Писатель шишков произведения. Вячеслав Шишков: биография, произведения

Первой степени (1946 - посмертно ).

Биография

Вячеслав Шишков родился 21 сентября (3 октября) 1873 года в Бежецке (ныне Тверской области) в семье мелкого лавочника. Учился в частном пансионе, потом в Бежецком городском 6-классном училище (1882-1888), в 1891 году окончил Вышневолоцкое училище кондукторов путей сообщения.

Творчество

Первая публикация - символическая сказка «Кедр» (1908) в газете «Сибирская жизнь» (Томск), в периодике 1908-1911 годов печатались путевые очерки и рассказы Шишкова.

С 1911 года Шишков является регулярным посетителем потанинских «четвергов», где бывала творческая и научная интеллигенция Томска.

Активную литературную деятельность Шишков начал в 1913 году (рассказы «Помолились», «Суд скорый», «Краля»). В 1915 году переехал в Петроград, где сблизился с Максимом Горьким . В 1916 году при содействии Горького выходит первый сборник рассказов «Сибирский сказ».

После переезда в Петроград, Сибирь и особенно Алтай остаются одной из основных тем его творчества. Вершиной сибирской прозы Шишкова стали романы «Ватага» (1923 год, о Гражданской войне) и «Угрюм-река» (1933 год, о жизни в Сибири на рубеже XIX-XX веков). Итогом нескольких лет работы на Алтае дорожным инженером стал сборник путевых очерков «По Чуйскому тракту» и рассказов «Чуйские были».

Последние 7 лет жизни работал над задуманной им 3-томной исторической эпопеей «Емельян Пугачёв» .

В 1941 и до 1 апреля 1942 года Шишков находится в блокадном Ленинграде , пишет статьи для фронтовых газет, издаёт первый том «Емельяна Пугачёва», оставшегося незаконченным.

Как художник Шишков воспринимается в русле демократического направления русского реализма. Его достижения в бытописании соседствуют с широким использованием аллегории, символики. Особое восхищение читателей вызывает этнографическая языковая чуткость писателя.

Шишков хороший рассказчик-реалист, многообразно отразивший в своей прозе глубокое знание различных областей Сибири и интерес к народному языку .

Вячеслав Яковлевич Шишков умер 6 марта 1945 года . Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 2).

Награды

• орден Ленина (3 октября 1943),
• Сталинская премия первой степени (посмертно) (1946) - за роман «Емельян Пугачёв».

Память

• 20 августа 1950 года в городском саду города Бежецка был открыт памятник В. Я. Шишкову. 5 ноября 1973 года в Бежецке открылся музей В. Я. Шишкова.
• В 1953 году в Томске установлен бюст Вячеслава Шишкова, его именем названа улица, на доме (ул. Шишкова , 10), по соседству с которым (предположительно ) в 1911-1915 годах жил Шишков, установлена памятная доска .
• В 1965 году новой улице города Пушкина присвоили название улица Вячеслава Шишкова .
• Несколько теплоходов получили имя «Вячеслав Шишков». Один из них эксплуатируется на Енисее Енисейским речным пароходством .
• Имя В. Я. Шишкова носит Алтайская краевая универсальная научная библиотека (Барнаул) .
• В Центральном районе Воронежа есть улица Шишкова .
• Имя В. Я. Шишкова носит Бежецкая межпоселенческая центральная библиотека Тверской области.
• В городе Бийске именем Шишкова названа улица, по которой проходит Чуйский тракт .
• Имя В. Я. Шишкова носит также одна из улиц в Советском районе Нижнего Новгорода .
• Краеведческий музей в селе Ербогачён носит имя В. Я. Шишкова.
• На Чуйском тракте, недалеко от села Манжерок , установлен памятник В. Я. Шишкову.
• Были установлены стипендии имени В. Я. Шишкова в и ЛГУ ; установлены мемориальные доски на домах, где проживал писатель в Москве и Ленинграде.
• В честь его названа железнодорожная станция в Бежецком районе Тверской области, расположенная на линии Бологое-Сонково-Рыбинск.

Всероссийская литературная премия имени В. Я. Шишкова

Учреждена в 2003 году в городе Бежецке Тверской области. Кавалеры:

• 2003 год - Черкасов, Владимир Георгиевич - «На стрежне Угрюм-реки: Жизнь и приключения писателя Вячеслава Шишкова».
• 2004 год - Калюжный, Григорий Петрович - удостоен премии за большую работу по изданию книг о русской провинции.
• 2005 год - Иванов, Геннадий Викторович - «Знаменитые и известные бежечане».
• 2006 год - Крупин, Михаил Владимирович - «Великий самозванец».
• 2007 год - Трутнев, Лев Емельянович - «Звонкий рог».
• 2008 год - Смолькин, Игорь Александрович - «Ангел безпечальный».
• 2009 год - Лугинов, Николай Алексеевич - «По велению Чингисхана».
• 2010 год - Мурзаков, Валерий Николаевич - «Полина. Повести о любви».
• 2011 год - - «Золото Алдана».
• 2012 год - Тарковский, Михаил Александрович - «Замороженное время», «Енисей, отпусти!», «Тойота-Креста».
• 2013 год - Воробьёв Вячеслав Михайлович - за книгу «Тверской топонимический словарь» и активную творческую работу по истории Бежецкого района.
• 2014 год - Дементьев Вадим Валериевич - за серию книг о северной-западной Руси: «Слово о полку Белозерском», «Монастыри Русского Севера».
• 2015 год - Сенин Сергей Иванович - за книгу «Тихие песни: Бежецкий край в русской поэзии».
• 2016 год - Климин Иван Иванович

Адреса в Петрограде - Ленинграде

• 1920-1929 - ДИСК - проспект 25-го Октября, 15;
• 1929 - осень 1941 года - Детское Село, Московская улица, 9;
• осень 1941 - 04.1942 года - дом Придворного конюшенного ведомства - набережная канала Грибоедова, 9.

Адреса в Томске

Напишите отзыв о статье "Шишков, Вячеслав Яковлевич"

Литература

• Бахметьев В. Вячеслав Шишков. Жизнь и творчество. - М., 1947.
• Богданова А. Вячеслав Шишков. - Новосибирск, 1953.
• Изотов И. Вячеслав Шишков. - М., 1956.
• Чалмаев В. Вячеслав Шишков. - М., 1969.
• Еселев Н. Х. Шишков. - М., 1976.
• Яновский Н. Н. Вячеслав Шишков. Очерк творчества. - М., 1984.
• Черкасов-Георгиевский В. Г. На стрежне Угрюм-реки: Жизнь и приключения писателя Вячеслава Шишкова. - М.: Терра, 1996. - ISBN 5-300-00867-2
• Творчество В. Я. Шишкова в контексте русской литературы XX века. - Тверь, 1999.
• Мина Полянская. «Угрюм река у Аничкова моста. Петербургская повесть о Вячеславе Шишкове».
• Мина Полянская: «Он был настоящий русский самородок» (В.Я.Шишков)/ «…Одним дыханьем с Ленинградом…», Лениздат, 1989. - ISBN 5-289-00393-2

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Шишков, Вячеслав Яковлевич

– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.

Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.

Геннадий Иванов - "Знаменитые и известные Бежечане"

1873 - 1945

Тверских людей издавна тянет путешествовать. Начиная с купца Афанасия Никитина. Я даже думаю, что не советская власть гнала моих земляков на целину да на разные стройки коммунизма на окраины страны, а чаще всего они сами охотно ехали в далекие края - хотелось увидеть что-то новое.

Вот возьмем судьбу родившегося в Бежецке 130 лет назад (2003 год - юбилейный) 3 октября по новому стилю знаменитого романиста Вячеслава Яковлевича Шишкова. Все вроде складывалось у него в родном краю нормально: с отличием окончил Бежецкую школу, поступил в соседнем уезде в Вышневолоцкое строительное училище, окончил его. На него заглядывалась дочь богатого бежецкого купца Смирнова, родители стали поговаривать о женитьбе Вячеслава, надеясь, что таким образом он осядет рядом с родителями. Но не тут-то было.

Шишков объявляет, что жениться не собирается, а поедет в Сибирь. И в возрасте 21 года поступает на службу в Томский округ путей сообщения. И началась экзотическая и суровая жизнь с экспедициями по Нижней Тунгуске, по Чуйскому тракту, по Катуни, Иртышу, Енисею, Бии, Лене... Начинается путь к «Угрюм-реке».

Остался бы жить Шишков в Тверской губернии - написал бы он роман из жизни родного края? Думаю, вряд ли. Тверской край по своей, так сказать, природной доминанте - это край рождающий (Волгу, например) и отправляющий в путь. И обильно подпитывающий Волгу болотными ручьями и речушками.

Бежецкое детство, отрочество и юность тоже подпитывали Шишкова-писателя, он сам об этом не раз говорил. Некоторые его герои прямо списаны с бежечан.

Хочу сразу сказать, что о Шишкове написаны хорошие книги: Николаем Еселевым в серии «Жизнь замечательных людей» и Владимиром Черкасовым-Георгиевским «На стрежне Угрюм-реки. Жизнь и приключения писателя Вячеслава Шишкова». Последняя книга – вообще целый кладезь фактов, размышлений о Шишкове и его времени, она очень современная книга, я даже не знаю о ком из русских писателей в последнее время написана такая живая современная исчерпывающая книга. Думаю, что многие бежечане знакомились с этими изданиями, а уж самого Шишкова, конечно, читали. Поэтому, мне кажется, стоит остановиться на моих личных впечатлениях от судьбы и книг писателя.

Во-первых, я действительно считаю Шишкова одним из крупнейших писателей XX века. Поменялось все -эпохи, общественный строй, мы живем среди других скоростей и других кумиров, - но романы Шишкова не устаревают. Ибо он был не конъюнктурщик - он был подлинным, серьезным художником. Он был лауреатом Сталинских премий, но не был бездумным воспевателем Сталина. Он все анализировал - и как художник отвечал на вопросы времени. Его ответы не всегда совпадали с решениями ЦК.

Так получилось, что я побывал почти во всех географических точках, где работал в экспедициях Шишков. Я стоял на берегу необозримой сибирской красавицы Лены, смотрел на скалистый и мощный Енисей, угощался рыбацкой ухой на Иртыше, ехал по Чуйскому тракту на родину Шукшина - и вспоминал Шишкова, который этот тракт проектировал и прокладывал. И на берегу свирепой алтайской Катуни я, конечно, повторял знаменитые стихи Николая Рубцова: «Катунь, Катунь, - свирепая река!/Поет она таинственные мифы/ О том, как шли воинственные скифы, -/Они топтали эти берега!» Я повторял эти стихи, но и вспоминал, что мой земляк Вячеслав Шишков, очень, кстати, в сибирский период жизни похожий на скифа, потом он больше будет похож на Чехова, так говорили современники, знал эту реку вдоль и поперек. Неумолкающая Катунь напела ему немало мотивов, подарила ему какие-то образы. Хотя по судьбе Шишкову приходилось как бы отвоевывать образы у природы, у хаоса жизни. Подарки были редкими.

Так вот, бывая в тех местах, где ступала нога Вячеслава Яковлевича лет за сто до меня, я всегда там вспоминал Бежецк и музей Шишкова. Из самого раннего детства сильнее всего мне запомнилось из культурной, скажем так, жизни города - это музей Шишкова, особенно в первом зале покрытый шкурами островерхий чум, потом почему-то очень запомнились в краеведческом музее, который тогда находился в Крестовоздвиженской церкви, кости каких-то древних животных, может быть, мамонтов, россыпи старых монет запомнились и памятник Шишкову в городском саду. Могу даже смело сказать, что первую в жизни скульптуру я увидел именно в виде памятника Вячеславу Яковлевичу. И добавлю, что по прошествии многих лет этот памятник не потерял для меня своего обаяния и своей органичности с городом. Бежецк и Шишков для меня были абсолютно нераздельны всегда.

В Бежецке именем Шишкова названы улица, школа, библиотека. Не знаю, приходило ли кому-нибудь в голову назвать его именем город, но слава Богу, что не переименовали.

Размышляя над писательским и общественным феноменом Шишкова, который действительно был серьезным, глубоким писателем и при этом был любим советской властью, задаешься вопросом: за что власть любила Шишкова, отмечала премиями, называла потом его именем пароходы?

Конечно, советское руководство гнобило тех писателей, которые шли резко, что называется, против течения. Сколько писателей было и расстреляно, и посажено, и выслано за рубежи государства, строящего коммунизм. Но были такие мощные таланты, как, например, Шолохов, который своим художественным гением, во-первых, заставлял с собой считаться, а, во-вторых, изменял своими книгами саму жизнь. По крайней мере, сильно влиял на нее. Были писатели, и к ним принадлежит Шишков, которые совпали с устремлениями новой власти в главном -они не принимали буржуазное устройство мира, искренне не принимали и искренне же хотели участвовать в строительстве нового мира. Заблуждались ли эти писатели, были ли они идеалистами, мечтателями? И да, и нет.

Да - мечтали о лучшей доле для народа. Нет - потому что они указывали в своих произведениях на ошибки новой власти, на слишком облегченное представление о реальном человеке и реальной жизни.

Мой давний знакомый, замечательный преподаватель и исследователь русской литературы, заведующий кафедрой Литературного института имени А.М. Горького Владимир Павлович Смирнов, тоже, кстати, наш земляк, родом из Твери, постоянно говорит, что сегодня, в наши дни, идет в искусстве и в жизни нарастание этой самой буржуазности. Идя на поводу у рынка, мы утрачиваем высоту за высотой в творчестве. Стриптиз - суть и символ нашего времени, эпохи первоначального накопления дикости. Так вот Смирнов говорит: «Коммунизм, большевизм может обладать поэзией - буржуазность поэзией обладать не может! Никогда. Согласятся ли русские лишиться поэзии? Вряд ли... Мы любим Пушкина, Тютчева, «Антоновские яблоки», левитановский «Март» - и ни от чего этого не откажемся. А вот от банка я откажусь. Он мне неинтересен».

И в начале прошлого века такие поэты, как Блок, Цветаева, Гумилев, Ходасевич, конечно, Маяковский, многие писатели, художники, музыканты резко выступали против буржуазного самодовольства и пошлости. А вспомним, как бушевал Есенин во время нэпа. Шишков был в ряду людей, активно не принимавших эту самую буржуазность. А иначе бы он не скитался по Сибири, не дышал суровым и вольным воздухом российских просторов. Не стремился бы написать для людей прекрасные книги.

Шишков не принимал буржуазности в мире и в искусстве, но он не принимал многого и в народе, не был таким розовым народолюбцем, исследовал негативные стороны, писал о них.

Как злободневно и сегодня звучат слова Шишкова из письма Г.Н. Потанину: «Обидно за Россию, стыдно. Но мы, к сожалению, и возмущаться-то как следует не умеем, не научены негодовать открыто, смело, нет у нас в руках молота, которым можно дробить и созидать. До сих пор мы еще не более как русские обыватели времен щедринских, способные, лишь на то, чтоб пить горькую (и то с дозволения начальства) или в лучшем случае в тоске и сени смертной сесть на болоте на пенышек, прикусить бороду, самобичевать и хныкать, жалуясь болоту на тяготу русской жизни... Нет у нас в крови огня, нет тех гражданских дрожжей, которые бушуют и творят жизнь. Телята душой, с лисьими хвостами, с медвежьей силой, мы не протестуем, если какой-нибудь цыган ввернет нам в ноздрю кольцо и поведет по площадям и стогнам... на потеху миру». Письмо 1915 года.

Так вот, вдумаемся в эту цитату. Чтобы разрешить этот вопрос: почему мы, русские, такие? - мало жизни одного писателя. Шишков, по сути, во всех своих главных произведениях исследует свой народ. И его роман «Емельян Пугачев», получивший Сталинскую премию первой степени, не просто бунт воспевает, революцию, так сказать. Нет, прежде всего, писатель показывает своему народу человека же из народа, который не уступает по уму и царице Екатерине, который имеет волю, который действует, понимая, что идет на свою мужицкую Голгофу. Это трагедия, но в ней есть воля к жизни. В ней нет ничего пошлого и мелкого.

Конечно, в советскую эпоху трудно было говорить всю правду, как ее видит писатель, но, с другой стороны, кто говорил эту самую правду, хотя бы частично, кто не занимался лакировкой действительности - тот получал от критиков много зуботычин и разносов, но тот именно и ценился читателем и даже многими во властных, как сейчас говорят, структурах. Ведь если поверхностно посмотреть и подумать - а кому же в Бежецке памятник-то в 1950 году советская власть поставила? Смотрите. В романе «Ватага» (1923 год) красные партизаны показаны, как последние головорезы. Они врываются в городок в предгорьях Алтая и на свой взгляд и свое особое миропонимание начинают устраивать здесь новую жизнь, которая сводится к убийствам и казням, к бесчисленным насилиям над женщинами. Священнику сначала отрубили руку, потом распилили его пилой, в деревянную церковь загнали людей, связали всех одной веревкой - и подожгли храм. На площадь волокли изнасилованных девушек и женщин, их втыкали торчмя головой в сугробы вокруг горевшего собора и издевательски кричали: «Это богу свечки». Реальным прототипом городка был город Кузнецк, в котором действительно партизаны за несколько дней своего пребывания убили из четырех тысяч местных жителей более половины.

Тогда Д. Фурманов, автор «Чапаева», и другие советские писатели и критики резко выступили против «Ватаги» Шишкова. Как мол так, чернит партизан. А особую опасность этого романа Фурманов видел в том, что написан он хорошо, «читается с большим захватом», поэтому, мол, «опасность от «Ватаги» усугубляется».

А посмотрим дальше. Повесть «Дикольче», 1927 год. О чем она? О том, что новые лозунги новой власти глубоко ошибочны, что нельзя сводить с земли таких крепких хозяев, как Ксенофонт Ногов, и отдавать судьбу страны в руки лентяев и пьяниц - таких, как Колченогое.

Что он пишет, этот Шишков. Это уж почти «Погорельщина» Клюева, за которую того посадили и расстреляли. Нет, надо Шишкову проехаться по новой России, пусть он посмотрит, как перековывается человек, как он освобождается от дикой власти природы и земли. Как раз собирается бригада писателей ехать на строительство Беломоро-Балтийского канала. Едут Корнелий Зелинский, Михаил Зощенко, Валентин Катаев, Бруно Ясенский, Виктор Шкловский, Евгений Габрилович и другие. Максим Горький - главный куратор этой затеи и редактор будущей книги об этой поездке. Все участники должны отписаться - кто рассказ написать, кто очерк. В 1934 году выходит книга «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина». Книга посвящена XVII съезду партии. Но почему среди авторов этой книги о перековке бывших крестьян и священнослужителей нет Шишкова? Как он мог отказаться участвовать в таком почетном и очень нужном партии издании? А он после увиденного своими глазами ничего писать не стал. Через многие годы вдова Шишкова, Клавдия Михайловна, скажет автору книги о писателе «На стрежне Угрюм-реки»: «Потому ничего не стал писать, что понимал -«там убивают людей».

А возьмем само название книги «Угрюм-река». Разве может советский писатель, который должен звать к светлому будущему людей, называть жизнь угрюм-рекой. Что за упадническая позиция. Свет-река. Город-солнце и т.д. Горькому, самому главному и правильному писателю страны Советов, роман, о котором Шишков сказал, что «Угрюм-река - та вещь, ради которой я родился», категорически не понравился.

И еще. Власть не могла не чувствовать, что Шишков не атеистический писатель. При публикациях его повестей и романов редакторы советовали автору какие-то куски текста с глубокими раздумьями в религиозном духе снимать, чтобы не вызывать гнев безбожных властей. Но все равно во всех книгах писателя раздумья эти присутствуют, потому что в сердце своем Шишков всегда оставался верующим человеком. Более того, он в советское время и в храм ходил, и Пасху праздновал, и много общался со священнослужителями. Это у него было с раннего детства. Родился на углу переулка, ведущего прямо к храму - Спасо-Кладбищенскому. Семья вся религиозная. Сам в ранней молодости путешествовал по Русскому Северу вместе с отцом Иоанном Кронштадтским, теперь святым Русской Православной Церкви.

Все в мире не случайно. И не случайна встреча этих двух людей. Я думаю, что художественными образами Шишков в своих книгах многое потом передаст читателям из разговоров с отцом Иоанном. Он сам очень сильно духовно напитался тогда от великого священника.

Проницательные читатели чувствовали, что слово писательское у Шишкова рождено душой, не чуждой заповедям Христовым. Константин Федин, советский классик, в дневнике своем записал в день смерти Шишкова, что по качествам души Шишков был редкостью: «Человек-Добро, человек-Вера, он был национален во всех проявлениях. И потому он пленял собою столь далеких и разных людей -истинного мастера Замятина, стихийный талант Толстого, эстета Радлова». Добро и вера Шишкова не только природны, но и религиозны. И это многие понимали.

Вот в этом смысле интересный факт приводит В. Черкасов-Георгиевский. В октябре 1943 года в Москве отмечали 70-летний юбилей писателя. Его наградили орденом Ленина. Все было торжественно. Масса подарков. Один из этих подарков - книга «Русская православная церковь и Отечественная война», только что изданная Госиздатом и преподнесенная юбиляру директором издательства П.И. Чагиным с надписью на титуле: «Местоблюстителю патриаршего престола литературы русской владыке Вячеславу, в миру В.Я. Шишкову, в славные дни 70-летия, смиреннейший Петр, в миру Петр Чагин». Человеку, чуждому религиозной лексики, такие бы слова друзья не написали.

Так за что же Шишкову советская власть памятник в Бежецке поставила?

Я, конечно, утрирую несколько ситуацию. Но зато становится ясно, что не все так просто было и в те годы и всегда в этом мире не все так просто, как порой представляют бравые «революционеры» или бравые же «демократы».

Памятник Шишкову власть поставила, прежде всего, за талант. Она не могла не оценить Шишкова как крупного талантливого писателя. Его книги тогда расходились огромными тиражами, их зачитывали в библиотеках до дыр, их не хватало. Статистика показывала, что «Угрюм-река» идет по спросу на втором месте после Шолохова. Шишкову писали письма со всей страны, благодарили, порой просили выслать экземпляр книги.

И не все в этом мире подвластно властям. Лозунги лозунгами, а ими сыт не будешь. Так же не будешь и в искусстве, в культуре сыт пустыми декларациями и демагогией. Необходимо истинное мастерство, умеющее показать затаенные движения человеческой души, показать глубину человека и жизни, которые еще не были показаны в искусстве.

Шишков всю жизнь на первое место ставил творчество: «Вся жизнь моя была в литературе, иных страстей не знал». Перед смертью он пишет в письме о своем самочувствии: «А дух бодр, и творчество бушует, ходит по жилам. Удивляюсь на самого себя!» Что такое «Угрюм-река»? Прежде всего - это творческий подвиг писателя, он написал книгу, в которой «творчество бушует». Судьба трех поколений купеческой династии Громовых показана настолько ярко и психологически сильно, что образы не забываются. Выведенные писателем, они становятся для читателя живее живых людей. В этом и задача художника -дать образы. Кто теперь не знает Данилу Громова, Прохора Громова, Анфису, инженера Протасова и священника отца Александра...

Довольно строгий ценитель литературы профессор Б. Томашевский отмечает: «Кто раз прочел Угрюм-реку», тот уже не забудет эту вещь, хотя бы из памяти и стерлись отдельные извилины в сложном рисунке сюжетного развития».

Сама жизнь выше любой власти и любого общественного строя. И если властители не последние дураки, то они это понимают и ищут какую-то золотую середину между своими лозунгами и реальной жизнью. Они не могут не отдавать должное истинным талантам. А если еще в чем-то устремления властей и талантов совпадают, как в случае с Шишковым, то власти могут и любить эти таланты, и осыпать их милостями.

Хотя, по большому счету, я считаю, что памятник Шишкову в Бежецке поставлен Божьим произволением. Богу было угодно, чтобы в Бежецке стоял памятник Шишкову. Может быть, и святой отец Иоанн Кронштадтский помолился за это. Такому духовно сильному человеку, как Шишков, такому глубоко национальному человеку, пронесшему в самые страшные годы XX века свою добрую душу, не замарав ее, но подвигая и других беречь свою душу, должен на родине стоять памятник. Это в высшем смысле справедливо.

Летом 1950 года весь Бежецк был в афишах, извещавших о скором открытии памятника. Текст афиши: «20 августа 1950 г. 12 часов дня. В городском саду состоится торжественное открытие памятника выдающемуся писателю-земляку Вячеславу Яковлевичу Шишкову. Комиссия по открытию памятника».

На все последующие юбилеи Шишкова в Бежецк приезжали именитые писатели. Чем они, прежде всего, были в Бежецке восхищены? Об этом можно узнать из записи в книге гостей: «Мы, участники юбилейных торжеств, глубоко взволнованы тем, что увидели в Шишковском музее. Более всего нас потрясла огромная, нежная любовь бежечан к своему великому земляку. Даже в нашей славной, богатой светлыми традициями стране немногие города могут похвалиться такой славой, которая выпала на долю вашего города». Подписи.

Конечно, кроме памятника и музея гости города всегда приходят к дому 44 по улице Шишкова. На доме памятная доска: «На этом месте стоял дом, в котором 3 октября 1873 года родился выдающийся советский писатель Вячеслав Яковлевич Шишков».

В автобиографии Шишков писал: «Мой дед со стороны отца - помещик Бежецкого уезда Дмитрий Алексеевич Шишков, а бабушка - его крепостная крестьянка села «Шишковой Дубровы»...» При желании и теперь можно побывать в тех местах, где у деда с бабкой гостил и проводил босоногое детство будущий писатель.

Вячеслав рос очень впечатлительным мальчиком. После общения с отцом Иоанном Кронштадтским он решил сам проповедовать в народе христианские заповеди. Он потом описал это в автобиографии: «И я занялся спасением народа. Из скудного своего жалованья я покупал беднякам сапоги... Меня печаловала деревенская грязь, свара, бедность, взаимная ненависть, пьянство, и я решил заняться проповедью. В свободное от работы время, глубокими вечерами и праздниками, я ходил в окрестных деревнях, собирал народ в избы и поучал от Евангелия. Бабы плакали. Слава моя крепла. Старуха Дарья, черная, большеголовая, страшная, заявила мне, что она порченая - кричит петухом, а как станет на молитву -начитает ругать Христа и угодников, - не могу ли я выгнать из нее беса? Я сказал, что нервы, надо лечиться, бесов нет и что я вообще чудес не признаю. Мое апостольство закончилось большим для меня конфузом: я влюбился в красивую молодую бабу, притом же замужнюю. Тут я понял, что праведником в девятнадцать лет быть очень трудно ».

Несколько штрихов, показывающих любовь читателей к книгам Шишкова. Вот письмо к писателю: «Глубокоуважаемый товарищ Шишков! Я только что прочел последнюю страницу Вашего повествования «Емельян Пугачев» и сразу же, поддерживаемый всем коллективом, решил написать Вам письмо. Написанная Вами книга произвела на нас - ваших читателей - очень сильное впечатление. Вы создали не только обаятельный образ народного героя, Вы, терпеливо трудясь над архивами старины, сумели раскрыть своим современникам черты эпохи Петра III и Екатерины II, вы дали нам глубокий анализ политико-экономической ситуации второй половины XVIII столетия, Вы рассказали нам языком художника, историка и патриота о бесправии народов царской России... Я, да и многие из моих товарищей в годы Отечественной войны были на фронте и сейчас далеко от родимых мест, поэтому многие литературные новинки нам неизвестны, но Ваша книга «Емельян Пугачев» наделала много шуму, читали ее посменно всем коллективом и, прочитав, решили поздравить Вас с большой литературной победой...»

В этом письме - та эпоха, со всеми ее кошмарами и радостями. Но будет ли еще когда-нибудь в России такое внимание к литературе? Вряд ли. А тогда в большинстве своем сотни тысяч читателей питались, так сказать, более качественной «духовной пищей», чем теперь. Единицы, конечно, и сейчас выискивают добротное и настоящее, а тогда добротные вещи читал, по сути, весь народ.

В стране есть еще один музей Шишкова - в селе Ербогачен Иркутской области. Сибиряки любят Шишкова. На недавнем съезде писателей Сибири раздавались голоса учредить литературную премию имени Шишкова для сибирских прозаиков. Может быть, и появится такая премия. А может быть, бежецкой администрации вместе с Союзом писателей России учредить такую литературную премию и награждать ею настоящих, подлинных исследователей современной русской жизни? Настоящих художников слова.

Умер Вячеслав Яковлевич в Москве, куда был перевезен вместе с женой из блокадного Ленинграда. Он, кстати, находился в Ленинграде в самый тяжелый период блокады и выступал перед бойцами в частях и госпиталях с чтением очерков и рассказов, его наградили медалью «За оборону Ленинграда». Умер Шишков в ночь с 5 на 6 марта 1945 года. Очень жаль, что чуть-чуть не дожил до Победы.

В Москве на улице Горького (теперь Тверской), дом 8 была открыта мемориальная доска с указанием, что в этом доме жил В.Я.Шишков.

Многие писатели оставили добрые слова о Вячеславе Яковлевиче. Особенно писатели-сибиряки, которые во многом опирались в своем творчестве на книги Шишкова, - Анатолий Иванов, Георгий Марков, мне лично высокие слова о художественных достоинствах романов Шишкова говорил в одной из поездок Петр Проскурин. Марков написал: «Я никогда не видел Вячеслава Шишкова, голос его, голос подлинного народного художника, я слышал всегда: в детстве и юности, в годы социалистического преобразования Родины, в годы смертельной битвы с немецким фашизмом. Этот голос всегда проникал до самого сердца, согревал душу, поднимал энергию, звал вперед и вперед. Он и сейчас звучит неустанно, звучит как живой.

Снова и снова я перелистываю тома сочинений Вячеслава Шишкова. Неоценимое, изумительное сокровище! Земной поклон тебе и великое спасибо тебе, мой родной русский народ, за то, что ты дал людям, человечеству, будущему такого замечательного чародея художественного слова, как Вячеслав Шишков!»

Эти слова он сказал на 100-летии В.Я. Шишкова в Колонном зале Дома Союзов в Москве в 1973 году. А на дворе уже 2003 год - год 130-летия со дня рождения Шишкова. Бежецк готовится к очередному юбилею. Мне думается, пока жива русская речь, в Бежецке всегда будут светло вспоминать своего знаменитого земляка и отмечать его юбилеи.

Когда уже закончил писать этот очерк и перечитал его, то вспомнил, что не указал на два факта, очень примечательных и любопытных. Во-первых, Шишков принимался писать книгу о другом бежечанине, о графе Аракчееве. Но друг его, Алексей Николаевич Толстой, отговорил. Мол, накличешь на себя неприятности, выведя фигуру временщика. Смотри, сколько у Сталина временщиков - и Ягода, и Ежов, и другие... Не поймут они тебя. И Шишков охладел к этому замыслу. Решил лучше о Пугачеве писать.

Второй факт я вычитал в книге Валентина Распутина «Сибирь, Сибирь». Он пишет: «Писателю Вячеславу Шишкову, который годы провел здесь при изыскании и строительстве тракта и громкую осанну пропел красоте Катуни и Чуи, поставлен ныне на берегу Катуни памятник. За несколько лет он стал такой же принадлежностью Катуни, как острова, дикие камни и деревья, как до того проложенная людьми дорога - будто и был тут всегда. Земля должна знать своих поэтов и устроителей, тогда она будет знать и свое достоинство».

Прекрасные слова. К сожалению, я был на Катуни в другом месте и этот памятник не видел. Но радостно мне, что вдали от Бежецка, от родины Шишкова, люди видят его образ и добром его вспоминают.

Вячеслав Яковлевич Шишков - (1873-1945), русский писатель (рассказы и романы). Главная тема творчества - настоящее и прошлое Сибири. Роман «Ватага» (1923) - о Гражданской войне. В романе «Угрюм-река» (т. 1-2, 1933) драматические судьбы людей на рубеже 19 - нач. 20 вв., втянутых в мир наживы и стяжательства; колоритные картины купеческого быта, жизни тунгусов.

Историческая эпопея «Емельян Пугачев» (кн. 1-3, 1938-45). Государственная премия СССР, 1946, посмертно), повести, рассказы.

Человек в тюрьме выучивается, он выходит из нее мудрее, спокойнее и гражданственнее.

Шишков Вячеслав Яковлевич

Вячеслав Шишков родился 3 октября 1873 года в городе в Бежецке Тверской губернии. Скончался 6 марта 1945 года.

Писатель, воспевший в своих произведениях Сибирь, родился далеко от этого огромного края. Создатель целой серии сибирских повестей появился на свет в древнем русском провинциальном городке Бежецке Тверской губернии в купеческой семье. Его отец Яков Дмитриевич Шишков, страстный любитель оперного пения и театрального искусства, будучи человеком одухотворенным и художественной натурой, привил мальчику любовь к прекрасному, и это отразилось затем в творчестве писателя. Но начал Слава Шишков свою трудовую биографию с весьма прозаичного занятия: после окончания Вышневолоцкого технического училища он обрел редкую специальность - устроителя водных путей, грунтовых и шоссейных дорог.

В девятнадцать лет «Вестенька» (так звали его в детстве) покинул родное гнездо. Вначале работал в Новгородской и Вологодской губерниях, где строил плотины, составлял карты водных путей. Судьба привела его в Сибирь, где он жил с 1894 по 1915 г.г., служил в Управлении Томского округа путей сообщения. Будущий писатель исколесил всю Сибирь - по суше и по воде: вдоль Лены, Енисея, Пинеги, Вычегды, Северной Двины, Сухона, каналов на Шескне и Вышнем Волочке. Благодаря разработанному им проекту был создан знаменитый Чуйский тракт, где теперь высится памятник этому выдающемуся человеку. Во время длительных и порой полных опасности путешествий (однажды его экспедиция чуть не погибла в тайге и спаслась лишь благодаря встрече с кочевниками-тунгусами) наблюдательный молодой человек изучал жизнь простых людей: малоземельных крестьян, золотоискателей, бродяг, политических ссыльных, знакомился с бытом и культурой коренных народов (иртышских казаков, киргизов, якутов). Переполнявшие его впечатления он начал заносить на бумагу, и в 1908 году в газете «Сибирская жизнь» и в журнале «Молодая Сибирь»появляются его первые публикации.

В 1911 году тридцативосьмилетний инженер решается отправить Максиму Горькому два рассказа - «Ванька Хлюст» и «Краля». Он с трепетом и надеждой пишет далекому и лично незнакомому «Алексею Михайловичу»: «Ежели признаете за ними некоторые положительные качества, - помогите мне всплыть на Божий свет. Семь лет я пишу, но держу написанное у себя - все думаю, что еще не выросли крылья… Много шатался по тайге, сталкивался с народом. Нонче в экспедиции на р. Нижнюю Тунгуску едва не погиб. Написал бы подробно, но не смею утруждать…» М. Горький не остался равнодушен к литературным опытам молодого писателя, и вот уже при его содействии рассказы Шишкова печатаются в новом журнале «Заветы», в котором публикуются неореалисты. Он сближается с Р. Ивановым-Разумником, А. Ремизовым, Михаилом Пришвиным, В. Миролюбовым, М. Аверьяновым, которые принимают активное участие в его судьбе.

Хоть и худой человек, а ты говори ему в глаза - хороший, он поверит этому и жизнь свою в гору поведет.

Шишков Вячеслав Яковлевич

Наиболее значительна из написанного в эти годы Вячеславом Шишковым повесть «Тайга», получившая высокую оценку М. Горького и опубликованная в 1916 году в редактируемом им журнале «Летопись».

В 1915 году Вячеслав Шишков простился с Томском и по творческим соображениям переехал в Петербург. Здесь он встретил революцию, которую горячо приветствовал.

После революции писатель оставляет работу по специальности и целиком посвящает себя литературному труду. В это время выходят циклы его очерков «К угоднику» (1918), «С котомкой» (1922-23), рассказы «Журавли», «Свежий ветер» (оба - 1924), «Таежный волк» (1926) и др., в которых отображены разные грани сибирского характера - сила, воля, цельность, самобытность, чувство собственного достоинства.

Однако нет такого человека, который бы знал себя до дна. Даже вещий ворон не чует, где сложит свои кости

Шишков Вячеслав Яковлевич

В основу романа «Ватага» (1925) положены подлинные события - борьба партизан из отряда богатыря-старовера Зыкова за народ, правду и Бога в Кузнецком округе Томской губернии.

Повесть «Пейпус-озеро»(1924) также основана на реальных событиях.

Значительным произведением, поставившим Вячеслава Шишкова в ряд наиболее читаемых писателей, стал роман «Угрюм-река» (1933), который он назвал «романом страстей, положенных на бумагу».

Последние годы жизни писателя (1938 - 1945) были посвящены работе над исторической эпопеей «Емельян Пугачев». Он продолжал работу над ней и в осажденном Ленинграде, где выступал с патриотическими статьями и рассказами в газете «На страже Родины». В апреле 1942 уже немолодой, тяжело больной писатель вынужден был уехать в Москву. Гражданский долг оказался сильнее болезни. Он поставил перед собой цель - закончить грандиозный труд.

В июле 1943 года семидесятилетний Вячеслав Шишков пишет в одном из своих писем: «А дух бодр, и творчество бушует, ходит по жилам. Удивляюсь на самого себя! Лишь бы кончить «Пугачева», а там и на отдых можно, в гроб, в землю. Кончу, с народом буду в расчете, все, к чему был призван, посильно завершено. Пусть люди и поскучают, и поулыбаются, и поучатся жизни на моих страницах».

В сборник известного писателя В. Шишкова (1873-1945) вошли повести и рассказы, ярко рисующие самобытные нравы дореволюционной Сибири ("Тайга", "Алые сугробы") и драматические эпизоды гражданской войны ("Ватага", "Пейпус-озеро").

Вячеслав Шишков - Ватага

- Здорово, хозяюшка. А где сам-то? - Один - усатый, другой - щупленький парнишка с птичьим лицом остановились в дверях, с ног до головы облепленные снегом.

1919 год. Гражданская война перевалила Уральский хребет и окатила кровавым приливом сибирские просторы. Коренной чалдон Степан Зыков возглавил отряд партизан и отбил у колчаковцев уездный городок, помог поднявшим мятеж большевикам и... был расстрелян красноармейцами вместе с женой на пороге собственного дома...

Жизнь, полную побед и поражений, хмельной вольной любви и отчаянной удали прожил Емельян Пугачев, прежде чем топор палача взлетел над его головой. Россия XVIII века... Необузданные нравы, дикие страсти, казачья и мужичья вольница, рвущаяся из степей, охваченных мятежом, к Москве и Питеру. Заговоры, хитросплетения интриг при дворе "матушки-государыни" Екатерины II, столь же сластолюбивой, сколь и жестокой.

Знаменитая историческая эпопея - роман-трилогия выдающегося русского советского писателя Вячеслава Яковлевича Шишкова (1873-1945) о жизни и борьбе донского казака Емельяна Пугачева, предводителя самого массового крестьянского восстания против власти в России в XVIII веке. Первая книга рассказывает о его молодости, казачьей удали, участии в войнах и многочисленных сражениях.

Вторая книга знаменитой исторической эпопеи воскрешает драматические события в России XVIII века. Необузданные нравы, дикие страсти, заговоры, хитросплетения интриг при дворе "матушки-государыни" Екатерины II, столь же сластолюбивой, сколь и жестокой. А рядом с ней прославленные государственные мужи...

Третья книга завершает знаменитую историческую эпопею. Крестьянская война 1773-1775 годов постепенно сходит на нет, войска мятежников терпят одно поражение за другим, царское окружение торжествует, над головой Пугачева уже занесен топор палача... Роман "Емельян Пугачев", основанный на многолетнем изучении архивных документов, явился крупным вкладом в развитие советского исторического жанра и был удостоен в 1946 году Государственной премии СССР.

Вячеслав Шишков - Пейпус-Озеро

Николай Ребров последний раз оглянулся на Россию. Под ногами и всюду, куда жадно устремлялся его взор, лежали свежие первоноябрьские снега, воздух дышал морозом, но Пейпус-озеро еще не застыло, спокойные воды его были задумчиво-суровы, и седой туман разметал свои гривы над поверхностью. А там, на горизонте, легкой просинью едва намечались родные далекие леса.

Родители Фильки померли от тифа один за другим на одной неделе. А вскоре убрались его дед и тетка. Четырнадцатилетний Филька обезумел. Забыв кладбищенские страхи, он два дня сидел на могиле отца и матери, плакал, уткнувшись лицом в раскисшую от дождя глину...

Алтай. Здесь, на берегу реки Катуни, возвышается памятник великому русскому, советскому писателю В. Я. Шишкову. Выбор места не случаен. Жители Алтайского края благодарны автору, воспевавшему Сибирь, не только за его огромный вклад в русскую литературу, но и за разработку проекта Чуйского тракта.

Шишков Вячеслав Яковлевич - литератор и инженер. О нём и пойдет сегодня речь в данной статье.

Рождение и детство

В 1873 году, третьего октября, в маленьком городе Бежецке, в купеческой семье рождается мальчик Вячеслав Шишков, которого впоследствии все в доме будут называть не иначе как Вестенька. Неизвестно, от кого ему передался талант писателя, но несомненно одно: любовь к искусству и ко всему прекрасному ему привил отец - Яков Дмитриевич Шишков, который, несмотря на род занятий, слыл человеком тонкой художественной натуры и страстно любил театр и оперу. Именно в такой атмосфере провёл всё детство Вячеслав Шишков.

Юность

В 1887 году в родном городе он оканчивает шестой, последний класс и поступает в техническое училище в городе Вышний Волочек, который находится в той же Тверской губернии. Однако после четырёх лет обучения пришло время покинуть и отправиться в Новгородскую, а затем и в для прохождения обязательной двухгодичной практики.

Молодому человеку исполнилось тогда всего девятнадцать лет. В это же время юный Вячеслав Шишков совершает непростое двухнедельное путешествие по вместе с Иоанном Кронштадтским, которое не могло не оставить яркого следа в его душе.

Работа

В 1894 году пришёл конец практики. Наступает пора для более серьёзных начинаний, и Вячеслав Шишков, не раздумывая, отправляется в Томск, в управление округа железных дорог, чтобы сначала попробовать себя в роли рядового техника. У него все получается на «отлично». Но на этом он не останавливается и успешно сдаёт экзамен, дающий ему право в дальнейшем заниматься проведением собственных изыскательных работ.

Сибирь и первые публикации

С 1894 по 1915 год Шишков Вячеслав Яковлевич возглавляет множество экспедиций по Сибири. Он исколесил эту необъятную территорию России вдоль и поперёк, по суше и воде, вдоль Пинеги, Енисея, Лены, Северной Двины, Вычегды, Сухоны. В этот же плодотворный период он разрабатывает проект знаменитого Чуйского тракта. Нельзя сказать, что такие длительные путешествия не были опасными. Тайга величественна, прекрасна и сурова одновременно. Столкнулся с её непростым характером и инженер Вячеслав Шишков. Однажды он и члены его экспедиции чуть не замерзли в Спасли их кочевники-тунгусы.

Помимо изучения и открытия новых сухопутных и водных путей, наблюдательный молодой человек изучал быт и культуру местных жителей - якутов, киргизов, иртышских казаков, интересовался жизнью золотоискателей, политических ссыльных и простых бродяг. И всё это на фоне царственной природы. Переполненный впечатлениями от услышанного и увиденного, он начинает писать. Пишет много, на протяжении семи лет, но не решается открыться миру, полагая, что еще крылья не выросли. Только в 1908 году впервые публикуется в периодических изданиях «Молодая Сибирь» и «Сибирская жизнь».

Знакомство с М. Горьким

Первые незначительные, но все-таки успешные литературные шаги толкают тридцативосьмилетнего исследователя и инженера В. Шишкова обратиться к Максиму Горькому за помощью и советом. Он пишет ему письмо со слабой надеждой на ответ, в котором просит прочесть два его рассказа - «Краля» и «Ваня Хлюст», и дать свою оценку.

Горький просто не мог остаться равнодушным к таланту молодого писателя, к его интересной личности, которая в свои годы уже испытала многое. Он решается помочь ему и выводит, как писал сам Шишков, на «Божий свет», а именно - в новый журнал «Заветы», его многочисленные произведения. Также благодаря своему «всесильному» покровителю будущий автор романа «Угрюм-река» знакомится с такими видными деятелями того времени, как Михаил Пришвин, В. Миролюбов, А. Ремизов, Р. Иванов-Разумник, М. Аверьянов, которые активно помогают ему в становлении.

Переезд

В 1915 году Томск, Сибирь, а вместе с ними и вся прежняя жизнь, и работа остаются далеко позади. Вячеслав Шишков, биография которого не престает удивлять и поражать, переезжает в Петербург, чтобы посвятить свою жизнь литературе. Здесь же его и застают последовавшие через два года трагические события - революция и гражданская война, которые он горячо приветствует.

С 1918 года один за одним выходят циклы его рассказов и очерков: «С котомкой», «К угоднику», «Таёжный волк», «Свежий ветер» и многие другие. Непростой, а порой и противоречивый сибирский характер - вот главный герой всех его произведений. Здесь, куда не кинься, всюду загадки, непроходимые дебри и самобытная красота. Хоть век исследуй, а конца и края не видать, словно по тайге бродишь.

Вячеслав Шишков: произведения послевоенных лет

Судьба писателя действительно удивляет. Он пережил крушение царской России, революцию, сложные годы гражданской войны, голод, разруху, становление новой Советской России, Великую Отечественную войну. Конечно, все эти события нашли своё отражение в творчестве писателя.

В 1923 году выходит роман (Вячеслав Шишков) «Ватага», в котором, по словам критиков, автор пытается понять душу не одного человека, а целого народа, массы людей, которая в какой-то момент лишается руководства. Но, как говорится, На смену былому устройству приходит новое - анархия, которую в любом случае должен кто-то возглавить. И вот на сцене появляется новое действующее лицо - анархист Зыков, который начинает строить новое общество, естественно, на крови и отрицании всего сущего. «Ватага» - это, можно сказать, книга-предупреждение.

В 1928 году на свет появляется главное произведение Вячеслава Шишкова - «Угрюм-река», состоящее из двух частей. Правда, второй том выходит чуть позже - в 1933 году. В центре романа - Прохор Громов, который мечтает не просто построить свою капиталистическую империю в самом сердце Сибири, но и покорить этот огромный край, не разрушить его, а слиться с ним воедино, чтобы почувствовать, впитать в себя всю его необъятность и красоту. Однако эта земля так просто не сдается. Она испытывает его, предлагая дружбу, преданность, честь, любовь обменять на золото, признание и славу. Испытание главный герой не проходит. Как только он соглашается на, как ему кажется, выгодные условия, тут же приходит неминуемый конец: болезнь, сумасшествие и окончательная гибель. В произведении присутствует очень много описаний природы, буйного нрава Угрюм-реки, сибирского быта, тунгусских легенд и преданий.

Последним значительным произведением Вячеслава Шишкова является исторический роман-эпопея «Емельян Пугачев». Писал он его, начиная с 1938-го и вплоть до 1945 года. Не прервал он свою работу даже в период блокады Ленинграда, во время которой продолжал выступать с патриотическими статьями и небольшими рассказами на страницах газет.