Рассказ Тургенева «Бежин луг» был впервые опубликован в 1851 году в журнале «Современник». Произведение вошло в цикл рассказов автора «Записки охотника». Очерк относится к литературному направлению реализм, но в нем также присутствуют черты романтизма (яркие описания природы, легенды и поверья, которые переплетаются с реальной жизнью героев).
Произведение изучается в программе литературы 6 класса, на нашем сайте вы можете прочитать краткое содержание «Бежин луг» онлайн.
Главные герои
Рассказчик – охотник, от его лица ведется повествование.
Илюша – мальчик около 12 лет, знающий много народных поверий и историй о нечистой силе.
Павлуша – мальчик около 12-ти лет, «глядел он очень умно и прямо, да и в голосе у него звучала сила».
Другие герои
Федя – мальчик 14-ти лет, самый старший из ребят, по всем приметам – выходец из богатой семьи. Поехал с другими ребятами ради забавы.
Костя – мальчик 10-ти лет.
Ваня – мальчик семи лет, который практически всю ночь спал.
В один из теплых июльских дней рассказчик охотился за тетеревами в Чернском уезде Тульской губернии. Он настрелял «довольно много дичи» и возвращался вечером домой. Заблудившись в сумерках, рассказчик сначала шел мимо осинника, затем оказался в незнакомой распаханной лощине.
Не пытаясь разобрать дороги, он пошел «по звездам» и неожиданно оказался перед «огромной равниной» , называемой Бежин луг, которую огибала широкая река. У подножья холма мужчина заметил два костра и людей.
Повествователь спустился к кострам – возле них расположились крестьянские ребятишки из соседних деревень, сторожившие табун лошадей с двумя большими собаками. Рассказчик попросился к ним переночевать, лег у костра и, наблюдая за ночной природой, слушал беседы ребят.
Всего мальчиков был пять: Федя, Павлуша, Илюша, Костя и Ваня. Рассказчик описывает внешность мальчиков. Федя – «стройный мальчик, с красивыми и тонкими чертами лица» . Павлуша – с черными волосами, серыми волосами, рябым бледным лицом и неуклюжим приземистым телом. Илюша – с горбоносым, вытянутым, подслеповатым лицом, которое «выражало какую-то тупую, болезненную заботливость» . Костя – мальчик с задумчивым и печальным взором, его глаза, «казалось, хотели что-то высказать, для чего на языке, <…> - не было слов» . Самый младший Ваня всю ночь спал под рогожкой.
Рассказчик притворился спящим и мальчики у костра разговорились. Илюша рассказал, как заночевав однажды с ребятами на бумажной фабрике, они слышали домового. Ночью над ними кто-то стучал и ходил, а после спустился к ним по лестнице, распахнул двери, но в дверях ребята никого не увидели. Тут у одного чана начала шевелиться форма, у другого – крюк с гвоздя снялся и на место встал. «Потом будто кто-то к двери пошел да вдруг как закашляет, как заперхает» . Мальчики сильно испугались.
Следующую историю рассказал Костя – о слободском плотнике Гавриле. Как-то мужчина пошел в лес по орехи, заблудился и решил переночевать в лесу. Но только он задремает, как просыпается от того, что его словно кто-то зовет. Наконец Гаврила увидел сидящую на ветке русалку, которая звала его к себе. Мужчина перекрестился – тут же русалка, которая до этого весело смеялась, расплакалась: «Не креститься бы тебе, говорит, человече, жить бы тебе со мной на веселии до конца дней; а плачу я, убиваюсь оттого, что ты крестился; да не я одна убиваться буду: убивайся же и ты до конца дней» . Тут же и пропала. А Гаврила с тех пор невеселый стал.
Вдали послышался «протяжный, звенящий, почти стенящий звук» . Мальчики вздрогнули, Илья шепнул: «С нами крестная сила!» .
После того как ребята успокоились, Илюша завел разговор о случившемся недавно происшествии на прорванной плотине – «нечистом глухом месте» , где похоронен утопленник. Мальчик рассказал, что как-то приказчик отправил псаря Ермила на почту, но мужчина задержался и возвращался уже ночью. Перебираясь через плотину, он заметил на могиле утопленника барашка. Мужчина взял животное с собой, но пока вез, заметил, что барашек смотрит ему пристально в глаза. Стал он его этак по шерсти гладить, - говорит: «Бяша, бяша!» А баран-то вдруг как оскалит зубы, да ему тоже: «Бяша, бяша…» .
Вдруг «обе собаки разом поднялись, с судорожным лаем ринулись прочь от огня и исчезли во мраке. Все мальчики перепугались» . Павлуша побежал за собаками, но вскоре прискакал на лошади и сказал, что думал, что собаки учуяли волка, но там ничего нет.
Мальчики продолжили беседу. Илюша рассказал, что в Варнавицах часто встречали покойного барина, который искал разрыв-траву, потому что на него сильно давила могила. Костя удивился – он думал, что покойников можно только в родительскую субботу увидеть. Илюша ответил, что в родительскую субботу можно еще и узнать, кто умрет скоро: нужно сесть на церковную паперть и смотреть, кто мимо тебя пройдет. Так баба Ульяна, сидя на паперти, увидела идущей сама себя.
Мальчики притихли. Над ними пролетел белый голубок. Ребята вспоминают о недавно случившемся в Шаламове «предвиденьи небесном» – солнечном затмении. Илюша пересказывает поверье о Тришке – лукавом человеке, который появится в затмение и которого нельзя будет ни поймать, ни в тюрьму посадить.
Внезапно над рекой дважды раздался резки крик цапли. Мальчики заговорили о лешем – Косте показалось, что он как-то слышал его крики. Илья возразил: леший не кричит, он немой – «только в ладоши хлопает да трещит» .
Павлуша поднялся и пошел к реке за водой. Илюша в это время рассказал мальчикам, что когда человек черпает воду из реки, его может за руку схватить водяной и к себе утащить. Ребята вспомнили об Акулине-дурочке, которую «водяной испортил» , а также о Васе, который, играя на берегу, случайно утонул. Вернувшись, Павлуша рассказал, что когда он набирал воду, его словно из-под воды Васиным голосом звали.
К утру разговор мальчиков постепенно стих, а рассказчик задремал. Мужчина проснулся еще до рассвета и, кивнув проснувшемуся Павлуше, пошел «вдоль задымившейся реки» . «Я, к сожалению, должен прибавить, что в том же году Павла не стало. Он не утонул: он убился, упав с лошади. Жаль, славный был парень!»
Вывод
Рассказ Ивана Сергеевича Тургенева «Бежин луг» раскрывает перед читателем мир народных поэтических примет и сказок о всевозможной «нечисти»: домовых, русалках, леших, водяных, призраках. В произведении легенды и поверья гармонично дополнены картинами живописной природы, а сама композиция очерка отсылает читателя к просторечному жанру «страшной истории», характерным признаком которой являются элементы мистики и необъяснимый, загадочный трагический конец.
Тест по рассказу
После прочтения краткого содержания рассказа рекомендуем пройти этот тест:
Рейтинг пересказа
Средняя оценка: 4.7 . Всего получено оценок: 4728.
Тургенев И.С., Записки охотника: Бежин луг.
Рассказ начинается описанием великолепного летнего утра. Автор охотится в лесах. Настреляв дичи, он к вечеру решает возвращаться домой, но в наступившей темноте теряет дорогу и выходит к Бежину лугу, где видит костер, а вокруг него крестьянских детей, которые пришли в ночное. Выгонять перед вечером и пригонять на утренней заре табун - большой праздник для крестьянских мальчиков. Автор объясняет детям, откуда он, и присаживается к костру. Следует описание ночи, той особой атмосферы таинственности, которая опускается на все в подобное время. Всего мальчиков пятеро: Федя, Павлуша, Илюша, Костя и Ваня. Старшему, Феде, на вид можно было дать лет четырнадцать. Автор подробно описывает внешность и особенности одежды всех мальчиков, и в этих деталях отчетливо просматривается разница их характеров. Мальчики варят в котелке картошку. Автор притворяется спящим, и разговор у костра возобновляется. Выясняется, что предметом обсуждения является нечистая сила и истории, с ней связанные. Илюша рассказывает историю о том, как они с приятелями якобы видели домового на бумажной фабрике. Костя повествует о слободском плотнике (остальные мальчики его хорошо знают), известном своей угрюмостью. Его невеселый нрав объясняется случаем, про-изошедшим с ним во время похода в лес за орехами. Плотник заблудился и к ночи задремал поддеревом. Услышав сквозь сон, что его кто-то зовет, он встал и увидел русалку. Сделав несколько шагов к ней, он опомнился и перекрестился. Тогда русалка перестала смеяться и заплакала. На вопрос плотника о причи-не слез, она ответила, что лучше бы он жил с ней до конца дней в весельи, теперь же он перекрестился, и это стало невозможно. Поэтому она плачет и убивается. Однако теперь и ему суждено до конца дней печалиться. С тех пор плотник Гаврила не смеется и даже не улыбается. Другие дети живо реагируют на рассказ, обсуждают, есть ли в этой местности русалки, Федя, как самый старший, выражает скепсис по поводу рассказываемых историй. Однако Илюша рассказывает другую быль - о человеке, утонувшем в местном пруду (отмель посередине пруда якобы обозначает именно то место, где он утонул). Местный приказчик послал псаря Ермилу на почту, тот по пути с почты забрел в кабак, выпил и возвращался уже ночью. Проезжая мимо пруда, увидел, что на отмели стоит барашек, белый и кудрявый. Несмотря на странную реакцию лошади, Ермил решает взять его с собой. По дороге Ермил замечает, что баран глядит ему прямо в глаза. Ему становится жутко и, чтобы успокоиться, он принимается гладить барашка и говорить Бяша, бяша. А баран в ответ зубы оскалил и тоже говорит: Бяша, бяша;. В этот момент собаки вскакивают и бегут куда-то. Дети пугаются, но выясняется, что это просто кони чего-то испугались - то ли ночной птицы, то ли волка. Через несколько минут все успокаивается. Дети начинают говорить о волках, об оборотнях, потом разговор переходит на покойников. Рассказывают о том, что в одном из окрестных сел появлялся покойный барин и что-то искал на земле, а когда его спросили, то ответил, что ищет разрыв-траву. Илюша рассказывает, что на родительскую субботу на паперти можно увидеть тех, кому суждено умереть в этом году. Упоминает о некой бабе Ульяне, которая видела на паперти одного мальчика, который умер в прошлом году, и себя саму. На возражение, что бабка Ульяна еще жива, Илыоша отвечает, что год еще не кончился. Далее разговор заходит о светопреставлении (солнечном затмении), бывшем не так давно. Крестьяне, бывшие свидетелями этого явления, перепугались, решили, что Тришка придет. На вопрос о том, кто такой Тришка, Илюша начинает объяснять, что это такой человек, который придет, когда наступят последние времена, что он будет соблазнять парод христианский и что с ним нельзя будет ничего поделать - ни в острог посадить, ни в цепи заковать, ни убить, так как он всем сможет глаза отвести. В деревне многие ожидали, что именно во время солнечного затмения Тришка и заявится. Даже выбежали на улицу и в поле и стали ждать. Один из жителей, бочар, подшутил над ними - надел на голову пустой жбан и испугал всех. Над рекой кричит цапля, дети живо реагируют на это, Павлуша замечает, что это, возможно, душа Акима-лесника жалуется на обидчиков (лесника в прошлом году утопили грабители). Между детьми возникает спор о нечистой силе, водящейся в болоте, о лягушках, леших и прочей нечисти. Когда возникает необходимость идти за водой, припоминаются рассказы о водяных, которые затягивают в водные потоки людей, дети вспоминают Акулину-дурочку, которая якобы рехнулась именно после того, как ее утащил на дно водяной там испортил;. Затем вспоминают о мальчике Васе, который тоже утонул, и мать которого предчувствовала его гибель от воды. Вернувшийся от реки Павел сообщает, что слышал на берегу голос Васи, который звал его к себе. Дети слушают звуки ночи, крики птиц. Следует описание звездного неба, ночного леса, затем - картина наступления утра. Автор встает и уходит от костра. В том же году (автор об этом узнает позднее) одного из мальчиков (Павла) не стало, по он не утонул, а ушибся, упав с лошади.
Рассказ начинается описанием великолепного летнего утра. Автор охотится в лесах. Настреляв дичи, он к вечеру решает возвращаться домой, но в наступившей темноте теряет дорогу и выходит к Бежину лугу, где видит костер, а вокруг него крестьянских детей, которые пришли в ночное. ´Выгонять перед вечером и пригонять на утренней заре табун - большой праздник для крестьянских мальчиков´. Автор объясняет де- тям, откуда он, и присаживается к костру. Следует описание ночи, той особой атмосферы таинственности, которая опускается на все в подобное время. Всего мальчиков пятеро: Федя, Павлуша, Илюша, Костя и Ваня. Старшему, Феде, на вид можно было дать лет четырнадцать. Автор подробно описывает внешность и особенности одежды всех мальчиков, и в этих деталях отчетливо просматривается разница их характеров. Мальчики варят в котелке картошку. Автор притворяется спящим, и разговор у костра возобновляется. Выясняется, что предметом обсуждения является нечистая сила и истории, с ней связанные. Илюша рассказывает историю о том, как они с приятелями якобы видели домового на бумажной фабрике. Костя повествует о слободском плотнике (остальные мальчики его хорошо знают), известном своей угрюмостью. Его невеселый нрав объясняется случаем, про-изошедшим с ним во время похода в лес за орехами. Плотник заблудился и к ночи задремал поддеревом. Услышав сквозь сон, что его кто-то зовет, он встал и увидел русалку. Сделав несколько шагов к ней, он опомнился и перекрестился. Тогда русалка перестала смеяться и заплакала. На вопрос плотника о причи-не слез, она ответила, что лучше бы он жил с ней до конца дней в ´весельи´, теперь же он перекрестился, и это стало невозможно. Поэтому она плачет и убивается. Однако теперь и ему суждено до конца дней печалиться. С тех пор плотник Гаврила не смеется и даже не улыбается. Другие дети живо реагируют на рассказ, обсуждают, есть ли в этой местности русалки, Федя, как самый старший, выражает скепсис по поводу рассказываемых историй. Однако Илюша рассказывает другую быль - о человеке, утонувшем в местном пруду (отмель посередине пруда якобы обозначает именно то место, где он утонул). Местный приказчик послал псаря Ермилу на почту, тот по пути с почты забрел в кабак, выпил и возвращался уже ночью. Проезжая мимо пруда, увидел, что на отмели стоит барашек, белый и кудрявый. Несмотря на странную реакцию лошади, Ермил решает взять его с собой. По дороге Ермил замечает, что баран глядит ему прямо в глаза. Ему становится жутко и, чтобы успокоиться, он принимается гладить барашка и говорить ´Бяша, бяша´. А баран в ответ зубы оскалил и тоже говорит: ´Бяша, бяша´. В этот момент собаки вскакивают и бегут куда-то. Дети пугаются, но выясняется, что это просто кони чего-то испугались - то ли ночной птицы, то ли волка. Через несколько минут все успокаивается. Дети начинают говорить о волках, об оборотнях, потом разговор переходит на покойников. Рассказывают о том, что в одном из окрестных сел появлялся покойный барин и что-то искал на земле, а когда его спросили, то ответил, что ищет разрыв-траву. Илюша рассказывает, что на родительскую субботу на паперти можно увидеть тех, кому суждено умереть в этом году. Упоминает о некой бабе Ульяне, которая видела на паперти одного мальчика, который умер в прошлом году, и себя саму. На возражение, что бабка Ульяна еще жива, Илыоша отвечает, что год еще не кончился. Далее разговор заходит о светопреставлении (солнечном затмении), бывшем не так давно. Крестьяне, бывшие свидетелями этого явления, перепугались, решили, что ´Тришка придет´. На вопрос о том, кто такой Тришка, Илюша начинает объяснять, что это такой человек, который придет, когда наступят последние времена, что он будет соблазнять парод христианский и что с ним нельзя будет ничего поделать - ни в острог посадить, ни в цепи заковать, ни убить, так как он всем сможет глаза отвести. В деревне многие ожидали, что именно во время солнечного затмения Тришка и заявится. Даже выбежали на улицу и в поле и стали ждать. Один из жителей, бочар, подшутил над ними - надел на голову пустой жбан и испугал всех. Над рекой кричит цапля, дети живо реагируют на это, Павлуша замечает, что это, возможно, душа Акима-лесника жалуется на обидчиков (лесника в прошлом году утопили грабители). Между детьми возникает спор о нечистой силе, водящейся в болоте, о лягушках, леших и прочей нечисти. Когда возникает необходимость идти за водой, припоминаются рассказы о водяных, которые затягивают в водные потоки людей, дети вспоминают Акулину-дурочку, которая якобы рехнулась именно после того, как ее утащил на дно водяной н там ´испортил´. Затем вспоминают о мальчике Васе, который тоже утонул, и мать которого предчувствовала его гибель от воды. Вернувшийся от реки Павел сообщает, что слышал на берегу голос Васи, который звал его к себе. Дети слушают звуки ночи, крики птиц. Следует описание звездного неба, ночного леса, затем - картина наступления утра. Автор встает и уходит от костра. В том же году (автор об этом узнает позднее) одного из мальчиков (Павла) не стало, по он не утонул, а ушибся, упав с лошади.
Главный герой произведения, он же рассказчик, в один из погожих июльских дней отправляется на охоту. На обратном пути герой понимает, что заблудился и не может найти дорогу домой. Остановившись на ночлег на лугу в компании крестьянских мальчишек, рассказчик, притворившись спящим, наблюдает за детьми, слушает их разговоры. Внезапно один из мальчиков устремляется вслед за залаявшими собаками и, спустя время, возвращается с ними. В конце повествования рассказчик говорит о трагической смерти мальчика в этом же году.
Главная мысль рассказа – духовная красота русского крестьянства. На примере крестьянских детей с их предрассудками и суевериями, с одной стороны, и безрассудной смелостью, с другой, автор через описание внешности детей, через отношение к их рассказам раскрывает перед читателями поэтический мир народных примет и сказок о разной «нечистой силе», гармонично дополняя его картинами живой природы.
Читать краткое содержание Бежин луг Тургенева
Главный герой произведения, он же является рассказчиком, отправляется на охоту за тетеревами в Тульской губернии. Погода выдалась чудесной, стоит погожий июльский день, охота прошла удачно, рассказчик настрелял много дичи. Вечером, в прекрасном расположении духа, он со своей усталой собакой возвращается домой, но вскоре понимает, что заблудился. Между тем надвигается ночь. Рассказчик забредает в какой-то незнакомый осинник, а потом оказывается в какой-то распаханной лощине.
Так и не найдя дорогу домой, рассказчик решает идти наудачу по звездам и случайно оказывается на Бежином лугу неподалеку от реки. Рассказчик замечает у подножия холма костер и людей. Навстречу ему с лаем устремляются две собаки. Подойдя ближе, он видит, что у костра сидят деревенские ребятишки. Уставший, он решает заночевать у костра вместе с этими мальчишками, пришедшими с табуном лошадей и двумя собаками в ночное. Рассказчик притворяется спящим и исподволь наблюдает за сидящими у костра детьми, дает описание их внешности, прислушивается к их разговорам.
Мальчиков пятеро: Федя, Костя, Павлуша, Илюша и Ваня. Федя – мальчик четырнадцати лет, самый старший из детей, судя по одежде и манере поведения, является выходцем из богатой семьи. С ребятами поехал, видимо, ради забавы. Павлуша – мальчик примерно двенадцати лет, он сразу понравился рассказчику, несмотря на довольно простую внешность: с черными волосами, нескладным телом, тусклым лицом, но в целом произвел впечатление человека с неким внутренним стержнем.
Илюша было двенадцать лет, горбоносый, с подслеповатым лицом, но знающий много народных примет, поверий, историй о нечистой силе. Костя – мальчик лет десяти и самый младший – Ваня лет семи, который практически всю ночь спит под рогожей и не принимает участия в разговоре.
Первым приступает к рассказу Илюша. Он вспоминает, как ночевал с другими ребятами на бумажной фабрике и они слышали там домового. Детям казалось, будто ночью над их головами кто-то ходил, стучал, кашлял. Потом некто спустился к ним по лестнице, распахнул двери. Они никого так и не увидели, но все равно очень испугались.
Следующую историю рассказывает своим товарищам Костя – о плотнике Гавриле и его встрече с русалкой. Гаврила ходил в лес за орехами, но заблудился и решил дождаться наступления утра в лесу. Проснулся Гаврила от того, что кто-то его звал. Открыв глаза, он увидел сидящую на ветвях русалку, которая звала его к себе. Как только мужчина осенил себя крестным знамением, русалка начала плакать. Она пожелала Гавриле, чтоб он также горевал до конца своих дней, как она сейчас. После этой встречи Гаврила стал всегда ходить невеселым.
Затем Илюша заводит разговор о происшествии на плотине, том гиблом месте, где был похоронен утопленник. Мальчик Илюша рассказывает о случае, когда приказчик отправил местного псаря Ермилу на почту, возвращался тот уже ночью. На могиле утопленника Ермила заметил красивого белого барашка и решил взять его себе. Сев на лошадь и продолжив свой путь, Ермила вдруг заметил, что барашек смотрит на него буквально человеческими глазами. Ермила стал ласково гладить барашка, но тот внезапно оскалил зубы и стал его передразнивать.
Разговор мальчиков внезапно прерывается собачьим лаем. Павлуша, вскочив на коня, исчезает в темноте. Затем возвращается с собаками, сказав, что, вероятно, они почуяли волка, но бояться не стоит. Затем дети продолжают беседу. Илюша рассказывает о встречах жителей Варнавиц с покойным барином. Тот искал разрыв-траву, чтобы избавиться от давления могилы. Костя удивился, что можно видеть покойника в обычный день, а не в родительскую субботу. Но Илюша утверждает, что это возможно. Также Илюша рассказывает о народном поверье: если в родительскую субботу сесть на церковную паперть и смотреть на проходящих мимо, то можно узнать, кто умрет в скором времени. Далее он повествует о некой бабе Ульяне, которая именно в такой день увидела себя со стороны, бредущую мимо церковной паперти. Далее дети говорят о солнечном затмении, потом разговор переходит на леших.
Затем Павлуша идет на реку за водой, а дети в его отсутствие говорят о водяном, вспоминают утопленника Васю, тот случайно утонул, играя на берегу, о его бедной матери. А Павлуша, вернувшись, рассказал друзьям, будто ему послышалось, как кто-то Васиным голосом звал его из-под воды. Илюша со страхом замечает, что это плохая примета.
Поговорив некоторое время, дети засыпают. Наутро рассказчик прощается с детьми. Затем он с прискорбием сообщает о трагической гибели так понравившемся ему Павлуши в этом же году. Мальчик разбился, упав с лошади.
Очень кратко Бежин луг
В 1847 – 1851 г.г. Иван Тургенев написал цикл рассказов «Записки охотника», в состав которого вошел «Бежин луг». Суть рассказа заключается в том, что в центре сюжета ребята, которые пошли в ночное пасти табун лошадей. Чтобы время проходило незаметно и не хотелось спать, мальчишки рассказывают различные «страшные» истории: о домовом, о встрече плотника Гаврилы с русалкой, об Акулине, которую «испортил водяной». В финале рассказа один из ребят – Павел, погибает, упав с лошади. А виной его смерти стал голос утопленника.
Главная мысль рассказа Бежин луг Тургенева
Главная мысль классического произведения «Бежин луг» в том, что Тургенев Иван Сергеевич, показывает способность видеть красоту в привычном. Показывает, что, оказывается, человек способен ценить красоту природы. Обращает внимание читателя на незримую связь между природой и человеком. И, самое важное, подчеркивает мысль, что люди разные по возрасту, уровню развития, воспитанию способны вести продуктивный диалог.
Бежин луг Тургенев краткое содержание
Тургенев, он же рассказчик, в один из июльских дней охотился на тетеревов. Это происходило в Тульской губернии.
Охотник настрелял достаточно дичи и вечером уставший, но довольный возвращался домой. Сумерки спустились быстро и Тургенев немного заплутал. Сначала он долго шел вдоль осинового леса, затем неожиданно очутился в лощине. Понимая, что идет не совсем туда, рассказчик решил ориентироваться по звездам и в конце концов вышел к ровной местности, которую в Тульской губернии называли Бежин луг. Эту равнину огибала речушка, недалеко от которой Иван Сергеевич заметил костер, а вокруг него фигуры людей.
Чтобы немного отдохнуть, рассказчик принял решение подойти к людям. Когда он подошел ближе, то увидел крестьянских ребят, которые были в ночном, то есть пасли табун лошадей.
Иван Сергеевич попросил разрешения переночевать с ними. Ребятишки согласились. Тогда рассказчик прилег у костра и стал внимательно слушать их истории, в то же время любуясь природой.
Нужно сказать, что ребятишек было пятеро: Федя, Павлуша, Илюша, Костя и Ваня.
Иван Сергеевич тщательно описывает внешность каждого мальчишки. У Феди были «красивые и тонкие черты лица». Павлуша был неуклюжим, с рябым лицом. Лицо Ильи «выражало какую-то тупую, болезненную заботливость». У Кости делает акцент на задумчивых и печальных глазах. Ваня был самым маленьким среди ребят и спал, укрывшись рогожкой.
Тургенев сделал вид, что дремлет, а сам слушал неспешный разговор мальчишек.
Первым рассказывал Илья о том, что ему как-то пришлось заночевать на бумажной фабрике. Именно в ту ночь он слышал домового. Он говорит, что там непонятно кто ходил, стучал, а потом распахнул двери в помещение, где спали ребята.
Можно подвести итог его рассказу, процитировав Тургенева: «Потом будто кто-то к двери пошел да вдруг как закашляет, как заперхает».
Следом за Ильей стал рассказывать Костя историю о плотнике по имени Гаврила. Этот Гаврила пошел собирать лесные орехи, но с ним случилась оказия – он заблудился. Тогда Гаврила принял решение заночевать в лесу, и именно в это время стали с ним происходить необъяснимые события. Во-первых, Гавриле стало чудиться, что его кто-то зовет. Он решил посмотреть, кто же это и увидел русалку, сидящую на дереве. Тогда, как православный человек Гаврила наложил крестное знамение, а русалка в ответ рассмеялась, потом расплакалась и сказала: «Не креститься бы тебе, говорит, человече, жить бы тебе со мной на веселии до конца дней; а плачу я, убиваюсь оттого, что ты крестился; да не я одна убиваться буду: убивайся же и ты до конца дней». На том она исчезла, а Гаврила перестал даже улыбаться с той поры.
Ночь тем временем спускалась все ниже, и с реки послышался звук, похожий на стон и вой одновременно. Тогда Илья помянул Бога.
Наконец ребята успокоились и продолжили беседу.
Снова стал рассказывать Илья о плотине на реке, которую прорвало недавно, но важной темой его рассказа стал утопленник, похороненный недалеко от нее.
Главный герой его рассказа – Ермил, которого отправили на почту, но он по какой-то причине припозднился и, переходя плотину, увидел на могиле утопленника белого барашка. Ермила взял барашка с собой. Пока он его вез, то заметил, что животное смотрит преданно в глаза. Решил он его погладить, ласковые слова говорить, а баран-то зубы оскалил да по человечьи его слова повторил…
Неожиданно забеспокоились собаки, и мальчишки предположили, что к табуну подкрался волк. Павел тогда принял решение бежать, посмотреть, что там происходит. В конце концов выяснилось, что табуну ничто не угрожает.
Беседа мальчиков мерно потекла дальше.
Илья вспомнил, что в местечке Варнавицы, часто стали видеть давно умершего барина по той причине, что могила «сильно на него давила». Костя высказал свое удивление, что покойника видят не только в родительский день. Тогда ему пояснили, что в Радоницу можно узнать, кто скоро преставится. Для этого сесть надо на паперть и смотреть на прохожих. Например, бабушка Ульяна таким образом увидела саму себя.
Мальчишки ненадолго замолчали. В это время над ними пролетел голубок белый.
В это время со стороны речки раздался пронзительный крик цапли. Вот тогда-то пришло время вспомнить о лешем. О том, что леший не может кричать, что он нем как рыба, а только «в ладоши хлопает да трещит».
Павел пошел к речке набрать водицы. В этот момент ребятишки обсуждали тот факт, что в таком случае водяной может человека схватить да в свое царство подводное утащить. К слову помянули Акулину-дурочку, которую «водяной испортил». Привели в пример мальчонку по имени Вася, который утонул по неосторожности. Павел к этому времени вернулся к костру и поведал мальчикам, что когда он черпал воду, его кто-то голосом Васятки звал.
Близилось утро, и разговор мальчиков постепенно прекратился.
Иван Тургенев проснулся рано, собрался, кивнул Павлу на прощание и пошел вдоль речки к дому.
Повествование рассказчик завершает таким замечанием: «Я, к сожалению, должен прибавить, что в том же году Павла не стало. Он не утонул: он убился, упав с лошади. Жаль, славный был парень!»
Лейтенант С. Костров по осени 41 года оказывается в плену. Через несколько дней их отправляют по Волоколамской трассе, где иногда слышатся выстрелы, как немцы добивают отставших раненых ребят. Костров идет вместе со старым мужчиной.
Как-то раз, зимой, королева, сидя за шитьем у окна, случайно колит себе острой иглой пальчик, с которого стекают несколько темных капли крови, призадумавшись, промолвила: «Ах, если бы у меня родился ребёночек
Блокада Ленинграда длилась 900 дней. Каждый день, прожитый ленинградцами, наполнен мужеством и героизмом. Главными бедствиями ленинградцев были голод, холод, отсутствие лекарств, цинга
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ТУРГЕНЕВ
БЕЖИН ЛУГ
(Из цикла "Записки охотника")
Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго. С самого раннего утра небо ясно; утренняя заря не пылает пожаром: она разливается кротким румянцем. Солнце - не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное - мирно всплывает под узкой и длинной тучкой, свежо просияет и погрузится а лиловый ее туман. Верхний, тонкий край растянутого облачка засверкает змейками; блеск их подобен блеску кованого серебра... Но вот опять хлынули играющие лучи, - и весело и величава, словно взлетая, поднимается могучее светило. Около полудня обыкновенно появляется множество круглых высоких облаков, золотисто-серых, с нежными белыми краями. Подобно островам, разбросанным по бесконечно разлившейся реке, обтекающей их глубоко прозрачными рукавами ровной синевы, они почти не трогаются с места; далее, к небосклону, они сдвигаются, теснятся, синевы между ними уже не видать; но сами они так же лазурны, как небо: они все насквозь проникнуты светом и теплотой. Цвет небосклона, легкий, бледно-лиловый, не изменяется во весь день и кругом одинаков; нигде не темнеет, не густеет гроза; разве кое-где протянутся сверху вниз голубоватые полосы: то сеется едва заметный дождь. К вечеру эти облака исчезают; последние из них, черноватые и неопределенные, как дым, ложатся розовыми клубами напротив заходящего солнца; на месте, где оно закатилось так же спокойно, как спокойно взошло на небо, алое сиянье стоит недолгое время над потемневшей землей, и, тихо мигая, как бережно несомая свечка, затеплится на нем вечерняя звезда. В такие дни краски все смягчены; светлы, но не ярки; на всем лежит печать какой-то трогательной кротости. В такие дни жар бывает иногда весьма силен, иногда даже "парит" по скатам полей; но ветер разгоняет, раздвигает накопившийся зной, и вихри-круговороты - несомненный признак постоянной погоды - высокими белыми столбами гуляют по дорогам через пашню. В сухом и чистом воздухе пахнет полынью, сжатой рожью, гречихой; даже за час до ночи вы не чувствуете сырости. Подобной погоды желает земледелец для уборки хлеба...
В такой точно день охотился я однажды за тетеревами в Чернском уезде, Тульской губернии. Я нашел и настрелял довольно много дичи; наполненный ягдташ немилосердно резал мне плечо; но уже вечерняя заря погасала, и в воздухе, еще светлом, хотя не озаренном более лучами закатившегося солнца, начинали густеть и разливаться холодные тени, когда я решился наконец вернуться к себе домой. Быстрыми шагами прошел я длинную "площадь" кустов, взобрался на холм и, вместо ожиданной знакомой равнины с дубовым леском направо и низенькой белой церковью в отдалении, увидал совершенно другие, мне не известные места. У ног моих тянулась узкая долина; прямо, напротив, крутой стеной возвышался частый осинник. Я остановился в недоумении, оглянулся... "Эге! - подумал я, - да это я совсем не туда попал: я слишком забрал вправо", - и, сам дивясь своей ошибке, проворно спустился с холма. Меня тотчас охватила неприятная, неподвижная сырость, точно я вошел в погреб; густая высокая трава на дне долины, вся мокрая, белела ровной скатертью; ходить по ней было как-то жутко. Я поскорей выкарабкался на другую сторону и пошел, забирая влево, вдоль осинника. Летучие мыши уже носились над его заснувшими верхушками, таинственно кружась и дрожа на смутно-ясном небе; резво и прямо пролетел в вышине запоздалый ястребок, спеша в свое гнездо. "Вот как только я выйду на тог угол, - думал я про себя, - тут сейчас и будет дорога, а с версту крюку я дал!"
Я добрался наконец до угла леса, но там не было никакой дороги: какие-то некошеные, низкие кусты широко расстилались передо мною, а за ними, далеко-далеко, виднелось пустынное поле. Я опять остановился. "Что за притча?.. Да где же я?" Я стал припоминать, как и куда ходил в течение дня... "Э! да это Парахинские кусты! - воскликнул я наконец, - точно! вон это, должно быть, Синдеевская роща... Да как же это я сюда зашел? Так далеко?.. Странно"! Теперь опять нужно вправо взять".
Я пошел вправо, через кусты. Между тем ночь приближалась и росла, как грозовая туча; казалось, вместе с вечерними парами отовсюду поднималась и даже с вышины лилась темнота. Мне попалась какая-то неторная, заросшая дорожка; я отправился по ней, внимательно поглядывая вперед. Все кругом быстро чернело и утихало, - одни перепела изредка кричали. Небольшая ночная птица, неслышно и низко мчавшаяся на своих мягких крыльях, почти наткнулась на меня и пугливо нырнула в сторону. Я вышел на опушку кустов и побрел по полю межой. Уже я с трудом различал отдаленные предметы; поле неясно белело вокруг; за ним, с каждым мгновением надвигаясь, громадными клубами вздымался угрюмый мрак. Глухо отдавались мои шаги в застывающем воздухе. Побледневшее небо стало опять синеть - но то уже была синева ночи. Звездочки замелькали, зашевелились на нем.
Что я было принял за рощу, оказалось темным и круглым бугром. "Да где же это я?" - повторил я опять вслух, остановился в третий раз и вопросительно посмотрел на свою английскую желто-пегую собаку Дианку, решительно умнейшую изо всех четвероногих тварей. Но умнейшая из четвероногих тварей только повиляла хвостиком, уныло моргнула усталыми глазками и не подала мне никакого дельного совета. Мне стало совестно перед ней, и я отчаянно устремился вперед, словно вдруг догадался, куда следовало идти, обогнул бугор и очутился в неглубокой, кругом распаханной лощине. Странное чувство тотчас овладело мной. Лощина эта имела вид почти правильного котла с пологими боками; на дне ее торчало стоймя несколько больших, белых камней, - казалось, они сползлись туда для тайного совещания, - и до того в ней было немо и глухо, так плоско, так уныло висело над нею небо, что сердце у меня сжалось. Какой-то зверок слабо и жалобно пискнул между камней. Я поспешил выбраться назад на бугор. До сих пор я все еще не терял надежды сыскать дорогу домой; но тут я окончательно удостоверился в том, что заблудился совершенно, и, уже нисколько не стараясь узнавать окрестные места, почти совсем потонувшие во мгле, пошел себе прямо, по звездам - наудалую... Около получаса шел я так, с трудом переставляя ноги. Казалось, отроду не бывал я в таких пустых местах: нигде не мерцал огонек, не слышалось никакого звука. Один пологий холм сменялся другим, поля бесконечно тянулись за полями, кусты словно вставали вдруг из земли перед самым моим носом. Я все шел и уже собирался было прилечь где-нибудь до утра, как вдруг очутился над страшной бездной.
Я быстро отдернул занесенную ногу и, сквозь едва прозрачный сумрак ночи, увидел далеко под собою огромную равнину. Широкая река огибала ее уходящим от меня полукругом; стальные отблески воды, изредка и смутно мерцая, обозначали ее теченье. Холм, на котором я находился, спускался вдруг почти отвесным обрывом; его громадные очертания отделялись, чернея, от синеватой воздушной пустоты, и прямо подо мною, в углу, образованном тем обрывом и равниной, возле реки, которая в этом месте стояла неподвижным, темным зеркалом, под самой кручью холма, красным пламенем горели и дымились друг подле дружки два огонька. Вокруг них копошились люди, колебались тени, иногда ярко освещалась передняя половина маленькой кудрявой головы...
Я узнал наконец, куда я зашел. Этот луг славится в наших околотках под названием Бежина луга... Но вернуться домой не было никакой возможности, особенно в ночную пору; ноги подкашивались подо мной от усталости. Я решился подойти к огонькам и в обществе тех людей, которых принял за гуртовщиков, дождаться зари. Я благополучно спустился вниз, но не успел выпустить из рук последнюю ухваченную мною ветку, как вдруг две большие, белые, лохматые собаки со злобным лаем бросились на меня. Детские звонкие голоса раздались вокруг огней; два-три мальчика быстро поднялись с земли. Я откликнулся на их вопросительные крики. Они подбежали ко мне, отозвали тотчас собак, которых особенно поразило появление моей Дианки, и я подошел к ним.
Я ошибся, приняв людей, сидевших вокруг тех огней, за гуртовщиков. Это просто были крестьянские ребятишки из соседних деревень, которые стерегли табун. В жаркую летнюю пору лошадей выгоняют у нас на ночь кормиться в поле: днем мухи и оводы не дали бы им покоя. Выгонять перед вечером и пригонять на утренней заре табун - большой праздник для крестьянских мальчиков. Сидя без шапок и в старых полушубках на самых бойких клячонках, мчатся они с веселым гиканьем и криком, болтая руками и ногами, высоко подпрыгивают, звонко хохочут. Легкая пыль желтым столбом поднимается и несется по дороге; далеко разносится дружный топот, лошади бегут, навострив уши; впереди всех, задравши хвост и беспрестанно меняя ноги, скачет какой-нибудь рыжий космач, с репейником в спутанной гриве.
Я сказал мальчикам, что заблудился, и подсел к ним. Они спросили меня, откуда я, помолчали, посторонились. Мы немного поговорили. Я прилег под обглоданный кустик и стал глядеть кругом. Картина была чудесная: около огней дрожало и как будто замирало, упираясь в темноту, круглое красноватое отражение; пламя, вспыхивая, изредка забрасывало за черту того круга быстрые отблески; тонкий язык света лизнет голые сучья лозника и разом исчезнет; острые, длинные тени, врываясь на мгновенье, в свою очередь, добегали до самых огоньков: мрак боролся со светом. Иногда, когда пламя горело слабее и кружок света суживался, из надвинувшейся тьмы внезапно выставлялась лошадиная голова, гнедая, с извилистой проточиной, или вся белая, внимательно и тупо смотрела на нас, проворно жуя длинную траву, и, снова опускаясь, тотчас скрывалась. Только слышно было, как она продолжала жевать и отфыркивалась. Из освещенного места трудно разглядеть, что делается в потемках, и потому вблизи все казалось задернутым почти черной завесой; но далее к небосклону длинными пятнами смутно виднелись холмы и леса. Темное чистое небо торжественно и необъятно высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием. Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный, томительный и свежий запах - запах русской летней ночи. Кругом не слышалось почти никакого шума... Лишь изредка в близкой реке с внезапной звучностью плеснет большая рыба и прибрежный тростник слабо зашумит, едва поколебленный набежавшей волной... Одни огоньки тихонько потрескивали.
Мальчики сидели вокруг них; тут же сидели и те две собаки, которым так было захотелось меня съесть. Они еще долго не могли примириться с моим присутствием и, сонливо щурясь и косясь на огонь, изредка рычали с необыкновенным чувством собственного достоинства; сперва рычали, а потом слегка визжали, как бы сожалея о невозможности исполнить свое желание. Всех мальчиков был пять: Федя, Павлуша, Илюша, Костя и Ваня. (Из их разговоров я узнал их имена и намерен теперь же познакомить с ними читателя.)
Первому, старшему изо всех, Феде, вы бы дали лет четырнадцать. Это был стройный мальчик, с красивыми и тонкими, немного мелкими чертами лица, кудрявыми белокурыми волосами, светлыми глазами и постоянной полувеселой, полурассеянной улыбкой. Он принадлежал, по всем приметам, к богатой семье и выехал-то в поле не по нужде, а так, для забавы. На нем была пестрая ситцевая рубаха с желтой каемкой; небольшой новый армячок, надетый внакидку, чуть держался на его узеньких плечиках; на голубеньком поясе висел гребешок. Сапоги его с низкими голенищами были точно его сапоги - не отцовские. У второго мальчика, Павлуши, волосы были всклоченные, черные, глаза серые, скулы широкие, лицо бледное, рябое, рот большой, но правильный, вся голова огромная, как говорится, с пивной котел, тело приземистое, неуклюжее. Малый был неказистый, - что и говорить! - а все-таки он мне понравился: глядел он очень умно и прямо, да и в голосе у него звучала сила. Одеждой своей он щеголять не мог: вся она состояла из простой замашной рубахи да из заплатанных портов. Лицо третьего, Ильюши, было довольно незначительно: горбоносое, вытянутое, подслеповатое, оно выражало какую-то тупую, болезненную заботливость; сжатые губы его не шевелились, сдвинутые брови не расходились - он словно все щурился от огня. Его желтые, почти белые волосы торчали острыми косицами из-под низенькой войлочной шапочки, которую он обеими руками то и дело надвигал себе на уши. На нем были новые лапти и онучи; толстая веревка, три раза перевитая вокруг стана, тщательно стягивала его опрятную черную свитку. И ему и Павлуше на вид было не более двенадцати лет. Четвертый, Костя, мальчик лет десяти, возбуждал мое любопытство своим задумчивым и печальным взором. Все лицо его было невелико, худо, в веснушках, книзу заострено, как у белки; губы едва было можно различить; но странное впечатление производили его большие, черные, жидким блеском блестевшие глаза: они, казалось, хотели что-то высказать, для чего на языке, - на его языке по крайней мере, - не было слов. Он был маленького роста, сложения тщедушного и одет довольно бедно. Последнего, Ваню, я сперва было и не заметил: он лежал на земле, смирнехонько прикорнув под угловатую рогожу, и только изредка выставлял из-под нее свою русую кудрявую голову. Этому мальчику было всего лет семь.
Итак, я лежал под кустиком в стороне и поглядывал на мальчиков. Небольшой котельчик висел над одним из огней; в нем варились "картошки", Павлуша наблюдал за ним и, стоя на коленях, тыкал щепкой в закипавшую воду. Федя лежал, опершись на локоть и раскинув полы своего армяка. Ильюша сидел рядом с Костей и все так же напряженно щурился. Костя понурил немного голову и глядел куда-то вдаль. Ваня не шевелился под своей рогожей. Я притворился спящим. Понемногу мальчики опять разговорились.
Сперва они покалякали о том и сем, о завтрашних работах, о лошадях; но вдруг Федя обратился к Ильюше и, как бы возобновляя прерванный разговор, спросил его:
Ну, и что ж ты, так и видел домового?
Нет, я его не видал, да его и видеть нельзя, - отвечал Ильюша сиплым и слабым голосом, звук которого как нельзя более соответствовал выражению его лица, - а слышал... Да и не я один.
А он у вас где водится? - спросил Павлуша.
В старой рольне {"Рольней" или "черпальней" на бумажных фабриках называется то строение, где в чанах вычерпывают бумагу. Оно находится у самой плотины, под колесом. (Прим. И.С.Тургенева.)}.
А разве вы на фабрику ходите?
Как же, ходим. Мы с братом, с Авдюшкой, в лисовщиках состоим {"Лисовщики" гладят, скоблят бумагу. (Прим. И.С.Тургенева.)}.
Вишь ты - фабричные!..
Ну, так как же ты его слышал? - спросил Федя.
А вот как. Пришлось нам с братом Авдюшкой, да с Федором Михеевским, да с Ивашкой Косым, да с другим Ивашкой, что с Красных Холмов, да еще с Ивашкой Сухоруковым, да еще были там другие ребятишки; всех было нас ребяток человек десять - как есть вся смена; но а пришлось нам в рольне заночевать, то есть не то чтобы этак пришлось, а Назаров, надсмотрщик, запретил; говорит: "Что, мол, вам, ребяткам, домой таскаться; завтра работы много, так вы, ребятки, домой не ходите". Вот мы остались и лежим все вместе, и зачал Авдюшка говорить, что, мол, ребята, ну, как домовой придет?.. И не успел он, Авдей-то, проговорить, как вдруг кто-то над головами у нас и заходил; но а лежали-то мы внизу, а заходил он наверху, у колеса. Слышим мы: ходит, доски под ним так и гнутся, так и трещат; вот прошел он через наши головы; вода вдруг по колесу как зашумит, зашумит; застучит, застучит колесо, завертится; но а заставки у дворца-то {"Дворцом" называется у нас место, по которому вода бежит на колесо. (Прим. И.С.Тургенева.)} спущены. Дивимся мы: кто ж это их поднял, что вода пошла; однако колесо повертелось, повертелось, да и стало. Пошел тот опять к двери наверху да по лестнице спущаться стал, и этак слушается, словно не торопится; ступеньки под ним так даже и стонут... Ну, подошел тот к нашей двери, подождал, подождал - дверь вдруг вся так и распахнулась. Всполохнулись мы, смотрим - ничего... Вдруг, глядь, у одного чана форма {Сетка, которой бумагу черпают. (Прим. И.С.Тургенева.)} зашевелилась, поднялась, окунулась, походила, походила этак по воздуху, словно кто ею полоскал, да и опять на место. Потом у другого чана крюк снялся с гвоздя да опять на гвоздь; потом будто кто-то к двери пошел да вдруг как закашляет, как заперхает, словно овца какая, да зычно так... Мы все так ворохом и свалились, друг под дружку полезли... Уж как же мы напужались о ту пору!
Вишь как! -- промолвил Павел. - Чего ж он раскашлялся?
Не знаю; может, от сырости.
Все помолчали.
А что, - спросил Федя, - картошки сварились?
Павлуша пощупал их.
Нет, еще сыры... Вишь, плеснула, - прибавил он, повернув лицо в направлении реки, -- должно быть, щука... А вон звездочка покатилась.
Нет, я вам что, братцы, расскажу, - заговорил Костя тонким голоском, - послушайте-ка, намеднись что тятя при мне рассказывал.
Ну, слушаем, - с покровительствующим видом сказал Федя.
Вы ведь знаете Гаврилу, слободского плотника?
Ну да; знаем.
А знаете ли, отчего он такой все невеселый, все молчит, знаете? Вот отчего он такой невеселый. Пошел он раз, тятенька говорил, - пошел он, братцы мои, в лес по орехи. Вот пошел он в лес по орехи, да и заблудился; зашел - Бог знает куды зашел. Уж он ходил, ходил, братцы мои, - нет! не может найти дороги; а уж ночь на дворе. Вот и присел он под дерево; давай, мол, дождусь утра, - присел и задремал. Вот задремал и слышит вдруг, кто-то его зовет. Смотрит - никого. Он опять задремал - опять зовут. Он опять глядит, глядит: а перед ним на ветке русалка сидит, качается и его к себе зовет, а сама помирает со смеху, смеется... А месяц-то светит сильно, так сильно, явственно светит месяц - все, братцы мои, видно. Вот зовет она его, и такая вся сама светленькая, беленькая сидит на ветке, словно плотичка какая или пескарь, - а то вот еще карась бывает такой белесоватый, серебряный... Гаврила-то плотник так и обмер, братцы мои, а она знай хохочет да его все к себе этак рукой зовет. Уж Гаврила было и встал, послушался было русалки, братцы мои, да, знать, Господь его надоумил: положил-таки на себя крест... А уж как ему было трудно крест-то класть, братцы мои; говорит, рука просто как каменная, не ворочается... Ах ты этакой, а!.. Вот как положил он крест, братцы мои, русалочка-то и смеяться перестала, да вдруг как заплачет... Плачет она, братцы мои, глаза волосами утирает, а волоса у нее зеленые, что твоя конопля. Вот поглядел, поглядел на нее Гаврила, да и стал ее спрашивать: "Чего ты, лесное зелье, плачешь?" А русалка-то как взговорит ему: "Не креститься бы тебе, говорит, человече, жить бы тебе со мной на веселии до конца дней; а плачу я, убиваюсь оттого, что ты крестился; да не я одна убиваться буду: убивайся же и ты до конца дней". Тут она, братцы мои, пропала, а Гавриле тотчас и понятственно стало, как ему из лесу, то есть, выйти... А только с тех пор он все невеселый ходит.
Эка! - проговорил Федя после недолгого молчанья, - да как же это может этакая лесная нечисть хрестиянскую душу спортить, - он же ее не послушался?
Да вот поди ты! - сказал Костя. - И Гаврила баил, что голосок, мол, у ней такой тоненький, жалобный, как у жабы.
Твой батька сам это рассказывал? - продолжал Федя.
Сам. Я лежал на полатях, все слышал.
Чудное дело! Чего ему быть невеселым?.. А, знать, он ей понравился, что позвала его.
Да, понравился! - подхватил Ильюша. - Как же! Защекотать она его хотела, вот что она хотела. Это ихнее дело, этих русалок-то.
А ведь вот и здесь должны быть русалки, - заметил Федя.
Нет, - отвечал Костя, - здесь место чистое, вольное. Одно - река близко.
Все смолкли. Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук, один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди глубокой тишины, поднимаются, стоят в воздухе и медленно разносятся наконец, как бы замирая. Прислушаешься - и как будто нет ничего, а звенит. Казалось, кто-то долго, долго прокричал под самым небосклоном, кто-то другой как будто отозвался ему в лесу тонким, острым хохотом, и слабый, шипящий свист промчался по реке. Мальчики переглянулись, вздрогнули...
С нами крестная сила! - шепнул Илья.
Эх вы, вороны! - крикнул Павел. - Чего всполохнулись? Посмотрите-ка, картошки сварились. (Все пододвинулись к котельчику и начали есть дымящийся картофель; один Ваня не шевельнулся.) Что же ты? - сказал Павел.
Но он не вылез из-под своей рогожи. Котельчик скоро весь опорожнился.
А слыхали вы, ребятки, - начал Ильюша, - что намеднись у нас на Варнавицах приключилось?
На плотине-то? - спросил Федя.
Да, да, на плотине, на прорванной. Вот уж нечистое место, так нечистое, и глухое такое. Кругом все такие буераки, овраги, а в оврагах все казюли {По-орловскому: змеи. (Прим. И.С.Тургенева.)} водятся.
Ну, что такое случилось? сказывай...
А вот что случилось. Ты, может быть, Федя, не знаешь а только там у нас утопленник похоронен; а утопился он давным-давно, как пруд еще был глубок; только могилка его еще видна, да и та чуть видна: так - бугорочек... Вот, на днях, зовет приказчик псаря Ермила; говорит: "Ступай, мол, Ермил, на пошту". Ермил у нас завсегда на пошту ездит; собак-то он всех своих поморил: не живут они у него отчего-то, так-таки никогда и не жили, а псарь он хороший, всем взял. Вот поехал Ермил за поштой, да и замешкался в городе, но а едет назад уж он хмелен. А ночь, и светлая ночь: месяц светит... Вот и едет Ермил через плотину: такая уж его дорога вышла. Едет он этак, псарь Ермил, и видит: у утопленника на могиле барашек, белый такой, кудрявый, хорошенький, похаживает. Вот и думает Ермил: "Сем возьму его, - что ему так пропадать", да и слез, и взял его на руки... Но а барашек - ничего. Вот идет Ермил к лошади, а лошадь от него таращится, храпит, головой трясет; однако он ее отпрукал, сел на нее с барашком и поехал опять: барашка перед собой держит. Смотрит он на него, и барашек ему прямо в глаза так и глядит. Жутко ему стало, Ермилу-то псарю: что мол, не помню я, чтобы этак бараны кому в глаза смотрели; однако ничего; стал он его этак по шерсти гладить, - говорит: "Бяша, бяша!" А баран-то вдруг как оскалит зубы, да ему тоже: "Бяша, бяша..."
Не успел рассказчик произнести это последнее слово, как вдруг обе собаки разом поднялись, с судорожным лаем ринулись прочь от огня и исчезли во мраке. Все мальчики перепугались. Ваня выскочил из-под своей рогожи. Павлуша с криком бросился вслед за собаками. Лай их быстро удалялся... Послышалась беспокойная беготня встревоженного табуна. Павлуша громко кричал: "Серый! Жучка!.." Через несколько мгновений лай замолк; голос Павла принесся уже издалека... Прошло еще немного времени; мальчики с недоумением переглядывались, как бы выжидая, что-то будет... Внезапно раздался топот скачущей лошади; круто остановилась она у самого костра, и, уцепившись за гриву, проворно спрыгнул с нее Павлуша. Обе собаки также вскочили в кружок света и тотчас сели, высунув красные языки.
Что там? что такое? - спросили мальчики.
Ничего, - отвечал Павел, махнув рукой на лошадь, - так, что-то собаки зачуяли. Я думал, волк, - прибавил он равнодушным голосом, проворно дыша всей грудью.
Я невольно полюбовался Павлушей. Он был очень хорош в это мгновение. Его некрасивое лицо, оживленное быстрой ездой, горело смелой удалью и твердой решимостью. Без хворостинки в руке, ночью, он, нимало не колеблясь, поскакал один на волка... "Что за славный мальчик!" - думал я, глядя на него.
А видали их, что ли, волков-то? - спросил трусишка Костя.
Их всегда здесь много, - отвечал Павел, - да они беспокойны только зимой.
Он опять прикорнул перед огнем. Садясь на землю, уродил он руку на мохнатый затылок одной из собак, и долго не поворачивало головы обрадованное животное, с признательной гордостью посматривая сбоку на Павлушу.
Ваня опять забился под рогожку.
А какие ты нам, Илюшка, страхи рассказывал, - заговорил Федя, которому, как сыну богатого крестьянина, приходилось быть запевалой (сам же он говорил мало, как бы боясь уронить свое достоинство). - Да и собак тут нелегкая дернула залаять... А точно, я слышал, это место у вас нечистое.
Варнавицы?.. Еще бы! еще какое нечистое! Там не раз, говорят, старого барина видали -- покойного барина. Ходит, говорят, в кафтане долгополом и все это этак охает, чего-то на земле ищет. Его раз дедушка Трофимыч повстречал: "Что, мол, батюшка, Иван Иваныч, изволишь искать на земле?"
Он его спросил? - перебил изумленный Федя.
Да, спросил.
Ну, молодец же после этого Трофимыч... Ну, и что ж тот?
Разрыв-травы, говорит, ищу. - Да так глухо говорит, глухо: - Разрыв-травы. - А на что тебе, батюшка Иван Иваныч, разрыв-травы? - Давит, говорит, могила давит, Трофимыч: вон Хочется, вон...
Вишь какой! - заметил Федя, - мало, знать, пожил.
Экое диво! - промолвил Костя. - Я думал, покойников можно только в родительскую субботу видеть.
Покойников во всяк час видеть можно, - с уверенностью подхватил Ильюша, который, сколько я мог заметить, лучше других знал все сельские поверья... - Но а в родительскую субботу ты можешь и живого увидать, за кем, то есть, в том году очередь помирать. Стоит только ночью сесть на паперть на церковную да все на дорогу глядеть. Те и пойдут мимо тебя по дороге, кому, то есть, умирать в том году. Вот у нас в прошлом году баба Ульяна на паперть ходила.
Ну, и видела она кого-нибудь? - с любопытством спросил Костя.
Как же. Перво-наперво она сидела долго, долго, никого не видала и не слыхала... только все как будто собачка этак залает, залает где-то... Вдруг, смотрит: идет по дорожке мальчик в одной рубашонке. Она приглянулась - Ивашка Федосеев идет...
Тот, что умер весной? - перебил Федя.
Тот самый. Идет и головушки не подымает... А узнала его Ульяна... Но а потом смотрит: баба идет. Она вглядываться, вглядываться, - ах ты, Господи! - сама идет по дороге, сама Ульяна.
Неужто сама? - спросил Федя.
Ей-Богу, сама.
Ну что ж, ведь она еще не умерла?
Да году-то еще не прошло. А ты посмотри на нее: в чем душа держится.
