Важную роль в христианской антропологии играет учение о том, что изначальная богозданная природа человека подверглась искажению в результате грехопадения, последствия которого сказались на всем человеческом роде.
Согласно библейскому повествованию, человек отпал от Бога не по своей воле: он был соблазнен змеем, о котором в Библии говорится, что он был хитрее всех зверей полевых (Быт 3, 1). Речь идет о том самом древнем змее, называемом диаволом и сатаною, обольщающем вселенную, о котором говорит Апокалипсис (Откр 12,9).
Когда Бог создавал человека, зло уже существовало, и оно было персонифицировано в диаволе и демонах. Создав человека, Бог поместил его в мире, где был не только свет, но и тьма, не только добро, но и зло, не только блаженство, но и страдание, не только жизнь, но и смерть. Потому Бог указал человеку на древо познания добра и зла, от которого нельзя было вкушать: ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт 2,17). Человек должен был исполнять эту Божественную заповедь и обходить запретное древо стороной. Он мог наслаждаться плодами всех деревьев, в том числе древа жизни, а значит, мог быть бессмертным. Но он должен был воздерживаться от познания и вкушения зла, потому что, как только он почувствовал бы вкус зла, как только он хотя бы на мгновение отпал от любви к Богу, он сразу потерял бы все то, чем обладал как сотворенный по образу Божию.
Почему лукавый совет змея оказался столь соблазнительным? По словам Григория Богослова, диавол обманул человека «надеждой на обожение», то есть сыграл на самых сокровенных чаяниях человека, воспользовался вложенным в человека стремлением достичь состояния богоподобия. Бог предлагал человеку путь к обо-жению через послушание Божественной заповеди. А диавол «искусил человека ложной надеждой на обожение», когда сказал Адаму и Еве: будете, как боги (Быт з, 5). И Бог и диавол обещали Адаму и Еве, что они будут, как боги. Но Бог говорит людям: если вы исполните заповедь Мою, если сохраните верность Мне, то Я сделаю вас такими же по благодати, каким Я являюсь по природе. А диавол говорит: если вы нарушите заповедь Бога, вы станете такими же, как Бог, потому что Бог запретил вам вкушать от древа познания добра и зла из зависти. Диавол никогда не раскрывает свои подлинные намерения, но маскирует их благой целью. Для того чтобы соблазнить человека, обмануть его, он пародирует Бога, обещая человеку то же, что обещал Бог.
Первой поддалась на искушение Ева: она вкусила от древа познания добра и зла, тем самым нарушив заповедь Божию. В Библии мы читаем: И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз (Быт з, 6). Она почувствовала, что плод будет сладок, и предпочла сладость запретного плода сладости исполнения Божественной заповеди. Она поверила, что существуют ценности вне Бога и помимо Бога. И решила пренебречь заповедью Божией, попробовать, каков вкус того, что вне Бога. Вслед за Евой от древа познания добра и зла вкусил Адам. И тотчас оба они обнаружили свою наготу, увидели то, чего раньше не замечали. Они поняли, что помимо добра может существовать зло, помимо красоты — безобразие и нагота, помимо радости — стыд, помимо правды — ложь.
Услышав голос Бога, ходящего в раю, Адам захотел скрыться от Бога. Нарушив заповедь Божию, человек в одно мгновение лишился того целостного, интегрального знания о Боге, той врожденной прозорливости и мудрости, которыми обладал с момента своего появления на свет. Раньше человек знал, что скрыться от Бога невозможно, что Бог присутствует везде. Нарушив заповедь, он потерял это знание. Отойдя от Бога, он сразу же получил искаженное представление о Боге. Раньше он не знал и не мог даже предположить, что Бога следует бояться, что Бог может наказать его. Раньше Адаму не пришло бы в голову бежать от Бога и скрываться от Него. Теперь же он пытается скрыться, ищет убежища, потому что заповедь нарушена, связь между человеком и Богом ослаблена.
Но скрыться от Бога Адаму не удается, и он встречается с Богом лицом к лицу. Встреча, которая раньше была источником блаженства и радости, теперь становится источником страдания и стыда. Увидев Адама, Господь изрекает Свой приговор: человек должен быть изгнан из рая — и не потому, что этого хочет Бог, но потому, что в раю нет места злу, непослушанию и неверности. Человек, вкусивший от древа познания добра и зла, уже не может находиться в раю, он стал чуждым раю. И изгнание Адама из рая становится естественным следствием нарушения заповеди Божией: это тот приговор, который подписал себе сам человек.
В поэтической форме рассказ о грехопадении Адама и изгнании его из рая изложен во II веке святителем Мелитоном Сардийским в поэме «О Пасхе»:
Бог, в начале сотворивший посредством Слова небо и землю и все, что на них,создал на земле человека и таким образом дал ему дыхание.
Поселил же его Бог в раю на востоке,
в Эдеме, чтобы он там наслаждался.
Затем Бог дал ему заповедь как закон:
От всякого лрева, которое в раю, вкушайте,
от лрева же познания лобра и зла не вкушайте,
ибо в тот лень, в который вкусите, смертью умрете (Быт 2, 17).
Человек же, который по природе способен вместить
и добро, и зло,
как земля принимает
и те и другие семена,
принял совет врага и сластолюбиа
и, прикоснувшись к древу, преступил заповедь и ослушался Бога. Итак, он выброшен в этот мир, как в тюрьму для осужденных.
В результате грехопадения радикальным образом изменилось соотношение свободной воли человека с волей Божией. Первозданный человек не имел греховных наклонностей: его свободная воля находилась в послушании воле Божией и в гармонии с ней. Однако после того как человек вкусил от «древа познания добра и зла», то есть опытно приобщился к злу и греху, его свободная воля оказалась перед перманентным выбором между злом и добром. В каждый конкретный момент жизни человек должен делать этот выбор, причем, для того чтобы выбор был сделан в правильную сторону, необходима сознательная направленность его воли к добру. Преподобный Максим Исповедник говорит о наличии в человеке «воли природной», или естественной, присущей всем людям, и «свободного выбора» (или гномической воли), означающего выбор между добром и злом и предполагающего ответственность за свои поступки. В Иисусе Христе была естественная воля, но не было колебаний между добром и злом, тогда как в падшем человеке свободная воля нередко оказывается в конфликте с Божественной волей.
Грехопадение Адама и Евы было не просто единичным актом: оно имело последствия для всего человечества. Для разъяснения того, каким образом грех прародителей передался человеческому роду, Максим Исповедник вводит понятие двойного греха: первым грехом было собственно преступление Адама, а вторым — те последствия, которые этот грех имел для человеческого естества. Первый грех происходил «от произволения, добровольно отказавшегося от блага», а второй, имевший своей причиной первый, — «от естества, вслед за произволением невольно отказавшегося от бессмертия». Первый грех, то есть добровольное отпадение от блага ко злу, достоин порицания, а второй есть «не могущее вызвать порицания изменение естества из нетления в тление». Эти формулировки имеют большое значение для понимания православного отношения к латинскому учению о первородном грехе, о чем речь пойдет ниже.
Одним из последствий грехопадения стало распространение греха на весь человеческий род. По словам Мелитона Сардийского, греховность, тленность и смертность были тем, что Адам оставил в наследство своим потомкам:
Ибо он оставил в наследство детям не чистоту, но блуд, не нетление, но тление, не честь, но бесчестие, не свободу, но рабство, не царство, но тиранию, не жизнь, но смерть, не спасение, но гибель.
Грех и смерть неразрывно связаны: грех является «сотрудником смерти». Поэтому когда души людей подпали воздействию греха, их тела неизбежно становились добычей смерти:
Будучи сотрудником смерти, (грех) предводительствовал человеческими душами и готовил ей в пишу мертвые тела.На всякой же душе грех оставлял след,и на ком оставлял — те должны были умереть.
Итак, всякая плоть подпала греху
и всякое тело — смерти,
всякая душа выселялась из телесного дома,
и взятое от земли возврашалось в землю,
и дарованное от Бога заключалось в ад,
и происходило разрушение прекрасного состава,
и отделялось (от души) прекрасное тело.
Человек был разделяем смертью.
Ибо новое несчастье и пленение обьяло его.
Он был влеком, как пленник, тенью смертной,
и образ Отца лежал заброшенный.
Грех Адама, по словам Иоанна Златоуста, стал причиной «общего повреждения» человеческого естества215. Как подчеркивает Кирилл Александрийский, «по подобию преступления Адама весь род человеческий облекся в тление», будучи произращен от одного поврежденного корня. Макарий Египетский говорит о греховной «закваске», причастными которой стали по преемству все потомки Адама. По учению Макария, «когда человек уклонился от заповеди... грех взял его в свое подданство и сам, как некая бездна горечи, тонкая и глубокая, вошедши внутрь, овладел пажитью души до глубочайших ее тайников... Грех... обратился в привычку и предрасположенность, в каждом он с младенчества возрастает и воспитывается и учит его злу».
Будучи потомком Адама и унаследовав его природу, каждый человек причастен греху с самого момента своего появления на свет:
Мы все (рождаемся) от согрешившего Адама грешниками, от преступника — преступниками, от раба греха — рабами греха, от проклятого и мертвого — проклятыми и мертвыми; от давшего согласие диаволу, поработившегося ему и потерявшего свободу воли, — и мы дети его, над которыми тиранически властвует и господствует диавол.
Последствия грехопадения сказались на всем духовно-телесном составе человека. Человек был создан с легким, чистым, нетленным и бессмертным телом, однако после грехопадения тело утратило эти свойства, стало материальным, тленным и смертным.
В жизнь человека вошли болезни. По согласному мнению большинства древнецерковных авторов, причины всех болезней коренятся в греховности человеческого естества. Если сделанный грех рождает смерть (Иак 1,15), или, другими словами, смерть является следствием греха, то болезнь находится между грехом, за которым она следует, и смертью, которой предшествует. Взаимосвязь между грехом и болезнью может проявляться по-разному. Святые Варсануфий и Иоанн говорят, что иногда болезнь является непосредственным следствием каких-либо грехов: «Болезни, происходящие от нерадения и беспорядочности, случаются естественным образом... От тебя зависит быть нерадивым или жить нечисто и впадать в них до тех пор, пока не исправишься». В других случаях болезнь посылается от Бога в наказание за грех — «для пользы нашей, чтобы мы покаялись». Некоторые болезни происходят «от желчи», то есть от физиологических причин, другие — «от демонов». Наконец, «бывает болезнь и к испытанию, а испытание (ведет) к искусству».
Грехопадение сказалось на душевной составляющей человека. После грехопадения душа поработилась телу и, «соединившись с телом, заключилась во мраке тела». Помраченными и больными оказались все свойства и способности души. По словам Исаии Отшельника, естественное для души стремление к Богу враг изменил в постыдную похоть; ревность по Богу изменилась в противоестественную ревность и зависть людей друг к другу; способность гневаться на диавола, без которой невозможно отвергнуть его искушения, превратилась в гнев на ближнего из-за всяких ненужных и бесполезных вещей. Силы души сделались больными и поврежденными, как об этом пишет Григорий Палама:
Душа тричастна и видится в трех силах — разумной, раздражительной и желательной; всеми ими она больна... Пищей для раздражения служит желание; обе они возбуждают парение разума; поэтому никогда не увидишь здоровой раздражительную часть души, если прежде не исцелишь желательной, а разумную — прежде уврачевания этих двух.
Следует отметить, что отпадение от Бога трактуется святыми отцами как движение от простоты к сложности, от единства к множественности, от интеграции к дезинтеграции, от ассоциации к диссоциации. Блаженный Диадох говорит о первоначальном единстве и последующем разделении душевного чувства: «Естественное чувство одно... но из-за преступления Адама оно разделилось на два действия»; поэтому иногда его влечет страстная часть души, то есть желание и раздражение, и тогда оно устремляется к мирским благам, а иногда оно соуслаждается разуму и тогда восхищается к небесным красотам. Преподобный Григорий Синаит указывает на «разделение едино-видной и простой памяти», в результате которого она «из простой сделалась сложной, из единовидной — разнообразной». Процесс диссоциации, таким образом, коснулся всех частей человеческого состава.
Грехопадение Адама отразилось на умственной составляющей человеческого естества. Произошло помрачение ума, который, «отделившись от своего первоначального жилища, забыл о его светлости». Ум падшего человека, не будучи способен удержаться в «простой и единовидной» памяти о Боге, устремляется на блуждание по предметам внешнего мира. Человек все более и более погружается познанием в окружающую его множественность предметов, а знание о Боге при этом тускнеет. Состояние, в котором находится ум после грехопадения, в аскетической литературе называется «парением». В этом состоянии ум не способен к концентрации, молитве, мистическим переживаниям, но парит, развлекаясь разнообразными помыслами и образами.
Утратив первоначальную цельность, ум как бы разделился на две части, одну из которых святой Антоний Великий называет «общим мирским умом», направленным как на добро, так и на зло, изменчивым и склонным к вещественному, другую — «боголюби-вым умом», борющимся со злом. Святитель Григорий Богослов говорит о сосуществовании в одном человеке двух умов: «Во мне два ума: один добрый, и он следует всему прекрасному, а другой худший, и он следует злому; один ум идет к свету и готов покоряться Христу, а другой — ум плоти и крови, влечется во мрак и согласен отдаваться в плен велиару». О том же говорит Макарий Египетский:
Ум от ума отличен... Есть ум, обращающийся и текущий к небу и ступающий путем чистых своих помышлений и достигающий на нем стезей и троп, уготованных святым на небесах. И есть другой ум, ползуший по земле и пресмыкающийся на путях плоти. Есть ум плотский, и есть ум духовный, и духовный ум от плотского отличен.
Грехопадение Адама и Евы, по учению Церкви, имело последствия не только для человеческого рода, но и для всего сотворенного мира. По учению апостола Павла, воспринятому восточно-христианской традицией, тварь покорилась суете не добровольно, но в результате грехопадения человека: вместе с человеком она стенает и мучится доныне, но ожидает освобождения от рабства тлению в свободу славы детей Божиих (Рим 8, 20-22). Толкуя эти слова апостола, Иоанн Златоуст говорит: «Что значит "тварь покорилась суете"? Что она стала тленной. Ради кого и из-за чего? Из-за тебя, человека. Ибо, поскольку ты получил тело тленное и страстное, земля подпала проклятию... Но она... освободится от рабства тлению, то есть уже не будет тленной, но последует благообразию твоего тела». Иными словами, тварь станет нетленной тогда, когда нетленным станет человек.
Учение о грехопадении, основанное на з-й главе книги Бытия и получившее всестороннее развитие в патристике, является общим для всех христианских конфессий — православных, католиков и протестантов. Однако в христианских общинах западной традиции это учение сопряжено с понятием «первородного греха» (peccatum originate), или «первородной вины», восходящим к блаженному Августину. По учению Августина, грех Адама привел к коренной порче человеческой природы. Поскольку в Адаме заключался весь человеческий род, то грех Адама стал передаваться по наследству через тело, точнее, через плотское совокупление. Человечество превратилось, по словам Августина, в «массу осужденных» (massa damnata). После грехопадения «человеческое естество побеждено грехом, в который оно впало, таким образом утратив свободу», и грех стал «настоятельной необходимостью» для всех людей. Вина Адама, перешедшая на всех его потомков, сделала их «чадами гнева». Для их искупления был необходим Ходатай, Который умирил бы гнев Божий, принеся жертву за грех всего человечества.
Августин был крупнейшим богословом Запада, изложившим многие тайны веры в юридических понятиях, и этот юридизм навсегда наложил отпечаток на последующее развитие западного богословия. Понятие первородной вины вошло в плоть и кровь западного богословия: от его юридического понимания не смогло избавиться даже богословие Реформации. Фактически августи-новский юридизм и глубочайший пессимизм во взгляде на падшую человеческую природу были лишь усугублены богословами Реформации, в частности Лютером и Кальвином, которые утверждали, что первородный грех полностью лишил человека свободы воли. Согласно Кальвину, после первородного греха люди всецело испорчены и неспособны к благим делам, что является следствием утраты Божественной благодати. «Формула согласия», принятая в 1577 году и являющаяся нормативной вероучительной книгой лютеранства, гласит:
Мы веруем, учим и исповедуем, что первородный грех является отнюдь не слабым и незначительным, но столь глубоким извращением человеческой природы, что ничего здорового или неразвращенного не осталось в человеческом теле и человеческой душе, в его внутренних или внешних силах.
В пространном изложении той же формулы говорится, что «по причине неповиновения Адама и Евы мы все теперь находимся в немилости Божией» и являемся «чадами гнева». Первородный грех означает отсутствие наследственной праведности и образа Божия, по которому человек был первоначально создан, а также «неспособность и непригодность ко всему, что от Бога». Вместо утерянного образа Божия в человеке происходит «глубокая, порочная, отвратительная, бездонная, непостижимая и невыразимая развращенность всей природы и всех ее способностей и сил, а особенно — высших, основных способностей души в области понимания, чувств и воли, так что теперь, после грехопадения, человек наследует врожденную порочную наклонность и внутреннюю нечистоту сердца, злые похоти и пристрастия».
Православной традиции, основанной на богословском наследии восточных отцов, чуждо понимание первородного греха как наследственной вины. Более соответствует православному пониманию грехопадения приведенный выше взгляд Максима Исповедника, согласно которому предосудителен только тот грех, который Адам совершил по своему свободному произволению, то есть грех непослушания, тогда как последствия греха, выразившиеся в тленности и смертности человеческого естества, не являются предосудительными. Потомки Адама наследуют от него тленное и смертное естество, то есть непредосудительные последствия греха. В этом контексте трудно и даже невозможно говорить о том, каким образом, с православной точки зрения, вина за грех Адама.
может передаваться другим людям. Каждый человек виноват только в своих собственных грехах — тех, которые совершены по его добровольному согласию, а не в грехах родителей, прародителей или первозданного Адама. Именно личный грех человека является предосудительным, а не общая греховность человеческого рода, к которой причастен каждый человек по факту рождения, но за которую он не может нести личную ответственность.
Православная Церковь не разделяет крайний пессимизм католичества и особенно протестантизма во взгляде на падшую природу человека. Согласно православному пониманию, образ Божий в падшем человеке помрачен, но не полностью уничтожен: человек остается образом Божиим даже в своем греховном состоянии. В одном из заупокойных песнопений Православной Церкви говорится: «Образ есмь неизреченныя Твоея славы, аще и язвы ношу прегрешений...
Православные не считают, что человек в падшем состоянии полностью утратил свободу воли и не способен к благим делам. Основываясь на трудах восточных отцов, в частности Максима Исповедника, Православная Церковь учит, что в падшем человеке свободная воля может, но не обязательно должна быть направлена исключительно на греховные деяния. Благоволение Божие к человеку не утрачено после грехопадения, так же как не утрачено и стремление человека к Богу. Человек сохраняет способность к благим делам, которые совершает при помощи благодати Божией, но не исключительно благодаря Божественной благодати, как думают протестанты.
Православной традиции чуждо представление о том, что после грехопадения человека отношение к нему Бога изменилось, что Бог в наказание за грех отнял у человека Свою благодать; что человечество полностью лишено Божественной благодати и является массой осужденных грешников. Изменилось отношение людей к Богу, но не Бога к людям: любовь Божия к роду человеческому осталась неизменной. Об этом, в числе прочих восточных отцов, с большой силой говорил преподобный Исаак Сирин.
Разница в подходе к учению о грехопадении между Востоком и Западом отразилась и на том, как в двух христианских традициях понимается предопределение человечества ко спасению. Исходным пунктом в данном вопросе являются слова апостола Павла: Кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего... А кого Он предопределил, тех и призвал; а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил (Рим 8,29-30). Блаженный Августин понимал этот текст в том смысле, что Бог изначально предназначил одних людей ко спасению, а других к осуждению, причем свободная воля человека не играет никакой роли в деле спасения. Предопределенными ко спасению являются все те, кому Бог дает веру, и если Бог дает ее, то воля человека не может ей сопротивляться. Одних Бог научает вере, других — нет: первых научает по милосердию Своему, вторых не научает по справедливому суду. Поскольку все люди, вслед за Адамом, получили справедливое осуждение, то не было бы никакого упрека Богу, даже если бы никто не был избавлен от осуждения. Иными словами, если бы даже Бог никого не спас, Его нельзя было бы упрекнуть в этом. Что же касается вопроса о том, почему Бог избирает одних, а не других, то ответа на этот вопрос вообще не следует искать, потому что непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его (Рим 11, 33).
Из этих воззрений Августина вытекает мысль о том, что не спасаются и не могут быть спасены, да и не предназначены к спасению ни те, кто не слышал проповеди Евангелия, ни те, кто не откликнулся на эту проповедь, ни некрещеные младенцы. Спасаются только те, кто к этому заведомо предопределен и кто в силу предопределения удостоился дара веры и спасающей благодати:
Те, кто не слыхал Благой Вести; те, кто, услыхав ее, обратился, но не получил дара стойкости; те, кто, услыхав Евангелие, отказался прийти к Христу... те, которые не могли верить по причине младенческого возраста и умерли, не омывшись водой возрождения, — единственным путем освобождения от первородной вины, — все они принадлежат, как признается всеми, той массе осужденных, ибо все люди осуждены на проклятие по вине одного человека. Те, кто не подлежит осуждению, освобождены не по своим заслугам, но через благодать Посредника, то есть они свободно оправданы кровью Второго Адама... Необходимо твердо знать, что никто не исключен из этой массы погибающих, возникшей из-за первого Адама, не обладая даром благодати Спасителя. Избранные избраны по благодати, а не по своим заслугам, ибо каждая заслуга дается благодатью... Избранные есть те, кто призван по Его соизволению и кого Он, кроме того, прелопрелелил и прелузнал.
Учение о том, что по справедливости все люди должны быть осуждены и что лишь по милости Божией некоторые оказываются избранными ко спасению, было развито богословами Реформации. Представление о «двойном предопределении» стало краеугольным камнем богословской доктрины Лютера и Кальвина. Кальвин утверждал, что Адам «преткнулся потому, что это было постановлено Богом», хотя и преткнулся «из-за собственных пороков». Как Кальвин, так и Лютер отрицали наличие свободной воли в падшем человеке и ее возможность повлиять на спасение человека. Говоря о подвиге мучеников, Лютер утверждал, что причиной их стойкости была исключительно благодать Божия, а не их собственная свободная воля: «Нет здесь никакой ни свободы, ни свободной воли, нельзя ни изменить себя, ни захотеть чего-либо иного, пока не укрепятся в человеке дух и благодать Божьи». Борьба за душу каждого человека разворачивается не внутри человека, а вне его — между Богом и диаволом. Воля человека, словно вьючный скот, находится между волей Бога и волей сатаны: если Бог овладевает человеком, тот следует за Богом, если же власть берет сатана, человек следует за сатаной. Сам человек, таким образом, остается лишь пассивным зрителем собственного спасения либо осуждения.
Православная традиция, опять же основываясь на богословском наследии отцов Восточной Церкви, говорит о предопределении человека ко спасению по-иному. С православной точки зрения, предопределенными ко спасению являются все созданные Богом люди; нет ни одного, заведомо предназначенного к погибели, осуждению или проклятию. Об этом говорит, в частности, преподобный Симеон Новый Богослов в толковании на Рим 8, 29-30. Обращаясь к тем, кто «извращает к собственной погибели» слова апостола и говорит «что пользы мне поднимать многие труды, показывать обращение к покаянию, если я Богом не предопределен ко спасению?», Симеон пишет:
Не слышите ли каждый день Спасителя, взывающего: Живу Я и не хочу смерти грешника, но чтобы он обратился и был жив? Не слышите ли, как Он говорит: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Может быть, Он сказал одним: «Не кайтесь, потому что Я не приму вас», а другим, предопределенным: «Вы же кайтесь, потому что Я предузнал вас»? Нет! Но каждый день в каждой церкви Он взывает на весь мир: Приилите ко Мне, все тружлаюшиеся и обремененные, и Я успокою вас. Приидите, говорит, отягощенные многими грехами к Тому, Кто берет (на Себя) грех мира!
Призванным ко спасению и предопределенным к обожению является всякий человек, следовательно, оправданным и прославленным может стать любой, кто этого захочет. Бог желает всех людей без исключения сделать богами по благодати:
Благодать Святого Духа стремится возгореться в наших душах, чтобы... приближающиеся к огню — или каждый в отдельности, или, если можно, все вместе — воспламенялись и сияли, как боги... Я думаю, и так оно есть на самом деле, что (именно) в этом заключается воля Божия о нас...
За семь веков до Симеона Нового Богослова и за одиннадцать веков до Кальвина восточнохристианская традиция в лице Иоанна Златоуста выразила свой взгляд на предопределение и призвание: «Если все согрешили, то почему одни спаслись, а другие погибли? Потому что не все захотели прийти, хотя по воле Божией все спасены, так как все призваны». Иными словами, к спасению предопределены и призваны все без исключения, но спасаются лишь те, кто добровольно откликнулся на зов Божий; те же, кто отвергает Божий призыв, не спасаются.
Спасение, согласно православному вероучению, является плодом «синергии» (сотрудничества, соработничества) между Богом и человеком. В этой синергии важнейшую роль играет свободная воля человека, которая может быть направлена как к добру, так и ко злу. Если она направлена ко злу, то это не потому, что Бог так предопределил, а потому, что человек делает свободный выбор в пользу зла. Если же она направлена к добру, то это происходит, хотя и при действии благодати Божией, но опять же не без участия самого человека. Борьба за спасение разворачивается внутри человека, а не вне его. Диавол может при помощи разнообразных средств воздействовать на человека, но человек способен противостоять ему. Воля диавола не может погубить человека: в конечном итоге решающим фактором для судьбы человека является именно направленность его свободной воли к добру или злу.
Это не означает, что православные умаляют значение предопределения, призвания и действия благодати Божией в спасении человека. Это означает лишь то, что православному христианину чуждо представление о Боге-карателе, Который по справедливости должен был бы погубить всех людей после того, как они уклонились в грех, и лишь по милости спасает некоторых. Православная Церковь, вслед за апостолом Павлом, верит, что Бог хочет, чтобы все люди спаслись (i Тим 2,4). Спасение каждого человека является следствием любви Божией ко всему роду человеческому, а не следствием того, что по Своему непостижимому милосердию Бог изымает из «массы осужденных» тех или иных избранников, которым дарует спасение вопреки собственной справедливости.
Бог может и желает спасти всякого человека. Однако Он не может спасти человека без участия и согласия самого человека. Как подчеркивал Максим Исповедник, каждый человек вправе отвергнуть спасение. Спасение ни для кого не будет принудительным: спасутся только те, кто желает следовать за Христом. Именно в согласии человека с волей Божией о его собственном спасении, в добровольном следовании заповедям Божиим и заключается та синергия, о которой говорит православное богословие.
Почему было возможно грехопадение людей? - Тремя величайшими дарами наделил человека при создании его Творец: Свободой, разумом и любовью. Дары эти необходимы для духовного роста и для блаженства человека. Но, где свобода, там возможно колебание при выборе, возможен соблазн. Соблазн для разума: возгордиться умом; вместо познания премудрости и благости Божией искать познания добра и зла вне Бога; возжелать самому быть «Богом». Соблазн для чувства любви: вместо любви к Богу и ближнему любить самого себя и все то, что удовлетворяет низкие желания и дает временные наслаждения. Эта возможность соблазна и падения стояла перед человеком, и первый человек перед нею не устоял. Воспользуемся мыслями на эту тему о. Иоанна Кронштадтского. «Почему Бог допустил, - пишет он, - падение человека, Своего любезного создания и венца всех тварей земных? На этот вопрос надо отвечать так: что если бы не допускать человека до падения, то его не надобно было создавать по образу и подобию Божию, не давать ему свободной воли, которая есть неотъемлемая черта образа Божия, а подчинить его закону необходимости, подобно бездушным тварям - небу, солнцу, звездам, земному кругу и всем стихиям, или подобно бессловесным животным; но тогда на земле не было бы царя земных тварей, разумного песнословца Божией благости, премудрости, творческого всемогущества и промышления; тогда человек не мог бы ничем доказать своей верности и преданности Творцу, своей самоотверженной любви; тогда не было бы подвигов борьбы, заслуг и нетленных венцов за победу, не было бы блаженства вечного, которое есть награда за верность и преданность Богу и вечное упокоение после трудов и подвигов земного странствования».
История грехопадения . - Бытописатель не сообщает, долго ли жили прародители блаженной райской жизнью. Говоря об их падении, он указывает, что не сами собой они пришли к соблазну, а были в него введены искусителем.
«Змей был мудрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание, и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел» (Быт. 3:1-6).
Церковь христианская всегда разумела под змеем искусителем диавола, который принял образ змея, наиболее соответствующий характеру вкрадчивости, изворотливости и ядовитости искусителя. Для такого понимания есть ясные слова Самого Господа о диаволе: «он был человекоубийца от начала» (Иоан. 8:44). В Откровении Иоанна Богослова он назван «великим драконом и древним змием» . В книге Премудрости Соломона сказано: «завистью диавола вошла в мир смерть» (Прем. Сол. 2:24).
В чем была греховность вкушения плода? - Преступление прародителей состояло в том, что соблазненные змеем, они нарушили прямую заповедь Божию, не есть от запрещенного дерева. Исполнение этой заповеди выражало: и послушание Богу, и доверие словам Божиим, и смирение, и воздержание , -сумму простых и естественных добродетелей. Вкушение сразу повлекло за собой сумму печальных нравственных и физических последствий.
Нравственные следствия грехопадения . - Вкушение плода было только началом нравственного уклона, но уже таким явственным и гибельным, что в нем обнаружилась невозможность вернуться к прежней святости и праведности и, наоборот, обнаружилась склонность идти дальше по пути отступления от Бога. Это сказалось в том, что они сразу заметили, что они наги, и, услышав в раю голос Божий, скрылись от Бога, и, оправдываясь, только увеличивали свою вину. В ответах Адама Богу видно сначала желание уйти от очей Божиих и попытка скрыть свою вину; и неправда в словах, что он скрылся от Бога только потому, что он наг; потом попытка самооправдания и желание переложить свою вину на другого, на свою жену. «Здесь была, - говорит блаж. Августин, - и гордость, потому что человек восхотел находиться во власти более своей, нежели Божией; и поругание святыни, потому что не поверил Богу; и человекоубийство, потому что подвергнул себя смерти; и любодеяние духовное, потому что непорочность - человеческой души осквернена убеждением змея; и татьба (воровство), потому что воспользовался запрещенным деревом; и любостяжание, потому что возжелал большего, нежели скольким должен был довольствоваться».
Так, с первым преступлением заповеди, сразу вошло в человека начало греха, «закон греха» - no mos tis amarti as . Оно поразило самую природу человека и быстро стало в нем укореняться и развиваться. Об этом греховном начале, вошедшем в природу человека, ап. Павел пишет: «Знаю, что не живет во мне, то есть, в плоти моей доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу… Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием: но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим. 7:18, 22-23). В человеке греховные наклонности приняли господствующее положение, он стал «рабом греха» (Рим. 6:7). В нем помрачились ум и чувство, поэтому и сама нравственная свобода стала часто склоняться в нем не к добру, а к злу. В глубине побуждений жизненной деятельности человека оказались - похоть и гордость. О них читаем в 1 Иоан. 2:15-16: «Не любите мира, ни того, что в мире… Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» . Плотская похоть - ослабление власти духа над телом, подчинение низшим, плотским желаниям; «похоть очей» - ложные кумиры и привязанности, жадность и алчность мирская, зависть; гордость - самомнение, эгоизм, превозношение, презрение к другим людям, к слабейшим, любовь к себе, тщеславие.
И современные психологические наблюдения приводят исследователей к выводу, что похоть и гордость (жажда превосходства над другими) являются главными рычагами стремлений современного падшего человека, даже когда они глубоко скрыты в душе и не выступают вполне в сознании.
Физические следствия грехопадения . - Физическими следствиями явились: болезни, тяжелый труд, смерть. Они были естественным результатом падения нравственного, разобщения с Богом, отхода людей от Бога. Люди подчинились тленным началам мира, в которых действует разложение и смерть. В людях ослабело питание от Источника жизни и постоянного обновления всех сил. Господь Иисус Христос указал на зависимость болезней от греха при исцелении расслабленного, сказав ему: «вот ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобой чего хуже» (Иоан. 5:14).
С грехом вошла в род человеческий смерть. Человек создан бессмертным по душе, и он мог бы остаться бессмертным и по телу, если бы не отпал от Бога. «Бог не сотворил смерть» , - говорит книга премудрости (Прем. Сол. 1:13). Тело человека, - как хорошо выразил это блаж. Августин, - не обладает «возможностью умереть», но оно обладало «возможностью не умирать», которую оно потеряло. Бытописатель сообщает, что эта возможность не умирать поддерживалась в раю вкушением плодов от древа жизни, которого лишились праотцы по изгнании из рая. «Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5:12). Апостол называет смерть «оброком», т. е. платой, возмездием, за грех: «ибо возмездие за грех - смерть» (Рим. 6:23).
Бедствия и смерть, как наказания Божии . - Физические бедствия, будучи следствиями греха, являются одновременно и Божиими наказаниями, как это выражено в словах Божиих прародителям при изгнании их из рая. Ясно, что эти наказания даны как средство удержать человека от дальнейшего и окончательного падения.
О значении трудов и болезней падшего человека св. Кирилл Александрийский говорит, что человек, «получив в удел себе изнурительный пост и скорби, был предан, как бы некоторой узде, болезням, злостраданиям и другим горестям жизни. За то, что не удержался благоразумно в свободной от трудов и печалей жизни, он предается злополучиям, дабы страданиями уврачевал в себе болезнь, постигшую его среди блаженства» (св. Кирилл Алекс. «О вочеловечении Господа»).
Так же рассуждает этот святой отец о смерти. «Смертью Законодатель останавливает распространение греха и в самом наказании являет человеколюбие. Поелику Он, давая заповедь, с преступлением ее соединил смерть, и поелику преступник подпал сему наказанию, - то и устроят так, что самое наказание служит ко спасению. Ибо смерть разрушает эту животную нашу природу и, таким образом, с одной стороны, останавливает действие зла, а с другой - избавляет человека от болезней, освобождает человека от трудов, прекращает его скорби и заботы и оканчивает страдания телесные. Таким-то человеколюбием растворил Судия самое наказание» (там же).
Потеря Царствия Божия, как тягчайшее следствие грехопадения . - Однако, конечным, последним и самым главным следствием греха были не болезни и физическая смерть, а потеря рая. Потеря рая была однозначна с потерей Царствия Божия. В Адаме все человечество лишилось будущего блаженства, предстоявшего перед ним, того блаженства, которого Адам и Ева отчасти вкусили в раю. Вместо того чтобы видеть впереди жизнь вечную, человечество увидело смерть и за нею ад, мрак, отверженность от Бога. Поэтому священные книги Ветхого Завета наполнены мрачными мыслями о загробном бытии. «Ибо в смерти нет памятования о Тебе: в гробе кто будет славить тебя?» (Пс. 6:6). Это не отрицание бессмертия, а мысль о беспросветности существования за гробом. Такое сознание и печаль облегчались только надеждой на будущее избавление через пришествие Спасителя. «Я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою, и я в плоти моей узрю Бога» (Иов. 19:25-26). -«Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании, ибо ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление» (Пс. 15:9-10).
Милость Божия к падшему человеку . -После грехопадения человека Бог не отверг человека-грешника. Он не отнял от него ни образа Своего, отличающего его от животного мира, ни свободы его воли, ни разума, способного постигать духовные начала, ни других способностей его. Бог поступил с ним, как врачеватель и воспитатель: одеждами прикрыл его наготу; умерил в нем самомнение и гордость, плотские похоти и страсти врачебными средствами - трудом и болезнями, дав им даже воспитательное значение: мы сами можем видеть воспитательное действие труда и очищающее действие на душу болезни. Бог подверг человека физической смерти, чтобы не придать его окончательной смерти духовной, т. е. чтобы греховное начало в нем не развивалось до крайних сатанинских пределов.
Однако естественная узда страданий и смерти не искореняет самого источника зла. Она только удерживает развитие зла. Для человечества была крайне необходима такая сила, такая сверхъестественная помощь, которая бы совершила в нем самом внутренний переворот и дала ему возможность от постепенного все более глубокого падения повернуться к победе над грехом и к постепенному восхождению к Богу.
Божий Промысл предвидел будущее падение не укрепившейся свободной воли человека. Предвидя падение, предустроил и восстание. Грехопадение Адама не оказалось непоправимой гибелью для человечества. Силой возрождающей, по предвечному определению Божию, явилось нисшествие Сына Божия на землю.
Первые вопросы из этого ряда - «где мы?» и «кто мы?». На них с необходимостью должно ответить любое вероучение. (Как на них отвечает керигма Церкви, мы обсуждали на нашей конференции в прошлом году и вчера, в первый день настоящей конференции 1 .)
Следующим из этого фундаментального ряда является вопрос «почему все не так?». Не ответить на него никак нельзя, перешагнуть - невозможно, иначе - полный паралич сознания или психическая болезнь. Поэтому каждый человек обязательно принимает через веру какое-то учение о зле, грехе, смерти, мире сем и мире Божьем (или об их отсутствии), а также - неизбежно - проповедует его своими словами и поступками. Вследствие этого откровение о грехопадении, о рождении зла и греха так же важно, как и откровение о творении мира, жизни и человека, и керигма Церкви с необходимостью содержит его в себе.
Как правило, за свою веру и убеждения в области вопроса «почему все не так?» человек настроен бороться, а не просто не соглашаться с другими мнениями. Поэтому эта тема для катехизатора особенно трудна: здесь явление интерференции проявляет себя особенно четко.
Напомню, что термин «интерференция» (от лат. inter - «между собой», «взаимно» и ferio - «касаюсь», «ударяю») применяется в физике, биологии, филологии и психологии. На наш взгляд, его можно применять и в практике катехизации, когда речь идет о наложении и сталкивании в уме и сердце катехумена смыслов, связанных с центральными экзистенциальными вопросами. Понятие интерференции объясняет явление взаимного усиления и взаимного угашения при восприятии смыслов, а также существование «зон» глухоты. Последнее - самое трудное для катехизатора, так как в этих местах полная уверенность катехумена в правоте своей веры и самочувствия приводит к полному отсутствию внутренних вопросов.
I. Предусловия (предпосылки) грехопадения
Один из самых сложных и неожиданных для катехуменов вопросов - существование в сотворенном Богом мире предусловий или предпосылок для рождения зла и греха. Обсуждение этой темы сопровождается с их стороны особенно жуткой глухотой (блокировкой) или конфликтом. Но нужно сразу сказать: если эти глухота или конфликт не будут преодолены или разрешены, то уяснение того, что есть зло и грех, что есть грехопадение в христианско-библейском ключе, окажется просто невозможным.
Указанных предпосылок всего две: одна содержится в самом принципе творения (мира, жизни и человека), другая - в особенности того, кто есть человек. (Поэтому так важно качество проведения на основном этапе предыдущих тем о творении мира и человека!)
Суть первой: сама сотворённость мира и человека несет в себе их принципиальное несовершенство, которое можно уменьшать, но никогда нельзя свести к нулю; таким образом, утверждать, что мир и человек до грехопадения или когда-либо были (будут) совершенны - значит впадать в противоречие с откровением о Боге как Творце и о мире как творении, уравнивая их, потому что для Бога совершенство всегда актуально, для мира и человека - всегда лишь потенциально. Поэтому в космосе всегда был и будет элемент хаоса; дух хаоса есть потенциальная энергия зла.
Суть второй вытекает из полной антропоцентричности творения: человек и только человек - венец творения; только он сотворен по образу и подобию Божьему, имеет реальный дар духовной свободы, единственный владыка всего мира (мир в каком-то смысле есть тело человека), поэтому только с ним заключается Доисторический завет, поэтому только он мог актуализировать (родить) зло и совершить грех.
Глухота и конфликт, возникающие здесь у оглашаемых, могут выражаться в том числе в виде следующего расхожего утверждения: «А не было никаких предпосылок! Какие могли быть предпосылки в первозданном мире и человеке? Бог сотворил и мир, и человека “хорошо весьма”!» Да еще прибавят: «Что вы богохульствуете?»
Причинами неусвоения и глухоты являются, как правило, следующие обстоятельства:
а) откровение о творчестве и свободе, содержащееся в керигме Церкви (1-я и 2-я предпосылка, соответственно, исходят из них), невместимы для языческого сознания, инерцию которого во многом еще несут в себе просвещаемые; познание творчества и свободы - всегда плод реальной веры человека и действия Духа;
б) опыт рабства у греха и зла, т. е. их насильственной и сокрушительной власти, который есть у каждого падшего человека;
в) «нашпигованность» языческими (здесь уже реально богохульными) учениями, которые этот опыт рабства пытаются осмыслить и при этом оправдать.
Вот самые распространенные из таких учений.
- «Бог и Сатана (зло и грех) - равновеликие и вечные начала», т. е. дуализм.
- «Бог сотворил злое начало», ибо всё - от Бога (обычно в таком представлении зло трактуется как необходимость для развития и совершенствования; источником зла, его субстанцией в этом случае становятся: материя, деньги, власть, брак, секс, водка, наркотики, компьютер, штрих-код и т. д.).
- «Бог спровоцировал рождение зла и совершение греха, все было предрешено» (в качестве «передаточного» - посредствующего - звена здесь, как правило, выступает Сатана, который выполняет роль «сторожевого пса» Бога и который без Его воли и «над свиньями не имеет власти» (в ключе этого представления евангельский рассказ об исцелении бесноватого заключается выводом, что Бог - «виновник» любого беснования, Он его «попускает», что значит - санкционирует, и, следовательно - и соучаствует).
Таким образом, принять предусловия-предпосылки рождения и существования зла и греха в первозданном мире значит для катехумена прорваться сквозь свой падший опыт к божественному откровению. А это всегда - плод Духа и веры.
II. «Процесс» грехопадения
Есть несколько важнейших вещей, которые мы должны признавать и даже утверждать, когда речь заходит о «процессе» грехопадения. Почти все они содержатся в известной всем нам цитате из Иак 1:13–16:
В искушении пусть никто не говорит: меня искушает Бог. Ибо Бог недоступен искушению злом и Сам не искушает никого.
Но каждый подвергается искушению, увлекаемый и обольщаемый собственной похотью.
Затем похоть, зачав, рождает грех, а грех, будучи совершен, порождает смерть.
Не обманывайтесь, братья мои возлюбленные.
На наш взгляд, эта цитата является ключевой в вопросе о «процессе» грехопадения.
Ключевая она потому, что является выводом, обобщением данных откровения и духовной практики. За ней, насколько мы можем судить, стоит анализ целого ряда как состоявшихся грехопадений, начиная с грехопадения праотца Адама (Быт 3; см. также, например: Исх 32, 1 Цар 15, 2 Цар 11, Мф 26:69–75, Ин 12:4–6 и 13:26–29), так и не состоявшихся, в первую очередь - Нового Адама, Господа нашего Иисуса Христа (см., например: Мф 4:1–11, Мк 8:33, Ин 14:30 и крестные главы во всех евангелиях).
Первое и важнейшее: Бог зла и смерти не творил (Прем 1:13), Сам не искушается злом и никого не искушает! Это - война сразу со всем язычеством в душе катехумена…
Второе: каждый искушается собственной похотью!
Нам всем, конечно, известны слова Христа: «Он [дьявол - В. Я.] был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины» (Ин 8:44). Однако человек не может «свалить» на дьявола ответственность за зарождение похоти (зла) в сердце жены Адама, увидевшей в центре Рая древо познания вместо древа жизни, а потом и у самого Адама, увидевшего в центре свою жену и проявившего злое (похотливое) послушание ей. Дьявол был человекоубийцей от начала, но для того, чтобы произошло грехопадение, в первую очередь самоубийцами по духу должны были стать жена Адама, а потом, в итоге, и сам Адам, с которым непосредственно был заключен Завет и которому непосредственно была дана заповедь. Именно поэтому Писание утверждает, что «чрез одного человека грех вошел в мир, и чрез грех вошла смерть, и тем самым во всех людей перешла смерть, потому что в нем все согрешили» (Рим 5:12). Именно поэтому Бог вопрошает о происшедшем только Адама и его жену (Быт 3:11–13).
Особо нужно обратить внимание на один из самых острых для катехуменов вопросов: откуда может в принципе взяться в нас самих собственная похоть или зло? Откуда оно рождается в жене Адама, в самом Адаме? Ведь в этом случае, что особенно интересно, их нельзя «свалить» на падшую природу человека. И здесь, насколько нам известно, церковная традиция дает нам только один путь для ответа. Его кратко выразил свт. Иоанн Златоуст в следующих словах: «Итак, откуда происходит зло? Спросите самих себя. Не очевидно ли, что оно есть результат вашей свободы и вашей воли. Несомненно, и никто не станет утверждать противное» 2 . Святители Кирилл Иерусалимский и Григорий Нисский также настаивают на таком подходе. «Что такое грех? - пишет свт. Кирилл. - Животное ли, ангел ли, злой ли дух? <…> Это не есть враг, извне наступающий на тебя, но негодная отрасль, из тебя прозябающая» 3 . Свт. Григорий Нисский также пишет: «Зло зарождается как-то внутри, составляемое свободным произволением тогда, когда происходит какое-то удаление души от благого» 4 .
Да, ответ на этот вопрос можно узнать, только спросив себя, вникнув в себя, одновременно вникая в учение (1 Тим 4:16). Это вообще некий ключ ко всему основному этапу. Главное - чтобы катехумены-просвещаемые своей совестью научились «распознавать» «пусковой механизм» зарождения зла.
В одном случае достаточно указать, что рождение зла (похоти) связано с актуализацией двух предпосылок, о которых мы говорили выше. Они могли актуализироваться только вместе: змей мог заговорить только тогда, когда появился человек. Здесь центральной является тема реального дара духовной свободы человеку.
В другом случае, что чаще, требуется большая детализация. Есть запрос на характеристику исходного «химического состава» родившегося зла. И здесь, как мы знаем, существует немало святоотеческих вариантов: непослушание (блж. Августин), гордость (прп. Иоанн Лествичник, прп. Симеон Новый Богослов), самолюбие (прп. Иоанн Дамаскин), страх смерти или саможаление (прп. Максим Исповедник, свт. Феофан Затворник). Само Священное писание говорит о том, что через смещение духовного фокуса с древа жизни, которое изначально было в центре, на древо познания (см. Быт 3:3), т. е. с Бога на себя, происходит причастие «выворачивающей наизнанку» силе, делающей «вывих» двух основных духовных качеств человека - творчества и благоговения (страха оскорбить святыню) - отраженных в двух заповедях Доисторического завета (Быт 2:15–17 «…возделывать и хранить…» и «…от дерева познания добра и зла не ешь от него…»). При этом вывороте творчество превращается в похоть, а благоговение - в страх за себя, страх смерти (нагота). И если раньше благоговение вдохновляло творчество, задавая ему границы, и все вместе давало плод свободы, то теперь похоть подстегивается страхом смерти, а страх смерти усиливается от похоти, а все вместе является ловушкой: чем сильнее мучение, а «…в страхе есть мучение» (1 Ин 4:18), тем сильнее «барахтаешься», желая выскользнуть, но тем глубже увязаешь. До сих пор и существуют два модуса искушения злом: своевольное творчество и страх.
Теперь запущено правило: «Чего страшится нечестивый, то и постигнет его…» (Притч 10:24) или «Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее…» (Лк 17:33).
И последнее в этом разделе: зло (похоть) рождает грех (Иак 1:15). Грех - нарушение заповеди, неверность, беззаконие (1 Ин 3:4). То, что он в первую очередь не действие воли, а плод духа - для многих неожиданность. Да, в грехе есть элемент воли, но сама воля всегда напитана каким-то духом. Грех неизбежен, когда действует зло. Поэтому всякий делающий грех - есть уже раб греха (см. Ин 8:34). Преодоление плоскоэтического отношения ко греху как к волевому акту - не простая задача. Но помочь решить ее необходимо, иначе у будущих христиан не будет оружия для борьбы с ним. А ключ в одном: чтобы не было греха - нужно уйти от зла. (В частности заметим, что плоскоэтическое отношение к греху способствует оправданию себя и осуждению других. И это объяснимо. Ведь человек почти всегда не хочет грешить (особенно поначалу; это противно, в общем-то, и после долгой практики), но в совершении греха внутри себя всегда переживает кое-то насилие (в случае сопротивления) или неизбежность. Это переживание способствует оправданию себя. В то же время по отношению к другим растут претензии.)
III. Последствия грехопадения
Последствия грехопадения носят катастрофический характер: всеобщая зараженность злом и грехом («мир во зле лежит» (1 Ин 5:19); «нет человека, который не грешил бы» (3 Цар 8:46)). Главное: мы живем не совсем в том мире, который сотворил Господь; и с человеком мы имеем дело на практике совсем не с тем, который имелся в виду изначально (кроме Христа). Нам теперь нужны дополнительные определения: падший мир, падший человек. Теперь не «все от Бога», не «все - к лучшему», не «на все есть воля Божия» в этом мире. Человек был сотворен разумом и совестью мира, а теперь он им быть не может. Первое последствие: нет разума, не совести, нет власти в этом мире. Есть только их спорадические проявления. Зло и хаос восторжествовали. Это проявляется в том, что разум и совесть в мире сем, выражаясь военным языком, делают теперь только то, что могут, а зло и хаос - то, что хотят. Исключение в истории было и есть только одно - Христос и Его верные, рожденные свыше, ученики.
Когда мы на нашей конференции ставили вопрос о происхождении (сотворении) человека, мы считали не лишним обратиться к современной эволюционной биологии. И нам было очень интересно. Конечно, биология ничего нам не скажет о грехопадении, так как это событие экзистенциальное. Но могут ли сказать что-то о грехопадении или о его последствиях современная психология и психотерапия? (Их противоречивое развитие за последние полтора века обсуждать не будем.) Особенно если обратить внимание на достаточно развившуюся сейчас экзистенциальную психотерапию. Путем собственных исследований 5 она доказывает, что каждый человек несет в себе стыд и ужас от неразрешенности ряда вопросов, а именно: собственной конечности, одиночества, несвободы и отсутствия смысла. Увидеть себя в ключе этих вопросов-тупиков для человека нестерпимо, поэтому эту постоянную муку он вынужден постоянно обезболивать - ставить «защиты» - с помощью ложных надежд. «Нагота» существования, иллюзорность сознания и действия (постоянная попытка прикрыться-защититься «фиговыми листами») - первое и постоянное последствие грехопадения.
Главное последствие грехопадения - смерть. «…Грех, будучи совершен, порождает смерть» (Иак 1:15). Падший мир - «страна и тень смертная» (Мф 4:16). «Смерть и время царят на земле…» В. Соловьев.
«Смерть - не что иное, как разделение с Богом…» (прп. Максим Исповедник) .
Разделение с Богом ведет к распаду, расколу, разложению простого (непротиворечивого) и прекрасного, на сложное и безобразное.
Кроме этого смерть имеет и еще свое «духовное наполнение»: как грех связан со злом, так смерть связана с отчуждением (или взаимным отталкиванием) и пустотой. И это, возможно, самое мучительное в ней. Смерть одновременно и процесс, и состояние. Она есть содержание ада.
Картина смерти ужасающа.
Она проходит внутри человека: человек прячется от Бога, появилась иррациональная сила отталкивания от Него (Быт 3:8). Бог для него теперь - объект. Чужой.
Она прошла и между людьми: жена - теперь не плоть от плоти и кость от костей, а «она». Она - также объект (ст. 12). Чужая.
Она прошла между людьми и миром. Жена сваливает всё на змея, которого сотворил Господь (ст. 13).
Мир теперь «без головы»: тернии и волчцы произрастит он тебе (ст. 18).
Еще целый ряд последствий грехопадения, которые имеют вторичный и третичный характер.
«Вторичные» последствия грехопадения (Быт 3).
- Змей наказан сам собою, бесперспективной борьбой.
- Жена наказана господством мужа.
- Муж наказан восстанием на него мира и особенно земли.
- Земля наказана возвращением в нее человека.
- Изгнание из рая, невозможность вернуться назад.
«Третичные» последствия грехопадения.
- Трагический раскол мира и человечества.
- Раскол мира на мир Божий (добра и правды) и мир сей (зло и грех).
- Раскол человечества на:
- каинитов («враги Божии»), для которых характерно (Быт 4–11):
– братоубийство (несоразмерность проступка и возмездия за него, а также увеличение «объема» мести от Каина до Ламеха (Быт 4:15 и 23–24), война всех против всех; особо - вражда против авелитов (сифитов): Пилат + Ирод объединяются против Христа (Лк 23:12; см. также: Мф 23:35 «На вас падёт кара за кровь всех праведников, пролитую на земле от сотворения мира: от невинного Авеля…»);
– идолослужение и магия (поклонение астральным, солярным, лунарным и хтоническим силам) = духовное и плотское прелюбодеяние + лицемерие в отношении к Богу;
– «вавилонская башня» = богоборческие цивилизации с ложной надеждой на «прогресс» («Сделаем из глины кирпичи и обожжем их в огне» - сказали они друг другу. И кирпичи заменили им камень, а асфальт служил им вместо известкового раствора» (Быт 11:3)): развитие техники (Тувалкаин, ремесленник-кузнец), искусства (Иувал, музыкант), сельского хозяйства (Иавал, скотовод) по преданию мира сего;
– «всемирный потоп» = геологические, экологические и антропологические катастрофы (в том числе войны, репрессии и т. д.: уничтожение и самоуничтожение); - авелитов (сифиты, «друзья Божии»). Здесь есть четкая линия (все Священное писание, по сути, об этой линии):
– Авель - Сиф - Енос - Енох;
– завет с Ноем (первое жертвоприношение);
– завет с Авраамом, Исааком и Иаковом;
– завет с Моисеем;
– завет с Давидом;
– Новый завет с Иисусом Христом.
1 Тексты всех докладов и дискуссия этой и предыдущих конференций полностью опубликованы в соответствующих сборниках.
2 Иоанн Златоуст, свт. Толкование на Мф. 59. 2. Цит. по: Шпидлик Ф. Духовная традиция восточного христианства: Систематическое изложение. М. : Паолине, 2000. С. 163.
3 Кирилл Иерусалимский, свт. Поучения огласительные. 1. 2 // Он же. Поучения огласительные и тайноводственные. М. :Синодальная библиотека, 1991. С. 19.
4 Григорий Нисский, свт. Большое огласительное слово. 5 // Он же. Большое огласительное слово. К. : Пролог, 2003. С. 74.
5 См. напр.: http://psydom.ru/page/ekzistencialnoe-konsultirovanie/
6 Максим Исповедник, преп. Четыре сотницы о Любви. 2. 93.
Относящиеся к созерцательно-проникновенному типу имеют опыт непосредственной встречи с бытием Бога. Кажется, что люди этого типа находятся в мирском бездействии – возникает иллюзия не-деяния, внешнего отсутствия работы. Однако на самом деле представитель этого типа преисполнен глубокого внутреннего делания, погружен в глубины миротворения, в результате чего получает откровение.
Те, кого можно определить как символико-трансформационный тип, идут к Сущему опосредствованным путем: несут служение Господу через информацию (цифру, букву, число, слово) и знаковую трансформацию – переход, значение, символ, превращение.
Люди структурно-организационного типа также идут к Сущему опосредствованным путем, но их служение совершается через вещество (мир вещей), структуру, организацию, личностную и деятельную упорядоченность.
И наконец, четвертый частичный тип – энергийно-образовательный . Относящиеся к этому типу проходят служение через потоки, концентрацию, образы, взлеты, прорывы и пр.
В процессе осмысления памятников восточно-христианской богословской традиции, русской православной культуры (святоотеческих трудов, житий святых, биографий подвижников последнего времени и пр.) были выявлены и целостные типы онтологического отношения личности (соединительно-собирательный/комплексный и изначально целостный):
Человек соединительно-собирательного типа избирает опосредствованно-непосредственный путь к Сущему, который осуществляется в соответствии с Его замыслом (и своим), обстоятельствами, ситуацией и пр. Этот тип служения совершается через возможности и своеобразие всех четырех или нескольких из вышеупомянутых частичных типов, включая соответствующие им форму, содержание, структуру, знак, символ, образ, вещество, информацию, энергию.
Изначально-целостный тип определяет тех, чей путь к Сущему непосредственный, не разделенный на отдельные атрибуты, признаки и определения, в изначальной полноте отвержения себя «во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа» – целостности . Этот тип предполагает целостность служения «в Церкви – вселенском теле Христа» как жизнь, исполненную любви, обо жения, спасения .
Частичные типы являются обломками некоего прототипа – изначально целостного типа. По нашему убеждению, его следует искать в первочеловеке – Адаме. Основным онтологическим основанием определения Адама как изначально целостного типа является его творение по образу и подобию Божию, о котором говорит Библия: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями], и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт. 1: 26).
Проанализируем понятия «образ» и «подобие».
В отличие от отца Александра Меня , мы полагаем, что понятия «образ » (евр. Целем) и «подобие » (евр. Демут) не являются синонимами. В древнееврейском тексте «целем»–образ означает нечто постоянное, онтологическую константу, в то время как «демут»–подобие является величиной переменной.
С другой стороны, «целем» имеет значение «облик, внешний вид», а «демут» – «замысел, идея, чертеж».
Соответственно, если образ–«целем» можно интерпретировать как богодарованную данность, то «подобие» можно интерпретировать как заданность, замысел Бога о человеке. Эти же значения еще более углубляются в переводных греческих терминах: eikon (образ) и omoioma (подобие), где eikon обозначает «образ» (зачастую – естественный образ), а omoioma – нечто сходное не только внешне, но и внутренне, не только феноменологически, но и энергийно. Отметим, что понятие eikon апеллирует к целостности, целокупности, а omoioma – к бытийственной полноте.В экзегезе отцов Церкви эти смыслы углубляются. В трактате «Об устроении человека» «образ» (eikon) рассматривается как нечто данное человеку от природы, а «подобие» (omoioma) как тот высший идеал, или предел (telos), к которому человек должен стремиться .
Итак, согласно святому Максиму Исповеднику, в Адаме присутствует совокупность энергий логоса, следовательно, он являлся некоей энергийной целостностью.
И следовательно, можно полагать, что он сочетал в себе все четыре онтологических типа. Подтверждение этой мысли мы встречаем и у других отцов Церкви. Святитель Григорий Нисский именует Адама всечеловеком. По выражению блаженного Августина, Адам есть «весь род человеческий» («totus genus humanorum»), и не только в силу того, что он – предок человечества, но и потому, что он представляет изначально целостный тип как носитель образа Божия, еще не поврежденного грехопадением.
Эта мысль отцов о всечеловечности Адама подтверждается библейским текстом. Из него мы видим, что Адам является носителем свойств самых разных типов.
Во-первых, необходимо отметить, что само повеление «владычествовать» связано с задачами управления и, следовательно, со структурно-организационным типом. Проявление структурно-организационного типа видно также в образе Адама – возделывателя райского сада: «И взял Господь Бог человека, [которого создал], и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2: 15).
Адам является также носителем энергийно-образовательного типа, поскольку он дает имена зверям: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым…» (Быт. 2: 19–20).
Согласно древневосточной мысли, дарование имени означало, прежде всего, властвование над кем-либо. Однако наречение имени подразумевает знание сущности именуемого и в некотором смысле соприкосновение с ней, а следовательно, мы вправе говорить здесь о синергийной деятельности, которая присуща энергийно-образовательному типу.
Естественно, Адам относился и к созерцательно-проникновенному типу, поскольку внимал Божественным повелениям и созерцал Божественные тайны.
Но он еще имеет черты символико-трансформационного типа. Подтверждение этому – притча, которую Адам изрек после сотворения Евы:
«И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]» (Быт. 2: 23).
Мы немногое поймем здесь, если не вспомним, что по-шумерски слово «ти» означает одновременно и «кость», и «жизнь», а в еврейском слова «муж» и «жена» происходят от одного корня: «муж» – «иш», жена – «иша».
Адам произносит эту притчу, символически обозначая связь мужа и жены, причастность жены к дару жизни, а также их онтологическое единство и, следовательно, причастность Евы к изначальной целостности.
Разнообразие типов, объединенных во Адаме, отцы Церкви представляли в образе его трех служений – царского, священнического и пророческого (святитель Григорий Богослов). Как царь, Адам был должен вести творение к совершенству. Как пророк – познавать волю Божию и общаться с Богом. Как священник – освящать творение и всего себя приносить в жертву Богу. Применительно к нашей классификации можно добавить, что царское служение в первом приближении соответствует структурно-организационному типу, священническое и пророческое служения (каждое по-своему) энергийно-образовательному и созерцательно-проникновенному. Призвание священника также подразумевает причастность к символико-трансформационному пути. Следовательно, и по линии библейского текста, и по линии святоотеческой экзегезы мы приходим к пониманию Адама как изначально-целостного типа.
Но вот происходит грехопадение. В его космической катастрофе разрушается изначальная целостность человека, в том числе и его онтопсихологический тип.
Потомки человека изначально-целостного типа по большей части становятся носителям типов атрибутивных, в чем-то онтологически ущербных.
Вот библейский рассказ, показывающий утрату целостности вначале Евой, а затем Адамом:
«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел» (Быт. 3: 1–6).
Змей совершает свою разрушительную работу по всем правилам провокации и скрытого управления. Вначале он вовлекает Еву в диалог явно преувеличенным обвинением в адрес Бога, самой формой вопроса: «подлинно ли?» – оговариваясь, что это якобы невероятный слух, который надо проверить. Затем, втянув ее в поток разговора, он, успокоив Еву позитивной информацией («не умрете»), умело вливает ей в уши клевету, представив Бога жадным завистником («знает Господь Бог»), и завершает свою речь победным аккордом: «и будете как боги», – проведя последнюю и самую важную часть беседы в ключе триады «позитив-негатив-позитив» (гегелевский тезис-антитезис-синтез). Змей умело воздействует на все структуры человеческой личности: на стремление к знанию, жажду справедливости, инстинкт безопасности.
Утеря целостности начинается, когда жена вступает в диалог с искусителем: вместо того чтобы сразу пресечь его, она увлекается ходом дискуссии, переживает искушение инструментальности, иллюзию того, что доступными ей средствами она может привести к истине заблуждающегося (как ей кажется) змея. Таким образом, в человеке появляются ростки греха тщеславия.Следующий важный этап разрушения личности – энергийно-резонансное переживание Евой навета змея на Бога – обвинения в Его якобы завистливости, а затем – кардинальное искушение для энергийно-резонансного типа: «И будете как боги, познающие добро и зло». Таким образом, в человеке появляется чувство ревности и его обратная сторона – грех зависти.
После разрушения инструментальной и энергийно-резонансной стороны единого типа происходит соскальзывание в нижний уровень созерцательно-недеятельностного типа – в тип гедонический: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание». Здесь уже выстраивается искаженная материалистическая иерархия бытия: вначале идет грубый материальный гедонизм – ощущение приятного вкуса, затем более утонченный гедонизм эстетический: «и приятно для очей», – и уже затем, на заднем плане, интеллектуалистская жажда знаний.
Каков психологический механизм падения Адама, не сказано – вероятно, в силу онтологического единства первых людей это происходило с Адамом, как и с Евой, – более-менее схожим образом. Относительно Адама следует отметить единственную деталь: не он сам берет плод, как должно было быть, но получает от жены, в некотором смысле подчиняясь ей и становясь зависимым от нее. Следовательно, в Адаме поражается структурно-организационное начало и торжествует гедонистический тип – то есть из царя он превращается в раба.
Мотив рабства еще более подчеркивается следующей деталью: «И открылись у них очи, и увидели они, что наги». Нагота на Древнем Востоке была символом рабства, беззащитности, плена и унижения. В человеке рождается чувство стыда, которое, однако, переживается им не столько как вина, сколько как дискомфорт. Это не случайно, поскольку данная реакция типична для представителей гедонистического типа. Именно поэтому Адам и Ева бегут и прячутся от Бога: «И скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая. И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: [Адам,] где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал [Бог]: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела» (Быт. 3: 8–13).
Адам, находящийся в рамках гедонистического типа, испытывает страх, дискомфорт и всячески уходит от ответственности, воспринимаемой им как стресс. Сами его действия – бегство от Бога, а затем наглый и агрессивный ответ – являются попытками снятия стресса , уйти от вины и обличения в ней.Бог проявляет по отношению к Адаму удивительную отеческую заботу и понимание, задавая вопрос: «Кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты от древа?..» Столь чуткий вопрос, напоминающий вопрос любящего родителя провинившемуся ребенку или духовника исповедующемуся, естественно, подсказывает положительный ответ, возможность раскаяния и, следовательно, очищения от греха и возможного восстановления человека. В этом вопросе Бог обращается к энергийно-образовательной стороне.
Но Адам отталкивает протянутую руку, предпочитая оставаться в агрессивно-стрессовом состоянии. Более того, ответственность и наказание он пытается переложить на другого – на свою жену, а в конечном счете – на Бога: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от древа».
Точно так же герой романа Дж. Оруэлла «1984» пытался «откупиться» от пыток своей возлюбленной, крича: «Сделайте это с ней».
Но если вчитаться в библейский текст, то мы увидим, что Адам, выстраивая «инструментальную» цепочку даяния» (Бог, Ева, Адам) в духе незамысловатого софизма, в конечном счете обвиняет Бога в том, что Он дал ему плод с древа познания добра. Адам не случайно забывает про змея: с его точки зрения, если Бог сотворил змея и Еву, то должен нести ответственность за все, что произошло с их участием; а он, Адам, – вне вины как таковой. Такое отношение характерно для потребительского сознания, тесно связанного с гедонистическим типом.
Реакция Евы гораздо более трезвая и искренняя, «сущностная», с признанием своей вины, что характерно для представителей энергийно-образовательного типа: «Змей прельстил меня, и я ела». Именно поэтому не Адаму, а ей дается надежда на то, что ее семя или потомство (а не Адама) сокрушит главу змия. Что касается Адама, то, во-первых, констатируется распад его личности, его изначальной целостности: «Прах ты, и в прах возвратишься».
А во-вторых, Бог, посылая страдания и скорби, предельно ограничивает возможности для развития и укоренения гедонистического типа – и в то же время, повелевая трудиться в поте лица, полагает возможность развития в Адаме типа инструментального или структурно-организационного: «За то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3: 17–19).
Так воспитывается инструментально-аскетическое начало в человеке, а с другой стороны, «кожаные одежды» – грубость телесных чувств – ограничивают для него сторону жизни, связанную с созерцательно-проникновенным и отчасти с энергийно-образовательным. «Кожаные ризы», по мнению отцов Церкви, даются для того, чтобы человек не впал в нездоровую мистику и общение с демонским миром.
В то же время для человека еще сохраняется возможность общения с Богом и грядущего восстановления, которое совершится в Богочеловеке Христе, новом Адаме, по Его человечеству, – ибо Он являет Собой изначально-целостный тип.
прот.Грехопаде́ние - первое преступление человека, связанное с нарушением Божьей заповеди о невкушении плодов с дерева познания добра и зла, повлекшее за собой катастрофические последствия как в отношении самого человека, так и в отношении окружающего мира.
Первозданные люди были нравственно чистыми и невинными. Их душевное и телесное состояние целиком соответствовало предначертаниям Божьим о человеке. Прародители не испытывали ни малейших бесчинных движений в душе, не имели стремлений ко злу. Чтобы они смогли осознанно и свободно сделать свой нравственный выбор, а затем и утвердиться в Добре, Бог назначил им испытание, дал , сообщив о последствиях возможного ослушания: «от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» ().
Формально, он предложил Еве то же, что и Господь - уподобление Богу, ведь и Бог призывает: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (). Однако между призывом Создателя и предложением диавола - принципиальная разница.
Единственный путь к богоуподоблению - тот, в основе которого лежит самоотверженное послушание Богу, стяжание святости: «Будьте святы, потому что Я свят» (). Этот путь не только нельзя пройти разом и вдруг, он вообще не имеет конца, ведь Бог - беспределен в Своих совершенствах.
Диавол же предложил человеку прямо противоположное: средство мгновенного богоуподобления и автономию, независимость от Творца. Ведь если бы человек, отведав плодов, и действительно стал бы как бог, то Бог стал бы ему больше не нужен (как Бог).
Адам и Ева, знавшие от Владыки, в чём состоит добро и зло, тем не менее не распознали подвох. Вместо того, чтобы отсечь искусителя с порога или хотя бы насторожиться, Ева, а затем и Адам, проглотили наживку, поверили лжи и отвергли Бога. В этом и усматривается глубина их греха. Тот, факт, что они не имели предварительного опыта соприкосновения с коварством, не оправдывает их. Ведь Господь сделал всё, чтобы соблюдение заповеди было для них делом легким и исполнимым.
Во-первых, эта испытательная заповедь носила даже и не положительный, а отрицательный характер, то есть не обязывала к трудному, обременительному действию, а запрещала нетрудное. Наложив запрет на вкушение плодов только с одного дерева, Бог разрешил питаться плодами с многих других деревьев, так что недостатка в хорошей и вкусной еде прародители не испытывали.
Во-вторых, как заметил святой , «Бог не дозволил сатане послать… к Адаму какого-либо Ангела, или Серафима. Или Херувима. Не дозволил также сатане и самому прийти в Едемский сад в образе человеческом или божественном… Дозволено же было прийти к ним змию, который, хотя хитер, но безмерно презрен и гнусен. Змий, приступив к людям, не сделал никакого действительного чуда, не принял даже на себя ложного вида, но предстал в том виде, какой имел: предстал пресмыкающимся, с поникшими долу глазами, потому что не мог взирать на сияние зрака той, которую хотел искусить» (преп. Ефрем Сирин. Толкование на книгу Моисея Бытие, гл. 3).
Грехопадение привело к страшному результату:
— разладились отношения человека с Богом,
— человека с человеком,
— человека с окружающим миром;
— разладился сам человек, сделавшись тленным и смертным, склонным ко злу, удобопреклонным к воздействию демонических сил.
