооружения составляли А.С. Шнейдман, Г.Ю. Андандонский и Ф.Г. Коробко. За корпус отвечали К.И. Кузьмин, Н.В. Халикопов, В.Л. Яковлев. Другими узлами занимались В.И. Таротко, С.Ф. Федоренко, Е.П. Дедов, С.В. Мицкевич, Н.И. Струков, а также Алексеев, Спиридонов и Федорчук. При создании трансмиссии Котин про­являл особую осторожность, создавая параллельно планетарную и обычную коробки передач. Как позже оказалось, шеф СКБ-2 имел хорошее чутье. Над планетарной коробкой передач, управляемой с помощью сервомеханизмов, работали В.П. Павлов, В.Л. Синожерский, Л.Н. Переверзев и С.М. Касавин. Последний вспоминал: «Наша группа работала над КПП. Мы дошли до ста­дии рабочих чертежей. К сожалению, началась война и мы не смогли завер­шить работы, которой посвятили мно­го сил и энергии. Для своего времени наша трансмиссия представляла собой шаг вперед, поскольку отличалась на­дежностью и имела великолепную ди­намику».

Обычная коробка передач, спроектированная Л.Е. Сычевым и Ф.А. Морышкиным, развалилась во время стендовых испытаний. По­скольку планетарная коробка передач еще была не готова, на танк решили ставить коробку передач Шашмурина. Как вспоминал Касавин: «Танк КВ-3 (Объект 220) с той коробкой пе­редач успешно прошел все испытания и перед войной был рекомендован к серийному производству».

До конца решить вопрос с воо­ружением Объекта 220 не удалось. Грабин вспоминал, что весной 1940 года группа конструкторов пушки Ф-39 во главе с П. Муравьевым запросила у Котина детали, касающиеся крепления орудия. Чертежи орудия и боевого отделения удалось согласовать. Грабин вспоминает: «Затем мы отправили пуш­ку иа танковый завод. Мы с Муравье­вым отправились туда несколько поз­же. Для того, чтобы определить расположение пушки в боевом отделе­нии и оценить условия для экипажа, пушку установили в деревянном маке­те танка в натуральную величину. Вык­рашенный в защитный цвет макет внешне очень походил на настоящий танк. Наша пушка придавала макету грозный и внушительный вид. Мы предложили установить пушку на КВ-1 и продемонстрировали фотографию Т-28, вооруженного нашей пушкой: не помогло. Конструкторы твердо стояли на своем и утверждали, что эксперименталь­ный танк уже направлен в серию».

Как следует из всех материалов, Котин был решительно против того, что­бы устанавливать на КВ-1 85-мм пуш­ку, вероятно желая зарезервировать ее для нового КВ-3. Тем не менее, спустя некоторое время пушку Ф-39 все же ус­тановили на КВ-1. Хотя пробные стрель­бы завершились успешно, как вспоминал Грабин, ни в АБТУ, ни в ГАУ результата­ми стрельб не заинтересовались.

Следующей проблемой, стояв­шей перед создателями КВ-3, была про­блема выбора двигателя. Стандартный В-2К, серийный выпуск которого срав­нительно недавно организовали на За­воде № 75 в Харькове, с трудом разви­вал 600 л.с., что было явно недостаточно для нового танка. Поэто­му по заказу ЛКЗ на харьковском заво­де создали форсированный вариант двигателя В-2КФ, развивавший 850 л.с. Однако В-2КФ нуждался в доработке, а также страдал чрезмерной «прожор­ливостью». На ЛКЗ доставили несколько экземпляров нового двигателя. Вско­ре двигательный цех ЛКЗ освоил выпуск самолетного мотора М-40 мощ­ностью 1200 л.с. Было решено создать на базе М-40 танковый дизель, облада­ющий достаточной мощностью.

В ноябре 1940 года началась сборка двух прототипов и в первых чис­лах декабря обе машины были готовы. 5 декабря 1940 года на ленинградском артиллерийском полигоне (НИАП) на­чались испытания первого прототипа. Машина имела сварную башню, со­ставленную из литых, прокатанных и штампованных деталей. В марте 1941 года появилась литая башня, выпуск которой поручили Ижорскому заводу, сотрудничавшему с московским заво­дом «Серп и Молот». Вероятно, второй прототип должен был получить новую башню. Прототип КВ-3 прошел весь цикл испытаний и получил положи­тельную оценку. Испытаниям подверг­ся и Объект 222, однако его признали неудачным. Даже форсированный до 700 л.с. двигатель с трудом тянул гро­маду массой 51 тонну, а старая короб­ка передач оказалась вовсе несостоя­тельной.

С этого момента судьба Объек­та 220 становится еще более запутан­ной. До сих пор неизвестна официаль­ная дата завершения официальных испытаний, а также принятия танка на вооружение и рекомендации к серий­ному выпуску. 15 марта 1941 года СНК и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О выпуске танков KB в 1941 году», од­нако там идет речь о другом варианте КВ-3. В 1-м пункте программы гово­рится о выпуске 500 танков КВ-3, вооруженных 76,2-мм пушкой, но с броней толщиной 90 мм. В пункте 20 говорится: «Для подготовки серийного выпус­ка КВ-3 обязать Наркомтяжмаш, тов. Ефремова и директора ЛКЗ тов. Зальцмана до 1 мая 1941 года выпустить первый экземпляр танка, а затем совмест­но с НКО до 15 мая провести испытания и утвердить чертежи и технические тре­бования, необходимые для серийного выпуска». Поскольку к моменту приня­тия постановления выпуск 850-силь­ных двигателей и 85-мм пушек еще не был налажен, отдельным приказом НКТМ перенес начало выпуска КВ-3 на июнь, ограничив размер первой серии до 100 машин.

Дополнительные проблемы вызвали интриги маршала Г.И. Кулика. По его требованию было решено воо­ружить новый танк 107-мм пушкой, а также начались работы над танками КВ-4 и КВ-5, которые имели массу око­ло 100 тонн и пушку калибра 107 мм.

22 июня 1941 года Германия на­пала на Советский Союз. Многие пла­ны пришлось кардинальным образом пересмотреть. Уже 25 июня СНК и ЦК ВКП(б) приняли новые секретные по­становления «О выпуске брони и тан­ков KB», а также «Об увеличении выпуска танков KB, T-34 и Т-50, артиллерийских тягачей и танковых дизелей в III и IV кварталах». Текст по­становлений до сих пор не известен, но по логике последующих событий мож­но предположить, о чем там говори­лось. Вероятно, именно тогда было решено продолжить выпуск KB-1 на ЛКЗ, а КВ-3 (Объект 220) с 1 июля планиро­вали пустить в серию на ЧТЗ. Это ре­шение 1 июля утвердили в Государ­ственном Комитете Обороны (ГКО).

4 июля 1941 года один экземп­ляр (КВ-3 Объект 220 № 2) в качестве образца спешно доставили из Ленинг­рада на ЧТЗ. Танк вместе с полной тех­нической документацией перевозили на двух 60-тонных четырехосных плат­формах (на одной корпус, на другой башня с пушкой). Платформы прицепи­ли к первому эвакуационному эшело­ну, на котором также ехали некоторые конструкторы (в том числе Духов, Шашмурин и другие). В Челябинск транспорт прибыл 12 июля 1941 года.

Тем временем положение на фронте принимало неблагоприятный оборот и требовало самых быстрых и решительных действий. Подготовка к выпуску КВ-3 на ЧТЗ заняла бы не­сколько месяцев. Пока Духов наблюдал за разгрузкой эшелона, пришел новый приказ от наркома танковой промыш­ленности В.А. Малышева: «Никаких КВ-3! Выпускать только КВ-1!».

С.М. Касавин, известный нам своей объективностью, также замеча­ет: «Если бы КВ-3 пустили в серию, то нам было бы не на чем доставлять его на фронт, так как самые тяжелые же­лезнодорожные платформы имели грузоподъемность 55 тонн. В ходе серий­ного выпуска масса КВ, составлявшая 63 тонны, еще бы больше возросла в ре­зультате более грубой обработки, свой­ственной массовому производству».

Тем не менее, КВ-3 все же поуча­ствовал в Великой Отечественной войне. Уже в августе 1941 года представители ЛКЗ были вызваны в Смольный, где рас­положился штаб обороны Ленинграда. Тут они получили приказ Ворошилова привести в боевую готовность все име­ющиеся экспериментальные машины и прототипы, находящиеся на заводе. Как позднее вспоминал начальник отдела во­енно-технического контроля ЛКЗ А.Ф. Шпитанов, на заводе оказалось около двух десятков таких машин. Танки с эки­пажами были собраны в составе особого танкового отряда, который должен был оборонять Кировский район. В отряд включили и второй прототип КВ-3 (Объект 220), остававшийся в Ленингра­де. Машину, которой управлял механик-водитель В.И. Игнатьев (ЛКЗ), постави­ли на огневую позицию у моста через реку Красненькая на Петергофском шос­се в районе кладбища Красненькое, не­подалеку от ЛКЗ. Задачей танка было сдержать возможную атаку противника со стороны Лигово. По одним данным танк был вооружен корабельной 85-мм пушкой, другие источники сообщают о том, что танк вооружили 85-мм зенитной пушкой. Никакой конкретной информа­ции о боях на этом участке фронта мы не располагаем. Известно только, что в 1951 году на этом месте установили в качестве памятника танк КВ-85 образца 1943 года, который стоит там и по сей день.

Еще один экспериментальный танк, имевший на борту надпись «За Ро­дину» находился в составе 1-го батальо­на 124-й танковой бригады полковника А.Г. Родина (бригада была в основном оснащена танками КВ-1 с карбюратор­ным двигателем М-17). Броню танка не могла пробить ни одна немецкая пушка, поэтому экипаж танка потерял осторож­ность и начал пускаться в авантюры. В августе 1941 года танк без сопровожде­ния отправился в бой с целью занять мост через реку Тосно в Ивановском. Здесь танк попал под огонь тяжелой немецкой пушки. Немцы не смогли пробить бро­ню, но снаряд сорвал башню с погона. Экипаж погиб. Возможно, это также был танк КВ-3.

СВЕРХТЯЖЕЛЫЙ ТАНК КВ-4/КВ-5

Развитие серии KB не прекрати­лось с появлением КВ-3. В марте 1941 года маршал Григорий Иванович Кулик, заместитель наркома обороны и началь­ник ГАУ, затеял так называемую «афе­ру калибра 107 мм».

Согласно последним донесени­ям советской разведки панцерваффе быстро переходили на новые танки с толстой броней и 100-мм пушками (ве­роятно, это была «деза» сознательно пущенная немцами); таким образом, вся советская противотанковая артил­лерия калибра 37-76 мм становилась практически бесполезной. Кулик до­бился от Сталина приказа прекратить выпуск пушек калибра меньше 76,2 мм и как можно быстрее начать выпуск более тяжелых пушек, в том числе и для танков.

На совещании, состоявшемся 4 и 5 апреля 1941 года в кабинете Жда­нова, представители армии и про­мышленности выступили против пере­вооружения KB и против создания новых моделей. Однако вопрос уже был заранее решен и Грабин получил при­каз спроектировать танковую пушку калибра 107 мм. Грабин вспоминал: «Жданов спросил меня: - Товарищ Гра­бин, когда сможете дать пушку? - В те­чение сорока пяти дней, - ответил я. Раздался хохот. Смеялись все, в том числе и Жданов. Но я настоял, чтобы сроки проекта определили в 45 дней, что было трудно для меня, но совер­шенно нереально для создания тяжело­го танка».

Постановление СНК и ЦК ВКП(б) по данному вопросу было при­нято 6 апреля 1941 года. Наркомат тя­желой промышленности получил при­каз, касавшийся и ЛКЗ: в соответствии с тактико-техническим и характеристи­ками, утвержденными НКО и ГАБТУ, спроектировать сверхтяжелый танк КВ-4 с удлиненным шасси, броней толщи­ной 125-130 мм и 107-мм пушкой ЗиС-6. Законченный технический проект следовало представить до 15 июня 1941 года, а к 1 сентября должен был быть готов первый прототип.

Кроме того, СКБ-2 поручили создать проект еще одного сверхтяже­лого танка КВ-5. Танк должен был иметь броню толщиной 150-170 мм, двигатель мощностью 1200 л.с., и ши­рину не более 420 см. Масса танка до­стигала 100 тонн! К 1 августа следова­ло представить проект и макет, а к 1 сентября следовало закончить докумен­тацию. К 10 октября Ижорский Завод обязывался доставить на ЛКЗ корпус и башню нового ганка.

Начальнику отдела двигателей ЛКЗ поручили разработать дизель мощ­ностью 1200 л,с. на базе авиационных двигателей М-40 и М-50. Аналогичное задание получил и Харьковский дизель­ный завод. В свою очередь, от Грабина потребовали новую танковую 107-мм пушку ЗиС-6, имевшую начальную ско­ростью снаряда 800 м/с, и совместимую по боеприпасам с полевой пушкой М-60 того же калибра.

Только Грабин справился с за­данием. Используя узлы пушек Ф-39 и Ф-42 он быстро создал пушку ЗиС-6. 14 мая 1941 года, на день раньше гра­фика, новая пушка, установленная на КВ-2, произвела первый выстрел. Для облегчения работы заряжающего, кото­рому приходилось подавать очень тя­желые выстрелы, пушку оснастили механическим досылателем. Заводские испытания ЗиС-6 прошли без нарека­ний, а последующие полигонные испы­тания только подтвердили боевую эф­фективность орудия. В конце мая на заводе «Новое Сормово» начали гото­виться к серийному выпуску новой пушки. Первые серийные экземпляры были переданы военной приемной ко­миссии уже 23 июни 1941 года.

Грабин пишет: «Выпуск ЗиС-6 рос день ото дня, а нового танка, для которого предназначалась пушка, по-прежнему не было. Даже после начала войны Кировский Завод не доставил нам ни одного нового танка. Отсутствие танка заставило нас ограничить производство, а затем и полностью пре­кратить выпуск. Писать об этом труд­но и стыдно: в те дни, когда на фронт отправлялось все, что могло стрелять, даже музейные экспонаты, около 800 артиллерийских стволов было отправ­лено в мартеновский цех на переплав­ку».

Возвращаясь к сверхтяжелым танкам KB, можно сказать, что Котин, похоже, и не собирался создавать КВ-4. В мае-июне в СКБ-2 шел внутрен­ний конкурс на предварительный про­ект танка КВ-4 (по внутренней номенклатуре Объект 224). До 15 июля 1941 года было представлен 21 проект. Первое место занял Духов, второе -Шашмурин, третье - Касавин. Все три проекта предполагали массу танка 80-100 тонн, вооружение 1x107 и 1x45, 4-5 пулеметов и огнемет, броню 125-130 мм, двигатель М-40 мощностью 1200 л.с.

Можно предположить, что про­ект КВ-5 (Объект 225), разрабатывав­шийся параллельно, предполагалось реализовать с использованием техни­ческих решений, найденных, в ходе кон­курса. Прежде всего планировалось использовать проекты опытных конст­рукторов, в том числе И.В. Цойца. Первые чертежи технической докумен­тации Котин принял уже 22 июня 1941 года. В этот день были подписаны чертежи некоторых узлов танка. 31 июля утвердили предварительный проект конструктор Сахаров, главный конструктор С.В. Мицкевич, руководитель группы К.И. Кузьмин, старший машин­ный инженер Н.В. Цейц. 22 августа главный конструктор ЛКЗ утвердил чертежи корпуса и башни. Вероятно, на Ижорском заводе приступили к изго­товлению башни и корпуса, но работы вскоре пришлось прервать. Ленинград оказался под угрозой окружения, а большая часть рабочих ЛКЗ эвакуиро­вали в Челябинск.

Так закончилась история созда­ния ленинградских монстров. Тут бу­дет уместным упомянуть о первом со­ветском тяжелом танке серии ИС, работы над которым также начались в 1940 году. Предполагалось вооружить танк 152,4-мм пушкой и несколькими пулеметами, при этом масса танка оце­нивалась в 105 тонн. Толщина брони корпуса достигала бы 100 мм, а башни - 110 мм. В конструкции шасси танка планировалось использовать детали подвески танка KB и модифицирован­ный дизель В-2 с увеличенным числом цилиндров. С целью уменьшить длину корпуса, трансмиссию оригинальной конструкции предполагали располо­жить вертикально в кормовой части танка.

Во время войны не было ника­кой возможности заниматься выпус­ком подобных гигантов, кроме того, Сталин категорически запретил кон­структорам заниматься проектирова­нием новых танков. Все усилия скон­центрировали на совершенствовании и технологическом упрощении уже имеющихся моделей. Но сразу после войны Котин продолжил прерванную работу и спроектировал сверхтяже­лый танк ИС-7.

УСТРОЙСТВО КВ-1

Общая схема танка КВ-1 была традиционной. Главными составными частями танка были корпус (вмещав­ший в себя главные механизмы танка и двух членов экипажа), башня (с пуш­кой и местами для трех танкистов), хо­довая часть и навесное оборудование.

Корпус собирался из плоских прокатанных гомогенных бронеплит, соединенных между собой с помощью сварки. Лишь несколько деталей корпу­са были гнутыми. Машины некоторых серий имели усиленную лобовую бро­ню. У танков, выпускавшихся до сере­дины 1941 года лоб и борта корпуса были толщиной 75 мм, а дно и крыша изготавливали из листов толщиной 40-30 мм. Позднее лобовую (и частично бортовую) броню усилили до 105 мм.

Башню первоначально изготав­ливали из прокатанных бронеплит, со­единенных при помощи сварки. Толщи­на брони не превышала 75 мм (только в районе маски толщина достигала 90 мм). Позднее толщину стенок башни усилили экранами до 95 мм (и даже до 120 мм). Затем был налажен выпуск башен, свариваемых из бронеплит уве­личенной толщины.

Внутренний объем корпуса (ширина 1850 мм, высота 1100 мм) разделялся на четыре части: пост уп­равления, боевое отделение, двига­тельное отделение, трансмиссионное отделение.

Пост управления

Пост управления располагался в носовой части корпуса. Вдоль лобо­вой брони укладывались баллоны со сжатым воздухом, предназначенные для аварийного запуска двигателя. Там же находились органы управления тан­ком: педаль главного фрикциона, педаль газа, рычаг переключения передач (кулиса), рычаги управления бортовы­ми фрикционами, контрольно-измери­тельные приборы и электрооборудова­ние (спидометр, тахометр, указатель топлива, манометр масла, указатель температуры а системе охлаждения, амперметр и вольтметр и пр.). Кроме того, там располагались места для механика-водителя и стрелка-радиста, а также курсовой пулемет ДТ в шаро­вой установке (сектор обстрела 30 гра­дусов, угол склонения/возвышения -5+15 градусов) и радиостанция 71-ТК-3. Над местом механика-водите­ля располагался люк, которым пользо­вались как сам механик-водитель, так и стрелок-радист. Этот люк имел точ­но такую же конструкцию, как люк на башне и над трансмиссией. Рядом с местом стрелка-радиста находились четыре аккумулятора 6-СТЭ-144 (12 В, 144 Ач каждый, 24 В 244 Ач суммар­но). На борту висел стеллаж для запас­ных барабанов к пулемету ДТ и один запасной пулемет.

В центре лобовой бронеплиты имелся смотровой прибор механика-водителя, закрывавшийся бронирован­ной крышкой. Смотровая щель закры­валась блоком бронестекла (триплекса). Чуть правее через крышу выводился неподвижный перископ. Справа от ме­ста механика-водителя в днище нахо­дился аварийный люк, через который экипаж мог покинуть танк под огнем противника.

Боевое отделение

Боевое отделение находилось в центральной части корпуса. Сверху боевое отделение накрывала башня. Диаметр основания башни составлял 1530 мм. Вдоль одного порта распола­гались два топливных бака, вдоль дру­гого - топливный и масляный бак. Че­рез крышу корпуса выводились заправочные горловины, а через днище - сливные патрубки.

В башне помещалось вооруже­ние (пушка и два пулемета), складные сиденья для экипажа, оптическое оборудование, а также часть боекомплек­та. В башне места занимали командир танка (одновременно исполняющий обязанности заряжающего), наводчик (или, используя терминологию того времени, башенный стрелок), а также младший механик-водитель, который обслуживал пулемет в задней нише башни, помогал командиру танка заря­жать орудие и при необходимости ме­нял механика-водителя.

В башне находились 76,2-мм пушка и 2-3 пулемета ДТ калибра 7,62 мм. Пушка монтировалась в передней части башни в закрытой маске. С пуш­кой был спарен один пулемет ДТ, кото­рый находился справа от пушки. Слева у основания башни находился меха­низм вращения башни, имевший руч­ной и электрический привод. Вращение башни осуществлял электромотор МБ-20 мощностью 1350 Вт. Механизм вра­щения имел три скорости. На самой быстрой скорости башня поворачива­лась за секунду на 10-12 град (позднее только 5 град), то есть полный оборот башня совершала за 70 секунд. Навод­чик мог вращать башню с помощью маховика, расположенного у левой руки.

Другой башенный пулемет мон­тировался в шаровой установке в зад­ней нише. Установка обеспечивала го­ризонтальный сектор обстрела 30 градусов и угол склонения/возвышения -15+15 градусов. Слева и справа от пу­лемета на стене находились стеллажи с запасными пулеметными барабанами.

Третий пулемет ДТ со специаль­ным прицелом П-40 мог быть установ­лен на крыше башни возле люка для за­щиты танка от самолетов противника. Этот пулемет устанавливался далеко не на каждый танк в 1941-1942 годах.

Вдоль бортов ниши помещались захваты для нескольких выстрелов «первой» готовности. Остальной бое­комплект хранился вдоль бортов корпу­са, а также в 44 контейнерах по два сна­ряда на полу боевого отделения. Сверху контейнеры закрывались резиновыми ковриками.

В бортах башни имелись смотро­вые щели, закрытые вкладками из трип­лекса. Под щелями помещались круглые бойницы, закрытые заглушками.

На крыше башни имелось вы­тяжное отверстие, закрытое бронеколпаком. Позднее вытяжку оснастили вентилятором, благодаря которому вы­тяжка действовала эффективнее. Опти­ческие приборы снаружи закрывались бронеколпаками. Танк оснащался пе­рископическим прицелом ПТ-1 или ПТ-6 (позднее ПТ-4-7 или ПТ-4-17) с подсвечиваемой шкалой. Прицелы име­ли сетку с шагом 200 м, откалиброван­ную до 3600 м для бронебойного боеприпаса, до 2100 м для осколочно-фугасного боеприпаса и до 1000 м для спаренного пулемета. Теле­скопический прицел ТОД-6 (позднее 9Т-7, 10Т-7 и 10Т-43) или улучшенный ТМФ (ТМФД, ТМФД-7 и ТМФТ) имел 2,5-кратное увеличение. Бортовой об­зор обеспечивали фиксированные пе­рископы и смотровые щели.

Командир/заряжающий наблю­дал за полем боя через обзорный перис­коп ПТК (модифицированный ПТ-4-7), имевший 2,5-кратное увеличение и поле зрения 26 град, бортовой перис­коп и смотровую щель.

Младший механик-водитель мог наблюдать поле боя через пулеметный прицел, а также через два фиксирован­ных перископа, обращенных назад.

Неподвижные перископы на крыше башни не обеспечивали круго­вого обзора.

Внутри башни, в передней час­ти правой стены находилась распреде­лительный щиток и телефон внутрен­ней связи ТПУ. Слева находился ТПУ наводчика. Электропроводка в башне соединялась с бортовой сетью с помо­щью специального вращающегося кон­такта.

Прототипы и первые серийные танки были вооружены 76,2-мм пушкой Л-11 образца 1939 года, которая имела длину ствола 30,5 калибра. Пушка имела полуавтоматический вертикальный клиновидный замок. Противооткатное устройство располагалось над дулом. Угол склонения/возвышения -7+25 гра­дусов, практическая скорострельность 6-8 выстрелов в минуту, прицел калиб­рован до 3600 м, теоретическая дальнобойность 12000 м, начальная ско­рость снаряда 612-630 м/с.

С середины 1940 года танк по­лучил 76,2-мм пушку Ф-32 образца 1940 года. Пушка имела ту же длину ствола (30,5 калибра), и похожий замок, но противооткатное устройство находи­лось под стволом (справа гидравличес­кое противооткатное устройство, сле­ва гидропиевматический накатник). Угол склонения сократился до -5 гра­дусов. Боеприпасы стандартные, на­чальная скорость снаряда чуть выше, чем у Л-11.

В 1941 году появилась очеред­ная пушка калибра 76,2 мм ЗиС-5 об­разца 1941 года. Длина ствола у ЗиС-5 составляла 41,5 калибра, а начальная скорость снаряда 662-680 м/с. Углы склонения/возвышения как у Ф-32. В ходе войны вместо ЗиС-5 на танки КВ-1 иногда устанавливали мало чем от­личавшуюся от нее пушку Ф-34.

Все три типа пушек использо­вали одни и те же стандартные боеп­рипасы (баллистика дана для ЗиС-5/ Ф-34):

Бронебойный БР-350А (масса 6,30 кг) с трассером и небольшим разрывным зарядом (0,15 кг). Взрыватель МД-5. Начальная скорость 662 м/с. На дистанциях 100, 500 и 1000 м снаряд пробивал броню толщиной 70, 65 и 54 мм, соответственно.

Осколочно-фугасный ОФ-350 (масса 6,20 кг), масса разрывного заря­да 0,64 кг, взрыватель КТМ-1 двойного действия, начальная скорость 680 м/с.

Шрапнельный Ш-350А, запол­ненный пулями с пороховой дорожкой Т-6.

Кумулятивный БП-353А (масса 3,94 кг, начальная скорость 325 м/с). На дистанциях до 1000 м снаряд пробивал броню толщиной 75 мм.

Подкалиберный ЕР-350П (мас­са 3,02 кг, начальная скорость 940 м/с). На дистанции 100 м он пробивал бро­ню толщиной 90-100 мм, однако на больших дистанциях его эффективность совпадала с обычным бронебой­ным снарядом.

Двигательное отделение

Позади боевого отделения нахо­дилось двигательное отделение. Меж­ду отделениями проходила тонкая стальная противопожарная переборка. На дне отделения на специальной ме­таллической раме стоял дизель В-2 К с номинальной мощностью 550 л.с. при 1950 об/мин, эксплуатационной мощ­ностью 500 л.с. при 1900 об/мин и максимальной мощностью 600 л.с. при 2000 об/мин. Двигатель имел 100-часо­вую гарантию, но в боевых условиях ремонтировать приходилось чаще. Сле­ва и справа от двигателя стояли радиаторы системы охлаждения и маслорадиаторы. Крыша двигательного отделения крепилась болтами. В кры­ше имелся люк доступа, два воздухо­заборника, закрытые сеткой и регули­руемыми жалюзи, лючок горловины системы охлаждения, а также две вых­лопные трубы.

Трансмиссионное отделение

В задней части корпуса находи­лось трансмиссионное отделение, так­же отгороженное переборкой. Там на­ходился вентилятор системы охлаждения двигателя {прикрепленный к маховику дизеля) и главный фрикци­он. Коробка передач стояла на раме на дне отделения. Сверху к коробке кре­пились два электростартера СМТ-4628 мощностью по 6 л.с. (позднее их заме­нили одним 15-еильным стартером). Коробка передач обеспечивала 5 пере­дач вперед и одну назад, не имела син­хронизации. Передаточные числа: 1-я (пониженная) передача 4,86, 1-я пере­дача 2,6, 2-я передача 1,6, 3-я передача 1,05, 4-я передача 0,584, задняя пере­дача 3,24. При эксплуатационном режи­ме двигателя танк развивал следующую скорость: 1-я (пониженная) передача 3,7 км/ч, 1-я передача 6,8 км/ч, 2-я пе­редача 11,2 км/ч, 3-я передача 16,9 км/ ч, 4-я передача 30,4 км/ч, задний ход 5,5 км/ч. От коробки передач крутящий момент передавался через два многодисковых сухих фрикциона с плаваю­щими ременными тормозами на борто­вые планетарные передачи. Картеры передач крепились к борту корпуса. Коробка передач, а также картеры бор­товых передач имели заливные и слив­ные отверстия, закрывавшиеся винта­ми. На корме имелся большой «карман» - воздухозаборник трансмиссионного отделения, забранный сеткой. В пере­борках имелись дверцы, обеспечивавшие механику-водителю доступ к дви­гателю и трансмиссии.

Ходовая часть

Конструкция ходовой части обеспечивала тяжелому танку доста­точную подвижность и возможность перемещаться по бездорожью, по раз­ному грунту (мягкому, твердому, песчаному, болотистому), по глубокому снегу. Не менее важной была способ­ность танка преодолевать естественные и искусственные препятствия.

Ходовая часть состояла из двух главных компонентов: гусеничного ме­ханизма и подвески. Танк покоился на 12 опорных катках (по шесть с каждо­го борта), катящихся по гусеницам. Гу­сеницы вращались с помощью ведущих зубчатых колес на корме танка. Натя­жение гусениц обеспечивали направля­ющие колеса, оснащенные механизмом натяжения. Для КВ-1 были разработа­ны сдвоенные опорные катки диамет­ром 590 мм и шириной 2х110 мм. Если на более легких танках опорные катки имели резиновый бандаж, игравший роль амортизатора и уменьшавший шум, то на KB, где удельное давление на каток достигало 200 кг/кв.см, резино­вые бандажи использовать не представ­лялось возможным. Чтобы решить про­блему, конструкторы создали довольно сложные катки, имевшие внутренний амортизатор. Такие катки были не толь­ко более технологичны, но и материалосберегающими.

После начала войны из-за рез­кого увеличения производства, а также в связи с дефицитом импортного кау­чука, вместо катков с внутренней амор­тизацией на танки начали ставить цель­нометаллические литые катки диаметром 600 мм. Существовало несколько вариантов катков, отличавших­ся друг от друга рисунком усиливаю­щих ребер.

Поддерживающие катки у тан­ков довоенного выпуска имели резино­вый бандаж, после начала войны их за­менили цельнометаллическими литыми.

Цельнометаллические гусени­цы танка KB имели необычную для того времени ширину 700 мм при шаге 163 мм. Каждая гусеница состояла из одношкворневых траков с одним цент­ральным гребнем, проходящим между половинами опорного катка и предотв­ращающим соскальзывание гусеницы. Большая ширина гусениц в сочетании со значительной длинной опорной час­ти обусловили необычно малое для столь тяжелого танка удельное давле­ние на грунт - всего 0,7 кг/кв.см. Благо­даря этому танки KB могли пройти там, где застревали более легкие танки. Спе­циально для танка была разработана подвеска. Каждый опорный каток неза­висимо подвешивался на маятнике к своему торсиону, уложенному попе­рек днища танка. Торсионная подвеска имела свои достоинства и недостатки. С одной стороны торсионы были хоро­шо защищены, с другой, они занимали ценный внутренний объем танка и их было очень трудно менять. Ход опорных катков составлял около 300 мм, что неплохо смягчало движение по ухабам и обеспечивало плавность движения.

Дополнительное и навесное оборудование

Почти все оборудование распо­лагалось снаружи танка. Это были: электрические лампы (ходовой прожек­тор, кормовой стоп-сигнал), клаксон.

Танки довоенных серий довольно пол­но комплектовались различными инструментами, которые хранились в четы­рех вместительных ящиках, расположенных на крыльях. Танки во­енных серий комплектовались скуднее, соответственно, количество инструмен­тальных ящиков сократили до двух, ус­тановив на высвободившихся местах навесные топливные баки. На крыльях также лежали толстые стальные букси­ровочные тросы, наглухо прикреплен­ные одним концом к буксировочным серьгам на лобовой броне. Второй ко­нец тросов фиксировался на борту. Кро­ме того, на крыльях крепились шанце­вые инструменты (лопаты, кирки, ломы и др.), а также запасные гусеничные траки. Следует заметить, что официаль­ные документы не регламентировали состава навесного оборудования, а так­же схему его размещения. В частях каж­дый экипаж оснащал свой танк в соот­ветствии с потребностями и возможностями данного момента.

ОБЩАЯ ОЦЕНКА ТАНКОВ КВ

Танк KB, несомненно, был одним из лучших танков 2-й Мировой войны, не имевший себе равных до начала 1942 года. Толстая броня делала машину практически неуязвимой, а пушка по­зволяла эффективно бороться с любой бронетехникой противника. Однако конструкция танка страдала от много­численных недоработок, которые все вместе заметно сказывались на боевой ценности отдельных машин и танковых частей.

Несмотря на превосходную бал­листику пушки ЗиС-5/Ф-34, ее боевые возможности не использовались в пол­ной мере из-за достаточно примитив­ных прицельных приспособлений. Еще более примитивными были наблюда­тельные приборы, которые к тому же не обеспечивали кругового обзора. Хотя башня была достаточно простор­ной для того, чтобы разместить в ней трех членов экипажа (места командира танка и наводчика были шириной 680 мм, величина неслыханная для евро­пейских танков), общая планировка башни оказалась непродуманной, а обязанности танкистов разделены неудачно. Командиру танка помимо своих главных задач приходилось исполнять роль заряжающего и обслуживать спа­ренный с пушкой пулемет. Место ко­мандира танка не имело кругового об­зора, что затрудняло выбор цели. Лишь танк KB-1с первым получил командир­скую башенку. Третий член экипажа (младший механик-водитель) во время боя не имел других обязанностей кро­ме обслуживания кормового пулемета, который использовался крайне редко. При стрельбе из пушки его сиденье сле­довало сложить, а самому механику-водителю приходилось стоять за спи­ной командира танка, что затрудняло действия последнего.

Но главным недостатком танка KB был недостаточно мощный двига­тель и ненадежная трансмиссия. Короб­ка передач была настоящей ахиллесо­вой пятой танка. Проблему удалось решить лишь в конце 1942 года, когда появился KB-1с. Но к тому времени вооружение танка уже не отвечало но­вым требованиям поля боя, что в конеч­ном счете заставило советских конст­рукторов создать совершенно новый тяжелый танк.

Коробка передач имела шесте­ренки с прямыми зубьями, какая-либо синхронизация отсутствовала. В ре­зультате переключать передачи было очень тяжело, мало помогало и отклю­чение всех фрикционов. В результате механик-водитель старался как можно реже переключать передачи. По плохой дороге танк двигался на второй передаче, а по шоссе - на третьей. Очевид­но, это приводило к перегрузке элемен­тов трансмиссии: лопались валы, рас­сыпались подшипники, ломались зубья. Чаще всего горела третья передача. К этому следовало добавить хронический дефицит запасных частей, а также час­тый брак (однажды целая серия танков получила коробки передач, у которых шестерни были по ошибке изготовле­ны из стали другого сорта).

Органы управления требовали от механика-водителя огромных физи­ческих усилий, танкист быстро уставал (именно это обстоятельство заставило включить в экипаж еще одного механи­ка-водителя). Бортовые передачи не позволяли точно управлять многотонным танком, минимальный радиус раз­ворота составлял 9,5 м. Бортовые фрикционы часто перегревались и выходили из строя. Подобные недостатки отме­чались и в работе главного фрикциона, особенно если механик-водитель не имел большого опыта вождения танков типа КВ.

Еще один серьезный недостаток конструкции танка – малое количество люков, Вероятно, их число сократили для того, чтобы придать броне больше прочности. Но на практике это оберну­лось неудобством для экипажа. Хуже всего приходилось танкистам, находив­шимся в башне, так как на трех чело­век приходился всего лишь один дос­таточно узкий люк. Быстро покинуть машину (например, в случае пожара) было практически невозможно.

Несмотря на все перечисленные недостатки, в первый год войны танк KB заслужил признание не только про­тивника, но и союзников. Танк демон­стрировали разным иностранным деле­гациям, а в 1942 году по приказу Сталина по одному KB передали англичанам и американцам.

Англичане провели испытания танка на полигоне в Бовингтоне, по ре­зультатам которых был составлен об­ширный рапорт. В настоящее время танк экспонируется в Танковом Музее.

Американцы также испытали танк на собственном Абердинском по­лигоне. Из брони танка был вырезан кусок для проведения лабораторной экспертизы. С этой же целью танк час­тично разукомплектовали. В настоящее время танк находится в коллекции тан­кового музея Абердинского полигона.

СОРЕВНОВАНИЕ СНАРЯДА И БРОНИ

Перед началом войны Красная Армия лихорадочно перевооружалась. Перевооружение шло и в танковых вой­сках. На 1 января 1940 года во всех тан­ковых частях находилось 196 танков, но уже к 22 июня боевые части Красной Армии располагали уже 639 танками КВ. В западных военных округах на­ходилось 508 танков. Следует заметить, что в то время ни одна армия мира не имела столь мощных танков, не говоря уже о количестве таких машин. Соглас­но штатного расписания в механизированном корпусе должно было находить­ся 126 тяжелых танков KB, по 63 танка в каждой танковой дивизии. В дивизи­ях тяжелые танки или собирали в од­ном танковом батальоне при каждом полку, формируя тем самым мощный бронированный кулак (31 танк – три роты по 10 машин, плюс танк командира батальона), или распределяли их по одной роте в каждый танковый баталь­он. Летом 1941 года из-за повсемест­ного отступления и тяжелых потерь началось формирование небольших танковых частей: отдельных батальо­нов и бригад, в состав которых входи­ли небольшие подразделения тяжелых танков (обычно роты по 5-7 машин). Более многочисленные части были редкостью. Лишь во второй половине 1942 года снова приступили к формирова­нию крупных частей: отдельных пол­ков и бригад тяжелых танков.

Как показал опыт первых же боев июня 1941 года, танки KB превосходили все типы немецких танков и были практически неуязвимы для огня танковых и противотанковых пушек противника. Свое превосходство танки KB часто демонстрировали самым убедительным образом. Вот пример. В ав­густе 1941 года чисти Группы Армий «Север» наступали на Ленинград. 19 августа в районе Красногвардейски (Гатчины) на подходах к городу немцев встретили пять КВ-1 из роты старшего лейтенанта Зиновия Колобанова. Эта рота представляла собой основные силы 1-й танковой дивизии генерала В.Н. Баранова. Командир роты поста­вил свой танк между домами совхоза «Войсковицы», обеспечив себе обзор в направлении узкого шоссе, проходив­шее через болотистый луг и терявшееся в соседнем леске. Рядом замаскиро­вали четыре другие машины, которы­ми командовали лейтенанты Федор Сергеев, Максим Евдокименко, Дегтярь и Ласточкин.

Едва танкисты успели замаски­ровать свои машины, как появилась «рама» (разведывательный Heinkel). Немец покружил над позициями и уле­тел. Из лесу показались немецкие мо­тоциклисты. Они двигались осторожно, останавливаясь каждые несколько со­тен метров, то и дело поливая придо­рожные кусты из пулеметов. Советские танки молчали. Колобаиов решил про­пустить разведчиков, ожидая более до­стойную цель. Долго ждать не при­шлось. Из лесу выехал немецкий танк, за ним другой, десятый: целая колонна. Не менее сорока машин, оценил Колобанов.

Немецкие танки - в большин­стве своем PzKpfw II и PzKpfw III – дви­гались медленно. Все люки были от­крыты, танкисты сидели на броне, расстегнув пуговицы и засучив рукава. Они не ждали опасности, так как были уверены, что противник давно поки­нул данный район. Колобанов ждал, пока вся колонна не выступит из лесу. Глядя в прицел, можно было подумать, что немецкие танки находятся на рас­стоянии вытянутой руки. Лишь подпу­стив противника в упор старший лей­тенант отдал приказ открыть огонь. Экипаж (наводчик Андрей Усов, меха­ник-водитель Николай Никифоров, стрелок-радист Павел Кисельков, заря­жающий Николай Родинков) выполнил команду. KB били наверняка, пользуясь своей неуязвимостью.

Раздался грохот первого выст­рела. Усов не подвел – первым же выс­трелом поджег головную машину. Сле­дующим выстрелом Усов подбил последний танк колонны. Немцы ока­зались зажатыми и не могли маневри­ровать. Они открыли ответный огонь, но 37 и 50-мм снаряды рикошетирова­ли от брони советского танка, высекая снопы искр. Некоторые немецкие тан­ки попытались свернуть с дороги, но сразу же застряли в грязи. Теперь в дело вступил стрелок-радист Кисельков, ко­торый косил из пулемета немецких тан­кистов, пытавшихся выбраться из горя­щих и увязших машин. В небо вздымались языки пламени и клубы черного дыма. В ходе боя экипаж Колобанова сжег 22 немецких танка. Дру­гие экипажи также отличились под Войсковицами. Экипаж Сергеева под­бил 8 танков противника, а экипаж лей­тенанта Евдокимова – 5 (сам лейтенант погиб в этом бою). Ласточкин и Дегтярь сожгли по 4 машины.

Единственной пушкой, способ­ной пробить броню KB, была немецкая 88-мм зенитка Flak 36. Г. Пенежко вспо­минал последний бой подразделений 34-й танковой бригады 8-го механизи­рованного корпуса под Дубно: «Васи­льев ведет в центре строя три тяжелых танка КВ. Его машина идет первой, за ней следует танк с флагом дивизии. Я гляжу в перископ и вижу фонтаны зем­ли и немецкие танки. Куда ни поверну перископ – везде вижу немецкие танки. Они взяли нас в полукольцо с севера до юга. Командир дивизии командует «Вперед!» и его танк, ломая строй, вы­рывается вперед. От башни и бортов командирского танка сыплются искры. Снаряд за снарядом попадают в танк, но отлетаю! от него как от стенки го­рох. Один из немецких танков оказался на пути Васильева. Тот даже не стал тратить снаряда, а просто таранил вра­жескую машину. Башня немца слетела с погон. Танк Васильева снова впере­ди. Полковник распахивает люк и вы­совывает голову, подавая нам команды флажками. Внезапно слева и справа почти одновременно от башни сыплют­ся искры. Танк теряет ход и останавли­вается. Из распахнутого люка вдруг вырывается пламя. Я не верю оптике перископа, открываю люк и смотрю во все глаза. KB горит, из люка никто не показывается. Внезапно загорается танк, двигавшийся рядом с танком-зна­меносцем. Что случилось? Почему танк вдруг загорелся? Я поворачиваю перис­коп вбок от танка Васильева. На холме возле деревни видно несколько длинноствольных пушек. «Зенитки!» - мель­кает мысль. Вот лишь какие пушки мог­ли пробить броню KB!»

Во второй половине 1941 года немцы были вынуждены практически все свои 88-мм зенитки бросить на борьбу с советскими танками KB и Т-34, благо самолеты люфтваффе господ­ствовали в воздухе. На вооружение был принят новый боеприпас: подкалиберный выстрел Panzergranate 40, способ­ный пробить очень толстую броню.

Описывая бои 1-й гвардейской танковой бригады под деревней Скирманово, в ходе битвы под Москвой, Михаил Катуков, вспоминал: «Между прочих трофеев оказались две тяжелые пушки. На их щитках был изображен силуэт танка KB и надпись «Стрелять только по KB!» . Снаряды этих пушек имели необычную форму. Снаружи снаряд был выполнен из мягкого метал­ла, а внутри него помещался необычай­но твердый сердечник: Именно этими снарядами, которые позже были назва­ны подкалиберными, немцы пробивали броню наших КВ. Мы отправили захваченную пушку вместе с боеприпа­сами в Москву, в Главное Артиллерийс­кое Управление, а найденные на немец­ких танках новые прицелы - в Главное Автобронетанковое Управление».

Кроме разработки подкалиберных снарядов немцы искали другие средства борьбы с советскими танками. Известен приказ немецкого командова­ния, подписанный во время битвы под Москвой: «Факт использования против­ником тяжелых танков, против которо­го бессильны наши танки, заставляет нас искать выход из создавшейся ситуации. Борьба с советскими тяжелыми танками теперь становится задачей всех без исключения видов артиллерии. Каждый немецкий солдат, повредивший советский танк, получит награду, а каждый, подбивший 24-тонный танк (Т-34) получит восьмидневный отпуск. За уничтожение 52-тонно­го танка (КВ-2) положен четырнадцатидневный отпуск» .

Чтобы полевая артиллерия могла успешно бо­роться с танками KB, для пушек были разработаны кумулятивные боеприпа­сы. Впервые кумулятивные боеприпа­сы использовались еще в ходе граждан­ской войны в Испании, но тогда их возможности недооценили. До декабря 1941 года Гитлер не позволял исполь­зовать кумулятивные снаряды, желая сохранить военный секрет. Однако под влиянием тяжелейшего поражения под Москвой, 22 декабря фюреру все же пришлось дать разрешение. Начальник штаба ОКХ, генерал-полковник Гальдер записал в своем дневнике под да­той 28 декабря 1941 года: «Группа Ар­мий «Центр». На южном фланге атака танков противника, даже тяжелых. Ку­мулятивные боеприпасы теперь ис­пользуют передовые части. Благодаря им перспектива нашей обороны выгля­дит обнадеживающе».

Применение немцами новых боеприпасов привело к тому, что к на­чалу 1942 года KB потерял былое пре­восходство и популярность среди сол­дат. С фронта начали приходить тревожные известия. Из частей сигна­лизировали, что маневренность и про­ходимость танков заметно упала. Мак­симальная скорость признавалась недостаточной. Из частей поступали жалобы на низкое качество сборки, ча­стые аварии и поломки. Некоторые жалобы удавалось учесть. Когда выясни­лось, что танковые части несут ощутимые потери от немецкой авиа­ции, у танков увеличили толщину кры­ши башни. Днище танка также усили­ли, чтобы уберечь экипаж от разрывов противотанковых мин. Танки стали по­лучать 7-тонные литые башни с утол­щенной броней. В результате к началу 1942 года масса серийных танков дос­тигла почти 50 тонн, что привело к воз­растанию поломок двигателя, транс­миссии и ходовой части. Но, несмотря на все усилия, еще недавно непробива­емая броня теперь не защищала танк от немецкой артиллерии.

Исследуя положение на фронте, представители Генштаба сообщили о применении противником новых средств борьбы с танками. 8 июня 1942 года под­полковник Строгий доложил в Генштаб, что в ходе боев 8-11 мая на Керченском полуострове (где части Красной Армии безуспешно и с большими потерями для себя пытались контратаковать) немцы применили новые боеприпасы, пробива­ющие лобовую броню КВ. Строгий пи­сал: «Полагаю, что возможность проби­вать броню KB, появилась у немцев лишь совсем недавно».

Выявили себя и проблемы орга­низационного характера. С осени 1941 года не существовали отдельные части танков КВ. Танковые части имели сме­шанный состав: легкие, средние и тя­желые танки разных типов. Генерал Ротмистров критически отзывался об этой практике: «Трудность заключалась в том, что во время движения по дорогам средние и легкие танки развивали примерно одинаковую скорость, но на бездорожье легкие танки быстро отста­вали. Тяжелые танки тоже постоянно отставали, и что еще хуже, под тяже­лыми танками часто обрушивались мо­сты, что лишало возможности двигать­ся всю часть. В условиях маневренного боя обычно действовать приходилось только средним танкам Т-34, посколь­ку легким танкам было очень трудно бороться с танками противника, а тя­желые KB оставались в тылу. Кроме того, в бою координировать действия смешанных рот необычайно трудно, так как KB, Т-34 и Т-60 оснащались радио­станциями разных типов».

Уже в середине 1942 года коман­диры многих частей докладывали о подобном опыте, полученном в ходе боев.

Иван Якубовский пишет: «Вспоминаю разговор о нашей броне­технике с маршалом Советского Союза К.Е. Ворошиловым. Это было в конце апреля 1942 года в лагере под Казанью. Относительно нашего KB я сказал Во­рошилову, что вероятно эта машина недостаточно доведена и на поле боя доставляет много хлопот из-за своей ненадежности».

Катуков, который принял коман­дование одним из первых заново сфор­мированных танковых корпусов, вспо­минал: «Я вошел в кабинет вслед за Сталиным. Пожав мне руку, Главноко­мандующий сказал:

- Садитесь, курите: Расскажите мне по порядку, как у Вас дела, как Ваш корпус действует на фронте, как пока­зывают себя наши танки?

Я рассказал о последних собы­тиях на Брянском фронте, о действиях пехоты и танков. Сталин, расхаживая по кабинету, задал новый вопрос:

- Как Вы считаете, хороши наши танки или нет? Только отвечайте чест­но, без увиливания,

Я ответил, что Т-34 оправдал все возлагавшиеся на него надежды и дока­зал свою ценность в бою. А вот тяжелые танки KB – солдаты их не любят.

- Почему? - спросил Сталин.

- KB, товарищ Сталин, слишком тяжелы, а это значит неповоротливы. Препятствия преодолевают с трудом. Часто повреждают мосты и, вообще, причиняют много хлопот. Вооружение у них то же, что и у «тридцатьчетвер­ки» - 76-мм пушка. И возникает вопрос: а чем он лучше среднего танка? Если бы KB был вооружен более мощной пушкой, то все бы выглядело по-дру­гому. Тогда еще можно было бы ми­риться с его тяжестью и другими конструктивными недостатками.

Впрочем, высказывались и пря­мо противоположные мнения. Напри­мер, полковник Иван Вовченко, коман­дир 3-й гвардейской бригады тяжелых танков 1-го танкового корпуса генера­ла Ротмистрова, после обследования его KB, сделанного весной 1942 года Ж.Я. Котиным и И.Ю. Трашутиным, заявил: «В руках опытных танкистов танк KB проходит в маршах и боях по 5000 моторочасов. Танки без ремонта проходят по три тысячи километров. это почти в три раза больше значений, предусмотренных эксплуатацион­ными нормами. На этих танках без ремонта можно и до Берлина доехать – это лучший танк на свете! Так и доложите в Москву – сказал я конст­рукторам на прощанье».

Главнокомандующий внима­тельно слушал, не перебивая. Когда я высказал свое мнение о всех танках, находившихся у нас на вооружении, воцарилась тишина. Затем Сталин на­чал меня убеждать, что моя нелюбовь к тяжелым танкам безосновательна, что это неплохие машины, и что солдаты просто не смогли их оценить. Слушая Сталина, я понял, что он хочет точно понять сильные и слабые стороны на­ших танков.

Я подкрепил свои слова не­сколькими примерами, подтверждаю­щими, что KB не оправдали возлагае­мых на них надежд. И еще раз попросил:

- Пусть конструкторы вооружат танки более тяжелой пушкой, тогда они смогут нам очень помочь.

По тому, что Сталин так доско­нально выспрашивал у меня тактико-технические достоинства наших тан­ков, было нетрудно догадаться, что его вопросы имеют прямое отношение к неудачным боям лета 1942 года. Сталин пытался найти причину провала».

На другой день после начала войны с Германией директор ЛКЗ И. Зальцман и главный конструктор Ж.Я. Котин были вызваны в Москву на со­вещание Политбюро и Совнаркома, посвященное вопросам выпуска танков в условиях войны. Совещание началось 24 июня 1941 года и продолжалось два дня. 25 июня приняли решение увеличить производство танков. Решение сформулировали в двух постановлени­ях: «О выпуске стальной брони и тан­ков KB» и «О увеличении выпуска тан­ков KB, Т-34 и Т-50, артиллерийских тягачей и танковых двигателей во II и III кварталах 1941 года». В соответ­ствии с принятыми постановлениями ЛКЗ должен был как можно быстрее увеличить выпуск танков КВ. В виду близости Ленинграда к границе и воз­можности потери города, выпуск тан­ков также было решено организовать на Урале на Челябинском Тракторном заводе. В тот же день Зальцман и Котин специальным самолетом, который пи­лотировала знаменитая Гризодубова, вылетели в Челябинск.

Челябинский Тракторный завод (ЧТЗ) был построен в начале 30-х го­дов и выпускал гусеничные тягачи (так называемые «сталинцы», созданные по образцу американского Caterpillar"а), которые можно было использовать как в народном хозяйстве, так и в армии. С самого начала предполагалось, что со временем завод освоит и выпуск тан­ков. В 1940 году, в соответствии со стратегическими планами дублирова­ния ленинградских заводов на Урале, было решено, что ЧТЗ начнет выпуск танков КВ.

Постановление СНК и ЦК ВКП(б) № 1073-421-СС от 19 июня 1940 года выявляло организационные проблемы и определяло сроки. Поста­новление гласило: «Ижорский завод в третьем квартале этого года отправит на ЧТЗ 5 корпусов и башен КВ. Один из этих комплектов следует передать аводу № 78 на Урале, где организует­ся выпуск корпусов и башен для KB». ЛКЗ должен был передать на ЧТЗ де­сять полных комплектов технической документации на танки KB, а также необходимые запчасти для сборки в Челябинске опытных танков. До конца года на ЧТЗ планировалось построить 5 танков KB установочной серии, но в действительности не удалось собрать ни одной машины. Сборка первого тан­ка началась лишь 31 декабря 1940 года, а закончилась 10 января 1941 года. К этому времени только началось строи­тельство сборочного цеха для тяжелых танков.

Как мы помним, за несколько дней до начала войны было решено перепрофилировать ЧТЗ, начав там вы­пуск танков КВ-3. Однако война изме­нила все планы, и завод продолжил выпускать танки КВ-1.

В июле на Челябинский Трак­торный завод им. И.В. Сталина стали прибывать эшелоны с различной техни­кой и станками, а также людьми, эва­куированными с территорий, которым грозила оккупация. В сентябре в Челя­бинск эвакуировали значительные про­изводственные мощности ЛКЗ, а так­же почти весь Завод № 75 ш Харькова, выпускавший дизели В-2.

6 октября 1941 года нарком тан­ковой промышленности В.А. Малышев присвоил получившемуся промышлен­ному комплексу название Челябинский Кировский завод (ЧКЗ). Руководство комплексом поручили И. Зальцману, который одновременно занимал долж­ность заместителя наркома танкопрома. Главным инженером был Махонин, а парторгом – Козин. На должность глав­ного конструктора назначили, разумеет­ся, Ж.Я. Котина. Комплекс получил все­союзную известность как Танкоград.

К октябрю 1941 года сталевары освоили выпуск стальной брони в 185-тонных мартеновских печах. К тому времени запустили эвакуированный из Мариуполя прокатный стан, для кото­рого построили отдельный цех. Ураль­ский завод тяжелого машиностроения им. С. Орджоникидзе (Уралмаш) в Свердловске освоил выпуск корпусов, башен и опорных катков для танков раз­ных типов, в том числе и КВ.

22 октября 1941 года ЧТЗ дал первые танки KB, собранные в основ­ном из частей, доставленных еще из Ленинграда. Танкоград задышал и, не­смотря на многочисленные трудности, начал наращивать выпуск танков.

Конструкцию танка максималь­но упростили. Несмотря на это, выпуск тяжелых танков шел непросто. Прежде всего, отсутствовали двигатели. Эваку­ированные из Харькова дизели быстро закончились, а выпуск новых наладить еще не удалось. По предложению А.Ф. Шпитанова было решено выпустить серию из ста танков с карбюраторны­ми двигателями М-17, прежде устанав­ливавшихся на Т-28. Такие двигатели доставили в Челябинск вместе с дру­гим имуществом, эвакуированным из Ленинграда. «Модернизированные» подобным образом танки KB оказались в составе нескольких танковых бригад и участвовали в битве под Москвой. По данным заводского архива до конца 1941 года на ЧКЗ собрали 511 танков KB. Машины военных серий отлича­лись от танков довоенного выпуска. Упрощенная конструкция, грубая от­делка и другие технологические осо­бенности приводили к тому, что масса танка порой достигала 50 тонн.

К началу 1942 года Танкоград не смог выйти на заданный уровень про­изводства. В августе 1942 года, не сни­жая достигнутых темпов, завод прекра­тил выпуск KB-1 и перешел на выпуск KB-1с. По официальным данным в 1942 году было построено 2553 танка KB-1 и КВ-1с. Выпуск танков нарастал, а конструкция упрощалась, поэтому себестоимость танка заметно упала. Если в 1941 году цена одного KB составляла 635000 рублей, то в 1942 году KB обхо­дился государству в 295000 рублей, а в 1943 году цена упала до 225000 рублей.

Следует заметить, что летом 1942 года, когда немцы приблизились к Сталинграду, выпуск танков Т-34 пе­ренесли из Сталинградского Трактор­ного завода на ЧКЗ. В Челябинске сформировали КБ-34, которое возгла­вил Л.Е. Сычев. Первые Т-34 Танко­град дал в августе 1942 года. В апреле 1944 года выпуск тридцатьчетверок на ЧКЗ свернули, всего Танкоград дал фронту 5094 средних танка. КБ-34 вне­сло в конструкцию Т-34 несколько важ­ных изменений, которые получили одобрение у Главного КБ в Нижнем Тагиле. Некоторые технические реше­ния, предложенные для Т-34, приложи­ли и к КВ.

В марте 1943 года ЧКЗ присту­пил к выпуску самоходок СУ-152. Вы­пуск всех модификаций KB прекрати­ли в сентябре-октябре 1943 года в связи с разворачиванием производства ново­го тяжелого танка ИС, а также создан­ной на его базе самоходки ИСУ.

1942 – ГОД ПОИСКОВ

В конце 1941 года, после того как на Урале развернули серийный вы­пуск танков KB, конструкторы из СКБ -2 приступили к созданию перспектив­ных модификаций, стараясь поправить две основные характеристики танка: недостаточное вооружение и плохую маневренность. В результате поисков в 1942 году появилось множество вари­антов, из которых лишь некоторые были приняты на вооружение и пуще­ны в серию.

Тяжелый танк КВ-6/КВ-7

Одной из первых моделей с уси­ленным вооружением и бронировани­ем стал не танк, а тяжелая самоходная установка. Не располагая более тяже­лой пушкой, конструкторы хотели лю­бой ценой повысить огневую мощь ма­шины. Поэтому было решено удвоить и даже утроить количество орудийных стволов. Главным проектировщиком самоходки стал Г.Н. Москвин, оружей­ную группу составляли Л.И. Горлицкий и Н.В. Курин из артиллерийского отде­ла завода «Уралмаш». Проект в целом курировал Л.Е. Сычев. Первый вариант КВ-6 (Объект 226) был вооружен одной 76,2-мм пушкой ЗиС-5 и двумя 45-мм пушками образца 1938 года, установ­ленных по бокам от основного орудия в одной маске. Этот орудийный комп­лекс получил название «Уралмаш» У-13. Из пушек можно было стрелять зал­пом или поочередно. Угол склонения/возвышения -5+15 градусов, сектор обстрела 7,5 градусов. Боекомплект к 76,2-мм пушке составлял 93 выстрела, а к 45-мм пушкам – по 100 выстрелов на ствол. Дополнительное вооружение состояло из трех пулеметов ДТ калиб­ра 7,62 мм. Курсовой пулемет в шаро­вой установке стоял в лобовой броне, как у серийного танка. Второй пулемет находился на задней стенке надстрой­ки, а третий – во вращающейся коман­дирской башенке на крыше рубки. Бо­екомплект к пулеметам составлял 3590 патронов. Масса танка составляла 45 тонн, экипаж 6 человек.

Второй вариант машины назы­вался КВ-7 (Объект 227). От КВ-6 он отличался тем, что был вооружен дву­мя 76,2-мм пушками ЗиС-5 (установка У-14). Боекомплект составлял 150 вы­стрелов.

Работы над самоходками нача­лись в ноябре 1941 года, а 29 декабря сборка обоих прототипов завершилась, и машины отправили в Москву (вместе с танком КВ-8). В Москве прототипы осмотрели К.Е. Ворошилов, начальник ГАБТУ Ю. Федоренко, начальник ГАУ Н.Н. Воронов и другие высокопостав­ленные лица. Стрельбы закончились неудовлетворительно. Сталин, которо­му доложили о результатах, задал воп­рос: «Почему три пушки? Пусть будет одна, но хорошая!» Неодобрение вож­дя означало конец проекта. Тем не ме­нее, уже в марте 1942 года Горлицкий разработал проект тяжелой самоходной установки У-18, которая представляла собой СУ КВ-7, вооруженную 152-мм гаубицей МЛ-20. Параллельно работы шли над СУ У-19, вооруженную 203-мм гаубицей.

Тяжелый танк КВ-8

Успешнее сложилась судьба другого проекта, разработанного в то же время, огнеметного танка КВ-8 (Объект 228) вооруженного огнеметом АТО-41 системы И.А. Аристова. Огне­мет поршневого действия монтировал­ся в башне рядом с пушкой. Поскольку обычная пушка не умещалась рядом с огнеметом, вместо ЗиС-5 танк получил 45-мм пушку образца 1938 года. Ствол пушки закрывался фальшстволом, ими­тирующим калибр 76,2 мм. Боекомп­лект к пушке составлял 88 выстрелов. Дополнительное вооружение танка со­стояло из четырех пулеметов (в том числе одного зенитного) с боекомплек­том 3400 патронов.

После выстрела зарядка огнеме­та происходила автоматически, по­скольку зажигающая смесь находилась под давлением 4,0-4,5 кг/кв.см). В мо­мент выстрела смесь воспламенялась от электрической свечи. Зажигающая смесь (60% мазута и 40% керосина) хранилась в баке емкостью 960 л, что хватало на 92 выстрела (примерно по 10 литров на выстрел). Интервал меж­ду двумя выстрелами из огнемета со­ставлял 3-10 секунд. Дальнобойность 60-65 м, а при использовании смеси специального состава - до 90-100 м.

Танк КВ-8 вместе с самоходка­ми КВ-6/КВ-7 доставили в декабре 1941 года в Москву. В отличие от само­ходок танк выдержал испытания и был принят на вооружение. В 1942 году было выпущено 42 таких танка, кото­рыми вооружили несколько рот в отдельных батальонах огнеметных танков (остальные роты оснащались огнемет­ными танками ОТ-34 на базе Т-34).

Тяжелый танк КВ-9

Танк КВ-9 представлял собой плод очередной попытки усилить воо­ружение танка. В качестве вооружения КБ Горицкого выбрало 122-мм гауби­цу У-11, вариант распространенной 122-мм гаубицы М-30 образца 1938 года. Работы над танком начались в ноябре 1941 года (Объект 229) в сотруд­ничестве с Уралмашем. Прототип тан­ка получил одобрение и рекомендацию к серийному производству. Выпустили ограниченную серию в 10 машин. По замыслу конструкторов это должен был быть универсальный танк, способный бороться как с укреплениями, так и с танками противника. Масса танка составляла 47 тонн, экипаж сократили до 4 человек. Толщину лобовой брони уве­личили до 135 мм, а толщина крыши литой башни достигала 40 мм. Угол склонения/возвышения составлял -4+19,5 градусов. Танк оснащался те­лескопическим прицелом ТМФД и перископическим прицелом. Бое­комплект 48 выстрелов раздельного заряжания. Боекомплект к 3 пулеме­там 2646 патронов.

Специальные модификации КВ-1

Для серийных танков КВ-1 раз­рабатывались специальные приспособ­ления, которые могли улучшить боевую ценность танка. Был создан танк КВ-1К (Объект 230?), представлявший со­бой обычный КВ-1, на крыльях кото­рого размещались направляющие для ракет РС-82. Ракеты по две укладыва­лись в ящики, устанавливаемые по два на каждое крыло. Пуск ракет мог про­изводиться во время движения танка.

Подобным образом был создан и танк KB-12 (Объект 232), оснащен­ный баками для химических реактивов. Танк можно было использовать для по­становки дымовых завес, а также для распыления боевых ОВ. Масса танка увеличилась на 3 тонны. Главный конструктор С.Ф. Федоренко называл этот танк «химическим танком».

Танк КВ-13 (Объект 233 и 234)

В апреле 1942 года коллектив, возглавляемый непосредственно Коти­ным, приступил к созданию нового тан­ка «с массой среднего, но параметрами тяжелого», получившего известность как КВ-13 (Объект 233 или 234). Неко­торые называли КВ-13 «универсаль­ным танком» и даже «основным линей­ным танком», но эти названия появились гораздо позже. Тактико-тех­нические требования к танку были сформулированы в начале 1942 года в ГАБТУ, главным конструктором проек­та стал Н.В. Цейц. После скоропостиж­ной смерти Цейца в июле 1942 года, проект возглавил Н.Ф. Шашмурин.

Многие узлы для KB-13 были спроектированы заново, прежде всего это касалось трансмиссии). Танк был легче и меньше размером, что позволи­ло оптимизировать конфигурацию кор­пуса, толщина брони которого места­ми достигала 120 мм. Один прототип конструкторы А.С. Ермолаев и А. Благонравов оснастили эксперименталь­ным планетарным устройством поворо­та, за которое позднее получили правительственные награды.

Всего было построено несколь­ко прототипов, отличавшихся ходовой частью (на некоторых установили гу­сеницы KB, на других - гусеницы Т-34), башнями (Объект 233 получил новую башню, но со старой пушкой ЗиС-5, а Объект 234-башню танка КВ-9 со 122-мм гаубицей Д-9).

Все варианты KB-13 отличались большой скоростью езды и толстой бро­ней (большинство деталей было литы­ми). Вооружение оставалось прежним. Работы над КВ-13 шли практически параллельно с работами над KB-1с. Шашмурин, который был противником проекта КВ-13, вспоминал: «Мы про­вели пробный пробег протяженностью около 50 км. Маршрут: Челябинск-Ко­пейск и обратно. Дорога: ухабистая, без твердого покрытия. Экипаж: Н.Ф. Шашмурин – заместитель главного кон­структора, Ковш – мастер езды, Розов – представитель военной приемной ко­миссии. В одну сторону машину вел Ковш. Танк шел хорошо, лишь на паре опорных катков появились трещины. Назад я сам повел танк, стараясь дви­гаться на предельной скорости. Мы вер­нулись на завод с полностью разрушен­ными опорными катками. Разразился скандал, я имел серьезные неприятно­сти. Но судьба КВ-13 была решена не в его пользу».

Некоторые технические реше­ния, опробованные на КВ-13, позднее применили в конструкции тяжелого танка ИС.

«Похудевший» КВ-1с и его судьба

Весной 1942 года Красная Ар­мия провела несколько наступательных операций (под Харьковом и Вороне­жем, на Керченском полуострове). Во всех случаях наступления провалились и обернулись тяжелейшими потерями. Обращали на себя внимание тяжелые потери среди танков KB, которые еще недавно безоговорочно доминировали на поле боя. В июне 1942 года состоя­лось специальное совещание ГКО, в котором участвовали представители промышленности и конструкторы. В ходе совещания обсуждался и танк КВ. Как вспоминали В.Г, Грабин и знаме­нитый конструктор самолетов А.С. Яковлев, «многие выступающие требо­вали уменьшить массу танка. Сталин суммировал: танк слишком тяжелый, его массу не выдерживают многие мо­сты, приходится двигаться в объезд, что приводит к большим затратам времени. Это недопустимо. Такой танк нам не нужен. Следует уменьшить его вес. Если это невозможно – снять с воору­жения».

На основании приказа ГКО от 5 июня 1942 года, главной задачей кон­структоров стало снизить массу танка, одновременно повысив его маневрен­ность и надежность. Единственный способ выполнить задание заключался в радикальном облегчении брони тан­ка. На танках некоторых серий толщи­ну лобовой брони уменьшили до 75 мм. Уменьшили размеры корпуса (прежде всего высоту) и изменили его конфигу­рацию. Была создана новая литая об­легченная башня, имевшая рациональ­ную планировку (место командира танка сместили в задний левый угол башни, где была впервые установлена командирская башенка. Однако в ко­мандирской башенке отсутствовал люк, в результате чего троим танкистам при­ходилось забираться и покидать баш­ню через один узкий люк. Вооружение танка осталось прежним.

Работами над KB-1с руководил Н.Л. Духов, но фактическим главным конструктором был Н.Ф. Шашмурин, который спроектировал новую четырехскоростную коробку передач с де­мультипликатором, удваивавшим коли­чество скоростей. Коробка передач радикально улучшила ходовые качества танка, а самое главное, надежность но­вой коробки была на порядок выше ста­рой. Кроме того, изменилась конструк­ция главного фрикциона, была улучшена система охлаждения двига­теля. На танк установили более легкие опорные катки, а также облегченные более узкие гусеницы. С помощью столь радикальных мер массу танка удалось снизить на 5 тонн, а максималь­ную скорость повысить с теоретичес­ких 34 км/ч до практических 43 км/ч. Кроме того, в конструкцию KB-1c вне­сли множество изменений технологи­ческого характера, направленных на экономию дефицитных сортов стали и импортируемых материалов, а также упрощающих выпуск танка.

В середине июля 1942 года на­чались успешные испытания первых прототипов танка КВ-lc (с - скорост­ной). 20 августа 1942 года КВ-1с при­няли на вооружение. К тому времени танк доказал свою способность без ава­рии пройти требуемую дистанцию. Но испытания продолжались. Как докла­дывал ответственный за испытания П.К. Ворошилов, в период с 28 июня по 26 августа 1942 года машина № 15002 (второй прототип из трех 15001-15003) прошла 2027 км. Сравнительные испытания проводили с участием двух серийных KB (№ 10033 и 1102). Се­рийный выпуск танков KB-1с продол­жался на ЧКЗ е августа 1942 по сен­тябрь 1943 года, всего было выпущено 1106 машин. KB-1c выпускался в не­скольких модификациях, в том числе в модификации огнеметного танка КВ-8с, а также самоходки СУ-152. На базе KB-1с было создано несколько экспе­риментальных образцов, в том числе танк КВ-85, который даже выпускался ограниченной серией.

Одновременно с принятием на вооружение новой модификации тяже­лого танка началась реорганизация тан­ковых частей. Приступили к формиро­ванию отдельных полков тяжелых танков, насчитывавших по 21 танку КВ. Полки находились в резерве Верховно­го Главнокомандования, ими усилива­ли отдельные соединения на время про­ведения операций. Боевое крещение танки KB-1с приняли под Сталингра­дом, а затем участвовали в битве на Курской Дуге. В ходе 400-км марш-броска 5-й Танковой Армии под Прохоровкой KB-1с показали себя даже на­дежнее Т-34. Но встреча под Прохоровкой с немецкими «тиграми» и «пантерами» отчетливо показали, что танк нуждается не только в новой ко­робке передач, но и в новой пушке.

Тяжелый танк КВ-8с

Танк КВ-8с представлял собой модификацию огнеметного танка КВ-8 на базе танка КВ-lc. Масса танка 43 тонны. Вооружение: 45-мм пушка и улучшенный огнемет АТО-42. Спарен­ный с пушкой пулемет убрали, а эки­паж увеличили до 5 человек. Боекомп­лект для пушки 114 выстрелов, для пулеметов 3000 патронов. Емкость бака для зажигающей смеси уменьшили до 600 литров, что хватало на 60 выстре­лов. В 1943 году выпустили небольшую серию из 25 таких машин, использовав­шихся в некоторых заключительных операциях Великой Отечественной войны. Имеется информация о том, что в 1945 году пять танков KB-8с переда­ли польской офицерской школе танко­вых войск.

Попытки усилить вооружение танка KB предприняли еще в декабре 1941 года, когда КБ Л.И. Горлицкого на Уралмаше разработало проект У-12-КВ-1, вооруженный зенитной пушкой образца 1939 года (52-К). По непонят­ным причинам в металле проект не реализовали. Следующую попытку пред­приняли лишь в 1943 году. В конце 1942 года В. Г. Грабин, исполнявший обязан­ности главного конструктора Централь­ного Артиллерийского Конструкторс­кого Бюро (ЦАКБ) в Москве, сконструировал новую танковую пуш­ку С-31 калибра 85 мм. Пушка С-31 представляла собой модификацию пушки С-18, которую устанавливали на самоходки СУ-85. Пушку установили в стандартной башне KB-1с после мини­мальной переделки. Экипаж сократили до 4 человек. Испытания в Кубинке (танк № 30751-51, Объект 231) показа­ли, что двух человек совершенно недо­статочно для обслуживания пушки, кроме того, выяснилось, что новая пуш­ка еще «сыровата». В результате танк на вооружение не приняли.

Тяжелый танк КВ-85 (Объект 239)

Третья попытка усилить воору­жение танка KB-1с имела больший ус­пех. В этот раз пушку установили в новую башню с увеличенным диамет­ром основания, для чего пришлось не­сколько переделать подшипник погона. Башня предназначалась для еще не до­веденного танка ИС. В башне была ус­тановлена 85-мм пушка Д-5Т-85 систе­мы Ф.Ф. Петрова (Артиллерийский Завод № 9, Свердловск). Пушка к тому времени прошла все испытания и в ав­густе 1943 года была принята на воо­ружение. Пушка имела ствол длиной 52 калибра и полуавтоматический верти­кальный клиновидный замок. Скорос­трельность до 8 выстрелов в минуту. К пушке подходили стандартные боепри­пасы для 85-мм зенитной пушки образ­ца 1939 года; бронебойный – масса 9,2 кг, начальная скорость 792 м/с; осколоч­но-фугасный – масса 9,5 кг, начальная скорость 795 м/с, дальнобойность 3800 м, максимальная дальнобойность 13600 м. По сравнению с серийным KB-1с толщину брони корпуса уменьшили до 75 мм, изменился раскрой бронеплит. Из экипажа исключили стрелка-радис­та, на его месте поместили часть бое­комплекта и дополнительный топлив­ный бак. Курсовой пулемет жестко зафиксировали. Пулемет обслуживал механик-водитель, кнопка спуска была вмонтирована в правый рычаг управле­ния. Радиостанцию перенесли в башню к месту командира танка.

Танк КВ-85 приняли на воору­жение в качестве переходного типа. Выпуск начали в сентябре 1943 года. Выпущена серия в 130 (по другим дан­ным 148) штук. Танками оснастили не­сколько отдельных танковых полков. О боевом применении КВ-85 ничего не известно. Несколько машин попало в руки гитлеровцев, которые испытали их на полигоне в Куммерсдорфе в конце 1943 – начале 1944 годов. Фотография и описание КВ-85 появились в таблице-определителе Panzer-Erkennungstafel 1. Uebersichtstafel der wichtigsten Panzerfahrzeuge in Sovietrussland (Anlage zu H.Div.469/2a), изданной 1 февраля 1944 года.

До наших дней сохранилось два экземпляра КВ-85. Прототип КВ-lc с пушкой С-31 находится в коллекции танкового музея в Кубинке, а КВ-85 сто­ит в качестве памятника в Санкт-Петер­бурге.

Тяжелый танк КВ-122

Стараясь еще больше усилить огневую мощь танка КВ-85, Духов предложил вооружить машину 100-мм пушкой С-34 системы Грабина, а затем остановился на 122-мм пушке Д-25Т системы Петрова. Это была последняя попытка модернизировать устаревший танк. На шасси КВ-85 установили баш­ню танка ИС-2 со 122-мм пушкой. Хотя принципиально никаких проблем такая переделка не вызывала, проект отверг­ли, так как ИС-2 уже пустили в серию.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ТАНКА КВ-1

Машины первых серий.

Масса 43,5-44 т, экипаж 5 человек. Габариты: длина 668-675 см, ширина 332-335 см, высота 271 см, кли­ренс 44-45 см.

Вооружение: 1 76,2-мм пушка (сперва Л-11 образца 1939 года, затем Ф-32 образца 1940 года), спаренная с пулеметом ДТ. Башня вращалась на 360 град (ручной и электрический привод, скорость вра­щения 10-12 град/с), угол склонения/возвышения -7+25 град. Два пу­лемета ДТ (курсовой и в задней стенке башни). Боекомплект 111 выс­трелов калибра 7,62 мм, 3024 патрона (48 барабанов) к пулеметам, 26 ручных гранат Ф-1.

Оптика: телескопический прицел ТОД-6 (по­зднее 9Т-7, 10Т-7 или 10Т-43), перископический прицел ПТ-6, 1 обзор­ный прицел командира танка ПТ-К, 5 фиксированных перископов, 3 смотровые щели.

Броня сварена и склепана из прокатанных плит и литых деталей. Толщина брони: лоб и борта корпуса 75 мм, корма 60-75 мм, крыша 30 мм, днище 40 мм. Башня сварная: маска пушки 90 мм, лоб, борта и задняя стенка 75 мм, крыша 40 мм. Башня литая: лоб, борта и задняя стенка 95 мм.

Двигатель: четырехтактный, 12-цилиндровый, V-образный дизель жидкостного охлаждения В-2К. ди­аметр цилиндров 150 мм, ход поршней 180-187 мм, степень сжатия 15-15,8, объем 38880 смЗ, максимальная мощность 600 л.с. при 2000 об./мин. Топливо: солярка, емкость топливных баков 600-615 л, расход топлива 195-200 л на 100 км по шоссе, и 320 л на 100 км по пересечен­ной местности. Трансмиссия: главный фрикцион сухой, многодиско­вый. Коробка передач механическая, 5 передач вперед и 1 назад. Рулевое управление: бортовые фрикционы с ленточными тормозами. Бортовые передачи планетарного типа. Ходовая часть: 6 пар сдво­енных опорных катков (в 1941 году катки с внутренней амортизаци­ей заменили на литые цельнометаллические катки), независимо под­вешенные на маятниках к торсионам. 3 пары сдвоенных поддерживающих катков. Ведущие колеса сзади, направляющие спе­реди. Гусеницы цельнометаллические, одношкворневые, одногребневые, ширина 700 мм, шаг 163 мм, опорная длина 441-460 см, колея 260-263 см. Электропроводка: одножильная, 24 В. Связь: радиостанция 71-ТК-3, внутренний телефон ТПУ-4. Удельная мощность 13,8-13,6 л.с/ т, максимальная скорость на шоссе 35 км/ч, запас хода по шоссе 225-250 км, по пересеченной местности до 150 км, радиус разворота 9,5 м. Ходовые качества: удельное давление на грунт 0,7 кг/кв.см, склон до 36 град., ров 280 см, стена 120 см, брод 160 см.

Машины поздних серий имели более толстую броню и другое вооружение. Масса 47,5 т (танки с усиленной литой башней и усиленным корпусом весили до 50 тонн). Общая длина 690 см. Вооружение: 76,2-мм пушка ЗиС-5 (Ф-34) образца 1941 года и 3-4 пулемета ДТ. Угол склонения/возвышения -5:+25 град. Штатное вооружение экипажа включало в себя один ППШ. Скорость вращения башни 5 град./с. Бое­комплект: 114 выстрелов калибра 76,2 мм, 300 патронов к ППШ. Оп­тика: в принципе та же, но использовались новые прицелы: периско­пический ПТ-4-7 или ПТ-4-13 и телескопический ТМФ (ТМФД, ТМФД-ТМФП). Броня: лоб и частично борта 95-105 мм, башня (литая) 95 мм (по немецким данным усиленная броня у некоторых танков выпус­ка 1942 года имела толщину 120 мм). Связь: радиостанция, внут­ренний телефон ТПУ-4бис. Ходовые качества: удельная мощность 12,6 л.с./т и меньше, скорость не превышала 28 км/ч. Удельное давление на грунт 0,8 кг/кв.см.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ТАНКА КВ-2

Масса 52(54) т, экипаж 6 человек.

Габариты: длина полная 680 (702) см, длина корпуса 675 см, ширина 332(335) см, высота 325-328(345) см, клиренс 43(40) см.

Вооружение: 152-мм гаубица М-10С образца 1940 года, спаренный пулемет ДТ. Угол склонения/возвышения -5:+12 град. Привод башни ручной и электричес­кий, максимальная скорость вращения 10 град./с. 2 пулемета ДТ (один курсовой, другой в задней стенке башни). Боекомплект 36 выстрелов калибра 152 мм, 2475-3087(3402) патронов, гранаты Ф-1.

Оптика: телескопический прицел Т-5 или ТОД-9, 2 перископических прицела ПТ-5 или ПТ-9 и ПТК, 5 фиксированных перис­копов, 3 смотровые щели.

Броня: сварена и частично склепана из прокатанных и литых деталей. Толщина: лоб и борта корпуса 75 мм, корма корпуса 60-75 мм, крыша 30 мм, днище 40 мм, маска пушки до 110 мм, лоб, борта и задняя стенка башни 75мм, крыша 35мм.

Двигатель: дизель В-2К. Трансмиссия, ходовая часть, электрооборудование, связь как у КВ-1. Удельная мощность 11,5 л.с./т, макси­мальная скорость 32-35 км/ч, запас хода по шоссе 225 км, по пересеченной мест­ности до 150 км. Удельное давление на грунт 0,84 кг/кв.см.

(Материал подготовлен для сайта «Войны XX века» © http:// сайт по книге «Торнадо. Армейская серия. КВ – советский тяжелый танк». При копировании статьи, пожалуйста, не забудьте поставить ссылку на страницу-первоисточник сайта «Войны XX века»).

Тяжелый танк

Официальное обозначение: КВ-1
Начало проектирования: 1939 г.
Дата постройки первого прототипа: 1939 г.
Стадия завершения работ: серийно выпускался в 1939-1943 гг., использовался на всех участках Восточного фронта до мая 1945 г.

Быстрый прогресс противотанковой артиллерии, который пришелся на середину 1930-х гг., привел к тому, что буквально недавно принятые на вооружение танки уже успели устареть. В первую очередь это коснулось машин среднего и тяжелого класса. К 1936 г. единственным советским тяжелым танком был пятибашенный Т-35, отличавшийся, помимо грандиозных размеров, весьма мощным вооружением. Тогда он вполне соответствовал предъявляемым требованиям, но после оценки использования ПТО в гражданской войне в Испании был сделан вывод что “тридцать пятый” по степени защищенности практически не отличается от легких танков. Вдобавок, Т-35 имел очень низкие ходовые характеристики, что сильно уменьшало его шансы уцелеть в современном сражении. Попытки усилить бронирование за счет экранирования (нанесения накладного слоя брони) и введения конических башен были временными мерами, практически не повлиявшими на боеспособность этих машин, однако отказываться от постройки многобашенных гигантов также не спешили. Дело в том, что достойной замены им в то время не нашлось, вот тогда и приняли компромиссное решение – строительство Т-35 продолжить и одновременно начать проектирование совершенно нового тяжелого танка, с не менее мощным вооружением и сильным бронированием.
Осенью 1938 г. НКО СССР выдвинул требования к такой боевой машине, по прежнему ориентируясь на старую концепцию многобашенного танка с толщиной брони не менее 60 мм и обязательным вооружением, состоявшим из 76-мм и 45-мм орудий. Так появились проекты СМК (разработан СКБ-2, главный конструктор Ж.Я.Котин) и Т-100 (разработан КБ завода №185 в Ленинграде). Вначале действительно рассматривались варианты с размещением вооружения в пяти башнях, но впоследствии их количество сократили до трех. Обе машины получились удивительно похожими как внешне, так и по техническим характеристикам, оставалось только определить, кто из них будет принят на вооружение…

В то же время НКО распорядился спроектировать тяжелый танк с одной башней. Видимо, дело тут было не только в “подстраховке на всякий случай”. Практика использования многобашенных танков Т-35 в условиях учебного боя показала, что командиру машины приходилось очень туго в плане управления всеми частями боевого отделения. Иногда получалось, что командир каждой из пяти башен сам выбирал себе цель и вел огонь самостоятельно. С двумя-тремя башнями было, конечно, управиться гораздо легче, но уже их наличие посчитали в какой-то мере излишеством.
Проектирование однобашенного танка поручили СКБ-2, где под руководством инженеров Л.Е.Сычева и А.С.Ермолаева группа дипломников ВАММ разработала внеконкурсный проект танка более известный сейчас как КВ (“Клим Ворошилов” ).
За основу, что вполне естественно, был взят танк СМК, однако не стоит полагать, что КВ был его “уменьшенной однобашенной копией”. Длину танка действительно заметно уменьшили, а основное вооружение, состоявшее из 76,2-мм и 45-мм танковых пушек, сосредоточили в одной башне, которая по своим размерам (как внешним так и внутренним) была почти одинаковой с СМК. При этом, правда, пришлось отказаться от башенного курсового пулемета ДК, так как места для него просто не оставалось.
Экипаж соответственно сократился до 5 человек. Сэкономленный, таким образом, общий вес позволил довести толщину лобовых листов корпуса и башни до 75 мм, превзойдя тем самым своеобразный рекорд, ранее прочно державшийся за французским тяжелым танком 2С. Кроме того, вместо авиационного двигателя АМ-34 на КВ устанавливался дизельный В-2. Хоть он и обладал меньшей мощностью (500 л.с. против 850 у СМК) данный тип мотора сжигал менее дорогое горючее и был более пожаробезопасным. Это повлекло за собой изменение кормовой части корпуса, высота которой стала меньше за счет применения новой крыши надмоторного отсека. Ходовая часть танка,применительно на один борт, состояла из шести опорных катков с внутренней амортизацией и индивидуальной торсионной подвеской, и трех обрезиненных поддерживающих роликов. Ведущее колесо цевочного зацепления имело съемный зубчатый венец и устанавливалось сзади. Боевая масса КВ доходила до 47 тонн.

В начале декабря 1938 г. макетная комиссия утвердила окончательный внешний вид танка СМК, рекомендовав удалить у него третью (кормовую) башню и усилить вооружение. Тогда был представлен один из первых вариантов КВ, также получивший хорошие отзывы и рекомендованный к постройке. Через пять месяцев – 9 апреля 1939 г., был одобрен технический проект и в скором времени началась постройка опытного образца, которую завершили в конце августа. После проведения доработок, 1 сентября 1939 г., прототип КВ совершил первый пробег на заводском полигоне.
Далее события разворачивались не менее стремительно. 5 сентября танк отправили в Москву для демонстрации новой машины руководству страны. Премьерный показ состоялся 23 сентября и произвел самые благоприятные впечатления. Вместе с КВ демонстрацию своих возможностей проводил танк СМК, так что у высшего руководства страны могло без особого труда соатвить мнение об обеих машинах.
Первым на трассу испытаний вышел СМК. По воспоминаниям механика-водителя танка КВ П.И.Петрова были сильные опасения, что «двухбашенник», обладавший более длинным базовым шасси, покажет лучгие данные при преодолении препятствий, но всё получилось совнршенно наоборот. СМК без труда преодолел эскарп, затем — ров и немного задержался на воронках. Более короткий КВ напротив — с легкостью прошел все препятствия, чем вызвал апплодисменты присуствующих. Впрочем, не всё было так гладко, как хотелось бы. Регулятор двигателя В-2 работал с перебоями и пожтому Петрову приходилось вести танк на постоянно высоких оборотах, что грозило аварией. В ходе преодоления водных преград на Москва-реке танк начало заливать водой, однако КВ в тот раз сильно повезло.

После этого, 8 октября, КВ вернули на ленинградский завод для проведения текущего ремонта и устарнения выявленных дефектов. Спустя чуть более месяца, 10 ноября 1939 года, танк отправили на полигон НИБТ, где приступили к полномасштабным заводским испытаниям. В течении нескольких дней, пройдя 485 км, в конструкции КВ выявили ещё 20 различных дефектов, в первую очередь касавшихся работы силовой установки и трансмиссии.

По итогам испытаний определили, что по основным показателям танк КВ лучше своих двухбашенных аналогов. Меньшая высота КВ, полученная за счет отсутствия подбашенной коробки, благоприятствовала лучшей защищенности и снарядоустойчивости танка. Ходовые характеристики тоже оказались выше, поскольку КВ обладал более короткой ходовой частью при сохранении её ширины. Но самое главное – теперь командир машины мог управлять огнем орудий и пулеметов без распыления сил. В качестве отрицательных качеств отмечалась стеснённость работы экипажа в боевом отделении, отсутствие курсового пулемета и перетяжелённость машины. Последний недостаток, в первую очередь, негативно сказывался на работе наиболее важных узлов и агрегатов КВ. Если ходовая часть и подвеска танка ещё могли выдержать существенные нагрузки, то трансмиссия и двигатель работали на пределе возможностей. Разработчикам посоветовали быстрейшим образом разобраться с этими недостатками, но на протяжении всего периода эксплуатации танков КВ устранить их в полной мере не удалось.

Испытания КВ вполне ожидаемо прервали в декабре 1939 г. Спустя всего несколько дней после начала советско-финской войны части Красной Армии столкнулись с очень серьёзной проблемой в виде долговременных укреплений, возведённых на Карельском перешейке. “Линия Маннергейма” оказалась чрезвычайно “крепким орешком” и осуществить её прорыв с помощью только артиллерии и авиации оказалось совсем нелегко. Для штурма финских позиций требовался мощный штурмовой танк с противоснарядным бронированием, а такового в массовых количествах в СССР тогда не производили. Единственной тяжелой машиной, способной действовать в суровых зимних условиях, оказался средний танк Т-28, но его 30-мм лобовая броня без труда пробивалась финской ПТО. До использования пятибашенных Т-35, к счастью, тогда не додумались, хотя некоторые отечественные и зарубежные “историки” без тени смущения утверждают, что РККА потеряла на Карельском перешейке от 60 до 90 (!) танков этого типа. Так что появление новых тяжелых танков, пусть даже и в опытных образцах, стало весьма своевременным.

Таким образом, полигонные испытания плавно переходили в боевые, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Решение о передаче танков в боевые подразделения принимало руководство Ленинградского Военного Округа, направив КВ, СМК и Т-100 в состав 91-го танкового батальона (тб) 20-й танковой бригады (тбр). Экипаж танка КВ в период боевых испытаний был смешанным: Г.Качехин (командир танка), воентехник 2-го ранга П.Головачев (механик-водитель), красноармейцы Кузнецов (наводчик орудия) и А.Смирнов (радист), а также специалисты-испытатели Кировского завода А.Эстратов (моторист, он же заряжающий) и К.Ковш (запасной механик-водитель, во время боёв находился вне танка). Новые машины не сразу бросили на финские позиции. Первые две недели экипажи осваивали танки. Попутно с КВ сняли 45-мм пушку, заменив её 7,62-мм пулеметом ДТ. В бой этот танк пошел только 18 декабря. Танкистам предстояла нелёгкая задача – прорвать финскую оборону в районе Бабокино. До этого поставленную задачу пытались решить используя средние Т-28, но в условиях сильной ПТО слабо бронированные “двадцать восьмые” понесли потери и положительного результата не достигли. Сражение, начавшееся утром 18 декабря, разворачивалось примерно по тому же сценарию, только рядом с Т-28 шли тяжелые танки. В зимних условиях, когда снег хорошо маскировал ДОТы финнов, экипажу КВ пришлось действовать практически вслепую. В самом начале боя идущий впереди Т-28 был подбит и преградил дорогу КВ. Обойдя его, командир заметил вражескую укрепленную точку и приказа открыть по ней огонь. Через несколько минут стало ясно, что по танку ведут огонь сразу несколько ДОТов, но 37-мм финские противотанковые орудия ни разу не смогли пробить толстую броню КВ. Пока шла борьба с первым ДОТом в переднюю часть танка угодил очередной снаряд. Так как обстрел продолжался установить характер повреждений было тогда невозможно и Качехин принял решение двигаться дальше. Под конец боя был получен приказ подойти к очередному подбитому Т-28 и по возможности эвакуировать его, что и было сделано. Результат первого опыта боевого применения КВ оказался впечатляющим: ни одного попадания навылет, по одному попаданию в ствол, лобовой лист и ступицу 4-го опорного катка, по три попадания в траки правой гусеницы и в борт. Повреждения осмотрели высшие офицерские чины и начальник бронетанкового управления, сделав вывод, что для современных противотанковых орудий танк КВ неуязвим.

Ствол пушки заменили уже не следующий день, а вечером 19 декабря постановлением НКО СССР танк КВ был принят на вооружение РККА. И это при том, что ещё не была заказана даже установочная серия этих машин, а первый опытный образец прошёл не более 550 км. Что касается дополнительной проверки таких важных узлов, как подвеска, трансмиссия и ходовая часть, выходивших из строя в первую очередь, здесь поступили следующим образом – поскольку данные элементы имели большую степень унификации с СМК результаты испытаний обеих танков объединили, сделав вывод что они пройдены удовлетворительно. Директору Кировского завода (ЛКЗ) предписали “устранить все дефекты обнаруженные при испытании” и с 1 января 1940 года начать выпуск серийной продукции, сдав к концу года 50 танков.

Свою также сыграло и то, что боевое применение двухбашенного СМК было далеко не таким успешным. Этот танк, по части снарядоустойчивости, показал себя с лучшей стороны, но во время боя 17 декабря 1939 г. на дороге Кямери-Выборг СМК наехал на замаскированный фугас и потерял ход. Экипаж успешно эвакуировали на идущем рядом Т-100, но отбуксировать поврежденную машину для ремонта смогли только после войны. При этом финские разведчики успели снять с танка крышку люка.
Одновременно исправили положение с установочной партией КВ. Всего заказали 12 машин, которые получили дополнительные индексы “У” – к примеру, прототип КВ по документам проходил как У-0 (танк установочной серии, нулевой образец). В добавок, военные потребовали оснастить танк 152-мм гаубицей, что для конструкторов стало в некоторой степени неожиданностью. Основная проблема заключалась не столько в доработках конструкции танка, сколько в отсутствии соответствующего танкового орудия. Справедливости ради стоит отметить, что нигде в мире на тяжелые танки не ставились пушки калибром более 105-мм – кстати и здесь первенство принадлежало французскому 2С, один из образцов которого некоторое время эксплуатировался именно с таким орудием.

Для “артиллерийского” танка пришлось заново разрабатывать новую башню увеличенных размеров на прежнем погоне и подыскивать 152-мм гаубицу. Первый вариант с гаубицей образца 1909\1930 г. отвергли сразу, отдав предпочтение более новой М-10 образца 1938 г. Работы в этом направлении проводила бригада инженеров, в которую входило около 20 человек, под руководством Н.Курина. Молодым конструкторам дали всего несколько дней, переведя их на казарменное положение. Спустя две недели приступили к изготовлению первого опытного образца такой установки, получившей название МТ-1. В январе 1940 г. её установили на опытный танк КВ, недавно отозванный с фронта для проведения доработок, и 10 февраля обстреляли в тире. Помимо оригинальной конструкции МТ-1 ствол пушки закрывался специальной крышкой, которая должна была предохранять его от пуль и осколков, но данное улучшение оказалось неэффективным и не остальных танках от него отказались. Вместо этого на ствол гаубицы надели специальные кольца из брони толщиной 10-мм. В производстве это решение использовали на всех серийных танках.

17 февраля 1940 г. танки У-0 и У-1 (с установками МТ-1) снова отправили на фронт. 22 февраля на фронт ушел танк У-2 с башней опытного танка У-0 с 76,2-мм орудием, а 29 февраля – танк У-3 с установкой МТ-1. Также успели построить и отправить на фронт танк У-4 (последний из установочной серии с МТ-1), но 13 марта 1940 г. было подписано перемирие и проверить этот танк в бою не удалось. Так как числовые обозначения стали использоваться намного позже КВ с установкой МТ-1 называли “КВ с большой башней”, а с 76-мм пушкой – “КВ с малой башней”.

Полученные танки КВ и единственный экземпляр Т-100 свели в отдельную танковую роту, передав её вначале 13-й, а затем 20-й тбр. Так как в марте линия укреплений была уже прорвана проверить танки с “большой башней” стрельбой по ДОТам в боевых условиях не удалось. Тем не менее, в отчете о боевом применении КВ указывалось, что танки проявили себя с хорошей стороны, но также отмечалась их перетяжеленность и недостаточная мощность двигателя.

Производство серийных танков КВ “с малой башней”, переименованных в КВ-1, планировали начать в конце марта 1940 г., но из-за того, что ЛКЗ оказался не готов к массовому выпуску новой продукции вплоть до начала мая здесь все ещё собирали КВ из установочной серии.

Руководство АБТУ РККА, очень обеспокоенное поступающими донесениями, предложило провести полный испытательный цикл, чтобы выявить все дефекты конструкции КВ. В мае 1940 г. такие испытания были проведены на полигонах в Кубинке и под Ленинградом на танках У-1, У-7 (оба с 76-мм пушкой) и У-21 (с 152-мм гаубицей).
Пройдя 2648 км танк установочной серии У-1 несколько раз выходил из строя по техническим причинам из-за поломок трансмиссии и двигателя, который заменялся два раза. Танки У-7 и У-21 прошли несколько меньше – 2050 и 1631 км, но это совершено не спасло их от аналогичных проблем. Среди наиболее существенных недостатков отмечали неудачную конструкцию трансмиссии и воздушного фильтра, недостаточную прочность траков и опорных катков, теснота в боевом отделении, плохой обзор. Немало проблем доставила и башня: на КВ-1 она весила 7 тонн, а на КВ-2 – 12 тонн. В связи с этим возникли проблемы с вращением, связанные с большими усилиями на рукоятках механизмов наведения и малой мощностью электромоторов. Помимо этого, при крене башня на танках первой серии не могла поворачиваться вообще.

Требуемый заказ в 50 машин было вполне реально сдать к концу года, однако в конце мая завод получил новое распоряжение. Теперь требовалось изготовить в период с июля по декабрь 230 КВ обеих модификаций, из них к августу – 15 единиц и к сентябрю – ещё 70. На завод давили “сверху”, настаивая на сдаче готовой продукции в точно установленные сроки. Фактически, в июле 1940 г. завод выпустил 5 танков, в то время как остальные 10 были приняты 22-24 августа.
Зная, какие меры могут последовать за невыполнение этого распоряжения, директор ЛКЗ Зальцман доложил, что поставки танков идут по графику. Понимая сложившуюся ситуацию военинженер 2-го ранга Шпитанов, являвшийся военным представителем от армии, пошел навстречу заводчанам и подписал платежные удостоверения задним числом (31 июля). Этот факт “вопиющего нарушения” был подробно описан в письме, которое составил другой представитель военной приёмки военинженер 2-го ранга Каливода. Полный текст этого документа можно прочитать в выпуске “Фронтовая Иллюстрация. История танка КВ”. Суть его сводилась к следующему:

— завод не торопиться с доработкой танков КВ

— все танки, даже принятые военпредом, имеют огромное количество дефектов

— руководство завода скрывает недостатки КВ.

Вдобавок выявилось ещё несколько существенных недоработок танков как установочной, так и первой серии. При этом военинженер лишь косвенно учитывал тот факт, что ЛКЗ и СКБ-2 сильно загружены текущей работой, а выполнять план требовалось без задержек. В результате была назначена авторитетная комиссия, которая в целом подтвердила выводы, сделанные Каливодой, но в качестве наказания всем виновным были сделаны только “дисциплинарные взыскания”.

Впрочем, сказать, что завод ничего не делал для устранения выявленных дефектов, было нельзя. В июле 1940 г. в чертежи танка было внесено 349 конструктивных изменений, из которых 43 были связаны с технологическим процессом. В августе-сентябре количество изменений возросло до 1322 и 110 соответственно. За весь 1940 год ЛКЗ выпустил 243 танка, перевыполнив план, но качество продукции всё ещё сильно страдало из-за большой спешки.

Конструкция танка КВ образца 1939 года базировалась на конструкции СМК и заимствовала от него множество элементов. В первую очередь это касалось ходовой части и отдельных элементов корпуса. Впрочем, остальные узлы и агрегаты были спроектированы заново.

Шасси танка КВ образца 1939 года, сравнительно с СМК, было укорочено на один опорный каток и один поддерживающий ролик соответственно, что положительно сказалось на весовых характеристиках и маневренных качествах танка. Применительно на один борт ходовая часть состояла из следующих элементов:

— шесть опорных катков с внутренней амортизацией и индивидуальной торсионной подвеской;

— три поддерживающих ролика с резиновыми бандажами;

— переднее направляющее колесо;

— заднего ведущего колеса с литой ступицей и двумя 16-зубовыми венцами;

— гусеничная цепь из 87-90 траков шириной 700 мм и шагом 160 мм, траки – литые, из стали 35ХГ2 с двумя прямоугольными окнами для зубьев ведущего колеса.

Корпус представлял собой жесткую сварную коробку с дифференцированным бронированием, при сборке которой для усиления жесткости использовались уголки и накладки. Носовая часть корпуса состояла из верхнего, среднего и нижнего бронелистов. Верхний и нижний бронелисты толщиной 75 мм устанавливались под углом 30. Средний бронелист толщиной 40 мм имел угол установки 85 и отверстие с левого борта под вывод антенны. В верхнем бронелисте были выполнены вырезы под люк механика-водителя и шаровую пулеметную установку. Нижний лист оборудовался двумя буксирными крюками.

Бортовые бронелисты выполнялись в виде единой отливки толщиной 75 мм. В них было сделано по 6 отверстий для прохода осей балансиров подвески и по 3 отверстия для прохода кронштейнов поддерживающих колёс. В передней части был приварен кронштейн кривошипного механизма на котором крепилось направляющее колесо, в задней – отверстия для установки бортового редуктора. Боевой отсек отделялся от моторно-трансмиссионного броневой перегородкой.

Крыша была выполнена в виде трех броневых секций. Первая секция толщиной 40 мм закрывала боевое отделение и имело вырез под башенный погон, для защиты которого приваривались бортовые планки высотой 80 мм и толщиной 40 мм. Вторая секция толщиной 30 мм, с люками для доступа к двигателям и заправочным горловинам системы охлаждения, защищала моторный отсек. В крыше трансмиссионного отсека аналогичной толщины имелось два люка для доступа к механизмам трансмиссии.

Днище состояло из переднего листа толщиной 40 мм и заднего толщиной 30 мм. Бронелисты приваривались встык и крепились к бортовым секциям. В передней части днища, рядом с местом механика-водителя, располагался аварийный люк. В задней части находилось четыре отверстия для слива топлива и подмоторный люк.

Башня танка КВ-1 первых серий была клёпано-сварной и имела граненую форму. Лоб, борта и корма изготовлялись из брони толщиной 75 мм, маска орудия – 90 мм. Борта устанавливались под наклоном 15, лобовой бронелист — 20. Крыла была выполнена из цельного 40-мм бронелиста. В ней были сделаны вырезы под люк командира и прицельные приспособления. В бортах имелись смотровые щели со стеклоблоками. На основании люка иногда монтировалась пулеметная турель для стрельбы по воздушным целям.

В отличии от танка СМК, на который устанавливался авиационный бензиновый двигатель М-17, танк КВ получил дизельный двигатель В-2К. Его максимальная мощность составляла 600 л.с. при 2000 об\мин, номинальная – 500 л.с. при 1800 об\мин. Двигатель имел 12 цилиндров установленных V-образно под углом 60°.; В качестве топлива использовалось дизельное горючее марки “ДТ” или газойль марки “Э”, которое находилось в трех топливных баков ёмкостью 600-615 литров. Два бака устанавливались в передней части корпуса в отделении управления (ёмкостью 230-235 литров) и боевом отсеке (ёмкостью 235-240 литров). Третий бак, ёмкостью 140 литров, располагался у левого борта в боевом отделении. Относительно среднего танка Т-34 того же года выпуска подобное размещение топливных баков было более рациональным и позволило избежать лишних потерь. Подача топлива осуществлялась насосом НК-1. Пуск двигателя можно было провести с помощью двух электростартеров СТ-4628 мощностью 4,4 кВт или сжатым воздухом от двух баллонов. Для охлаждения двигателя использовалось два трубчатых радиатора ёмкостью 55-60 литров, установленных по бортам двигателя с наклоном в его сторону.

Трансмиссия механического типа состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения, 5-ступенчатой двухвальной коробки передач, многодисковых бортовых фрикционов сухого трения с ленточными плавающими тормозами и двух планетарных бортовых двухрядных редукторов.

Средства связи состояли из телефонно-телеграфной радиостанции 71ТК-3 и внутреннего переговорного устройства ТПУ-4-бис. В состав электрооборудования (выполненного по однопроводной схеме) входил генератор ГТ-4563А мощностью 1 кВт и четыре аккумуляторные батареи 6-СТЭ-144 ёмкостью 144 ампера каждая. Потребителями электроэнергии являлся поворотный механизм башни, средства связи, контрольные приборы, аппаратура внутреннего освещения, фары и электросигнал.

Экипаж танка состоял из пяти человек: механик-водитель, стрелок-радист, командир, наводчик и заряжающий. Первые два из них размещались в отделении управления в передней части корпуса, трое остальных – в боевом отедлении.

На танках КВ-1 образца 1939 года устанавливалась 76,2-мм пушка Л-11 с длиной ствола 30,5 калибров. Данная артсистема, созданная КБ ЛКЗ, обладала неплохими характеристиками бронепробиваемости и могла поражать любой тип вражеского танка на дистанции до 500 метров. Начальная скорость бронебойного снаряда составляла 612 м\с, что позволяло на указанном расстоянии пробивать вертикально установленный лист брони толщиной до 50 мм. Углы вертикального наведения составляли от -7° до +25°.; Выстрел из пушки производился при помощи ножного и ручного механических спусков. Для наведения на цель использовался телескопический прицел ТОД-6 и перископический панорамный прицел ПТ-6.

Вместе с тем, примененная на Л-11 оригинальная противооткатная система являлась её слабым местом. В конструкции противооткатного устройства жидкость компрессора непосредственно контактировала с воздухом накатника посредством специального отверстия, которое при определённых углах поворота орудия перекрывалось. В результате, после нескольких выстрелов жидкость вскипала, что нередко приводило к повреждению орудия. Наиболее остро этот дефект выявился на маневрах 1938 года, во время которых большая часть танков Т-28, недавно перевооруженных с КТ-28 на Л-11, оказалась небоеспособной. Дефект исправили применив дополнительное отверстие, однако это не спасло положения в целом.

Легкое стрелковое вооружение включало четыре пулемета ДТ калибра 7,62-мм. Первый из них устанавливался в лобовом листе корпуса слева перед местом стрелка-радиста. Шаровая установка обеспечивала обстрел по горизонту в пределах 30°, и по вертикали от -5° до +15°.; Второй пулемет был спарен с пушкой, а третий устанавливался на корме также в шаровой установке. В отличии от курсового ДТ углы обстрела по вертикали составляли от -15° до +15°.; Четвертый пулемет являлся запасным и перевозился в укладке на левом борту корпуса.

Боекомплект для пушки состоял из 111 выстрелов. Номенклатура боеприпасов было достаточно широкой и включала унитарные патроны от дивизионных орудий образца 1902\1930 гг. и образца 1939 г., а также от полковой пушки образца 1927 г.:

— осколочно-фугасная граната ОФ-350 (стальная) или ОФ-350А (чугунная) со взрывателем КТМ-1;

— фугасная граната Ф-354 со взрывателями КТ-3, КТМ-3 или 3ГТ;

— бронебойно-трассирующий унитарный снаряд БР-350А и БР-350Бсо взрывателем МД-5;

— снаряд с пулевой шрапнелью (Ш-354Т) или шрапнелью Гертца (Ш-354Г) с 22-секундной трубкой или трубкой Т-6;

— снаряд со стержневой шрапнелью Ш-361 с трубкой Т-3УГ;

— снаряд с картечью Ш-350.

Одной из главных задач на грядущий 1941 год стало перевооружение танка более надежным орудием. Хотя пушки Л-11, выпущенные в 1939 году, прошли доработку их установка в танки КВ-1 и Т-34 рассматривалась как временная мера. Вместо них в 1940 году предстояло развернуть выпуск орудий Ф-32, разработанных к КБ завода №92 под руководством В.Г.Грабина. Использовав в качестве основы полковую 76,2-мм пушку “грабинцам” удалось создать простую и надежную танковую артсистему. Тем не менее, летом 1940 года в Ленинграде продолжали выпускать Л-11, параллельно пытаясь улучшить её конструкцию. Лишь после прямого вмешательства начальника АБТУ Д.Г.Павлова (в мае 1940 года) на ЛКЗ приступили к налаживанию производства Ф-32. До конца года удалось изготовить всего 50 орудий, а на танки КВ-1 их начали ставить только с января 1941 года.

По сравнению с Л-11 несколько уменьшились углы вертикального наведения (от -5° до +25°), но этот недостаток компенсировался лучшей надежностью орудия и более высокими боевыми качествами. Орудия Ф-32 с длиной ствола 31,5 калибр оснащались клиновым полуавтоматическим затвором механического копирного типа. Тормоз отказа был гидравлическим, накатник — гидропневматическим. Максимальная длина отката составляла 450 мм. Уравновешивание пушки осуществлялосьпри помощи груза, закреплённого кронштейне гильзоулавливателя. В дополнение к этому телескопический прицел ТОД-6 был заменен на ТОД-8.

Задержка с перевооружением КВ на пользу не пошла. Дело в том, что в то же время танки Т-34 получили орудия Ф-34, мощность которых была выше, чем у Ф-32. Разумным выходом казалась установка более мощной артсистемы калибром 85-мм или 95-мм. Разработкой таких орудий активно занималось то же КБ завода №92 и в течении 1939-1940 года на испытания поступили несколько перспективных образцов. Для танка КВ-1 была выбрана 76,2-мм пушка Ф-27, имевшая баллистику зенитного орудия 3К аналогичного калибра с начальной скоростью снаряда 813 м\с. По массо-габаритным характеристикам Ф-27 прекрасно вписывалось в танковую башню и в апреле 1941 года опытный танк успешно прошел испытания. Однако, из-за начала работ по проекту КВ-3, был сделан вывод, что КВ-1 вполне может обойтись менее сильным орудием.

В рамках дальнейшей модернизации был разработан проект танка под обозначением Объект 222 . Отличительной особенностью этой машины была новая башня с пушкой Ф-32 и новым механизмом поворота, увеличенная до 90 мм толщина лобового бронирования, радиостанция 10РТ, новая планетарная КПП, командирская башенка, улучшенный смотровой прибор механика-водителя и ряд других изменений. Частично отдельные модернизированные агрегаты были опробованы на опытных КВ в апреле-мае 1941 года, но полностью реализовать проект улучшенного танка не удалось из-за начавшейся войны.

Единственным подразделением, имевшем на вооружении танки КВ после завершения советско-финской войны, была тогда 20-я тбр, на вооружении которой находилось 10 машин установочной партии (У-0, У-2, У-3, У-11, У-12, У-13, У-14, У-15, У-16, У-17). Экипажи танковой бригады имели немалый боевой опыт и, что самое главное, хорошо освоили новую технику. В процессе эксплуатации танков КВ установочной серии в межвоенный период не раз поднимался вопрос о невысокой надежности трансмиссии, которая не выдерживала перегрузок и часто выходила из строя, а также перетяжеленность машин. На основе полученного опыта предполагалось создавать при каждой танковой бригаде учебные подразделения, но летом 1940 г. все танки КВ были изъяты из состава 20-й тбр и переведены в 8-ю тд 4-го мк. Одновременно новые танки начала получать 2-я тд 3-го мк в Прибалтике, куда первые КВ-1 и КВ-2 (с установкой МТ-1) прибыли в августе. Для подготовки танковых экипажей несколько КВ-1 направили в распоряжение Военной академии механизации и моторизации (г. Москва), Ленинградских курсов усовершенствования комсостава танковых войск и Саратовского танкотехнического училища. К 1 декабря 1940 г. в войсках имелось 106 новых тяжелых танков, а к 1 июня 1941 г. их количество выросло до 370. По военным округам они были распределены следующим образом.

Киевский ОВО – 189

Западный ОВО – 75

Прибалтийский ОВО – 59

Приволжский ВО – 18

Одесский ВО – 10

Орловской ВО – 8

Ленинградский ВО – 4

Московский ВО – 3

Харьковский ВО – 4

Тут стоит отметить, что в непосредственной эксплуатации находилось всего 75 машин, в то время как остальные 295 простаивали в ожидании запасных частей или находились в текущем ремонте. Впрочем, дальше количество тяжелых танков продолжало только увеличиваться.

Как можно заметить, абсолютное большинство КВ-1 было сосредоточено в приграничных округах. Хотя наличие плана нападения на Германию (операция “Гроза”) ставится под большое сомнение столь большое число тяжелых машин в ударных частях (механизированные корпуса) заставляет задуматься об обратном.

На острие главного удара советской ударной группировки на западном направлении находился 6-й механизированный корпус подчиненный 10-й армии. Формирование корпуса началось 15 июля 1940 г. под Белостоком и уже к 1 июня 1941 г. в нем насчитывалось 999 танков, 114 из которых были КВ-1 и КВ-2. По последним данным 6-й мк перед войной получил наибольшее количество машин новых типов, даже в ущерб другим подразделениям. На 22 июня общее число танков увеличилось до 1131, что составило 110% штатной численности. Впрочем, столь быстрый количественный рост имел и негативные последствия. В виду большого разнообразия типов танков (ХТ-26, БТ-2, БТ-5, БТ-7, Т-28, Т-34, Т-37, Т-38, Т-40, КВ-1, КВ-2 и тягачи АТ-1) возникли большие затруднения в обеспечении топливом и запасными частями, так что в боевом состоянии находились далеко не все машины. И всё же 6-й мк был очень грозной силой. Наибольшим количеством танков КВ располагала тогда 4-я тд (63 единицы), а в 7-й тд имелась 51 машина этого типа.

22 июня 1941 г. корпус, в виду отсутствия связи о штабом армии, активных действий не вёл. В это время удалось произвести ремонт квартир , в которых были расквартированы офицеры. Лишь вечером поступила директива маршала Тимошенко нанести удар на Сувалки и к 24 июня уничтожить противника. Генерал И.В.Болдин отдал распоряжение сосредоточить танковые дивизии северо-западнее Белостока, однако это решение впоследствии оказалось роковым для всего корпуса. В течении 23 июня подразделения 6-го мк пытались пробиться по дорогам к обозначенному рубежу сквозь беспорядочно отступающие части 10-й армии. Корпус неоднократно подвергался бомбоштурмовым ударам с воздуха, понеся существенные потери на марше. Наконец, прибыв в назначенный район группа Болдина в очень сложном положении. Соседние части отступили, оголив фланги, авиационная поддержка отсутствовала, а в корпусе практически не осталось горючего. Несмотря на это командование фронтом распорядилось нанести в 10 часов утра 24 июня удар в направлении Гродно – Меркине и к исходу дня овладеть литовским городом. Танки 6-го мк двинулись по указанным направлениям: 4-я дивизия на Индуру, 7-я дивизия двумя колоннами — 13-м тп на Кузницу, а 14-м тп на Старое Дубовое. Наступление было сразу же вскрыто немецкой разведывательной авиацией, что дало возможность пехотным и танковым частям, находившимся в 20-30 км от начального рубежа, подготовить плотную оборону. Практически не имея контакта с противником 4-я тд вышла в район Лебежан, потеряв много танков от ударов пикирующих бомбардировщиков. При этом, в отчете командира дивизии, указывалось, что танки КВ выдерживали прямые попадания авиабомб и понесли наименьшие потери. В это время 7-я тд вступила в бой с немецкими пехотными частями в районе Кузница – Старое Дубровое.

Несмотря на ослабление корпуса постоянными боями 25 июня наступление продолжилось. Никакой разведки и артиллерийской подготовки не проводилось – танки шли в лобовые атаки на немецкие позиции, уничтожаясь огнем ПТО, однако за счет наличия огромной массы танков оборону противника удалось прорвать. Продвижение 6-го мк было остановлено у н\п Индура и Старое Дубровое.

Не зная о состоянии дел и потерях, понесенных корпусом, маршал Павлов вечером 25 июня распорядился начать отход и выходить к Слониму для перегруппировки. Этот приказ так и остался невыполненным – дорога Волковыск-Слоним оказалась буквально завалена разбитой и брошенной техникой и в некоторых местах объезд становился невозможным. В добавок немцы высадили десант, захватив несколько важных мостов, так что уцелевшие танки пришлось просто бросить или затопить в реках.

Фактически к вечеру 29 июня корпус прекратил своё существование. Отдельные группы ещё пытались пробиться сквозь окружение, хотя сделать это было практически не реально. Много легких танков было сожжено у деревни Клепачи и Озерница, через которые пробивался штаб корпуса.

Вероятно, последний бой танкисты 6-го мк провели 1 июля. Вечером этого дня в Слоним со стороны леса ворвались два Т-34 и один КВ-1 из состава 13-го тп. Им удалось подбить один немецкий танк и обстрелять штаб одной из частей. Немцы, в свою очередь, подбили обе “тридцатьчетверки”, а вот справиться с КВ они не смогли – тяжелый танк попытались переправить на другой берег реки Щара, но деревянный мост не выдержал 47-тонной машины и обрушился.

Очевидно в этом же районе закончили свой боевой путь КВ-1 и состава 11-го мк подчиненного 3-й армии. Всего тяжелых танков этого типа корпус имел 3 единицы (два в 29-й тд и один в 33-й тд), а основную массу танков составляли БТ и Т-26 различных модификаций. В бой они вступили около 11 часов утра 22 июня прикрывая подступы к Гродно. Проведя серию боёв на рубеже Гибуличи, Ольшанка, Куловце (16 км юго-западнее Гродно), Сашкевце корпус, по оценке командования, потерял за два дня 40-50 танков, преимущественно легких. Далее последовало то, чего стоило ожидать – 11-й мк развернули для удара на Гродно, захваченного немцами всего несколько часов назад. Наступление началось 24 июня и привело к тому, что в обеих дивизиях в общей сложности осталось около 30 танков и 20 БА. Во время отхода корпус выдержал тяжелый бой у реки Россь, взорвав за собой мосты. Выйдя к реке Щара командир 29-й тд приказал приготовить к атаке 18 наиболее боеспособных танков, слив с остальных горючее и сняв стрелковое вооружение. Уничтожив немецкий заслон ударная группа ушла дальше, а в это время немцы вновь захватили мост и основным силам корпуса пришлось опять выбивать противника. На следующий день переправа была восстановлена, но немецкая авиация разрушила её и более не давала восстановить. В итоге на западном берегу Щары пришлось уничтожить почти всю оставшуюся технику, переправив на противоположный берег всего несколько танков. КВ среди них уже не было…

Находившаяся севернее 2-я тд 3-го мк, штаб которой был в Укмерге (Литва), на 20 июня располагала 32 КВ-1 и 19 КВ-2 из 252 танков. Именно эта дивизия выдержала первый удар немцев, задержав противника на реке Дубисса. О подвиге экипажа одиночного КВ-2, блокировавшего проход немцев через реку можно прочитать в отдельной статье . Далее будут рассмотрены действия корпуса в целом.

С 23 июня по 24 июня, вместо того, чтобы занять жесткую оборону, советские танки провели несколько контратак. Так, утром 23 июня, немецкие танки, прорвав неплотный оборонительный порядок, обошли с левого фланга позиции 3-го и 4-го тп. Для исправления ситуации было выделено 6 танков КВ из состава 3-го тп, которые заставили противника отойти, подбив при этом два танка без потерь со своей стороны. В полдень дивизия перешла в наступление на фронте шириной всего 10 км. По воспоминаниям очевидцев, плотность танковых порядков была настолько высока, что почти каждый выстрел немецкой ПТО достигал цели. Достигнув г.Скаудвиле советские танки встретились с мощной немецкой группировкой, которая помимо 114-й моторизованной дивизии включала два артиллерийских дивизиона и соединение легких танков (около 100 единиц). Во встречном танковом сражении особо отличились КВ, которые уничтожали вражеские ПТО и танки не только пушечно-пулеметным огнем, но и давили гусеницами.

Подвергаясь постоянным атакам с воздуха и оставшись практически в окружении командование 2-й тд так и не получила приказа отступить на новый рубеж. Всё это привело к тому, что днем 26-го июня группа немецких танков и мотопехота обошла с тыла позиции бригады, полностью окружив её и почти полностью уничтожив командование 3-го мк. Вечером, когда немецкие атаки были отбиты, во 2-й тд осталось не более 20 танков, большая часть которых почти не имела топлива и боеприпасов. Новый командующий генерал Куркин приказал вывести из строя все уцелевшие машины и пробиваться к своим. Впоследствии вышедшие из окружения экипажи, приобретшие драгоценный боевой опыт, составили костяк 8-й танковой бригады под командованием П.А.Ротмистрова.

В 7-м мк, прибывшем под Полоцк в конце июня, имелось 44 боеспособных танка КВ-1 и КВ-2. Однако уже на коротком марше неопытные механики-водители сожгли главные фрикционы на 7 машинах, и ещё несколько КВ выбыло из строя по другим причинам. В бой корпус пошел 7 июля, потеряв к 26-му числу 43 танка КВ обеих типов – другими словами, как боевая единица он практически перестал существовать.

Одним из первых принял бой 20-й тп (10-й тд 15-й мк), полностью укомплектованный танками КВ. Полк, дислоцированный в г.Золочев под Львовом, подняли по тревоге 22 июня около 7 часов утра. Батальонная колонна выдвинулась из города по направлению к границе спустя несколько часов, впереди неё шло боевое охранение, состоявшее из легких танков. Именно они первыми попали в засаду примерно и не смогли предупредить идущие следом КВ об опасности. На пути следования колонны немцы расположили несколько батарей ПТО и легкие танки, надеясь, что идущие следом советские машины также станут их легкой жертвой. Однако всё произошло совсем наоборот. Несмотря на то, что КВ-1 пришлось атаковать противника прямо в лоб на открытом пшеничном поле, тяжелые танки показали неоспоримое преимущество над немецкими машинами, заставив противника оставить занимаемые позиции при минимальных потерях. Тем не менее, развить этот успех не удалось. Командование Юго-Западного фронта стремилось вытеснить немцев “задавив их массой”, что в конечном итоге привело к потере наиболее боеспособного 20-го танкового полка, который понес крупные потери уже 23 июня в ходе немецких авианалетов. Судя по донесению командира 10-й тд, с 22 июня по 1 августа дивизия безвозвратно потеряла 11 танков КВ в бою, еще 11 оказались подбитыми, оставлено в связи с невозможностью эвакуации – 22, уничтожено собственными экипажами – 7, застряло на препятствиях – 3, осталось в тылу из-за отсутствия топлива и запчастей – 2. То есть, из 56 танков непосредственно в боевых условиях потеряли только 22.

Одним из наиболее сильных подразделений перед войной был 4-й мк со штабом во Львове. Этот корпус имел 101 танк КВ различных модификаций, 50 из которых принадлежали 8-й тд и 49 32-й тд. В первый день войны тяжелые танки ещё только выдвигались к боевым позициям, в то время как два батальона средних Т-28 и батальон мотопехоты наносил удар с целью выбить части немецкого 15-го моторизованного корпуса, прорвавшегося к Радехову. Успех был достигну лишь частичный и утром 23 июня командование армии поставило задачу 32-й тд окончательно разгромить противника. Однако, будучи на марше, дивизия получила новый приказ – уничтожить немецкие части в районе Великих Мостов. Наладив взаимодействие с 3-м кавалерийской дивизией танкисты приступили к выполнению боевой задачи, но уже вечером 2-я тд была брошена на ликвидацию другой вражеской группировки, находившейся в районе Каменки. В итоге силы дивизии разделились. Два танковых батальона под командованием подполковника Лысенко осталась под Радеховым и в ходе беспрерывного боя, длившего с 7 до 20 часов, уничтожила 18 танков и 16 орудий при собственных потерях 11 танков.

Утром 24 июня 8-ю тд вывели из состава корпуса, а 32-й тд приказали сосредоточиться у Немирова, где следующим утром дивизия вступила в сражение с немецкой 9-й танковой дивизией. Поскольку к тому времени большинство танков находилось на грани полной выработки моторесурса командование поступило весьма разумно, направив в первом эшелоне танки КВ, а по флангам сосредоточив Т-34 и Т-26. Такая тактика принесла успех – противник сразу потерял 37 танков, несколько бронемашин и ПТО. Потери 32-й тд оказались намного меньше и составили 9 танков и 3 БА. Однако достигнутый успех не был закреплен в виду отсутствия поддержки со стороны пехотных частей.

Вечером того же дня дивизия была вынуждена выходить из окружения оставшимися силами, уничтожив в контратаке 16 танков и потеряв 15 своих.
За это время во Львове власть фактически перешла в руки националистов, посеявших панику не только среди мирного населения, но и в тыловых частях. Советские войска начали постепенно оставлять город, на окраинах которого все ещё сражались 32-я тд и 81-я мд, и к 1 июля Львов был занят немецкими войсками.

В дальнейшем части 8-й и 32-й танковых дивизий вели оборонительные бои, нанеся противнику значительный урон. Так например, 9 июня у д.Жеребки танки 32-й тд, при поддержке авиации Юго-Западного фронта, в ходе нескольких боёв уничтожили более 30 вражеских танков. Однако наиболее боеспособный к тому моменту 63-й тп сам располагал 30 танками (из 149 на начало войны), что заставило командование отвести дивизию в тыл. Днем 12 июля оставшиеся танки вошли в Киев, заняв оборону в УР, а личный состав убыл во Владимирскую область.

В 43-й танковой дивизии 18-го механизированного корпуса к началу войны имелось всего 5 КВ-1. Её отдельные части начали сражаться уже на следующий день, но полностью дивизия пошла в бой только 26 июня, нанеся внезапный удар во фланг и тыл 11-й дивизии 48-го моторизованного корпуса немцев. В этой атаке приняло участие всего два тяжелых танка, однако и этого хватило, чтобы смешанная танковая группа полковника Цибина (в неё также входили 75 легких Т-26 и ХТ-130\133 и 2 средних Т-34) отбросила противника на 30 км и вышла к Дубно. В этом бою были потеряны одиннадцать Т-26, 4 огнеметных танка и оба КВ-1. В докладе командира дивизии о её действиях с 22 июня по 10 августа 1941 г. указывалось следующее:

“…Преследуя пехоту противника, наши танки были встречены огнем танков противника из засад с места, но (засада) была атакована вырвавшимися вперед танками КВ и Т-34, а вслед за ними танками Т-26… Танки КВ и Т-34, не имея в достаточном количестве бронебойных снарядов, вели огонь осколочными снарядами и своей массой давили и уничтожали танки противника и противотанковые орудия, переходя от одного рубежа к другому…”

В скором времени количество тяжелых танков сократилось до нуля, поскольку из-за технических проблем на территории противника пришлось оставить остальные машины. 8-й механизированный корпус был интересен тем, что помимо легких танков он располагал 51 тяжелым пятибашенным танком Т-35. Машин новых типов также имелось в достатке – на 22 июня в составе корпуса числилось 100 Т-34, 69 КВ-1 и 8 (по другим данным — 2) КВ-2.
Утром 22 июня 8-му мк приказали выйти к Самбору, а вечером корпус перенаправили на Куровице, где ожидалось появление передовых немецких сил. Выйдя в назначенный район танки были вновь повернуты на запад, с задачей выйти ко Львову. Здесь они встретились с отступающими частями 32-й тд и были остановлены командованием на реке Западный Буг. Часть сил вынуждена была вступить в бой с украинскими националистами, а остальные направились в район Сребно, Болдуры, Станиславчик, Ражнюв. К вечеру 24 июня, практически не встречая немцев, подсчитали потери. Пройдя 495 км корпус потерял на марше почти 50% своего первоначального состава. Досаднее всего была утрата не только новой техники, но и большого количества тракторов, тягачей и машин с боеприпасами. Находясь в такой неблагоприятной ситуации корпус был вынужден подчиниться следующему приказу и выдвинуться в направлении Броды, Берестечко, Боремель, где в течении трех следующих вела ожесточенные бои. Поскольку ситуация на других участках фронта быстро менялась в худшую сторону часть сил 12-й тд, находившейся тогда на марше из Бродов в Подкамень, была брошена под Дубно и Козин. 25 танкам Т-34 и КВ была поставлена задача прикрыть выдвижение корпуса с юго-западного направления, пока остальные силы пополняться горючим и боеприпасами. На всё отвели всего несколько часов, после чего дивизия перешла в наступление на Дубно, освободив несколько населенных пунктов и опрокинув немецкие заслоны. Одной из главных задач было соединение с частями 7-й моторизованной дивизии, но сделать этого так и не удалось. 28 июня немцы сами перешли к атакующим действиям, выйдя в тыл советских соединений. Впрочем, легкой победы добиться здесь не удалось. Выделенные для ликвидации немецкого прорыва две группы танков (шесть КВ и четыре Т-34) в лобовом столкновении буквально расстреляли вражеские машины не понеся при этом собственных потерь.

В этот же день корпус благоразумно отвели во фронтовой резерв. Из 899 танков в боевых условиях было потеряно всего 96 – неплохой показатель, учитывая тяжелое положение, в котором действовали части 8-го мк. Наибольшие потери пришлись на долю тяжелых танков Т-35, которых к 1 июля не осталось вообще. Меньше всего потеряли танков КВ и Т-34 – 3 и 18 машин соответственно.

Оставшись с 207 боеспособными танками танков (43 КВ, 31 Т-34, 69 БТ-7, 57 Т-26 и 7 Т-40) корпус вышел 2 июля к Проскурову, откуда в Харьков на ремонт отправили 134 машины. Затем остатки 8-го мк перебросили под Нежин, где в середине июля управление корпуса расформировали.

В сражении под Бродами принял весьма активное участие 15-й механизированный корпус под командованием генерал-майора И.И.Карпезо. В распоряжении находилось 64 (по другим данным — 60) КВ, 51 Т-28, 69 (по другим данным — 71) Т-34, 418 БТ-7 и 45 Т-26 различных серий выпуска, а также 116 бронеавтомобилей БА-10 и 46 БА-20. Основная масса тяжелых танков находилась в составе 10-й тд и только один КВ-1 имелся в 37-й тд, в основе своей оснащенной танками БТ.

Первой бой передовой отряд 10-й тд, состоявший из 3-го батальона 20-го тп (Т-34 и БА-10), провели утром 23 июня у Радехова. Советским танкистам удалось подбить здесь 20 танков и уничтожить 16 ПТО, потеряв 6 “тридцатьчетверок” и 20 бронеавтомобилей. Отряд был вынужден оставить позиции только тогда, когда подошли к концу боеприпасы и топливо, оставив город немцам. Остальные части дивизии действовали вразнобой и не смогли оказать поддержку своим товарищам. Так например, ночью 23-24 июня два батальона немецким Pz.Kpfw.III атаковали колонну танков БТ-7, подбив 46 из них при минимальных собственных потерях.

Не имея данных о противнике 37-я дивизия вышла в район Адамы, где танков противника не оказалось вообще. В это же время 19-й тп 10-й тд застряла в болотистой местности между Соколувкой и Контами. Его первый батальон состоял из 31 танка КВ-1 и 5 БТ-7, второй был полностью укомплектован Т-34, а третий имел только легкие танки – как видим, это подразделение было весьма мощным и представляло серьёзную угрозу в случае грамотного применения материальной части. Едва выбравшись из болота полк 25 июня получил приказ наступать на Броды. Танкам предстояло пройти порядка 60 км по жаре и в условиях сильной запыленности дорог. По докладу командира тяжелого танкового батальона капитана З.К.Слюсаренко половина машин застряла из-за многочисленных поломок, а танков противника под Бродами обнаружено не было. Тут же последовал приказ командования вернуться в прежний район, но на рассвете 26 июня поступило другое распоряжение – двигаться к Радехову, где в бой вступили 10-й механизированный и 20-й танковые полки. Из 31 КВ в атаке приняли участие 18 машин, вышедших в лоб на противотанковые батареи немцев. Батальону удалось продвинуться всего на 2 км потеряв в этой атаке 16 танков. Впоследствии капитан Слюсаренко вспоминал:

«Вражеские снаряды пробить нашу броню не могут, но разбивают гусеницы, сносят башни. Загорается KB слева от меня. В небо над ним взметнулся султан дыма с огненной тонкой, как жало, сердцевиной. «Ковальчук горит!» — екнуло сердце. Помочь этому экипажу никак не могу: со мной несутся вперед двенадцать машин. Еще один KB остановился: снаряд сорвал с него башню. Танки KB были очень сильными машинами, а вот скорости и поворотливости им явно не хватало».

Днем ранее в похожую ситуацию попал 20-й танковый полк, который при атаке позиций противника безвозвратно потерял 4 тяжелые машины. Остальные КВ дивизии использовались разрозненно и большой пользы не принесли.

Чтобы сохранить оставшиеся танки 28 июня получено разрешение на отступление. Дивизия, все ещё обладавшая около 30 тяжелыми танками, двинулась к Топоруву, где капитальный мост позволял переправить КВ на другой берег реки. С 30 июня по 2 июля танкисты провели несколько боёв в Буска, Красного, Колтува и Тарнополя, потеряв ещё несколько машин, пока не был отдан приказ отходить к Подволочисску. На дороге к новому месту дислокации командир дивизии генерал-майор Огурцов распорядился оборудовать оборонительные позиции, чтобы задержать прорвавшуюся танковую колонну немцев. Около 8 часов вечера немецкая танковая часть попала в засаду, потеряв 6 танков и 2 орудия. На следующее утро 19-я тд вышла к реке Збруч, мост через которую оказался взорван. Не имея возможности переправить более тяжелые машин Огурцов отправил 6 КВ-1 и два Т-34 на юг в район Тарноруда, где этой группе поставили задачу максимально задержать наступление немцев. Основные силы 8 июля получили новую боевую задачу – овладеть городом Бердичев и одновременно организовать оборону переправ через р.Гнилопять и у н\п Плеховая.

10 июля 15-й и 16-й механизированные корпуса перешли в контрнаступление, нанеся мощные удары южнее Бердичева по частям немецкой 11-й танковой дивизии, имевшей в основном средние танки Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV. бои за город длились двое суток, причем советские танки дважды врывались на улицы Бердичева, но без поддержки пехоты вынуждены были отступить. Особо отличился в этих боях сводный танковый отряд 10-й тд, в котором собрали почти все уцелевшие танки КВ. Действовать пришлось в условиях сильной ПТО, причем немцы старались сами контратаковать, как только им предоставлялась подходящая возможность. В одной из таких атак против восьми БТ-7 участвовало двенадцать Pz.Kpfw.III, но на помощь товарищам своевременно пришли два КВ-1 (недавно полученных с завода), одним из которых командовал командир 16-го механизированного корпуса А.Д.Соколов. Немцы, видя дальнейшую бесперспективность этой атаки, предпочли отойти, что дало возможность пехоте занять ранее захваченный аэродром и продвинуться на пару километров вперед. Утром 11 июля в Бердичев ворвался огнеметный батальон ХТ-130 и ХТ -133 под командованием капитана Крепчука из 44-й тд, а с южной окраины вышли КВ и Т-34 из состава 10-й тд. Им удалось временно выбить немцев из Бердичева, но спустя несколько часов противник стремительно контратаковал, заставив наши части отойти. Наиболее сильно пострадал огнеметный батальон, в котором осталось 5 машин. Соколов усилил его двумя КВ-1 и одним Т-34, но к концу дня уцелело всего 4 танка. Организовать отход командованию дивизии не удалось – к 13 июля были потеряны все КВ и большая часть “тридцатьчетверок”. Попытки нанести деблокирующие удары при помощи танков БТ успехом не увенчались. К исходу 17 июля 10-я танковая дивизия, оказавшись в полном окружении, практически перестала существовать как боевая единица.

Справедливости ради стоит отметить, что 1-я немецкая танковая группа, наступавшая на Киев, за 13 дней потеряла 40% танков, часть из которых не подлежала восстановлению. Хотя советским армиям уничтожить немецкие войска в этом районе не удалось, они существенно задержали продвижение противника вглубь правобережной Украины, правда при этом были потеряны почти все танки Т-34 и КВ. В 37-й танковой дивизии дела обстояли намного хуже — к 15 июня в ней осталось всего 6 танков (один Т-34 и пять БТ-7) и 11 БА-10, при этом командование рапортовало об уничтожении “24 танков и 8 танкеток…”

В отчете о действиях 15-го механизированного корпуса, представленного 2 августа 1941 г., указывалось, что танки КВ зарекомендовали себя с хорошей стороны. Вместе с тем подчеркивались их основные недостатки: при ударе снаряда и пуль крупного калибра происходит заклинивание башни, ресурс двигателя чрезвычайно мал, главный и бортовые фрикционы часто выходят из строя, эвакуировать подбитый КВ мог только другой КВ. Ниже приводится статистика потерь и наличия КВ на Юго-Западном фронте, составленная 1 августа 1941 г.:

— отправлено в ремонт на заводы промышленности – 2 (4-й мехкорпус);

— оставлено на месте расквартирования частей – 10 (2 в 4-м мехкорпусе, 6 в 8-м мехкорпусе, 2 в 19-м мехкорпусе);

— отстало в пути и пропало без вести – 24 (8 в 4-м мехкорпусе, 10 в 8-м мехкорпусе, 5 в 15-м мехкорпусе, 1 в 19-м мехкорпусе);

— передано в другие части – 1 (4-й мехкорпус);

— безвозвратные потери – 177 (73 в 4-м мехкорпусе, 28 в 8-м мехкорпусе, 52 в 15-м мехкорпусе, 2 в 19-м мехкорпусе, 22 в 22-м мехкорпусе).

— всего по состоянию на 1 августа в частях Юго-Западного фронта имелось 7 боеспособных KB – 1 в 22-м мехкорпусе и 6 в 8-м мехкорпусе.

Таким образом в боях на Украине войска Юго-Западного фронта потеряли 94% всех КВ-1, имевшихся в наличии на 22 июня 1941 г. Кстати, на Западном фронте, за тот же период времени, этот показатель составил 100%…

Как уже упоминалось, неудачные действия в Белоруссии и Прибалтике привели к тому, что на 16 июля передовые немецкие части оказались на ближних подступах к Орше и Шклову, зажимая в клещи остатки армий Западного фронта. Вырвавшаяся вперед 7-я танковая дивизия, при поддержке парашютного десанта, перерезала трассу Минск-Москва, преградив советским армиям путь отхода. Через день, в районе Духовщины, состоялось крупное сражение, в ходе которого 69-я танковая и 110-я стрелковая дивизии нанесли немцам несколько контрударов, но понеся большие потери вынуждены были отойти на исходные рубежи. За это время в районе Орши и Смоленска почти в полном окружении оказалась недавно прибывшая с Дальнего Востока 16-я армия, в которой насчитывалось 1300 танков.

К 19 июля 10-я танковая дивизия немцев овладела Ельней, образовав большой выступ выдвинутый на восток. Здесь у советского командования появилась реальная возможность создать собственный котел, а пока наступление сил противника на этом участке фронта пытались задержать 38-я стрелковая и 101-я танковая дивизии (80 БТ-7 и 7 КВ-1) под командованием генерала Рокоссовского. Сначала им поставили стандартную наступательную задачу ударить на Духовщину и Ярцево, развивая затем наступление на Смоленск. В сражении за Ярцево этой группе удалось остановить 7-ю танковую дивизию, причем город неоднократно переходил из рук в руки. Наилучшим образом здесь проявили себя тяжелые танки, тем более что основу немецких сил составляли легкие Pz.38(t) и средние Pz.Kpfw.III, броня которых не выдерживала обстрел из 76-мм орудия КВ.

В конце июля группу Рокоссовского отвели на новый рубеж, но к этому времени танковая дивизия потеряла большинство своих БТ, а из пополнения прибыли всего два Т-34 и три бронеавтомобиля. Это, впрочем, не сильно повлияло на решение Ставки вновь нанести удар на Смоленск. С 25 по 27-го июля войскам 28-й и 30-й армий удалось прорвать немецкие позиции и продвинуться на несколько десятком километров вдоль смоленского шоссе. Параллельно 101-я тд вновь начала наступление на Ярцево, овладев городом и закрепившись на противоположном берегу реки Вопь. В течении двух следующих дней танкисты беспрерывно атаковали немцев в районе Ельни, но успехов не достигли. Только 30 июня советские танки 13 (!) раз наносили удары по позициям дивизии СС “Reich” и 10-й танковой дивизии. Всё это привело к тому, что 10 сентября остатки группы Рокоссовского пришлось отвести в тыл на переформирование, ввиду больших потерь в материальной части.

Параллельно с ней наступала 28-я армия генерала В.Я.Качалова. В период с 18 по 27 июля её соединения продвигались вдоль смоленского шоссе, нанеся немцам, по их словам, “критические потери”. Однако 1 августа, перегруппировав свои силы, Гудериан бросил на ликвидацию этого прорыва два армейских и один моторизованный корпус. Под Рославлем остатки 28-й армии были практически полностью уничтожены. Было потеряно около 250 танков, 359 орудий, 38000 человек личного состава, включая командующего армией. Общие потери в танках в боях под Смоленском оцениваются в 2000 единиц.

Разгромив к концу августа войска Западного и Резервного фронтов немцы получали фактически открытую дорогу на Москву, где не было сплошной линии и долговременных укреплений. Однако на южном направлении продолжала упорно обороняться группа армий Юго-Западного фронта, прикрывавшие подходы к Киеву. Командующий фронтом, генерал Кирпонос, имел в своём распоряжении 69 дивизий и 3 бригады. Из них на коростенецком направлении, протяженностью порядка 200 км, действовали 6 танковых и 3 механизированных дивизии 5-й армии под общим командованием генерала Потапова. Ударную силу составляли на этом участке подразделения бывших 9-го,19-го и 20-го мк, где основная масса танков по прежнему состояла из Т-26 и БТ. К концу июля, после месяца беспрерывных боёв, в мехкорпусах осталось около 140 танков, но в то же время у немцев их не было вообще (!). Вплоть до 10 августа, получив в качестве пополнения около сотни КВ-1 и Т-34, группа Потапова наносила контрудары, заставляя немцев разворачивать дополнительные дивизии на север, вместо того, чтобы нанести сконцентрированный удар на Киев.

В это же время на уманском направлении проходило крупное сражение, в котором приняли участие остатки 15-го, 16-го и 24-го мехкорпусов. Многие дивизии имели не более 30% штатного состава, а новых танков в них оставались единицы. Стараясь не допустить нового окружения командование Юго-Западным фронтом, силами 6-й и 26-й армий, нанесла несколько контрударов во фланг немецкой 1-й танковой группы, временно приостановив её продвижение на юг. Одновременно с Южного фронта был выведен 2-й механизированный корпус, где на 20 июля имелось 468 танков и 155 бронемашин. Львиную долю танков в нем по-прежнему составляли БТ-7 и Т-26, но в составе 11-й тд имелось также несколько единиц КВ-1 и Т-34 – на начало войны их насчитывалось 50 и 10 соответственно. В ходе боёв на реке Днестр, проходивших с 23 июня по 9 июля, дивизия не потеряла ни одного тяжелого танка и только четыре “тридцатьчетверки”, в то время как основные потери пришлись на легкие БТ (около 20 единиц). Заняв рубеж на реке Реут 2-й мк был вскоре отведен в резерв. На этот момент в его составе числилось 10 КВ-1, 46 Т-34, 275 БТ-7, 38 Т-26, 9 ХТ-130\ХТ-133, а также 13 плавающих танков Т-37 и Т-38. Силами полевых бригад тяжелые танки своевременно ремонтировались, что позволило избежать потерь среди КВ вне боевых условий.

Под Уманью корпус получил задачу удержать город и разгромить группировку противника. Весь день 22-го июля танки атаковали противника, заставив отойти его в район Берестовца, безвозвратно потеряв всего пять БТ-7 и пять Т-34. Однако далее немцы оказали весьма ожесточенное сопротивление. За 23 июля 11-я и 16-я танковые дивизии смогли продвинуться на несколько километров, выйдя к н\п Яроватка и ст.Поташ и Подобная, где им пришлось вести бои оборонительного характера, прикрывая отход частей 6-й и 12-й армий. За это время число танков в корпусе сократилось до 147 единиц (КВ-1, Т-34 — 18, БТ — 68, Т-26 — 26, ХТ — 7, Т-37 – 27), зато бронемашин осталось больше – 90 БА-10 и 64 БА-20. Откатываясь назад 2-й мк за следующие две недели остался практически без материальной части, а 6 августа последовал приказ командующего 6-й армией уничтожить всю технику, оставшуюся без боеприпасов и топлива…Остатки 11-й тд вывел из окружения полковник Кузьмин, что позволило 27 августа сформировать на её основе 132-ю танковую бригаду.

Вслед за танковыми дивизиями 2-го мк их судьбу повторила 12-я тд, собранная из остатков 8-го корпуса и дополненная новыми КВ-1 и Т-34 пришедшими прямо с завода. Утром 7 августа войска генерал Костенко, при поддержке танковых групп, вышли к реке Рось юго-восточнее Богуслава. На следующий день сводная подвижная группа, состоявшая из частей 12-й тд и 5-го кавкорпуса, получила задачу прорваться к Днепру через Ржищев нанеся удар во фланг противнику. Упорные бои здесь продолжались до 12 августа, принеся лишь новые потери в танках. Это позволило к 24 августа полностью ликвидировать советскую группировку под Уманью и разгромить войска в “гомельском котле”.

Переправившись за Днепр командование фронтом приготовилось к защите Киева, предварительно подтянув резервы. В частности, из под Харькова на фронт прибыли 10-я и 11-я танковые бригады, сформированные на основе “безлошадной” 43-й дивизии. В каждой из них имелось порядка 100 танков КВ-1, Т-34 и Т-60, два артдивизиона, мотострелковый батальон. Следом под Киев отправились 12-я, 129-я и 130-я бригады укомплектованные аналогичным образом.

Впрочем, с толком применить эти силы командование не смогло. Части перебрасывались на фронт достаточно быстро, но вводили их в бой разрозненно. В результате, 1-я танковая группа Клейста, не получавшая пополнений из Германии в течении месяца и имевшая всего 190 танков, разгромила войска Юго-Западного фронта. После завершения Киевской битвы, 20 сентября 1941 г., трофеями немцев стали 884 советских танка, часть из которых находилась в исправном состоянии.

В ходе отражения очередного наступления немцев на Москву, проводимого в рамках операции «Тайфун», особо успешно действовала 4-я тбр, сформированная из экипажей разбитой 15-й тд. Бригада имела 49 танков (батальон Т-34 и КВ-1 и батальон легких танков Т-60). Командовал бригадой полковник Катуков, который в конце июня 1941 г. участвовал в танковом сражении в западной Украине. Тогда под его руководством находилась 20-я тд, оснащенная танками БТ различных модификаций. В бою под Клеванью дивизия потеряла почти всю матеральную часть и была переформирована в стрелковую, однако Катуков сделал правильные выводы из этого. Позднее он написал в своих восоминаниях:

«…Опыт боёв на Украине впервые заставил меня задуматься над вопросом широкого применения танковых засад…»

4 октября 1941 г. танки 4-й тбр выдвинулись на дорогу Орел-Тула, по которой наступала 4-я танковая дивизия Лангермана. Не став понапрасну тратить силы на лобовое столкновение Катуков решил действовать более аккуратно. Когда 6-я октября немцы двинулись к Туле советские танки нанесли внезапный фланговый удар, уничтожив более 30 танков. Затем Катуков отошел на заранее подготовленные позиции и встретил противника у с.Первый Воин южнее Мценска. В бою, длившемся 12 часов, немцы потеряли ещё 43 танка, 16 ПТО и до 500 солдат при этом 4-я тбр имела минимальные потери в технике. К концу сражения выяснилось, что бригада потеряла всего 6 танков, из которых 2 полностью сгорели, а 4 смогли эвакуировали в тыл для ремонта. Танки КВ в этом сражении использовались как машины усиления, часть времени проведя в резерве.
Окончательный разгром дивизии Лангермана состоялся 11 октября. Вступив в предместья оставленного советскими войсками Мценска колонна 4-й танковой дивизии растянулась почти на 12 км, так что приданные ей артиллерия и пехотные части оказались вне зоны радиосвязи. В этот момент немцы и были атакованы советскими танками, которые рассекли колонну на несколько частей. Спустя несколько часов бой был закончен — по оценкам самих немцев в боях под Мценском 4-я танковая дивизия потеряла 242 танка, практически перестав существовать. Из этого количества 133 танка уничтожили «катуковцы», заслужив для своей бригады звание 1-й гвардейской.

Впрочем, в большинстве случаев КВ-1 применяли по-старинке. Например, в конце октября 1941 г. в состав 16-й армии передали только что сформированную 29-ю тбр под командованием полковника К.А.Малыгина. Бригада имела два танковых батальона (один с 4 КВ-1 и 11 Т-34, второй был укомплектован 20 танками Т-60), батальон автоматчиков, артиллерийскую и минометную батареи. В первом же бою 29 октября, защищая с.Рождественно, было подбито и уничтожено 24 танка и два БТР. Однако уже на следующий день бригаде поставили задачу захватить д.Скирманово, которую немцы превратили в хорошо защищенный опорный пункт. Малыгин прекрасно понимал, что лобовая атака в лучшем случае приведет к большим потерям, но перечить приказу он не смог. Вот как описал эту сцену комиссар 29-й тбр В.Г.Гуляев:

«Для координации усилий двух бригад к нам прибыл из штаба фронта полковник Мякунин. Малыгин предложил обойти Скирманово слева и ударить во фланг и тыл. Но представитель фронта решительно отверг такой вариант. Он считал, что на обходной маневр не хватит ни времени, ни сил.

— Но атаковать здесь в лоб — значит посылать людей на гибель, — стоял на своём Малыгин.

— А вы что же, на войне хотите без потерь обойтись? — с язвительной усмешкой возразил Мякухин…»

В первой атаке бригада потеряла шесть Т-34. Затем, пытаясь прорвать оборону с южного направления, немцы подбили пять Т-60, одну «тридцатьчетрверку» и один КВ. В итоге, к концу дня 30 октября в 29-й тбр осталось 19 танков. Кстати, в прославленной 1-й гв.тбр к этому же времени осталось всего 2 КВ, 7 Т-34 и 6 БТ-7.оследовавшая за этим провальная оборонительная операция 16-й армии, действовавшей в районе Волоколамск-Истра, обернулась новой катастрофой и позволила немцам 22 ноября выйти к Клину. Задачу по защите города возложили на 25-ю и 31-ю тбр, но использовали танки по прежнему бездарно и к исходу 24 ноября обе бригады, в которых осталось не более 10 танков, были оставить город. К 5 декабря советские войска оставили Наро-Фоминск и близлежащие населенные пункты. По словам Жукова тогда “создался самый угрожающий момент” в битве за Москву. Стараясь отбросить противника командование спланировало несколько спонтанных контратак, хотя в большинстве танковых подразделений осталось от 10 до 30% первоначального состава.

Пока противник не подтянул резервы ставка провела новое контрнаступление, на этот раз более подготовленное. Силами 16-й и 20-й армий противник к 25 декабря 1941 г. был отброшен почти на 100 км, потеряв около 150 танков, которые вышли из строя из-за технических проблем, а эвакуировать их не представлялось возможным в виду быстрого продвижения советских войск.

В 1941 году, в связи с переходом промышленности на “военные рельсы”, конструкция танка КВ-1 претерпела ряд изменений. Осенью 1941 года, увеличения дальности хода, на бортовых надгусеничных нишах начали устанавливать 3-5 дополнительных топливных баков (к системе питания не подключались), а штампованные траки заменили на литые. С декабря 1941 года радиостанцию 71ТК-3 заменили на 10-Р. После перевода производства КВ-1 на ЧКЗ часть танков оснащалась литыми башнями, которые отличались от сварных закругленной формой кормовой ниши. Толщина бронирования была доведена до 82 мм.

Вместо пушки Ф-32, запас которых закончился в конце 1941 года, стали устанавливать ЗИС-5. Это орудие было создано на основе Ф-34, отличаясь от неё конструкцией элементов люльки и бронемаски. Внешне танки с новой пушкой можно было отличить по длине ствола, которая составила 41,5 калибра. За счет проведенных доработок начальная скорость бронебойного снаряда повысилась до 680 м\с, хотя этого было уже недостаточно для борьбы с немецкими Pz.IV оснащенными длинноствольными 75-мм орудиями. Углы вертикального наведения остались такими же, как у Ф-32, но длина отката уменьшилась до 390 мм.

Установка нового орудия повлекла за собой замену телескопического прицела ТОД-8 на ТМФД-7 и перископического ПТ-6 на ПТ-4-7. В связи с нехваткой ТМФД-7 часть танков могла оборудоваться альтернативными прицелами 9Т-7, 10Т-7 или 10Т-13. Вместо ПТ-4-7 была предусмотрена установка ПТ-4-3. Для борьбы с новыми немецкими танками в боекомплект с 1942 года ввели бронепрожигающий снаряд БР-353А со взрывателем БМ, который при начальной скорость 352 м\с мо пробивать броню толщиной до 75 мм на дистанции до 1000 метров. В дополнение к бронепрожигающим поступали подкалиберные боеприпасы БР-350П и БР-350ПС, обладавшие начальной скоростью 965 м\с. Их бронепробиваемость на дистанции 500 метров составила 92 мм, а на дистанции 1000 мтеров — 60 мм. С октября 1943 года появились подкалиберные бронебойно-трассирующие снаряды БР-345А. Общий запас снарядов увеличилсядо 114 штук. Тем не менее, все выше перечисленные мероприятия не привели к существенному улучшению конструкции КВ-1 и большей частью являлись “мерами военного времени”.

После получения первых сведений с фронта о боевом применении тяжелых танков на ЛКЗ развернулись работы по усилению бронирования КВ. Единственным орудием, которое могло пробить лобовую броню советского танка, была зенитная пушка 8,8 Flak 18. Зенитные снаряды, даже без бронебойного стального сердечника, имели начальную скорость 810 м\с и могли пробивать лист 80-мм брони установленный под углом 30 градусов с дистанции 1000 мм. На более коротких расстояниях этот показатель увеличивался до 87-97 мм. Как правило КВ-1 удавалось выводить из строя после 2-3 попаданий в башню и корпус. В этой связи интересно упомянуть, что руководство РККА было хорошо знакомо с донесениями об использовании Flak 18 во Франции, где эта пушка использовалась для борьбы с французскими тяжелыми танками B-1bis, бронирование которых не уступало КВ-1, однако своевременные выводы в 1940 г. сделаны не были.

Поскольку единственным заводом, который в массовых количествах выпускал КВ-1 остался только ЛКЗ, силами его специалистов была разработана простая, но эффективная схема усиления бронирования, ранее использовавшаяся на среднем танке Т-28. На башню танка дополнительно наваривались 25-мм броневые листы, доводя общую толщину бронирования до 100 мм. При этом, между башней и навесной броней оставался небольшой просвет, что улучшало защиту танка при обстреле кумулятивными (тогда их называли “бронепрожигающими”) снарядами.

Модифицированные таким образом танки можно было отличить по огромным заклепкам, посредством которых крепились навесные бронелисты. В советских и некоторых российских источниках их иногда именовали КВ-1э (“экранированный”). По некоторым данным работу по усилению бронирования осенью 1941 г. также проводил ленинградский Металлический завод.

Основная масса “экранированных” танков отправлялась на Ленинградский фронт, однако позиционный характер боевых действий не позволял в полной мере раскрыть все возможности КВ. Кроме того, из танковых частей постоянно приходили нарекания на перетяжеленность танка, что влекло за собой не только проблемы технического характера. После марша даже нескольких единиц КВ дорога, по которой они прошли, становилась труднопроходимой для других видов техники, включая гусеничную. О мостах, которые смогли бы выдержать 47-48-тонную машину говорилось ранее – нередки были случаи, когда КВ проводился в реку вместе с конструкцией, явно не рассчитанной на такие нагрузки. Что касается проходимости тяжелого танка по рыхлому грунту или болотистой местности, то в этом плане КВ сильно уступал Т-34, у которого этот показатель также не отличался в лучшую сторону.

Все эти факторы привели к тому, что весной 1942 г. были развернуты работы по облегчению тяжелого танка, с целью увеличения его мобильности и скоростных показателей. Проектирование новой модификации проводилось специалистами ЧТЗ, перед которыми была поставлена нелегкая задача.
Исходя из опыта боёв, показавших, что от сконцентрированного огня 75-мм противотанковых пушек или 88-мм зенитных орудий не спасает даже 100-мм броня, было принято решение частично ослабить бронезащиту башни и корпуса. Теперь толщина её лобовой части составляла 82 мм, бортов и крыши – 40 мм, кормы – 75 мм. Башня выполнялась литой и имела абсолютно новую, обтекаемую форму с единственным люком. По опыту немецких танкостроителей была введена командирская башенка с пятью стеклоблоками, позволявшая командиру танка вести круговое наблюдение за полем боя без использования оптических приборов. Толщина брони лобовой части корпуса соответствовала обычному КВ-1 и составляла 75 мм, однако борта прикрывались 40-мм бронёй. Для снижения массы танка использовали облегченный опорные катки, а ширину литых траков гусеницы уменьшили до 608 мм. Кроме того, облегчили отдельные узлы силовой установки, у которой улучшили систему смазки и охлаждения.

Одним из наиболее важных моментов стала установка новой КПП, сконструированной инженером Н.Ф.Шашмуриным. Она имела 10 передач (восемь переднего хода и две заднего) и оснащалась демультипликатором. В добавок, на танке устанавливался новый главный фрикцион и бортовые передачи. Состав вооружения не изменился, правда из-за нехватки орудий ЗиС-5 на серийных танках устанавливали Ф-34 – в этом случае боезапас увеличивался с 90 до 114 снарядов. На модифицированном танке место командира перенесли из правого переднего в левый задний угол, за спину наводчика. Обязанность заряжающего передали стрелку кормового пулемета, а сам пулемет перемести влево, что позволило стрелять из него командиру танка.

В сумме эти мероприятия позволили довести массу модифицированного КВ-1 до 42500 кг и увеличить его подвижность. На государственных испытаниях, прошедших с 28 июля по 20 августа 1942 г., новый тяжелый танк показал лучшие скоростные характеристики при фактически прежнем уровне бронезащиты. В последний день испытаний его приняли на вооружение под обозначением КВ-1с (“скоростной”) и уже с конца этого же месяца он стал заменять на конвейере обычные КВ-1. Только за сентябрь 1942 г. челябинский завод изготовил 180 серийных танков, но к концу года выпуск КВ-1с стал снижаться. Причина этого шага была вполне объяснима – кроме более мощного бронирования тяжелый танк не имел никаких преимуществ перед средним Т-34.

В сентябре 1942 г., вызванный в Ставку главного командования знакомый нам генерал-майор танковых войск Катуков, на вопрос Сталина о танках ответил, что КВ-1 часто выходят из строя, ломают мосты, слишком медлительны и по вооружению ничем не отличаются от “тридцатьчетверок”. Проблема КВ заключалась в оснащении более мощными орудиями, тогда бы вопрос об их эффективности ставился бы совершенно иначе…

Хотя мнение Катукова было субъективным и не отражало полностью мнение всех танкистов, во многом боевой генерал, прошедший не один танковый бой, был абсолютно прав. Основная проблема КВ-1 заключалась тогда именно в вооружении, поскольку 76,2-мм пушка ЗиС-5 к началу 1943 г. оказалась практически бессильной против брони новых немецких танков Pz.Kpfw.V “Panther”, Pz.Kpfw.VI “Tiger” и новых модификаций среднего танка Pz.Kpfw.IV (с навесными бронеэкранами). А ведь ещё в 1940 году было отдано распоряжении о постройке и последующем запуске в серийное производство танков КВ-3 , оснащенного 107-мм пушкой ЗиС-6, и (Т-220 ) с 85-мм орудием Ф-39. По бронированию и мощности вооружения эти боевые машины были заметно лучше серийных КВ-1, но летом 1941 г., в связи с начавшейся войной, работы над ними были приостановлены, а затем и вовсе прекращены. В итоге танковые армии РККА вплоть до осени 1943 г. вынуждены были довольствоваться имеющимся парком тяжелым танков, уступающих новым немецким машинам аналогичного класса. Как следствие этого, c августа 1942 г. выпуск КВ-1с начали постепенно сворачивать и полностью прекратили в декабре, временно заменив его “промежуточным” тяжелым танком .

Столь большая цифра на обозначении очередной модификации КВ обозначала калибр орудия, которым оснащался танк. Как уже неоднократно указывалось, одним из наиболее существенных недостатков КВ-1 была его короткоствольная 76,2-мм пушка, которая к осени 1942 г. не могла успешно бороться с тяжелой бронетехникой противника. При подборе нового орудия упор делался на поражение им 100-мм лобовой брони немецких тяжелых танков “Panther” и “Tiger”. Самыми эффективными в этом плане оказались 122-мм пушка А-19, 152-мм пушка-гаубица МЛ-20 и 85-мм зенитная пушка 52-K обр.1939 г. Именно последняя стала прообразом танкового орудия Д-5Т, разработка которого была завершена в мае 1943 г. Для ускорения испытаний и последовавшего затем серийного производства корпус, ходовая часть и башня почти без изменений перешли от КВ-1с. Сборку танков КВ-85 начали в августе, но выпущен он был в небольшом количестве, так как весной 1944 г. в серийное производство был запущен более совершенный танк ИС-2. По этой же причине ГБТУ не приняло к серийной постройке вариант с орудием Д-25Т калибра 122-мм.

Во время войны предпринимались попытки усилить вооружение путем установки 122-мм гаубицы У-11 в новой башне. Этот вариант, получивший обозначение , проходил испытания в марте 1942 г. и был рекомендован в серийное производство как танк огневой поддержки (по существу – САУ).
Более радикальный вариант предусматривал установку трех пушек (двух 45-мм 20К и одной 76,2-мм Ф-34) в неподвижной рубке. Тяжелый танк с подобным вооружением был испытан в конце 1941 г., после чего вооружение сократили до двух пушек Ф-34. Как и следовало ожидать, такая модернизация не нашла поддержки и осталась на экспериментальном уровне.

Последняя попытка серьёзно улучшить характеристики КВ была предпринята в середине 1942 и привела к появлению “среднего танка тяжелого бронирования” . Поскольку добиться снижения огромной массы танка можно было лишь переработав его ходовую часть на КВ-13 её укоротили на один опорный каток, в результате чего длина корпуса уменьшилась до 6650 мм, а ширина – до 2800 мм. По вооружению и составу оборудованию средний танк не отличался от КВ-1.
На испытаниях, проведенных осенью 1942 г., КВ-13 показал себя не лучшим образом – машина постоянно ломалась, а по сумме характеристик она оказалась хуже Т-34. Впрочем, путь избранный конструкторами оказался верным и впоследствии привел к появлению намного более удачных танков ИС-1 и ИС-2.

С огнеметными модификациями дело обстояло намного лучше. Первый тяжелый танк такого типа создавался силами ЛКЗ для замены легких ОТ-130 и ОТ-133, большая часть которых была потеряна в летних боях 1941 г. По сравнению с обычным КВ-1 его огнеметная модификация КВ-6 имела минимум отличий, так как огнеметная установка АТО-41 монтировалась в лобовом листе корпуса вместо курсового пулемета. О количестве построенных машин сведений не сохранилось, но в сентябре 1941 г. четыре танка были отправлены в распоряжение 124-го тбр действовавшей на Ленинградском фронте.
Работы в этом направлении были продолжены в Челябинске, где с января 1942 г. начался выпуск модификации , а затем КВ-8с . На этих танках огнемет устанавливался в башне, что увеличивало сектор поражения. Однако из-за создавшейся тесноты в боевом отделении пушку ЗиС-5 пришлось заменить на более компактную 20К калибра 45-мм. Чтобы скрыть от врага этот недостаток дуло пушки оснастили дополнительным кожухом. Общий выпуск КВ-8 всех модификаций составил 137 экземпляров.
В процессе боевого применения КВ-8 быстро выяснилось, что без поддержки танков с более сильным вооружением, как правило это были серийные КВ или Т-34\76, огнеметные подразделения несли большие потери. Исправить этот недостаток постарались инженеры завода №100, которые весной 1942 г. предложили модификацию с 76,2-мм пушкой и огнеметом АТО-41, по сути вернувшись к варианту КВ-6. От её серийного выпуска отказались, посчитав, что фронту вполне хватит имеющихся “восьмерок”.

По мере насыщения танковых войск новой техникой тяжелые танки КВ стали постепенно переоборудовать в БРЭМ, снимая с них башню с основным вооружением и устанавливая необходимое для таких машин оборудование. О точном количестве таких танков-тягачей, обозначавшихся как КВ-Т , сведений не сохранилось.

Впрочем, работы по проектированию тяжелого тягача-транспортера были начаты незадолго до войны. Необходимость в подобной машине ощущалась не только в БТВ РККА, но и в других родах войск. Теоретически, тяжело бронированный транспортер мог двигаться вслед за пехотными или танковыми подразделениями, буксируя за собой полевое орудие. После появления КВ и неоднократных требований с советско-финского фронта на ЛКЗ приступили к созданию подобной машины. Транспортер разрабатывался с января 1940 года коллективом под руководством ведущего инженера Н.Халкиопова и носил проектное обозначение . Правда, тогда основной его задачей была эвакуация подбитых танков с поля боя.

Сравнительно с танком КВ тягач-транспортер получил абсолютно новую компоновку. Трансмиссионное отделение располагалось спереди, за ним находилось отделение управления и места для техников, в средней части корпуса устанавливался двигатель, а кормовая часть корпуса была отведена под транспортный отсек. Машина использовала большинство элементов от ходовой части КВ-1, включая опорные катки и подвеску, однако ведущие и направляющие колеса (месторасположение которых изменилось) проектировались заново. Кроме того, три поддерживающих колеса заменили на четыре.

Работы по тягачу Объект 212 продвигались быстро и к февралю 1940 года был готов деревянный полноразмерный макет. Представители АБТУ высказались положительно относительно новой бронемашины, однако дальше работы продвинуть не удалось. Не было даже получено разрешение на постройку опытного образца. Возможной причиной этого шага являлась высокая загруженность ЛКЗ производством серийных КВ-1, так что на доводку Объекта 212 просто не оставалось ни людксих ресурсов, ни произвосдтвенных мощностей.

В годы войны вспомнили ещё об одном методе применения танков. В середине 1930-х гг. было проведено несколько экспериментов по установке на легкие танки БТ-5 ракетного вооружения. Система оказалась недоработанной, хотя и показала хорошие разрушающие характеристики. Спустя несколько лет, в мае 1942 г., на заводе №100 приступили к проектированию аналогичной установки на танк КВ-1. Наиболее эффективным казалось использование 132-мм реактивных снарядов от БМ-8. По бортам танка крепилось по две бронированные коробки с двумя направляющими для РС, управление которыми осуществлялось с места механика-водителя. Эта система, получившая обозначение КРАСТ-1 (короткая реактивная артиллерийская система танковая), проходила испытания на Научно-исследовательском полигоне стрелкового вооружения у ст.Чебакуль и заслужила хорошую оценку со стороны военных. С появлением модификации КВ-1с систему перенесли на новый образец танка. По результатам испытаний директор ЧКЗ Ж.Я.Котин счел нужным обратить в НКТП с предложением о серийном выпуске КРАСТ-1. В его обращении указывалось, что данная система проста в обращении, не требует больших материальных затрат и может быть установлена силами полевых ремонтных бригад. Тем не менее, наркомат не дал разрешение на выпуск КРАСТ-1.

Как видно из вышеизложенного материала тяжелые танки КВ-1, в силу ряда причин, не смогли внести решающего вклада в победу над фашистской Германией. Тем не менее, это была эпохальная и не менее легендарная машина, чем широко известный Т-34.

Интересно, что перед войной немецкая разведка была прекрасно осведомлена о наличии в советских войсках абсолютно новых танков с противоснарядным бронированием, которые способны выдержать долговременный обстрел из 37-мм и 50-мм противотанковым орудий. Первая информация о боевом применении этих машин поступила от Финляндии ещё в 1940 г., однако Гитлер упорно не желал верить в существование танков КВ в массовых количествах. 5 декабря, на очередном заседании, фюрер заявил буквально следующее:

“Русские уступают нам в вооружении… Наш танк Pz.III с 50-мм пушкой явно превосходит русский танк. Основная масса русских танков имеет плохую броню…”

Немецкий генеральный штаб сухопутных сил располагал примерно такой же информацией:

“Скудные данные о советских танках: уступают нашим в броне и скорости. Максимальное бронирование – 30 мм…Оптические приборы – очень плохие: мутные стекла, малый угол зрения”.

Все это скорее относилось к легким танкам Т-26 и БТ, хотя эти машины по сумме характеристик были не хуже немецких Pz.II и Pz.III. Удостовериться в этом немецкие танкисты смогли ещё во время гражданской войны в Испании, а осенью 1939 г. на территории поверженной Польши советская и германская стороны устроили своеобразный обмен опытом, продемонстрировав свои основные танки. Общее впечатление от советских легких танков у немцев осталось положительное — ими был сделан вывод о превосходстве Pz.II и Pz.III по части защищенности и оснащению оптическим оборудованием. Однако в то время о работах по танкам КВ и Т-34 никто из них не догадывался…

В первые дни войны появление танков КВ-1 и КВ-2 стало для немцев очень неприятной неожиданностью. Основная масса противотанковой артиллерии и танковых орудий справиться с ними не могла, но наиболее неприятным фактом было то, что германская танковая промышленность ничего равноценного поставить тогда не имела возможности. Вывести КВ из строя можно было только разрушив его ходовую часть, но сделать это в боевых условиях имели возможность далеко не все экипажи. Особенно сильно досталось дивизиям, укомплектованными чешскими легкими танками Pz.35(t) и Pz.38(t), пушки которых годились только для борьбы с легкобронированной техникой.
Есть и ещё один интересный факт – летом 1941 г. КВ произвели на немцев намного больший эффект, чем “тридцатьчетверки”. В отличии от них тяжелые танки комплектовались экипажами из офицерского состава, имевших гораздо лучшую боевую подготовку. Вот несколько примеров боевого применения КВ-1, имевших место в июне-августе 1941 г. Наступавшая в Прибалтике тюрингская 1-я танковая дивизия одна из первых попала под массированный удар советских тяжелых танков. В отчете о состоявшемся бое было записано следующее:

“КВ-1 и КВ-2, с которыми мы повстречались здесь впервые, представляли собой нечто невиданное! Наши роты открыли огонь примерно с 800 метров, но безрезультатно. Расстояние сокращалось, при этом противник приближался к нам, не проявляя никакого беспокойства. Скоро нас разделяло от 50 до 100 метров. Ожесточенная артиллерийская дуэль не принесла немцам никакого успеха. Русские танки продолжали наступать как ни в чем не бывало, а бронебойные снаряды просто отскакивали от них. Таким образом, сложилась тревожная ситуация, когда русские танки шли прямо через позиции 1-го танкового полка на нашу пехоту и в наш тыл. Наш танковый полк, сделав полный разворот, поспешил за КВ-1 и КВ-2, следуя едва ли не в одном строю с ними. В процессе боя, применив специальные боеприпасы, нам удалось лишить хода некоторые из них с очень короткой дистанции — от 30 до 60 метров. Затем была организована контратака и русских удалось отбросить. В районе Восилискиса был создан оборонительный рубеж. Бои продолжались”.

Более драматично описывает встречу с КВ в своей книге “Восточный фронт. Гитлер идет на Восток” Пауль Карель — очевидец одного из сражений под Сенно, происшедшего 8 июля 1941 г. Советские танки, скорее всего, принадлежали 5-му мехкорпусу, а их противником была 17-я танковая дивизия.

“С рассветом в действие вступил передовой полк 17-й танковой дивизии. Он прошел через высокие всходы зерновой пшеницы, через картофельные поля и поросшие кустарником пустоши. Незадолго до 11.00 взвод лейтенанта фон Циглера вошел в боевое соприкосновение с противником. Подпустив немцев поближе, русские открыли огонь с хорошо замаскированных позиций. После первых выстрелов три батальона 39-го танкового полка развернулись веером на широком фронте. Противотанковая артиллерия поспешила на фланги. Начался танковый бой, занявший заметное место в военной истории, - битва за Сенно.

Ожесточенное сражение полыхало с 11.00 и до наступления темноты. Русские действовали весьма искусно и старались зайти немцам во фланг или в тыл. В небе пылало жаркое солнце. На обширном поле битвы то там, то тут полыхали танки, немецкие и русские.

В 17.00 немецкие танкисты получили по рации сигнал:

— Беречь боеприпасы.

В этот момент радист Вестфаль услышал в своем танке голос командира:

— Тяжелый танк противника! Башня - на десять часов. Бронебойным. Огонь!

— Прямое попадание, - отрапортовал унтер-офицер Зарге. Но русский монстр, похоже, и не заметил снаряда. Он просто шел вперед. Два, три, потом четыре танка из 9-й роты били по советской машине с расстояния 800 - 1000 м. Никакого толка. И вдруг он остановился. Башня повернулась. Вспыхнуло яркое пламя выстрела. Фонтан грязи взметнулся в 40 м перед танком унтер-офицера Горнбогена из 7-й роты. Горнбоген поспешил уйти с линии огня. Русский танк продолжал продвигаться по проселку. Там стояла 37-мм противотанковая пушка.

— Огонь! - Но гиганта, казалось, ничто не волновало. К его широким гусеницам прилипала трава и солома раздавленных колосьев. Водитель шел на последней передаче - непростая задача, учитывая размеры машины. Едва ли не у каждого водителя под рукой лежала кувалда, которой он бил по рычагу переключения скоростей, если начинала барахлить коробка. Пример советского подхода. Так или иначе, танки их, даже тяжелые, бегали резво. Этот вот пер прямо на противотанковую пушку. Артиллеристы палили как черти. Осталось двадцать метров. Потом десять, потом уже пять. И вот уже махина наехала прямо на них. Бойцы расчета прыснули в стороны с криками. Огромное чудовище раздавило орудие и как не в чем ни бывало покатило дальше. Затем танк взял немного вправо и направился к позициям полевой артиллерии в тылу. Путешествие свое он завершил в пятнадцати километрах от передовой, когда застрял на заболоченном лужке, где его и прикончило 100-мм длинноствольное орудие дивизионной артиллерии”.

О боях с 2-й танковой дивизией впоследствии вспоминал командующий 41-м моторизованным армейским корпусом немцев Рейнгардт:

“Примерно сотня наших танков, из которых около трети было Pz.Kpfw.IV, заняли исходные позиции для нанесения контрудара. Часть наших сил должна была наступать по фронту, но большинство танков должны были обойти противника и ударить с флангов. С трех сторон мы вели огонь по железным монстрам русских, но все было тщетно. Русские же, напротив, вели результативный огонь. После долгого боя нам пришлось отступить, чтобы избежать полного разгрома. Эшелонированные по фронту и в глубину русские гиганты подходили все ближе и ближе. Один из них приблизился к нашему танку, безнадежно увязшему в болотистом пруду. Безо всякого колебания черный монстр проехался по танку и вдавил его гусеницами в грязь. В этот момент прибыла 150-мм гаубица. Пока командир артиллеристов предупреждал о приближении танков противника, орудие открыло огонь, но опять-таки безрезультатно”.

Вынужденно оценил новые советские танки и знаменитый немецкий полководец Гейнц Гудериан. Впервые о смог ознакомиться с КВ в июле 1941 г. – в одном из боёв силами 18-й танковой дивизии было захвачено несколько таких машин, которые удалось подбить с помощью 88-мм зенитного орудия. Следующая встреча с КВ состоялась лишь в октябре под Брянском и Тулой, когда подразделения 4-й танковой дивизии оказались практически бессильны против танков советской 1-й тбр и понесли большие потери.

Благодаря стойкости и умению использовать доверенную технику, ряд экипажей показал фантастически высокую эффективность. Чего только стоит бой, проведенный одиночным танком КВ-1 под командованием лейтенанта З.Г.Колобанова 18 августа 1941 г. Это сражение неоднократно описывалось в различных публикациях (например в статье «Герой, не ставший героем» на сайте «Отвага» ), поэтому остановимся на его основных моментах.
Для прикрытия ленинградского направления в районе Красногвардейска была выделена 3-я танковая рота 1-го танкового батальона 1-й Краснознаменной танковой дивизии в составе 5 КВ-1. Став на развилке трех дорого Колобанов отправил по два танка на боковые ветки, а сам приготовился встречать противника на таллиннском шоссе. Выкопав капонир и тщательно замаскировав танк Колобанов дождался утра 19 августа, когда немецкая колонна из 22 танков появилась на горизонте. Противник, не подозревая о засаде, пошел на предельно близкой дистанции, что дало возможность советским танкистам в течении первой минуты боя подбить головную и замыкающую машины, а затем экипаж КВ поджег остальные вражеские танки.

Не менее поразительным фактом умелого использования КВ-1 может служить бой под селами Нефедьево и Кузино, где в течении нескольких дней упорно оборонялись части под командованием полковника М.А.Суханова. Противник захватил оба населенных пункта 3 декабря, а в ночь на 5 декабря Суханову пришлось готовить наступление с целью выбить немцев с занятых позиций. Из подкреплений ему выделили батальон 17-й тбр в составе одного (!) танка КВ-1. Однако даже одного тяжелого танка хватило для прорыва немецкой обороны – командовал этим КВ лейтенант Павел Гудзь, на счету которого уже числилось 10 вражеских машин. Ранее, летом 1941 г. этот молодой лейтенант отличился, действуя в составе 63-го тп 32-й тд под Львовом. Утром 22 июня его взвод, состоявший из пяти КВ-1, двух Т-34 и двух БА-10, вступил в бой с передовым отрядом немцев, полностью разгромив его. На долю экипажа Гудзя пришлось 5 подбитых немецких танков. В данном случае встречный бой был полностью противопоказан, поэтому экипаж КВ, пользуясь темнотой и артиллерийской поддержкой, смог скрытно подойти к передовым позициям у села Нефедьво. Как оказалось, силы противника были весьма значительными – одних только танков насчитали более 10. Впрочем, немцев численное превосходство абсолютно не спасло – бой начался с того, что с рассветом КВ практически в упор расстрелял два немецких танка и, вклинившись в их оборонительный порядок, подбил ещё 8 машин. Остальные 8 были вынуждены покинуть село…

8 ноября 1941 г. отличился экипаж КВ-1 под командованием лейтенанта А.Мартынова из 16-й тбр Волховского фронта. Приняв бой с 14 немецкими танками у деревни Жупкино советские танкисты подбили пять из них и ещё три захватили в качестве трофеев. Затем эти танки были отремонтированы и вскоре включены в состав бригады.

А вот ещё один пример стойкости одиночного тяжелого танка, попавшего в окружение, но до последнего оказывавшего сопротивление немецким частям, пытавшимся его уничтожить. Несмотря на то, что данный эпизод взят из зарубежного источника и период действия датируется 1943-м годом, в нём имеется ряд нестыковок, что не позволяет полностью убедится в его подлинности.

“Один из танков КВ-1 сумел прорваться к единственной дороге, по которой снабжалась немецкая ударная группа войск на северном плацдарме, и блокировать ее на протяжении нескольких дней. Первые ничего не подозревавшие грузовики, доставлявшие снаряжение, были немедленно расстреляны и сожжены русским танком. Практически не было возможности уничтожить это чудовище. Из-за болотистой местности обойти его было нельзя. Подвоз продовольствия и боеприпасов прекратился. Тяжело раненых солдат невозможно было эвакуировать в госпиталь для операции, и они погибли. Попытка вывести танк из строя с помощью батареи 50-мм противотанковых пушек, стрелявших с расстояния 450 метров, закончилась тяжелыми потерями для расчетов и орудий.

Советский танк остался невредимым, несмотря на, как это было установлено позже, 14 прямых попаданий. Снаряды оставили лишь синеватые вмятины на его броне. Когда подтянули закамуфлированное 88-мм зенитное орудие, советские танкисты хладнокровно позволили установить его в 600 метрах от танка, а затем уничтожили вместе с расчетом, прежде чем оно успело выпустить первый снаряд. Неудачей обернулась и попытка саперов подорвать танк ночью.

Правда, саперам удалось подкрасться к танку вскоре после полуночи и подложить взрывчатку под гусеницы танка. Но широкие гусеницы мало пострадали от взрыва. Взрывной волной от них оторвало несколько кусков металла, но танк сохранил подвижность и продолжал наносить ущерб тыловым подразделениям и блокировать доставку снаряжения. Вначале русские танкисты получали продовольствие по ночам от разрозненных групп советских солдат и гражданского населения, но затем немцы перекрыли этот источник снабжения, оцепив весь прилегающий район.

Однако даже эта изоляция не вынудила советских танкистов покинуть занятую ими выгодную позицию. В конце концов немцы сумели справиться с этим танком, прибегнув к следующему маневру. Пятьдесят танков атаковали КВ с трех сторон и открыли по нему огонь, чтобы приковать к себе внимание экипажа. Под прикрытием этого отвлекающего маневра удалось установить и замаскировать еще одно 88-мм зенитное орудие позади советского танка, так, чтобы на этот раз оно сумело открыть огонь. Из 12 прямых попаданий три снаряда пробили броню и уничтожили танк… ”

Впрочем, были и другие отзывы о встречах с КВ-1. Например, в книге Франца Куровски “500 танковых атак” описывается целый ряд боёв с участием советских тяжелых машин, противниками которых выступали немецкие танковые асы. Уже в первой главе, посвященной боевому пути Михаэля Витмана (132 подбитых танка и САУ и 138 ПТО), можно прочитать следующее:

“…В телескопическом прицеле появился просвет между деревьями. Потом он увидел ствол орудия КВ, за ним – лобовой лист, и, наконец, могучую башню. Он чуть промедлил, слегка поправив прицел. Потом Клинк нажал кнопку выстрела. Эхо выстрела мощного орудия и сокрушительный удар снаряда о броню почти слились. Снаряд ударил в стык между корпусом и башней, сорвав башню с танка. Тяжелая башня с грохотом упала на землю, и жерло длинноствольного орудия зарылось в мягкий грунт. Через несколько секунд из танка выскочили два уцелевших члена экипажа…”

Надо отметить, что автор “слегка” приукрасил большинство моментов этого боя. Действие происходило в конце июня 1941 года в районе городов Ровно, Луцк, Броды, где развернулось самое большое танковое сражение за всю историю войн. В этом бою у высоты 56,9 против единственной самоходки Витмана (а воевал он на StuG III Ausf.C с короткоствольным орудием StuK 37 L/24) выступили сразу 18 советских танков, три из которых сам Витман определили как КВ-1. Но дело в том, что в июне 1941 года немцы ещё не знали названий новых советских танков и поэтому именовали их как “26-тонные” (Т-34) или “50-тонные” (КВ-1). Но это мелочи – основные сомнения вызывает ужасающая эффективность немецкой короткоствольной 75-мм пушки, которую сами немцы называли “обрубком”. Это орудие изначально создавалось для огневой поддержки пехоты и танков, поэтому задачу по борьбе с вражеской бронетехникой перед ней не ставили. Впрочем, при условии использования бронебойного снаряда типа Gr38 H1 с начальной скоростью порядка 450 м\с, действительно можно было пробить 75-мм вертикальный лист брони, только сделать это можно было с дистанции не более 100 метров. Разумеется, ни о каком “срыве башни” в случае с Витманом не могло идти и речи – снаряд массой 4,4 кг просто не обладал для этого необходимыми весовыми показателями и ударной мощью. Другое дело, если бы снаряд пробил бортовую броню и вызвал детонацию боекомплекта, но в этом случае из экипажа не выживал никто.
Подобных описаний в зарубежной литературе, посвященной немецким танкистам, можно найти огромное множество. Как правило, победителями в них остаюсь непременно немцы, причем “срывы башен” и “разорванные корпуса” советских танков (главным образом Т-34) встречаются там временами слишком часто.

Тем не менее, после появления у вермахта средних танков Pz.Kpfw.V “Panther” и Pz.VI “Tiger”, ситуация для КВ-1 сильно осложнилась. Тот же Витман, в бою на Курской дуге, на своём “тигре” успешно расстреливал на своём “тигре” вкопанные в землю советские тяжелые танки с дистанции около 500 метров, в то время как снаряды 76,2-мм пушки не могли пробить его лобовой брони.

Несколько ранее, в феврале 1943 года, в бою у озера Ладога, отделение “тигров” из 502-го танкового батальона столкнулось с группой КВ-1 и, подбив две советские машины, заставили остальных отступить. Годом позже, 25 июня 1944, в сражении под Шапково те же “тигры” из 2-й роты 502-го батальона под командованием капитана Леонхардта успешно отразили атаку советской пехоты и танков, подбив три КВ-1 без собственных потерь.

После завершения московской операции крупных наступлений на центральном участке советско-германского фронта, подобному этому, не проводилось вплоть до конца 1942 г. Это дало возможность насытить, в некоторой мере, новой техникой потрепанные в боях танковые части. Хотя выпуск КВ на челябинском заводе уже набрал положенные обороты много танков поступавших на фронт имела массу технологических дефектов. В связи в этим Сталин предложил ГБТУ сократить выпуск тяжелых танков и комплектовать танковые бригады по новому штату – 5 КВ-1 и 22 Т-34. Предложение приняли практически сразу и уже 14 февраля 1942 г. было закончено формирование 78-й тбр с 27 танками, а спустя несколько недель на фронт убыли ещё несколько бригад подобного состава.

Хотя по массовости КВ-1 сильно уступал “тридцатьчетверке” наличие в частях тяжелых танков, вплоть до появления у немцем новых машин с более мощным вооружением, играло большую роль. Только за май 1942 г. Челябинский завод отправил на фронт 128 танков: 28 пришлось на долю Брянского фронта, 20 – Калининского, 30 – Крымского и ещё 40 отправились на Дон и Кавказ.

Наибольшую пользу КВ-1 принесли как раз на южном и северном направлениях. Поступившие к тому времени (ноябрь-декабрь 1942 г.) на вооружение новые КВ-1с передавались в гвардейские танковые полки, которые по штату должны были иметь 214 человек личного состава и 21 танк КВ-1с или “Churchill”. Эти подразделения придавались в качестве усиления стрелковым и танковым соединениям и были по сути штурмовыми. Впервые они пошли в бой на Донском и Воронежском фронтах в декабре 1942 г., приняв участие в разгроме окруженных частей группировки Паулюса под Сталинградом. Наиболее значительным количеством тяжелых танков располагал на тот момент Донской фронт, в распоряжении которого имелось пять гвардейских танковых полков на КВ-1с и два на “Churchill”. Использовались они очень интенсивно, что обусловило огромные потери, понесенные гвардейскими частями в этот период. Часть полков к началу января имела всего по 3-4 танка, которые продолжали использовать для прорыва вражеской обороны совместно с пехотой.

В самый разгар Сталинградской битвы, в октябре-ноябре 1942 г. под Владикавказом и Нальчиком шли не менее тяжелые бои. Основную ударную силу здесь составляли средние танки Т-34 и легкие Т-60 и Т-70, в то время как тяжелых танков насчитывалось не более двух десятков. Занимавшая здесь оборону 37-я армия танков не имела вообще и в целях усиления её на помощь выдвинули 52-ю тбр, 75-й отб и 266-й отб. Всего было 54 машины, из которых только 8 были КВ-1 (все они принадлежали 266-му батальону). Силы были явно не равны – против них немцы выставили 13-ю танковую дивизию III танкового корпуса, которая располагала модифицированными средними танками Pz.Kpfw.IV Ausf.F2, оснащенными 75-мм длинноствольными орудиями 7,5 KwK 40 L/43, снаряд которой пробивал броневой лист толщиной 98 мм с расстояния 100 метров и 82-мм лист с расстояния 1000 метров. Таким образом, появилась возможность успешно поражать любой советский танк на запредельных для него дистанциях. В оборонительной операции, начавшейся 26 октября, главным образом участвовали “тридцатьчетверки” и легкие Т-70, в то время как 266-й танковый батальон оставался в резерве. Бои на сдерживание противника продолжались чуть больше недели, а 6-го ноября батальон в составе смешанной группы начал контрнаступление у н.п.Гизель. Немцы умело оборонялись, закопав в землю собственные машины, и за весь день смогли подбить 32 танка и ещё 29 уничтожить. Тем не менее, с помощью подоспевшего 11-го гвардейского стрелкового корпуса, танкистам удалось окружить противника, оставив ему лишь узкий 3-км проход. Окончательный разгром немецкой танковой группировки завершился 11 ноября ценой больших потерь, однако и советским войскам удалось захватить 140 танков и САУ, большей частью в неисправном состоянии.

В истории танка КВ был и такой, не самый известный, боевой эпизод. В ноябре 1942 года, когда успешно развивалось немецкое наступление на Дону, передовые части мотопехоты противника без труда вышли на Новочеркасское направление и к 21 июля вышли к хутору Мокрый Лог. Силы для отражения атаки с советской стороны на этом участке фронта были очень скромными – подразделения 25-го Кагульского погранполка и дивизии милиции войск НКВД. Тяжелая артиллерий в их распоряжении отсутствовала полностью, а вот с бронетехникой помогла 37-й Армия, выделившая несколько танков из состава 15-й тбр.
Немцы двигались двумя колоннами, причем во второй насчитали до 100 единиц тяжелой техники. Вступать в открытый бой с ними было безрассудно, и командование 15-й тбр решило нанести максимальный урон противнику, расставив танки в засаде. Для этого была выделена группа из двух КВ-1 и одного Т-34. Командиры танков: младшие лейтенанты Божко Михаил Иванович и Кривошеев Григорий Дмитриевич и старший лейтенант Гаузов Николай Федорович.
Засаду решили устроить между хуторами Мокрый Лог и Мокрый Керчик, расстояние между которыми составляло 15 км. Точная хронология этого боя не сохранилась, поскольку из 14 членов экипажа выжить удалось только двум: старший лейтенант Гаузову (погиб в бою в 1944 году) и старшина Н.А.Рекун (командир орудия второго КВ). Вот как описан этот бой в изложении командира 15-й тбр майора Савченко и командира 1-го танкового батальона, старшего лейтенанта Василькова, которые рассказали о нем только 21 ноября 1942 года:

“21.07.1942 года в районе села Мокрый Лог танк «КВ» старшего лейтенанта Гаузова получил задание с двумя другими танками не допустить прорыва мототанковой колонны противника к г.Шахты и обеспечить отход частей 37 Армии и ее тылов. Выбрав удобную позицию и тщательно замаскировав танк, старший лейтенант Гаузов дождался появления немецко-фашистской колонны. Несмотря на то, что в колонне было до 96 танков тов. Гаузов на расстоянии 500-600 метров открыл огонь из орудия и обоих пулеметов, заставив колонну противника развернуться и принять неравный бой. Бой длился 3,5 часа. Находясь в кольце огня, старший лейтенант Гаузов проявил хладнокровие, большевистскую выдержку и героизм. На его танке от артогня противника были выведены оптические приборы и прицельное приспособление. Товарищ Гаузов вылез из танка и, находясь на нем, продолжал точно корректировать огонь своей пушки. Танк загорелся но, тем не менее Гаузов не бросил борьбу. Командуя: «Прямой наводкой. «За любимого Сталина. За Родину. Огонь». «За погибшего брата. «За командира роты павшего в бою. Огонь», он продолжал отбивать атаку наседавшего врага”.

По советски данным экипаж КВ уничтожил 16 немецких танков, 2 бронемашины, 1 орудие ПТО и 10 автомашин с солдатами и офицерами врага. Сам Гаузов был тяжело ранен в правую ногу, но сумел выбраться к своим. Позднее, за проявленный героизм он достоин присвоения звания Герой Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда. Даже если предположить, что число подбитой немецкой техники было меньшим (поле боя осталось за немцами), подвига советских танкистов, вступивших в заведомо неравную схватку, это отнюдь не уменьшает. Задержать продвижение на 3-3,5 часа дело очень непростое и бой 21 июля 1942 года в этом отношении вполне сравним с подвигом экипажа танка КВ-2 у реки Дубиса и боем экипажа КВ-1 под командованием Колобанова в 1941 году.

Более драматично развивались события на Среднем Дону. В рамках проведения операции “Малый Сатурн” войскам Юго-Западного фронта предстояло прорвать оборону на наиболее слабом участке фронте, где находились румынские и итальянские войска. Как и ранее, большую часть имевшихся танков составляли Т-34 и Т-70, хотя в составе 1-го мехкорпуса имелось 114 британских пехотных танков “Matilda” и 77 “Valentine”. Тяжелый танки КВ-1 тогда входили в состав 1-го и 2-го танковых корпусов, где соответственно находились 5 и 38 машин этого типа. О судьбе этих танков известно немного. По всей видимости 2-й тк потеряв в январских боях 1943 г. большинство КВ, передав уцелевшие машины 1-му тк.

Немалую роль тяжелые танки сыграли в проведении Острогожско-Россошанской операции, которая проводилась с 13 по 27 января 1943 г. Из 896 танков Воронежского фронта на долю КВ разных модификаций приходилось 112 машин. Их большую часть передали для непосредственной поддержки пехоты трех ударных группировок фронта. Например, в 40-й армии 116-я и 86-я тб располагали 23 и 6 КВ-1 соответственно, а в составе 18-го стрелкового корпуса действовал 262-й тп с 21 танком КВ-1с. Благодаря тактической гибкости в этот раз удалось избежать крупных потерь, прорвав оборону противника на всех трех направлениях и уничтожив его основные силы.

Развивая успех, достигнутый под Сталинградом, командование Воронежским фронтом в середине января разработало план нового наступления, получившего название “Звезда”. Главным ударным элементом была 3-я танковая армия, являвшаяся наиболее мощным подразделением РККА. В её состав входило два танковых корпуса, отдельная танковая бригада, две стрелковые дивизии, минометный и истребительно-противотанковый полки. Танков КВ насчитывалось не более десятка и их большую часть времени держали в качестве оперативного резерва. Операция, задачей которой было освобождения Харькова, завершилась частичным успехом, при этом 3-я армия потеряла в период с 20 января по 18 февраля 1943 г. всего один КВ, 33 Т-34, 5 Т-70 и 6 Т-60. К моменту завершения операции по одному КВ-1 осталось только в 12-м тк и 179-й отбр. При этом в донесении штаба армии подчеркивалось, что тяжелые танки имеют сильный износ двигателей, отработавших в суровых зимних условиях 50-70 моточасов, и требуют ремонта.

Действовавшая рядом 2-я танковая армия обладала не меньшими силами. Её сформировали в начале1943 г. и разместили около г.Елец, где постепенно происходило пополнение материальной частью и личным составом. В феврале армию решили задействовать при проведении наступательной операции под Дмитриевом-Льговским и Севском. Танкам предстояло пройти 250-270 км до места новой дислокации, поэтому не удивительно, что из 408 машин к назначенному на 15 февраля сроку дошли всего 182. Понадобилась ещё неделя, чтобы полностью сосредоточить силы и к 24 февраля части армии вышли на исходный рубеж на реке Свапа. Состав 2-й та интересен тем, что она была одной из немногих соединений, где имелись отдельные подразделения укомплектованные только танками КВ-1. Речь идет о 29-м отдельном гвардейском танковом полке, в котором числилось 15 тяжелых машин. Кроме того, 11 КВ-1, 1 Т-34, 41 легкий танк Т-60 и Т-70, а также 49 британских танков находились в составе 16-го тк. Наступление прошло, в целом, успешно и о боевых потерях среди КВ не сообщалось.

Курская битва стала последним крупным сражением, где тяжелые танки КВ-1 использовались в массовых количествах. 203-й отдельный тяжелый танковый полк 18-го танкового корпуса (имел в своём составе обычные КВ-1с, но встречаются утверждения, что там имелись штурмовые КВ-2), находившийся в распоряжении Воронежского фронта, использовался лишь эпизодически и существенного влияния на ход сражения не оказал. В то же время, соседние 15-й и 36-й гвардейские ттп, на вооружении которых находились британские пехотные танки “Churchill”, приняли активное участие в знаменитом бою под Прохоровкой, правда потеряв при этом почти все свои машины. В итоге 15-й полк пересел на КВ-1с, а 36-й полк снова пополнили британскими танками. Всего Центральный фронт располагал 70 танками этого типа, а на Воронежском их имелось 105 единиц.

Ещё до завершения Курского сражения тяжелые танки задействовали при прорыве так называемого “Миус-фронта” в июле-августе 1943 г. В составе 1-го гвардейского танкового полка КВ-1с участвовали в штурмовках опорных пунктов врага, в результате чего в первый же день наступательной операции было потеряно 10 танков (2 сгорели, 2 было подбито и 6 подорвались на минах).

Последний гвардейский танковый полк на КВ-1с сформировали в январе 1944 г., но уже осенью устаревшие танки передали на второстепенные участки фронта, а “гвардейцы” пересели на более мощные ИС-2. Тем не менее, КВ-1с воевали вплоть до самого конца войны. В составе 1452-го сап (самоходно-артиллерийского полка) они приняли участием в освобождении Крыма, но ввиду тяжелых боёв из пяти танков этого типа до завершающей стадии операции не дошел ни один. Сохранившиеся КВ-1с других танковых частей затем воевали в Польше и Германии, где приняли последний бой весной 1945 г.

Наибольшее количество танков КВ, как этого и следовало ожидать, находилось на ленинградском направлении. Непосредственная близость к заводу-изготовителю позволяла в короткие сроки ремонтировать вышедшие из строя машины, в то время как большинство танков, дислоцированных западным и южным ОВО простаивали в ожидании запасных частей.

Уже во время войны, в июле 1941 г., на Кировском заводе создается танковый учебный центр, в котором занятия проходили непосредственно в цехах с привлечением курсантов к сборке танков. Из первой учебной команда 6 августа сформировали танковую роту из 10 машин, переданную затем 86-му отб.
К августу Ленинградский фронт стал безусловным лидером по числу тяжелых танков, так как его подразделения получали почти все КВ выпускаемые ЛКЗ.

Именно здесь состоялась первая встреча тяжелых танков разных поколений. Речь идет, разумеется, о появлении танков Pz.Kpfw.VI “Tiger”, которые осенью 1942 г. прибыли в распоряжение 502-го тяжелого танкового батальона. В одном из боёв, состоявшимся 12 февраля 1943 г., три “тигра” без собственных потерь подбили и сожгли десять КВ-1. Более действенного доказательства несоответствия КВ требованиям к тяжелому танку, пожалуй, найти было трудно.

На Ленинградском фронте в последний раз КВ задействовали летом 1944 г. К началу Выборгской операции (10 июня) фронт располагал 26-м отдельным гвардейским танковым полком прорыва, укомплектованным как советскими тяжелыми танками, так и британскими “Churchill”. Кстати, танки КВ-1с были переданы этому подразделению из других полков, переоснащенных на ИС-2, числились сверх штата. Этот полк вёл тяжелые бои за Выборг с период с 18 по 20 июня, сохранив к моменту освобождения города 32 КВ-1 и 6 “Churchill”. Надо отметить, что 26-му гв.отпп довелось вести бои против трофейных Т-26 и Т-34, которые были основными танками финской армии.

В сентябре 1944 г. 82-й отп (11 КВ-1с и 10 “Churchill”), входивший в состав 8-й армии, участвовал в освобождении Талина и островов Моонзундского архипелага, где РККА завершило использование британских тяжелых танков.

Гораздо менее известны подвиги советских танков, сражавшихся в окружении на Крымском полуострове. Например, 27-го февраля 1942 года на одном из участков Крымского фронта пехота при поддержке нескольких КВ, остававшихся в строю в 229-м отдельном танковом батальоне, в очередной раз пыталась отбить у немцев господствующую на местности высотку 69,4. В ходе очередной атаки до немецких траншей удалось дойти только одному КВ командира роты лейтенанта Тимофеева. Близким разрывом снаряда танку разбидло гусеницу, однако экипаж решил не покидать поврежденную машину. В течении следующих пяти суток стрелок-радист Чирков несколько раз пробирался к своим и приносил назад провиант и амуницию. Пехота пыталась пробиться к осажденной «крепости», которую немцы так и не смолги полностью уничтожить, но каждая раз советским солдатам приходилось отступать под сильным вражеским огнем. В свою очередь немцы, понимая тщетность попыток забросать танк гранатами, решились на отчаянный шаг — облить КВ бензином и поджечь. Впрочем, это «операция» завершилась неудачей. Тем временем, после получения подкреплений и перегруппировки сил, советским войскам 16-го марта удалось взять высоту. Немалую роль в этом сыграли донесения экипажа КВ, которому удалось вскрыть расположение большинства огневых точек противника. Помимо прочего, неподвижный танк успещно поддержал огнем пехотинцев, уничтожив три ДЗОТа, два пулемётных гнезда и выведя из строя до 60 немецких солдат. В общей сложности танкисты провели в осажденном КВ чуть менее 17 суток.

Помимо поставок военной техники в СССР союзники активно интересовались применением советской техники в боях на Восточном фронте. Особое внимание уделялось среднему танку Т-34 и тяжелому КВ-1, но в первые месяцы войны получить хотя бы один образец каждого типа не представлялось возможным. Лишь в середине 1942 г. советская сторона, в рамках международного сотрудничества, предоставила американцам по одному КВ-1 и Т-34 образца1941 г. В документе, составленном заместителем командующего БТ и МВ генерал-лейтенантом танковых войск Коробковым и заместителем начальника ГБТУ РКАА генерал-лейтенантом инженерно-танковой службы Лебедевым, сообщалось следующее.

По существу отчета инженера танкового отдела советской закупочной комиссии в США т. Прищепенко о беседе его с Робертом Поллак докладываю:

1. По одному образцу танков КВ-1 и Т-34 было отправлено в США через Архангельск в конце августа 1942г.

2. Танк КВ-1 был изготовлен на Кировском заводе в г. Челябинске, а танк Т-34 был изготовлен на заводе №183 в г. Нижнем Тагиле.

3. Танки прошли сборку под особым наблюдением и были более продолжительно и тщательно испытаны, чем это обычно делается для серийных танков.

4. По своей конструкции танки ничем не отличались от серийных танков выпуска 1942 года.

5. В июле месяце 1942 года перед отправкой танков в США бронетанковым управлением ГБТУ КА были отправлены т. Крутикову для передачи генералу Фэймоивилл чертежи танков, инструкции и руководства по танкам и двигателям, а также перечни основных конструктивных изменений, внесенных в конструкции танков выпуска 1942 г. по сравнению с типами, описанными в инструкциях и руководствах.

6. Так как генерал Фэймонвилл предлагал все эти материалы направить в Америку самолетом, то, следовательно, их должны были получить там раньше прибытия танков.
С тех пор ни разу мы не получали каких-либо запросов о высылке дополнительных инструкций и разъяснений.

7. Наши наставления составлены значительно полнее американских и английских наставлений. При этом в наших наставлениях даны все сведения по регулировке отдельных механизмов и по обслуживанию танков.

8. Поэтому претензии американцев, которые высказал Роберт Поллак в беседе с т. Прищепенко о том, что некоторые детали в танке КВ отличаются от тех, которые описаны в наставлениях, не являются основательными, так как об этом было поставлено в известность и путем сообщения перечня изменений.

9. О том, что на танках КВ и Т-34 поставлены радиостанции Р-9, а не 71ТК-3 (устаревшие радиостанции, снятые с производства) было также сообщено американцам в перечнях изменений.

10. Не в пример американцам и англичанам, мы дали с танками значительное количество запасных частей и агрегатов.
По их запросу отправили им дополнительно главный фрикцион танка КВ.

11. Каким образом они ухитрились испортить бортовые фрикционы танка КВ – для нас непонятно. Это очень сильные узлы машины и очень редко выходят из строя. Вероятно, они самым грубым образом нарушили их регулировку.

Все эти неосновательные претензии происходят потому, что американское командование отказалось от технической помощи наших инженеров-танкистов, которые находятся в Америке и, кроме того, до сих пор не запрашивало нас о технике обслуживания наших танков.”

Надо отдать должное американцам – они испытывали технику “с особым пристрастием”, стараясь “выжать” из танка буквально всё возможное. Это, отчасти, оправдывает их отношение к советским машинам, которые считались абсолютно неприспособленными для использования в американской армии, что особенно касалось такого качества, как комфортабельность. С другой стороны, при испытаниях собственных танков, отношение к технике было более “гуманным”. Советская сторона сделала собственные выводы из отчета, полученного из США. На совещании, прошедшем 25 октября 1943 г., посвященном оценке американцам танков КВ-1 и Т-34, по поводу первого отмечалось следующее:

— указание на недостаточную начальную скорость пушки ЗиС-5 считать правильным, как следствие – бронепробиваемость хуже, чем у американских орудий аналогичного калибра;

— пулемет ДТ требует замены на более прочный и скорострельный;

— отсутствует зенитное вооружение (у американских танков имеется у всех);

— подвеска КВ значительно лучше торсионной подвески Т-34, конструкция которой устарела и была практически не пригодна к использованию на танке массой почти 30 тонн;

— мотор В-2 не является танковым двигателем как со стороны своих габаритов, так и надежности работы его отдельных механизмов (водяная помпа) и срока службы в целом;

— оценка трансмиссий советской конструкции правильна, отставание в этой области наиболее разительно;

— указание на сложность управления машиной правильно;

— бортовые фрикционы, как механизм поворота танков, устарели;

— указание на большое число регулировок правильно и требует к себе внимания со стороны НКТП и БТУ.

В соответствии с этими замечаниями комиссия сделала выводы о необходимости улучшения качества советских танков, однако более интересным было другое. Как оказалось, советские прицелы ТМФ и ТП-4 американцам понравились, и это не смотря на то, что их оптика требовала улучшения. По толщине брони КВ-1 превосходил все серийные американские танки, следовательно, его защищенность была заметно лучше. В частности, в описании КВ-1, подготовленным учебным отделом армии США, указывалось следующее:

“…Очень сильная броня танка позволяет ему противостоять любому артиллерийскому огню противника, кроме прямых попаданий из орудий крупного калибра, и этот танк очень трудно вывести из строя.

Даже будучи выведен из строя, этот танк может поддерживать сильный огонь до тех пор, пока подкрепления не отгонят немцев назад…”

Общая оценка КВ-1 среди американских специалистов была удовлетворительной, однако не стоит забывать, что этот танк создавался по техническому заданию, выданному в 1938 г., а испытания в США проводились в конце 1942 г., когда на фронте появились “тигры” и “пантеры” и требования к тяжелым танкам были совершенно другие.

Об использовании КВ-1 на стороне противника достоверной информации не имеется. Как и следовало ожидать, больше всего тяжелых танков досталось немцам. В основном это были технически неисправные или подбитые в боях машины, однако часть КВ находилась во вполне боеспособном состоянии и была оставлена по причине отсутствия топлива и боеприпасов. Никаких отдельных подразделений из них не комплектовалось, а все захваченные КВ, которые удалось ввести в строй, поначалу передавали строевым частям, отправив несколько танков в Германию для всесторонних испытаний. В немецкой армии они получили обозначение Pz.Kpfw.KV I 753 (r).
Часть КВ-1 позднее подвергли модернизации, установив на них немецкую оптику и командирские башенки. Как минимум один танк в опытном порядке был оснащен 75-мм пушкой 7,5cm KwK 40.

Использовались трофейные танки не только в учебных частях. Если судить по немецким фотографиям бывшие советские КВ-1 приняли весьма активное участие в боях в период с осени 1941 по зиму 1942 г. Вероятно, их продолжали эксплуатировать вплоть до того момента, пока не кончался ресурс двигателя или танк не выходил из строя в виду боевых повреждений или серьёзных технических неисправностей. Хотя большая часть КВ-1 все же использовалась в тылу для обучения танковых экипажей и как средства охранения.

Количество трофейных КВ по документам ОКН к 1 марта 1943 г. сократилось до 2 единиц, а к 30 декабря 1944 г. официально не осталось ни одного танка этого типа. Реально их оставалось несколько десятков, так как в документах учитывались машины в состоянии “на ходу”.

В единственной финской бронетанковой бригаде также имелось несколько КВ. Два из них захватили в летне-осенних боях 1941 г., отремонтировали и снова поставили в строй. К 9 июня 1944 г., когда бригада была брошена в бой на Карельском перешейке, в её составе числился всего один тяжелый танк с дополнительным бронированием. О его боевой эксплуатации сведений найти пока не удалось, но в финской армии эта машина продолжала использоваться до 1954 г.

Ещё несколько КВ-1 стали трофеями венгерской и словацкой армий, но об их дальнейшей судьбе никаких сведений пока что нет.

Источники:
В.Н.Шунков «Красная Армия». АСТ\Харвест. 2003
М.Барятинский «Советские танки в бою». ЯУЗА\ЭКСМО. Москва. 2007
А.Исаев, В Гончаров, И.Кошкин, С.Федосеев и др. «Танковый удар. Советские танки в боях 1942-1943». ЯУЗА\ЭКСМО. Москва. 2007
В.Бешанов «Танковый погром 1941 года». АСТ\Харвест. Москва\Минск. 2000.
М.В.Коломиец “История танков КВ” (часть 1)
М.В.Коломиец “История танков КВ” (часть 2)
tankarchives.blogspot.com.by: More on tank bunkers
История одного танка КВ
Коломиец М., Мощанский И. «КВ-1С» (М-Хобби, № 5 за 1999 год)
Танковое сражение у хутора Мокрый Лог
Механизированные корпуса РККА

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ТЯЖЕЛЫХ ТАНКОВ
КВ-1 и КВ-1с

	КВ-1 обр.1941 г.	КВ-1с обр.1942 г.
БОЕВАЯ МАССА	47000 кг	42500 кг
ЭКИПАЖ, чел.	5
ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ
Длина, мм	6675	6900
Ширина, мм	3320	3250
Высота, мм	2710	2640
Клиренс, мм	450	450
ВООРУЖЕНИЕ	одна 76,2-мм пушка ЗиС-5 или Ф-34 и три 7,62-мм пулемета ДТ (курсовой, спаренный с пушкой и задний башенный)	одна 76,2-мм пушка ЗиС-5 и три 7,62-мм пулемета ДТ (курсовой, спаренный с пушкой и задний башенный)
БОЕКОМПЛЕКТ	90-114 выстрелов и 2772 патрона	111 выстрелов и 3000 патронов
ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ	телескопический прицел — ТОД-6 перископический прицел — ПТ-6 командирская панорама — ПТ-1
БРОНИРОВАНИЕ	лоб корпуса (верх) — 40-75 мм крыша корпуса — 30-40 мм борт корпуса — 75 мм корма корпуса (верх) — 40 мм корма корпуса (низ) — 75 мм маска пушки — 90 мм лоб сварной башни — 75 мм лоб литой башни — 95 мм борт башни — 75 мм корма башни — 75 мм крыша башни — 40 мм днище — 30-40 мм	лоб корпуса (верх) — 40-75 мм крыша корпуса — 30 мм борт корпуса — 60 мм корма корпуса (верх) — 40 мм корма корпуса (низ) — 75 мм маска пушки — 82 мм лоб башни — 75 мм борт башни — 75 мм корма башни — 75 мм крыша башни — 40 мм днище — 30 мм
ДВИГАТЕЛЬ	дизельный, 12-цилиндровый, В-2К, мощностью 600 л.с.
ТРАНСМИССИЯ	механического типа: многодисковый главный и бортовые фрикционы сухого трения, 5-скоростная коробка передач	механического типа: многодисковый главный и бортовые фрикционы сухого трения, демультипликатор, 10-скоростная коробка передач
ХОДОВАЯ ЧАСТЬ	(на один борт) 6 сдвоенных основных катков с индивидуальной торсионной подвеской, 3 поддерживающих ролика, переднее ведущее и заднее направляющее колесо, крупнозвенчатая гусеница со стальными траками
СКОРОСТЬ	35 км\ч по шоссе 10-15 км\ч по проселку	42 км\ч по шоссе 10-15 км\ч по проселку
ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ	150-225 км по шоссе 90-180 км по местности	1250 км по шоссе до 180 км по местности
ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ
Угол подъёма, град.	36°
Высота стенки, м	0,80
Глубина брода, м	1,60
Ширина рва, м	2,00
СРЕДСТВА СВЯЗИ	радиостанция 71ТК-3 или Р-9

. Это предложение было получено Ж.Я. Котиным в декабре 1938 г. в Кремле во время отчета перед Главным Военным Советом ленинградских танкостроителей о проделанной работе по проектированию танков и .

Конструкция танка КВ-1

Для 1940 года серийный КВ-1 являлся подлинно новаторской конструкцией, воплотившей в себе самые передовые идеи того времени: индивидуальную торсионную подвеску, надёжное противоснарядное бронирование, дизельный двигатель и одно мощное универсальное орудие в рамках классической компоновки. Хотя по отдельности решения из этого набора неоднократно реализовывались ранее на других зарубежных и отечественных танках, КВ-1 был первой боевой машиной, воплотившей в себе их комбинацию. Некоторые эксперты рассматривают его как этапную машину в мировом танкостроении, оказавшую значительное влияние на разработку последующих тяжёлых танков в других странах. Классическая компоновка на серийном советском тяжёлом танке была применена впервые, что позволило КВ-1 получить наиболее высокий уровень защищённости и большой модернизационный потенциал в рамках этой концепции по сравнению с предыдущей серийной моделью тяжёлого танка и опытными машинами и (все - многобашенного типа). Основой классической компоновки является разделение бронекорпуса от носа к корме последовательно на отделение управления, боевое отделение и моторно-трансмиссионное отделение. Механик-водитель и стрелок-радист размещались в отделении управления, три других члена экипажа имели рабочие места в боевом отделении, которое объединяло среднюю часть бронекорпуса и башню. Там же располагались орудие, боезапас к нему и часть топливных баков. Двигатель и трансмиссия были установлены в корме машины.

Броневой корпус танка сваривался из катаных броневых плит толщиной 75, 40, 30 и 20 мм. Броневая защита равнопрочная (бронеплиты с толщиной отличной от 75 мм использовались только для горизонтального бронирования машины), противоснарядная. Броневые плиты лобовой части машины устанавливались под рациональными углами наклона. Башня серийных КВ выпускалась в трёх вариантах: литая, сварная с прямоугольной нишей и сварная с закруглённой нишей. Толщина брони у сварных башен была 75 мм, у литых – 95 мм, так как литая броня была менее прочной. В 1941 году сварные башни и бортовые бронеплиты некоторых танков были дополнительно усилены – на них на болтах закрепили 25-мм броневые экраны, причём между основной бронёй и экраном оставался воздушный промежуток, то есть этот вариант КВ-1 фактически получил разнесённое бронирование. Не совсем понятно, зачем это было сделано (на самом деле это было сделано из-за дезинформации немцами нашей разведки – были подброшены пропагандистские материалы о тяжелых немецких танках, которых на тот момент у немцев не было, с целью перенапрячь советскую промышленность.

КВ-1 с пушкой Ф-32 и с экранированными башней и корпусом, 1941 год

Тяжелые танки немцы активно разрабатывали еще с 30-х годов, но применять на восточном фронте не планировали), так как для 1941 года даже штатное бронирование КВ-1 в принципе являлось избыточным. В некоторых источниках ошибочно указывается, что танки выпускались с катаной бронёй толщиной 100 мм и более – на самом деле эта цифра соответствует сумме толщины основной брони танка и экранов. Лобовая часть башни с амбразурой для орудия, образованная пересечением четырёх сфер, отливалась отдельно и сваривалась с остальными бронедеталями башни.

Маска орудия представляла собой цилиндрический сегмент гнутой катаной бронеплиты и имела три отверстия – для пушки, спаренного пулемёта и прицела. Башня устанавливалась на погон диаметром 1535 мм в броневой крыше боевого отделения и фиксировалась захватами во избежание сваливания при сильном крене или опрокидывании танка. Погон башни размечался в тысячных для стрельбы с закрытых позиций. Механик-водитель располагался по центру в передней части бронекорпуса танка, слева от него находилось рабочее место стрелка-радиста. Три члена экипажа располагались в башне: слева от орудия были рабочие места наводчика и заряжающего, а справа – командира танка. Посадка и выход экипажа производились через два круглых люка: один в башне над рабочим местом командира и один на крыше корпуса над рабочим местом стрелка-радиста. Корпус также имел днищевой люк для аварийного покидания экипажем танка и ряд люков, лючков и технологических отверстий для погрузки боекомплекта, доступа к горловинам топливных баков, другим узлам и агрегатам машины.

Двигатель танка КВ-1

КВ-1 оснащался четырёхтактным V-образным 12-цилиндровым дизельным двигателем В-2К мощностью 500 л. с. (382 кВт) при 1800 об/мин, впоследствии из-за общего увеличения массы танка после установки более тяжёлых литых башен, экранов и отмены стружки кромок бронеплит мощность двигателя довели до 600 л. с. (441 кВт). Пуск двигателя обеспечивался стартёром СТ-700 мощностью 15 л. с. (11 кВт) или сжатым воздухом из двух резервуаров ёмкостью 5 л в боевом отделении машины. КВ-1 имел плотную компоновку, при которой основные топливные баки объёмом 600-615 л располагались и в боевом, и в моторно-трансмиссионном отделении. Во второй половине 1941 года из-за нехватки дизелей В-2К, которые производились тогда только на заводе № 75 в Харькове (с осени того же года начался процесс эвакуации завода на Урал), танки КВ-1 выпускались с четырёхтактными V-образными 12-цилиндровыми карбюраторными двигателями М-17Т мощностью 500 л. с. Весной 1942 года было издано постановление о переоборудовании всех находящихся в строю танков КВ-1 с двигателями М-17Т обратно на дизель-моторы В-2К - эвакуированный завод № 75 наладил их производство в достаточном количестве на новом месте.

Вооружение танка КВ-1

На танках первых выпусков устанавливалась пушка Л-11 калибра 76,2 мм с боекомплектом 111 выстрелов (по другим данным – 135). Интересно, что изначальный проект предусматривал ещё и спаренную с ней

, хотя бронепробиваемость 76-мм танковой пушки Л-11 практически не уступала противотанковой 20К. По всей видимости, прочные стереотипы о необходимости иметь 45-мм противотанковую пушку вместе с 76-мм объяснялись её более высокой скорострельностью и большим боекомплектом. Но уже на прототипе, направленном на Карельский перешеек, 45-мм пушку сняли и установили вместо неё пулемёт . Впоследствии пушку Л-11 заменили на 76-мм орудие Ф-32, а осенью 1941 года – на орудие ЗиС-5 с большей длиной ствола в 41,6 калибра.

На танке КВ-1 устанавливались три 7,62-мм пулемёта : спаренный с орудием, а также курсовой и кормовой в шаровых установках. Боекомплект ко всем составлял 2772 патрона. Эти пулемёты монтировались таким образом, что при необходимости их можно было снять с монтировок и использовать вне танка. Также для самообороны экипаж имел несколько ручных гранат Ф-1 и иногда снабжался пистолетом для стрельбы сигнальными ракетами. На каждом пятом КВ монтировали зенитную турель для , однако на практике зенитные пулемёты ставили редко.

Боевое применение танка КВ-1

Дебют танков КВ состоялся на фронте советско-финской войны. Первые КВ были отправлены на фронт составе 91-го танкового батальона 20-й тяжелой танковой бригады. Первый бой КВ принял 17 декабря при прорыве Хоттиненского укрепрайона линии Маннергейма. Танк КВ действовал в бою значительно лучше танка СМК, подорвавшегося на замаскированном фугасе, и Т-100. Он уверенно двигался по территории противника по курсу, указанному по радио, ведя огонь из орудия по обнаруженным целям, а на обратном пути вывел на буксире в расположение своих войск подбитый средний танк . После боя, при осмотре танка, его экипаж насчитал следы от 43 попаданий снарядов в корпус и башню. У танка был прострелен насквозь ствол пушки, повреждены несколько траков, пробит опорный каток, сорван запасной топливный бак, помяты надгусеничные полки.

Танк успешно прошёл испытания боем: его не могла поразить ни одна противотанковая пушка противника. Огорчение военных вызвало лишь то, что 76-мм пушка Л-11 оказалась недостаточно сильной для борьбы с ДОТами. Для этой цели пришлось создавать новый танк , вооруженный 152-мм гаубицей.

Первые же встречи немецких танкистов с КВ ввели их в состояние шока. Танк практически не пробивался из немецких танковых пушек (например, немецкий подкалиберный снаряд 50-мм танковой пушки пробивал борт КВ с дистанции 300 м, а лоб - только с расстояния 40 м). Противотанковая артиллерия также была малоэффективна: так, бронебойный снаряд 50-мм противотанковой пушки Pak 38 позволял поражать КВ в благоприятных условиях на дистанции только меньше 500 м.

Неоднократно танки КВ-1 выдерживали бой не просто с несколькими, а с несколькими десятками немецких танков. Так, 20 августа 1941 года танк старшего лейтенанта Зиновия Колобанова из состава 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии 98-ю выстрелами уничтожил 22 немецких танка 3-й танковой роты 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии генерал-майора Вальтера Крюгера 4-й танковой группы группы армий «Север». Этот знаменитый серьёзно задержал наступление противника под Ленинградом и спас город от молниеносного захвата. Кстати говоря, одной из причин, почему немцы так стремились захватить Ленинград летом 41-го было как раз то, что в городе находился Кировский завод, выпускавший танки КВ.

Однако множество танков было брошено экипажами в первые дни войны и охотно ставились немцами на вооружение

под индексом 753(r). Немцы рассверливали зарядную камору танкового орудия, чтобы установить в 2,5 раза больший пороховой заряд, превращая, таким образом, трофейные КВ в эффективное средство борьбы с советскими танками.

Немецкий KV-1 753(r)

Смотрите также:

Современные боевые танки России и мира фото, видео, картинки смотреть онлайн. В данной статье дается представление о современном танковом парке. В его основу положен принцип классификации, используемый в наиболее авторитетном на сегодняшний день справочнике, но в несколько измененном и улучшенном виде. И если последний в своем первозданном виде еще можно встретить в армиях целого ряда стран, то другие уже стали музейным экспонатом. И всего-то в течение 10 лет! Идти по стопам справочника Jane’s и не рассматривать эту боевую машину (весьма кстати любопытную по конструкции и ожесточенно обсуждаемую в свое время), составлявшую основу танкового парка последней четверти XX века, авторы посчитали несправедливым.

Фильмы про танки где до сих пор нет альтернативы этому виду вооружений сухопутных войск. Танк был и, вероятно, надолго останется современным оружием благодаря возможности сочетать в себе такие, казалось бы, противоречивые качества, как высокая подвижность, мощное вооружение и надежная защита экипажа. Эти уникальные качества танков продолжают постоянно совершенствоваться, а накопленные за десятилетия опыт и технологии предопределяют новые рубежи боевых свойств и достижений военно-технического уровня. В извечном противостоянии «снаряд - броня», как показывает практика, защита от снаряда все более совершенствуется, приобретая новые качества: активность, многослойность, самозащищенность. В то же время снаряд становится более точным и мощным.

Русские танки специфичны тем, что позволяют уничтожить противника с безопасного для себя расстояния, имеют возможность совершать быстрые маневры по бездорожью, зараженной местности, могут «пройтись» по территории, занятой противником, захватить решающий плацдарм, навести панику в тылу и подавить врага огнем и гусеницами. Война 1939-1945 гг стала наиболее тяжелым испытанием для всего человечества, так как в нее были вовлечены почти все страны мира. Это была битва титанов – ют самый уникальный период, о котором спорили теоретики в начале 1930-х и в ходе которого танки применялись в больших количествах практически всеми воюющими сторонами. В это время проходила "проверка на вшивость" и глубокое реформирование первых теорий применения танковых войск. И именно советские танковые войска все это затронуто в наибольшей степени.

Танки в бою что стали символом прошедшей войны, становым хребтом советских бронетанковых войск? Кто и в каких условиях создавал их? Каким образом СССР, потерявший большую часть своих европейских территорий и с трудом набиравший танки для обороны Москвы, смог уже в 1943 г выпустить на поля боев мощные танковые соединения?На эти вопросы призвана дать ответ эта книга, повествующая о развитии советских танков "в дни испытаний", с 1937-го по начало 1943 г. При написании книги использованы материалы архивов России и частных коллекций танкостроителей. В нашей истории был период, который отложился в моей памяти с каким-то гнетущим чувством. Он начался с возвращения наших первых военных советников из Испании, а прекратился только в начале сорок третьего, – рассказывал бывший генеральный конструктор САУ Л. Горлицкий, – ощущалось какое-то предгрозовое состояние.

Танки второй мировой войны именно М. Кошкин, чуть ли не подпольно (но, конечно, при поддержке "мудрейшего из мудрых вождя всех народов"), смог создать тот танк, что спустя несколько лет повергнет в шок немецких танковых генералов. И мало того, он не просто создал его, конструктору удалось доказать этим глупцам-военным что именно его Т-34 нужен им, а не очередной колесно-гусеничный "автострадник. Автор находится на несколько иных позициях, которые сформировались у него после знакомства с предвоенными документами РГВА и РГАЭ. Поэтому, работая над этим отрезком истории советского танка, автор неизбежно будет противоречить кое-чему "общепринятому". Данная работа описывает историю советского танкостроения в самые трудные годы – от начала радикальной перестройки всей деятельности конструкторских бюро и наркоматов в целом, во время бешеной гонки по оснащению новых танковых соединений РККА, перевода промышленности на рельсы военного времени и эвакуации.

Танки википедия автор хочет выразить свою особую благодарность за помощь в подборе и обработке материалов М. Коломийцу, а также поблагодарить А. Солянкина, И. Желтова и М. Павлова, – авторов справочного издания "Отечественные бронированные машины. XX век. 1905 – 1941", так как эта книга помогла понять судьбу некоторых проектов, неясную прежде. Также хочется вспомнить с благодарностью те беседы с Львом Израэлевичем Горлицким, бывшим главным Конструктором УЗТМ, которые помогли по новому взглянуть на всю историю советского танка в годы Великой Отечественной войны Советского Союза. У нас сегодня почему-то принято говорить о 1937 -1938 гг. только с точки зрения репрессий, но мало кто вспоминает, что именно в этот период были рождены те танки, что стали легендами военной поры…" Из воспоминачий Л.И. Горлинкого.

Советские танки подробная оценка о них того времени звучала из многих уст. Многие старые люди вспоминали, что именно с событий в Испании всем стало ясно, что война все ближе подбирается к порогу и воевать придется именно с Гитлером. В 1937 г. начались массовые чистки и репрессии в СССР и на фоне этих непростых событий советский танк начал превращаться из "механизированной кавалерии" (в которой одно из его боевых качеств выпячивалось за счет снижения других) в сбалансированную боевую машину, обладающую одновременно мощным вооружением, достаточным для подавления большинства целей, хорошей проходимостью и подвижностью при броневой защите, способной сохранить его боеспособность при обстреле наиболее массовыми противотанковыми средствами вероятного противника.

Большие танки рекомендовалось вводить в состав дополнительно только специальные танки – плавающие, химические. Бригада имела теперь 4 отдельных батальона по 54 танка и была усилена за счет перехода от трехтанковых взводов к пятитанковым. Кроме того, Д. Павлов обосновал от каз от формирования в 1938 г. к четырем имеющимся мехкорпусам еще трех дополнительно, считая, что эти соединения немобильны и трудноуправляемы, а главное – требуют иной организации тылов. Тактико-технические требования к перспективным танкам, как и ожидалось, были скорректированы. В частности, в письме от 23 декабря начальнику КБ завода № 185 им. С.М. Кирова новый начальник потребовал усилить бронирование новых танков с тем, чтобы на дистанции 600-800 метров (эффективная дальность).

Новейшие танки мира при проектировании новых танков необходимо предусмотреть возможность увеличения уровня броневой защиты во время модернизации по крайней мере на одну ступень…" Эта задача могла быть решена двумя путями Во-первых, увеличением толщины броневых листов и, во-вторых, "применением брони повышенной сопротивляемости". Нетрудно догадаться, что второй путь считался более перспективным, так как применение особым образом упрочненных броневых листов, или даже двухслойной брони, могло при сохранении прежней толщины (и массы танка в целом) поднять ее стойкость в 1,2-1,5 раза. Именно этот путь (применение особо упрочненной брони) и был выбран в тот момент для создания новых типов танков.

Танки СССР на заре танкового производства наиболее массово применялась броня, свойства которой по всем направлениям были идентичны. Такая броня называлась гомогенной (однородной), и с самого начала броневых дел мастера стремились к созданию именно такой брони, ведь однородность обеспечивала стабильность характеристик и упрощала обработку. Однако в конце XIX века было замечено, что при насыщении поверхности броневой плиты (на глубину от нескольких десятых долей до нескольких миллиметров) углеродом и кремнием ее поверхностная прочность резко повышалась, тогда как остальная часть плиты оставалась вязкой. Так в обиход вошла гетерогенная (неоднородная) броня.

Военные танки применение гетерогенной брони было очень важно, так как увеличение твердости всей толщи броневого листа приводило к уменьшению его упругости и (как следствие) к увеличению хрупкости. Таким образом, наиболее прочная броня при прочих равных условиях оказывалась очень хрупкой и часто кололась даже от разрывов осколочно-фугасных снарядов. Поэтому на заре броневого производства при изготовлении гомогенных листов задача металлурга заключалась в том, чтобы достичь максимально возможной твердости брони, но при этом не потерять ее упругости. Поверхностно упрочненная насыщением углеродом и кремнием броня была названа цементированной (цементованной) и считалась в то время панацеей от многих бед. Но цементация – процесс сложный, вредный (например, обработка раскаленной плиты струей светильного газа) и сравнительно дорогой, и потому его освоение в серии требовало больших затрат и повышения культуры производства.

Танк военных лет даже в эксплуатации эти корпуса были менее удачными, чем гомогенные, так как без видимых на то причин в них образовывались трещины (преимущественно в нагруженных швах), да и ставить заплатки на пробоины в цементованных плитах в ходе ремонта было весьма затруднительно. Но все же ожидалось, что танк, защищенный 15-20-мм цементованной броней, будет эквивалентен по уровню защиты такому же, но укрытому 22-30-мм листами, без значительного увеличения массы.
Также к середине 1930-х в танкостроении научились упрочнять поверхность сравнительно тонких бронеплит неравномерной закалкой, известной с конца XIX века в судостроении как "метод Круппа". Поверхностная закалка приводила к значительному увеличению твердости лицевой стороны листа, оставляя основную толщу брони вязкой.

Как стреляют танки видео до половины толщины плиты, что было, конечно, хуже, чем цементация, так как при том, что твердость поверхностного слоя была выше, чем при цементации, упругость листов корпуса значительно снижалась. Так что "метод Круппа" в танкостроении позволял поднять прочность брони даже несколько больше, чем цементация. Но та технология закалки, что применялась для морской брони больших толщин, уже не годилась для сравнительно тонкой брони танков. До войны этот способ почти не применялся в нашем серийном танкостроении из-за трудностей технологического характера и сравнительно высокой стоимости.

Боевое применение танков наиболее отработанной для танков была 45-мм танковая пушка обр 1932/34 гг. (20К), и до событии в Испании считалось, что ее мощности вполне хватает для выполнения большинства танковых задач. Но бои в Испании показали, что 45-мм орудие может удовлетворять только задаче борьбы с вражескими танками, так как даже обстрел живой силы в условиях гор и леса оказывался малоэффективным, а уж вывести из строя окопанную вражескую огневую точку можно было только в случае прямого попадания. Стрельба же по укрытиям и ДЗОТам была неэффективна вследствие малого фугасного действия снаряда массой всего около двух кг.

Виды танков фото чтобы даже одно попадание снаряда надежно выводило из строя противотанковую пушку или пулемет; и в-третьих, чтобы увеличилось пробивное действие танковой пушки по броне вероятного противника, так как на примере французских танков (уже имевших толщину брони порядка 40-42 мм) стало ясно, что броневая защита иностранных боевых машин имеет тенденцию к значительному усилению. Для этого существовал верный путь – увеличение калибра танковых пушек и одновременное увеличение длины их ствола, так как длинная пушка большего калибра ведет огонь более тяжелыми снарядами с большей начальной скоростью на большее расстояние без исправления наводки.

Лучшие танки мира имели пушку большого калибра, также имеет большие размеры казенной части, значительно больший вес и увеличенную реакцию отдачи. А это требовало увеличения массы всего танка в целом. Кроме того, размещение в замкнутом объеме танка больших по габаритам выстрелов приводило к снижению возимого боекомплекта.
Положение усугублялось тем, что в начале 1938 г. вдруг оказалось, что дать заказ на проектирование нового, более мощного танкового орудия просто некому. П. Сячинтов и вся его конструкторская группа были репрессированы, так же как и ядро КБ "Большевика" под руководством Г. Магдесиева. На воле осталась лишь группа С. Маханова, который с начала 1935 г. пытался довести свое новое 76,2-мм полуавтоматическое единое орудие Л-10, да коллектив завода № 8 неспешно доводил "сорокапятку".

Фото танков с названиями количество разработок велико, но в серийное производство в период 1933-1937 гг. не принят ни один…". В самом деле, ни один из пяти танковых дизелей воздушного охлаждения, работа над которыми велась в 1933-1937 гг. в двигательном отделе завода № 185, доведен до серии не был. Более того, несмотря на решения на самых верхних уровнях о переходе в танкостроении исключительно на дизельные двигатели, процесс этот сдерживался рядом факторов. Конечно, дизель имел значительную экономичность. Он расходовал меньшее количество топлива на единицу мощности в час. Дизельное топливо менее подвержено возгоранию, так как температура вспышки его паров была весьма высока.

Новые танки видео даже наиболее доведенный из них танковый двигатель МТ-5 требовал для серийного выпуска реорганизации двигательного производства, что выражалось в постройке новых цехов, поставках передового иностранного оборудования (своих станков нужной точности еще не было), финансовых инвестициях и укреплении кадров. Планировалось, что в 1939-м этот дизель мощностью 180 л.с. пойдет на серийные танки и артиллерийские тягачи, но из-за следственных работ по выяснению причин аварий танковых двигателей, которые длились с апреля по ноябрь 1938 г., эти планы выполнены не были. Также была начата и разработка немного увеличенного по высоте шестицилиндрового бензинового мотора № 745 мощностью 130-150 л.с.

Марки танков удельными показателями, вполне устраивавшими танкостроителей. Испытания танков проводились по новой методике, специально разработанной по настоянию нового начальника АБТУ Д. Павлова применительно к боевой службе в военное время. Основой испытаний был пробег протяженностью 3-4 дня (не менее 10-12 часов ежедневного безостановочного движения) с однодневным перерывом для техосмотра и производства восстановительных работ. Причем ремонт разрешалось производить только силами полевых мастерских без привлечения заводских специалистов. Далее следовала "площадка" с препятствиями, "купание" в воде с дополнительной нагрузкой, имитировавшей пехотный десант, после чего танк отправлялся на обследование.

Супер танки онлайн после работы по улучшению, казалось, снимали с танков все претензии. И общий ход испытаний подтвердил принципиальную правильность основных изменений конструкции – увеличение водоизмещения на 450-600 кг, применение двигателя ГАЗ-М1, а также трансмиссии и подвески "Комсомольца". Но в ходе испытаний в танках вновь проявились многочисленные мелкие дефекты. Главный конструктор Н. Астров был отстранен от работ и в течение нескольких месяцев находился под стражей и следствием. Кроме того, танк получил новую башню улучшенной защиты. Измененная компоновка позволила разместить на танке больший боекомплект к пулемету и два маленьких огнетушителя (прежде огнетушителей на малых танках РККА не было).

Танки США в рамках работ по модернизации, на одном серийном образце танка в 1938-1939 гг. прошла испытания торсионная подвеска, разработанная конструктором КБ завода № 185 В. Куликовым. Она отличалась конструкцией составного короткого соосного торсиона (длинные моноторсионы нельзя было использовать соосно). Однако такой короткий торсион на испытаниях показал недостаточно хорошие результаты, и потому торсионная подвеска в ходе дальнейших работ не сразу проложила себе дорогу. Преодолеваемые препятствия: подъемы не менее 40 градусов, вертикальная стенка 0,7м, перекрываемый ров 2-2,5 м".

Ютуб про танки работы по изготовлению опытных образцов двигателей Д-180 и Д-200 для разведывательных танков не ведутся, ставя под угрозу выпуск опытных образцов". Оправдывая свой выбор, Н. Астров говорил, что колесно-гусеничный неплавающий разведчик (заводское обозначение 101 или 10-1), равно как и вариант танка-амфибии (заводское обозначение 102 или 10-2), являются компромиссным решением, так как удовлетворить требованиям АБТУ в полной мере не представляется возможным. Вариант 101 представлял собой танк массой 7,5 т с корпусом по типу корпуса, но с вертикальными бортовыми листами цементованной брони толщиной 10-13 мм, так как: "Наклонные борта, вызывая серьезное утяжеление подвески и корпуса, требуют значительного (до 300мм) уширения корпуса, не говоря уже об усложнении танка.

Видео обзоры танков в которых силовой агрегат танка планировалось выполнить на базе 250-сильного авиамотора МГ-31Ф, который осваивался промышленностью для сельскохозяйственных самолетов и автожиров. Бензин 1-го сорта размещался в танке под полом боевого отделения и в дополнительных бортовых бензобаках. Вооружение полностью отвечало заданию и состояло из спаренных пулеметов ДК калибра 12,7-мм и ДТ (во втором варианте проекта значится даже ШКАС) калибра 7,62-мм. Боевая масса танка с торсионной подвеской составляла 5,2 т, с рессорной – 5,26 т. Испытания прошли с 9 июля по 21 августа по методике, утвержденной в 1938 г., причем особое внимание уделялось танкам.

В истории мирового танкостроения использовались различные основания для классификации боевых машин. Они делились на группы и виды, различающиеся вооружением и броневой мощью, скоростными и ходовыми качествами, особенностями, рожденными под влиянием государственной военной доктрины и тактикой действий частей и соединений.

Больше всего прижилась классификация, основанная на боевой массе танка: легкие, средние, тяжелые. Танк КВ-1 был первым в череде массовых советских тяжелых танков.

Историческая справка

Известно, что самый первый танк МК-I (Марк I) появился 15 сентября 1916 г. в армии Великобритании. Не отставала от союзницы по Антанте и Франция, представившая чуть позже свою боевую машину. Танк «Рено FT» оказался довольно-таки успешным вариантом и образцом для многих последующих моделей.

Вслед за первооткрывателями в процесс танкостроения включились Италия, Венгрия, Польша, Швеция, Чехословакия, Япония.

Любопытно, но страны, являющиеся сегодня производителями лучшей бронетехники – Россия (СССР), США и Германия – вступили в этот процесс с определенным опозданием.

Советское военное командование не имело практически никакого опыта в строительстве и использовании танков.

Применение захваченных у интервентов боевых машин и изготовленных в 1920 г. заводом «Красное Сормово», на базе слегка переделанного «Рено», полутора десятков танков (первый назывался «Борец за свободу товарищ Ленин») назвать опытом было сложно.

Поэтому, пройдя быстрее других танкостроительных стран этап поиска своего пути, создатели советских танков нашли более удачный вариант.

Используя опыт других

В советский период об этом старались не упоминать, как же страна Советов – первая во всем. Этот «квасной патриотизм» во вред исторической правде. Да, не мы изобрели танк… Да, наши конструкторы использовали опыт других. И что в этом плохого?

В декабре 1929 г. специальная комиссия, созданная Управлением механизации и моторизации Красной Армии, была отправлена в зарубежную командировку для изучения производства танков.

Были закуплены:

1. Образец легкого английского танка «Виккерс – 6 тонн» с лицензией на право производства.
2. 15 танков МкII, английского производства.
3. Несколько танкеток «Карден-Ллойд» МкVI и лицензия на производство этой модели.
4. Два танка ТЗ без башен и вооружения в США у инженера и изобретателя Дж.У. Кристи – автора оригинальной ходовой части для бронемашины.

Все эти приобретения были так или иначе использованы при разработке уже отечественных моделей танков. На базе английской танкетки была создана и запущена в серийное производство танкетка Т-27, которая находилась на вооружении Красной Армии еще даже в первые месяцы войны.

При создании танка Т-26, который в предвоенные годы был основным для РККА, в значительной степени использовались достижения, важные узлы и агрегаты боевой машины «Виккерс – 6 тонн». А оригинальную ходовую часть, придуманную Кристи сначала применили на танках семейства БТ, а потом и на тридцатьчетверках.

Тяжелому танку быть

Вторая половина 30-х годов – период, когда мир и, особенно Европа, жили в ожидании войны. Страны по-разному относились к сложной политической обстановке. Неоднозначно оценивалась роль бронетанковых войск в будущем противостоянии.

Французы и итальянцы рассматривали их как средство поддержки пехоты и кавалерии, выделяя им вспомогательную роль. Англичане утвердились в необходимости иметь два типа танков: крейсерские и пехотные, которые выполняли разные функции.

Немцы использование танков рассматривали в составе крупных соединений, которые при поддержке авиации должны прорывать оборону и двигаться вперед, не дожидаясь пехоты.

Концепция советских военных специалистов предусматривала использование всех видов танков для прорыва тактической обороны, для поддержки пехоты и развития успеха на оперативном пространстве, действуя в составе танковых и механизированных соединений. Но если вопросы совершенствования легких и средних машин в предвоенное время решались неплохо, то с тяжелыми дело обстояло хуже.

Очередные попытки создания тяжелого танка сводились к укреплению броневой защиты (как следствие – увеличение массы танка) и использованию распространенного многобашенного варианта (увеличение габаритов), в ущерб скоростным и маневренным качествам. Теряли такие машины и броневую защиту. К счастью, после выпуска 59 единиц танка Т-35 и признания его неперспективным, работа по созданию тяжелых танков пошла по другому направлению.

В истории создания тяжелого танка 1939 год оказался наиболее успешным:

• в феврале на Ленинградском Кировском заводе (ЛКЗ) началась разработка танка КВ, названного в честь Наркома обороны СССР Ворошилова Климента Ефремовича;
• к концу года на 185-м заводе была завершена разработка 58-тонного двухбашенного танка Т-100;
• еще одним вариантом тяжелого танка стала 55-тонная модель, разработанная также на ЛКЗ и названная в честь Сергея Мироновича Кирова – СМК;
• вскоре после начала советско-финской войны в ноябре 1939 г. все три образца были направлены на испытание в район боевых действий. Победу в этом «соревновании» одержал тяжелый танк КВ, с одной существенной оговоркой. Военных, проводивших испытание, не устроила слабая для такого мощного танка 76 мм пушка;
• принято решение о серийном выпуске танка КВ.

От КВ к ИС-2

Практика замены официальных названий, буквенно-цифровых обозначений, на другие, шутливые имена существовала в армейской среде всегда. Отдельные виды вооружения получали официальное название в виде начальных букв ФИО их создателя.

Но танк, если не считать «Борца за свободу…, именем Наркома обороны назвали впервые. Никакого ёрничества, но невольно напрашивается штамп про то, как корабль назовешь, так он и поплывет. Герой гражданской войны, маршал Советского Союза, не сменяемый в течении 15 лет Нарком обороны К.Е.Ворошилов особого вклада в Победу в войне не внес. Более того, к концу войны его, единственного за все годы, вывели из состава Государственного Комитета Обороны.

Вот и танк КВ-1 вроде бы существовал, но с таким именем не рождался и свой жизненный путь с ним не завершал.

• в 1939 году на ЛКЗ разработали и отправили на испытание тяжелый танк КВ;
• летом 1940 г. в серийное производство были запущены танк КВ с 76 мм пушкой Л-11 (в 1941 г. ее заменили более совершенной, но такого же калибра пушкой ЗИС-5) и со 152 мм гаубицей М10Т;
• а вот порядковый номер 1 танку присвоили «задним числом», не в связи с появлением новой модификации, а так, чтобы не нарушать последовательность;
• после прекращения в 1941 году выпуска КВ (КВ-1) и КВ-2, боевая машина, претерпев некоторые технические изменения, и, получив 85 мм пушку, летом 1943 года стала именоваться КВ-85;
• осенью 1943 года на базе последней модификации семейства КВ стал серийно выпускаться тяжелый танк ИС-1 или ИС-85. А после установки 122 мм пушки и изменения корпуса 31 октября 1943 года началось производство танка ИС-2 (Иосиф Сталин), который на первых этапах встречался под обозначением КВ-122.

Символично что, освободив К. Е. Ворошилова от всех ключевых постов, Сталин заменил его имя своим в названии главного танка. Замена на имя любого другого военачальника было бы оскорблением для бывшего Наркома.

После такого лирического отступления стоит подробно познакомиться с первым советским тяжелым танком КВ-1 (про Т-35 вспоминать уже не стоит) и сравнить с последующими моделями. Ведь по большому счету эти модели взаимосвязаны.

Основные характеристики советских тяжелых танков в годы Великой отечественной войны

Основные характеристики	Танк КВ 1	Танк КВ 2	Танк ИС 2
Боевая масса (т)	43	52	46
Экипаж (чел)	5	6	4
Габариты (мм)
длина	6675	6950	6770
ширина	3320	3320	3070
высота	2710	3250	2630
Клиринс (мм)	450	430	420
Толщина брони (мм)	40-75	40-75	60-120
Калибр орудия (мм)	76	152	122
Пулеметы	3х7,62	3х7,62	3х7,62, 1х 12,7 (ДШК)
Боекомплект (артвыстрелов)	90	36	28
Мощность двигателя (л.с.)	500	600	580
Максим. Скорость	34	34	37
Запас хода по шоссе (км)	225	250	240
По бездорожью (км)	180	150	160
Преодоление препятствий (м)
стена	0,87	0,87	1
ров	2,7	2,7	3,5
брод	1,3	1,6	1,3

Тактико-технические характеристики, как представленные в таблице, так и оставшиеся за ее рамками, дают оценку трем главным составляющим любой бронемашины:

• броневой защите и живучести танка и экипажа;
• огневой мощи вооружения;
• скоростным и маневренным качествам.

Конструкция и защита танка

Некоторые специалисты считают танк КВ-1– этапом в мировом танкостроении, ибо отдельные технические находки были в последующем использованы во многих других моделях. Это дизельный двигатель, противоснарядное бронирование, индивидуальная торсионная подвеска, разделение бронекорпуса на отделения: боевое, управления и моторно-трансмиссионное.

Экипаж танка в таких условиях более защищен. Механик-водитель и стрелок-радист размещаются в отделении управления, остальные члены экипажа в боевом, и те, и другие отделены от моторного отсека.

Броневая защита корпуса и башни – сваренные броневые плиты толщиной 80, 40, 30, 20 мм – выдерживала удары 37 и 50 мм штатных противотанковых орудий вермахта. Для защиты от более крупных калибров ее было достаточно не всегда – немецкая 88 мм зенитка Flak 18/36 стала одним из основных средств борьбы с этим советским танком.

Вооружение КВ-1

Первые модели КВ оснащались 76 мм пушкой Ф-32. Именно к ней были претензии при испытании танка на Карельском перешейке. Замена на 152 мм гаубицу привела к появлению модели танка КВ-2. Но и КВ-1 к 1941 г. претерпел изменения в вооружении, получив более совершенную пушку ЗИС-5. Боекомплект составлял 90 артвыстрелов унитарного заряжания. Снаряды располагались по бортам боевого отделения.

На танке имелся электромотор поворота башни.

В вооружение танка входили три 7,62 мм пулемета ДТ-29: спаренный с пушкой, курсовой и кормовой. Все они были съемными и могли при необходимости использоваться вне танка. Определенная сложность в ведении боя была вызвана слабым обзором как для механика-водителя, так и для командира танка. Для ведения стрельбы использовались два прицела: ТОД-6 для стрельбы прямой наводкой и ПТ-6 для ведения огня с закрытых огневых позиций.

Скорость и маневр

Все танки семейства КВ, в том числе и КВ-1 оснащались четырехтактный V-образным 12-цилиндровым дизельным двигателем мощностью 500 л.с. После усиления броневой защиты и увеличения боевой массы танка КВ-2, мощность довели до 600 л.с. Такой двигатель позволял боевой машине развивать скорость до 34 км/час.

Большой проблемой для танкистов была трансмиссия, состоявшая из пятиступенчатой коробки передач (включая скорость заднего хода), планетарных бортовых механизмов, многодисковых (главного и двух бортовых) фрикционов и ленточных тормозов. Все приводы были механические, тяжелые в управлении. Специалисты однозначно оценивают трансмиссию танков КВ, как самую слабую сторону боевой машины.

Ходовая часть, самое уязвимое место, как и у всех танков.

Подвеска у КВ-1 – индивидуальная, торсионная с внутренним амортизатором для каждого из шести двойных катков малого диаметра по каждому борту. Ведущие колеса со съемными зубчатыми венцами цевочного зацепления размещались сзади, а ленивцы – спереди. Механизм натяжения гусеницы – винтовой. Количество траков шириной 700 мм в гусенице варьировалось от 86 до 90 шт.

Боевое применение КВ 1

Создание и развитие боевой техники и вооружения тесно связано с военной доктриной государства.

Известна сталинская точка зрения о том, что возможная война будет скоротечной и проходить на территории противника. Соответственно выдвигались требования по созданию боевых машин, отличающихся скоростными качествами и способностью уверенно подавлять оборонительные укрепления противника.

Война на начальном этапе, к сожалению, пошла по другому сценарию. Тяжелые танки не являлись оборонительными. Использовались они в различных вариантах боя, но, как правило, не для главного своего назначения.

Немцы не могли противостоять нашим «тяжеловесам» и старались избегать встреч с ними.

Но, несмотря на огневую мощь, надежную броневую защиту, героизм, проявленный танкистами, тяжелые танки, в том числе и КВ-1 оказались менее востребованными, чем средние. Большие потери в этот период тяжелые танки несли из-за банального отсутствия топлива. А без него, танк хорошая мишень.

Производство тяжелых машин приостановили в 1941 году. Однако, уже в 1943 г. ситуация поменялась и значение тяжелых танков вновь возросло. Но уже без КВ-1.

Видео