© 2014 г. А.М. Ф О М И Н ФОРМИРОВАНИЕ МАНДАТНОЙ СИСТЕМЫ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ ПОСЛЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. 1920–1924 годы Одним из последствий Первой мировой войны стало отделение от побежденной Османской империи значительных территорий в Азии с преобладающим арабским на- селением. Впоследствии там были созданы шесть новых политических образований, из которых пять – Сирия, Ливан, Палестина, Трансиордания и Ирак – были переданы под управление, соответственно, Франции и Великобритании на основе так называ- емого мандата Лиги Наций, а шестому (Хиджазу) была суждена совсем недолгая са- мостоятельная жизнь. Таким образом, мандатная система сыграла решающую роль в формировании послевоенной карты Ближнего Востока, получившей очертания, весь- ма близкие к современным. Именно она заложила основы государственности совре- менных стран региона. При этом, хотя территория арабских провинций Османской империи была уже в конце войны полностью оккупирована силами стран Антанты (преимущественно британскими), режим мандатов формально вступил в законную силу лишь в 1923 г. (в отношении большинства территорий) или даже в 1924 г. (в от- ношении Ирака). Наша задача состоит в анализе сложного и длительного процесса формирования мандатного режима в ближневосточных странах в контексте развития ситуации внутри региона и в рамках международной системы в целом. В отечественной и в зарубежной историографии имеются многочисленные работы, освещающие этот вопрос в отноше- нии либо отдельных стран региона, либо отдельных великих держав1, но обобщающая работа, насколько нам известно, пока отсутствует. Ближневосточная политика великих держав в ходе войны и в первые полтора года после ее окончания останется за рамками данной работы. Она достаточно освещена в многочисленных исследованиях, в том числе и принадлежащих автору этих строк2. За точку отсчета мы возьмем решение конференции в Сан-Ремо о формальном распреде- лении мандатов (25 апреля 1920 г.). Верхней хронологической рамкой станет 22 сен- тября 1924 г. – утверждение Советом Лиги Наций англо-иракского договора в качестве документа, определяющего условия британского мандата на Ирак. Фомин Александр Михайлович – кандидат исторических наук, доцент кафедры новой и новейшей истории исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. 1 См.: Луцкий В.Б. Национально-освободительная война в Сирии (1925–1927). М., 1964; Мантешашвили А.М. Ирак в годы английского мандата. М., 1969; Louis R. The United Kingdom and the Beginning of the Mandates System, 1919–1922. – International Organization, 1969, v. 23, № 1; Nevakivi J. Britain, France and the Arab Middle East. London, 1969; Федченко А.Ф. Ирак в борьбе за независимость. М., 1970; Судейкин А.Г. Политика Англии на Ближнем Востоке в 1920–1930 гг. и ее советская историография. – Проблемы Британской истории. М., 1984; Щеве- лев С.С. Палестина под мандатом Великобритании (1920–1948). Симферополь, 1999. 2 Фомин А.М. Война с продолжением. Великобритания и Франция в борьбе за “Османское наследство”. 1918–1923. М., 2010. 17 Установление мандатного режима на Ближнем Востоке имело довольно длитель- ную предысторию. Уже в таком сугубо “империалистическом” документе, как согла- шение Сакса–Пико от 1916 г., была “в первом приближении” намечена схема “непря- мого” управления великих держав в арабских странах – зоны “А” и “В”, отводившиеся под создание “арабского государства или федерации таких государств” в сферах вли- яния, соответственно, Франции и Великобритании3. В дальнейшем, по мере захвата все новых арабских территорий, Великобритания взяла курс на пересмотр этого до- кумента, одним из проявлений которого в ноябре 1917 г. стала не менее знаменитая “Декларация Бальфура” о создании в будущем еврейского “национального очага” в Палестине. Летом 1918 г. в британском руководстве начался активный поиск такой юридической формы, которая не противоречила бы популярному лозунгу “самооп- ределения”, но при этом обеспечила бы надежный контроль победителей над захва- ченными у врага территориями в Азии и Африке. В этой связи все чаще упоминалась идея “доверительного управления” великих держав над этими территориями от имени всего международного сообщества. К концу 1918 г. эти идея трансформировалась в идею “мандатов Лиги Наций”, которая в декабре 1918 г была обоснована Я.Х. Смэт- сом в брошюре “Лига Наций: практические соображения”4. Примечательно, что Смэтс планировал использовать эту схему именно на Ближнем Востоке, и как представитель Южно-Африканского союза на Парижской конференции он категорически возражал против ее применения к Юго-Западной Африке. Именно Смэтс предложил “спаси- тельную” идею разделения мандатов на три класса5 и нашел подходящую формули- ровку, которая легла в основу статьи 22 Устава Лиги Наций. Эта статья оставалась главным международно-правовым документом, опреде- лявшим права и обязанности мандатариев в отношении подмандатных территорий на протяжении всего существования Лиги Наций. Не случайно это одна из самых длин- ных статей Устава, состоящая из 9 параграфов. Первые два параграфа содержат “мо- ральное” оправдание мандатной системы с точки зрения “священной миссии цивили- зации”. Параграфы 3–6 посвящены особенностям каждого из “классов” подмандатных территорий. Для нас наиболее интересен параграф 4, сформулированный следующим образом: “Некоторые общества, ранее принадлежавшие Турецкой империи, достигли такой ступени развития, при которой их существование как независимых наций может быть предварительно признано при условии поддержки и административных советов со стороны Мандатария до того момента, пока они не смогут существовать самостоя- тельно. Пожелания этих обществ должны учитываться в первую очередь при выборе Мандатария”. Таким образом, в отличие от бывших германских колоний, ближневос- точным странам была обещана перспектива полной независимости, хоть и в отдален- ном будущем, а их мнение предполагалось учитывать при выборе мандатария. Три последних параграфа касаются взаимоотношений держав-мандатариев с Лигой На- ций. На державы налагалось единственное обязательство, касавшееся всех типов ман- датов, – каждый год направлять в Совет Лиги Наций отчеты об управлении той или иной территорией. Для их изучения создавалась специальная комиссия, которая могла высказывать свои соображения и направлять их в Совет. Тот же Совет должен был оп- ределить “степень власти, контроля и управления” мандатария в каждом конкретном случае (параграф 8). Дальнейшие события во многом определялись различной интер- претацией, которую вкладывали в эти положения заинтересованные стороны. 3 Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях, ч. 2–3. М., 1926, ч. 2, с. 37–43; Documents on British Foreign Policy 1919–1939 (далее – DBFP), ser. 1, v. IV, p. 241–250. 4 Smuts J.C. The League of Nations. A Practical Suggestion. London, 1918. 5 Три группы подмандатных стран различались по степени политической “зрелости”. В группу “А” входили бывшие турецкие владения, в группу “В” – большинство германских ко- лоний в Африке, в группу “С” – острова в Тихом океане и Юго-Западная Африка (современная Намибия). 18 Когда 25 апреля 1920 г. конференция в Сан-Ремо утверждала окончательное рас- пределение мандатов, она действовала преднамеренно “закрыв глаза” на то, что ре- ально происходит на арабском Востоке, поскольку на самом деле мандаты были давно уже поделены. В частности, еще в сентябре 1919 г. англичане официально отказались от всякого участия в делах Сирии, фактически бросив на произвол судьбы своего вер- ного союзника, но убежденного врага Франции эмира Фейсала-аль-Хашими, вождя “Арабского восстания” 1916 г., главу созданного в конце войны правительства Сирии. Накануне конференции Фейсал был провозглашен в Дамаске сирийским королем, но это только ускорило драматическую развязку. Принятая в Сан-Ремо резолюция о мандатах укладывалась в несколько строк6. Но она была неотделима от ряда других документов, одобренных той же конференцией. Речь прежде всего идет об известном “нефтяном” соглашении между Великобритани- ей и Францией (так называемое соглашение Лонга – Беранже). Согласно этому доку- менту, Франция получала 25% нефтяных богатств Мосульского района, а Великобри- тания – 75%. Это соотношение могло выражаться либо в физическом объеме добытой нефти (если добычей будет заниматься государственная организация), либо в акциях нефтяной компании. Франция, таким образом, целиком получала ту долю, которой перед войной в “Турецкой нефтяной компании” владела Германия. Другим важным документом было “Трехстороннее соглашение” между Велико- британией, Францией и Италией, согласно которому французы и итальянцы получали сферы экономического влияния в Малой Азии (т.е. за пределами арабских земель) в границах территорий, которые “гарантировались” им тайными соглашениями воен- ного времени. Великобритания таких сфер не получала, но для нее принципиально важной была статья 6 этого документа, согласно которой “в отношении территорий, отторгнутых от бывшей Турецкой империи и переданных под мандат согласно мирно- му договору с Турцией, держава-мандатарий будет пользоваться, поскольку это каса- ется других договаривающихся сторон, теми же правами и привилегиями”, которые они имеют в своих “признанных” зонах в Малой Азии. На практике это означало отказ держав от экономической деятельности на “чужих” подмандатных территориях, хотя Устав Лиги Наций декларировал принцип “открытых дверей” для мандатов группы “А”. Третьим документом был сам Севрский договор с Османской империей. Это был не только мирный договор с побежденным врагом, но в какой-то мере и договор между победителями. Статья 94 провозглашала статус Сирии и Месопотамии как подман- датных территорий, причем воспроизводилась формулировка об их “предварительном признании” как “независимых” государств. Статья 95, касавшаяся Палестины, такой цитаты не содержала, но зато дословно воспроизводила текст Декларации Бальфура, превращая ее в международно-правовой акт. Статья 96 гласила, что условия мандатов “будут сформулированы главными Союзными державами и переданы в Совет Лиги Наций для утверждения”. Так незаметно видоизменялось, если даже не нарушалось положение 8 параграфа 22 статьи Устава, по которому Совет сам должен был опреде- лять условия мандатов. Такая подмена вряд ли была бы возможна, если бы США оста- лись членом Лиги, но теперь Великобритания и Франция должны были сами решить, какие ограничения и обязательства от имени Лиги наложить на самих себя. Согласно той же статье мандатарий Палестины (т.е. Великобритания) должен был назначить специальную комиссию для разбора всех споров и претензий различных “религиоз- ных общин”, причем состав ее должен был учитывать все существующие “религиоз- ные интересы”, а председатель назначался Советом Лиги Наций7. Претворение в жизнь принятых в Сан-Ремо решений растянулось на несколько лет. Необходимые условия их для реализации были созданы несколькими событиями лета 1920 г. Во-первых, 24–25 июля французские войска при молчаливом согласии 6 DBFP, ser. 1, v. 8, № 16, Meeting in San Remo, 25/04/1920, p. 172–177. 7 Севрский мирный договор и акты, подписанные в Лозанне. М., 1927. 19 англичан ликвидировали правительство эмира Фейсала в Дамаске и заняли город. Сам эмир бежал в Палестину, а затем – в Лондон. Во-вторых, 10 августа делегация Осман- ской империи подписала со странами Антанты Севрский договор. Ряд обстоятельств существенно “омрачал” картину. Во-первых, французы уста- новили контроль лишь над северной частью бывших “владений” Фейсала, в то время как их южная часть (будущая Трансиордания), признанная британской “сферой влия- ния”, на деле оставалась “ничейной землей” и прибежищем для бежавших из Дамаска сирийских националистов. Во-вторых Севрский договор практически сразу обнару- жил свою несостоятельность. Османское правительство, подписавшее его, на деле никакой властью в стране уже не обладало. В Анкаре существовало альтернативное правительство Великого национального собрания Турции во главе с М. Кемаль-пашой (Ататюрком). Оно сразу же отвергло Севрский договор, что ставило под сомнение ле- гитимность мандатной системы. Наконец, в-третьих, в июле 1920 г. в Месопотамии началось широкомасштабное, хоть и неорганизованное, восстание против британских оккупационных властей, подавление которого требовало полноценных боевых дейс- твий с применением авиации. Тем не менее дипломаты в Лондоне и Париже приступили к юридическому оформ- лению мандатной системы. Перед ними стояли две задачи: во-первых, подготовить юридические условия своих мандатов и “провести” их через Совет Лиги Наций; во-вторых, добиться признания нового положения дел со стороны США, которые хоть и остались добровольно за рамками Лиги, но все же были важнейшим партнером стран Антанты, интересы которого нельзя было игнорировать. Вскоре эксперты приступили к подготовке текстов трех мандатов: одного французского (на Сирию и Ливан вместе) и двух британских (один на Палестину, другой на Месопотамию). Британцы и францу- зы работали в тесном взаимодействии, стараясь не допускать серьезных разночтений. Одновременно в Париже велись переговоры между представителями двух внешне- политических ведомств (Ф. Бертело и Р. Ванситтартом) о территориальном разграни- чении французских и британских подмандатных территорий. Главным “камнем пре- ткновения” был вопрос о северных границах Палестины8. Мы рассмотрим подробнее историю подготовки и содержание мандатных “хартий”, которые, по первоначальному замыслу, должны были оговаривать права и обязанности держав-мандатариев. С момента окончания войны Палестина, полностью оккупированная британскими войсками, была самым надежным оплотом британского влияния в регионе. Однако определение ее статуса в 1920 г. вызвало наибольшие затруднения9. Проблема за- ключалась в интерпретации понятия “национальный очаг” для евреев. Текст мандата должен был, наконец, разъяснить его смысл в точных юридических терминах. Однако точки зрения на этот вопрос были диаметрально противоположны. Сионистская ор- ганизация во главе с Х. Вейцманом практически не скрывала своих планов в отноше- нии страны: под прикрытием британского мандата организовать широкую еврейскую иммиграцию, чтобы затем превратить ее в еврейское государство. Еще на Парижской конференции 1919 г. сионисты представили свой “набросок” палестинского мандата10. Согласно ему державы должны были признать “исторические права” еврейского на- рода на Палестину и содействовать ее превращению в “автономное образование”. Для этого держава-мандатарий должна была всячески поощрять еврейскую иммиграцию и тесно взаимодействовать со специальным еврейским Советом, предоставляя ему приоритет во всех экономических проектах. За этим планом легко читалось намерение 8 См. подробнее: McTague J. Аnglo-French Negotiations over the Boundaries of Palestine, 1919–1920. – Journal of Palestine Studies, 1982, v. 11, № 2; Фомин А.М. Проблема Палестины в англо-французских отношениях в 1917–1920 годах. – Восток – Orients, 2006, № 4. 9 McTague J. Zionist-British Negotiations over the Draft Mandate for Palestine, 1920. – Jewish Social Studies, 1980, v. 42, № 3/4. 10 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. V. 4. The Paris Peace Conference, Council of Ten Meeting, 27/02/1919, p. 161–166. 20 сионистов просто использовать Британию в своих интересах, хотя Лондон полагал, что это он использует сионистов. Проект стал предметом интенсивных закулисных переговоров между сиониста- ми и Форин офисом, который выделил для этой цели специального представителя – А. Форбс-Адама. Промежуточным итогом стал проект мандата, согласованный к 11 де- кабря 1919 г., в основном учитывавший сионистские требования11. Правда, в нем при- знание “исторических прав” евреев на Палестину было заменено на признание “ис- торической связи” с ней, но зато евреи теперь могли не просто создавать в Палести- не свой национальный очаг, но и “преобразовать Палестину как свой национальный очаг”. Еврейский “Совет” был заменен “еврейским агентством”, под которым пони- малась сионистская организация. Во всех спорных ситуациях решающим аргументом сионистов была ссылка на их влиятельных единомышленников в США. Этот вариант мандата, однако, англичане не согласились признать окончательным. После Сан-Ремо началась активная работа по доработке проекта и его приспособлению к британским интересам. При этом англичане, не дожидаясь окончания работы над текстом мандата, 7 июня ввели в Палестине гражданское управление. Во главе администрации встал первый верховный комиссар Г. Сэмюэль – англичанин еврейского происхождения, который, хоть и сочувствовал сионизму, но сам сионистом не был и всегда ставил британские интересы выше еврейских. При разработке проекта палестинского мандата в полной мере проявились три об- стоятельства. Во-первых, в случае с Палестиной не могло быть и речи о любой форме политического самоопределения местных жителей, иначе на сионистской программе можно было поставить крест. Во-вторых, Франция, с которой следовало согласовать проект, превратилась в жесткого противника сионистских планов. В-третьих, что бо- лее важно, в самом британском руководстве не было единства мнений. Если Д. Ллойд Джордж, хоть и не безусловно, но поддерживал проекты сионистов, то лорд Керзон, сменивший у руля Форин oфиса А. Бальфура, автора известной декларации, стремил- ся всячески ограничить их влияние. Серьезные расхождения в позициях наблюдались и среди чиновников “среднего звена”. В этих условиях процесс подготовки палестин- ского мандата превратился в мучительный поиск компромиссных формулировок и длительных переговоров с Францией, с США (несколько позже) и в особенности с сионистской организацией, которая фактически стала “негосударственным субъек- том” международных отношений. Новый проект, подготовленный по указанию Керзона к 10 июня 1920 г. сводил к минимуму “обязательства” Великобритании перед сионистами. Никакого упоминания об “исторической связи” евреев с Палестиной он не содержал. Британская админи- страция избавлялась от необходимости предварительных консультаций с “еврейским агентством” по поводу экономических проектов в Палестине (хотя сионисты и сохра- няли приоритет в получении концессий), а в будущем Палестину ожидало не превра- щение в “автономное образование”, а лишь развитие “институтов самоуправления”. Неудивительно, что этот проект вызвал резко отрицательную реакцию сионистов, ко- торые начали борьбу за восстановление утраченных позиций. В то же время францу- зам проект показался излишне “просионистским”. Керзон, обычно ревниво относив- шийся к любым попыткам Парижа скорректировать британскую политику на Востоке, на сей раз был даже рад, поскольку французская позиция давала ему новый аргумент в спорах с сионистами12. Р. Ванситтарт взялся за новую переделку проекта, работая в тесном контакте с французским МИД. В новой версии от 2 августа сионистская организация (она же Еврейское агентство) лишалась даже преимущественного права на концессии. Прав- да, Ванситтарт по собственной инициативе восстановил упоминание в преамбуле об “исторической связи” евреев с Палестиной в надежде, что после этого сионисты легче 11 DBFP, ser. 1, v. 4, № 397, Draft Mandate for Palestine, 11/12/1919, p, 571–577. 12 McTague J. Zionist-British Negotiations, p. 286. 21 “проглотят” неблагоприятные для них изменения текста. Керзон был недоволен такой самодеятельностью. Невинная на первый взгляд фраза в будущем могла создать почву для “претензий любого рода”. Свое мнение Керзон выразил так: “Я не признаю, что связь евреев с Палестиной, которая закончилась 1200 лет назад, дает им какие-либо права. При таком подходе у нас есть более обоснованные претензии на некоторые час- ти Франции”13. Ванситтарт же не был принципиальным противником сионистов. Он понимал, что проект им может не понравиться, но считал (и доказывал в разговорах с ними), что некоторые изменения текста мандата, сделав его менее “провокационным”, дадут британской администрации больше свободы маневра в проведении прежней, по сути, просионистской политики. В оставшиеся месяцы 1920 г. скрытая борьба вокруг палестинского мандата про- должалась. Пресловутая фраза преамбулы про “историческую связь” то появлялась, то снова исчезала из проекта. По предложению специального междепартаментского комитета по мандатам привилегии сионистской организации ставились в зависимость от благорасположения к ней мандатной администрации, которая при желании могла сформировать или привлечь и другое “Еврейское агентство”14. Новый проект, пред- ставленный на рассмотрение Кабинета в ноябре и опубликованный в декабре, носил компромиссный характер. Он хоть и содержал фразу об “исторической связи”, во всем остальном соответствовал пожеланиям Керзона. Французы продолжали считать его слишком “просионистским”, но признавали за англичанами право самим создавать себе проблемы. Сионисты были отчасти разочарованы, англичане же получали воз- можность трактовать многие туманные формулировки по своему усмотрению. Де- кабрьский текст, однако, тоже не стал окончательным, но его дальнейшая судьба ока- залась теснейшим образом связана с судьбой мандатов на соседние арабские страны. Подготовка проектов мандатов на Ирак и Сирию шла параллельно с вооружен- ным “умиротворением” этих стран англичанами и французами. Сложность заключа- лась в том, что по предварительной договоренности тексты этих мандатов должны были быть если не идентичными, то, во всяком случае, очень близкими. Между тем колониальные “традиции” Великобритании и Франции были весьма различны. Не- одинаковыми были и подходы руководителей двух держав к будущему управлению на подмандатных территориях, разной была и обстановка “на местах”. Ликвидация правительства Фейсала прошла для Франции достаточно легко. Сразу после этого было назначено лояльное французам правительство, имевшее чисто деко- ративный характер. Премьер-министр А. Мильеран, поздравляя генерала А.Ж. Гуро с победой, писал, что “все следы режима, импровизированного Фейсалом без всяко- го на то права, должны исчезнуть, и никакой законной силы не может быть призна- но за постановлениями этого псевдоправительства, все органы которого вы должны распустить”15. Получив контроль над Сирией, французы приступили к организации управления на свой манер. В другой депеше на имя Гуро Мильеран наметил план та- кой организации: страну следовало разделить на несколько автономных “государств” с чисто декоративными местными органами власти, а единственная связь между ними заключалась в персоне французского верховного комиссара16. Этот план в дальнейшем последовательно проводился французами в жизнь. Таких “государств” было создано четыре: государство Дамаска на юге, государство Алеппо на севере, государство Ала- витов на северо-западе и (с 1921 г.) государство Друзов на юго-западе страны. Для Франции особую проблему представлял собой Ливан17. Французы рассматри- вали его как главный оплот своего влияния в регионе и плацдарм для экспансии в глубь 13 DBFP, ser. 1, v. 13, № 295, Vansittart to Curzon, 2/08/1920, p. 326–330. 14 McTague J. Zionist-British Negotiations, p. 287. 15 Documents Diplimatiques Français (далее – DDF), 1920, t. 2, № 263, Millerand á Gouraud, 29/07/1920, p. 338. 16 DDF, 1920, t. 2, № 310, Millerand á Gouraud, 7/08/1920, p. 395–396. 17 См. подробнее: Zamir M. The Formation of Modern Lebanon. London, 1985; Khoury G. La 22 Сирии. Традиции особых связей Франции с Ливаном и в особенности с влиятельной общиной христиан-маронитов восходили к средневековью, а существовавший до вой- ны автономный санджак Горный Ливан своим возникновением в 1861 г. был обязан французской политике и в дальнейшем пользовался особым покровительством Пари- жа. После войны французы долго не могли определиться, что им выгоднее – полностью независимый от Сирии Ливан с отдельным мандатом или автономный Ливан в составе Сирии в рамках общего мандата. После ликвидации правительства Фейсала “ливан- ский вопрос” вновь встал перед французскими властями. С одной стороны, очевидны были выгоды от предоставления Ливану привилегированного положения как главного “бастиона” Франции в регионе. С другой стороны, французы не допускали и мысли, что их контроль над собственно Сирией мог быть в чем-то слабее или менее продол- жителен по времени, чем над Ливаном. В итоге они попытались объединить выгоды от обоих возможных решений. 1 сентября 1920 г. верховный комиссар Франции генерал Гуро торжественно провозгласил в Бейруте создание “независимого” (от Сирии) госу- дарства Великий Ливан под французским мандатом в расширенных границах, которые можно видеть на карте и поныне. Его статус, таким образом, был в чем-то выше, чем у “государств” Дамаска, Алеппо и алавитов, “независимость” которых никто не провоз- глашал. Но в то же время и Ливан, и Сирия находились под юрисдикцией одного вер- ховного комиссара с резиденцией в Бейруте. Для них разрабатывался общий проект “Мандата на Сирию и Ливан”. Поскольку англичане раньше начали работу над своими мандатами, французы после захвата Дамаска с готовностью согласились принять за основу своего мандата “месопотамский” проект англичан. Первый проект месопотамского мандата был подготовлен рабочей группой Форин офиса еще в мае 1920 г. 10 июня за подписью Керзона он был распространен среди членов Кабинета. Согласно ему “Союзные державы формируют Месопотамию в ка- честве независимого государства под гарантией Лиги Наций и доверяют Великобри- тании мандат на то, чтобы советовать и помогать новому государству Месопотамии в его развитии”. Великобритания, приняв мандат, должна была “исполнять” его от имени Лиги Наций на определенных условиях. В течение двух лет следовало ввес- ти в действие “органический закон”, выработанный после консультаций с “местными властями”. Он должен был облегчить путь Месопотамии к полной независимости и вступлению в Лигу Наций. Держава-мандатарий могла набирать вооруженные силы из местного населения, но только на добровольной основе и только для защиты самой страны18. В ходе дальнейших обсуждений и согласований текст был заметно изменен, но основная суть осталась прежней. Основной “вектор” редакционной работы состоял во все большем “упрощении” текста и сведении к минимуму любых формальных ограничений, которые документ мог накладывать на державу-мандатария. Поддержи- вался постоянный контакт между французами и англичанами с целью максимально приблизить проекты мандатов друг к другу. С британской стороны эту работу коорди- нировал Р. Ванситтарт, который одновременно вел переговоры по территориальным вопросам19. Этот спор также отразился в проектах. Первоначально французы в первую статью своего проекта ввели описание южных границ Сирии и Ливана в соответствии с собственными пожеланиями. Впоследствии им пришлось отказаться от этой идеи – территориальные вопросы было решено урегулировать особой конвенцией. В целом же сотрудничество двух держав в этом вопросе было весьма конструктивным. Обе France et l’Orient Arabe. Naissance du Liban moderne. Paris, 1993. 18 Great Britain, National Archives, Cabinet Papers (далее – NA CР), 24/107, Curzon to the Cabinet. Draft Mandate for Mesopotamia, 10/06/1920, p. 271–274. – http://nationalarchives.gov.uk/ cabinetpapers 19 Vansittart to Curzon, 2/08/1920. – Palestine Boundaries 1833 – 1947, v. 2. London, 1989, p. 623–624. 23 они были заинтересованы в скорейшем вступлении в силу мандатного режима и не склонны были отдалять этот момент взаимными претензиями. В британском руководстве будущий статус Месопотамии вызвал острую поле- мику, которая дополнялась межведомственными спорами между министерством по делам Индии, Форин офисом и военным министерством. Мощное антианглийское восстание в Месопотамии (преимущественно шиитское), которое вспыхнуло в июле 1920 г., чрезвычайно обострило эту полемику. Правительству пришлось испрашивать у парламента дополнительные ассигнования на его подавление в тот самый момент, когда лозунгом дня было сокращение колониальных и военных “обязательств” по всему миру ввиду скудости бюджета. Подавление восстания с применением авиации заняло около полугода. Это восстание очевидно продемонстрировало непригодность прежних чисто военных методов управления на только что завоеванных территориях, а также необходимость скорейшей “легализации” британского присутствия в стране. В октябре 1920 г. британским верховным комиссаром в Месопотамии стал опыт- нейший колониальный администратор и дипломат Перси Кокс. Новые тенденции в британской политике обозначились практически сразу. Уже 11 ноября 1920 г. был сформирован Временный государственный совет Ирака20. Это было переходное араб- ское правительство, в ведении которого находились лишь второстепенные внутрен- ние вопросы. Однако тенденция была очевидна – в Сирии французы ликвидировали национальное правительство и приступили к расчленению страны, а в Месопотамии англичане такое правительство создавали и явно были заинтересованы в образовании единого государства. 18 октября 1920 г. состоялось совещание ключевых британских министров, на ко- тором обсуждались уже практически готовые проекты мандатов. Было решено отка- заться от первоначального намерения ограничить использование набранных в Месо- потамии арабских воинских частей границами страны и уведомить французов, что они тоже могут не ограничиваться подобными условиями. В целом же ранее согласованный текст остался без изменений и был одобрен21, но один из ключевых членов кабинета, министр по делам Индии Э. Монтегю оказался принципиально против предложенных проектов. Они, по его мнению, противоречили самой идее мандатной системы22. Он считал, что задача Великобритании в Месопотамии состояла в том, чтобы создать там эффективное арабское правительство, а затем “уйти” из страны. Предложенные проек- ты преследовали прямо противоположную цель – сохранить британское присутствие на неопределенный срок. Такая политика неминуемо провоцировала новые восстания, подавлять которые могли только войска из Индии, что могло вызвать возмущение уже в самой Индии с непредсказуемыми последствиями. Однако кабинет не внял аргумен- там Монтегю. По мнению лорда Керзона, месопотамский мандат уже в ноябре был готов для утверждения Лигой Наций вместе с мандатом на Палестину и французским мандатом на Сирию и Ливан23. К ноябрю 1920 г. работа над текстами ближневосточных мандатов в основном была закончена. И хотя дальнейшая судьба этих документов была различна, их сопо- ставление представляет большой исторический интерес. Проекты сирийского и месопотамского мандатов совпадали почти дословно. По сравнению с первоначальным английским проектом серьезно изменилась преам- була. В ней содержалась ссылка на отказ Турции от соответствующих стран согласно Севрскому договору; указание на 22 статью Устава Лиги Наций, а также на решение союзных держав (т.е. конференции в Сан-Ремо) о передаче данного мандата соответ- ствующей державе. Первая статья возлагала на мандатария обязательство разработать 20 Туманян Т.Г. Ирак в системе международных отношений на Ближнем Востоке. 1921– 1941. СПб., 1996, с. 24. 21 NA CР, 23/23, Conference of Ministers, 18/10/1920, p. 45 – 48. 22 NA CР, 24/114, Circular note by Montagu, 22/10/1920, p. 128. 23 NA CР, 24/115, Memo by Curzon, 30/10/1920, p. 435–440. 24 в течение трех лет “Органический закон” для соответствующей территории, который должен был “принимать во внимание права, интересы и пожелания” местного населе- ния. Кроме того, мандатарий обязался принять меры для “облегчения прогрессивного развития” соответствующей подмандатной страны в качестве независимого государ- ства. Французский проект содержал одно важное положение, которого не было в бри- танском: “Мандатарий будет, насколько позволяют обстоятельства, поощрять местную автономию”. Таким образом, юридически закреплялась французская политика по раз- дроблению Сирии. Дальнейшие статьи мандатов были, скорее, декларациями о намерениях держав в отношении соответствующих стран. Мандатарий мог содержать в подмандатной стране свои войска и создавать вооруженные формирования из местного населения. Англичане оговорили свое право использовать их и за пределами страны, от чего французы отказались. Мандатарий представлял подмандатную страну в международ- ных отношениях и обеспечивал ее жителям консульскую защиту в третьих странах. Капитуляции в подмандатных странах отменялись24, однако иностранная консульская юрисдикция сохранялась до вступления в силу новых гражданских законов, которые мандатарий должен был разработать в соответствии с современными правовыми нор- мами. Особое внимание уделялось религиозным правам местного населения: гаран- тировалась полная свобода совести, неприкосновенность религиозных святынь и соб- ственности религиозных организаций (вакфов), объявлялась свобода миссионерской деятельности (французы оговорились – “если эта деятельность ограничивается рели- гиозной сферой”, т.е. не является политической). На подмандатные страны распро- странялось действие всех международных соглашений и конвенций по разным общим вопросам (транспорт, коммерция, почта, навигация, транзит, оборот оружия и нарко- тиков, запрет работорговли и т.п.). После введения в действие “Органического закона” подмандатная страна должна была возместить мандатарию все понесенные к этому времени расходы по управлению страной и ее развитию. Повторялось обязательство мандатария посылать в Лигу Наций ежегодные отчеты об управлении страной. Проект мандата на Палестину отличался большим своеобразием. О некоторых его особенностях, связанных с планами сионистов в отношении Палестины и неоднознач- ным отношением к ним британского руководства, мы уже сказали выше. Однако и сам юридический статус Палестины радикально отличался от того, который предусматри- вался для других стран региона. Уже первая статья документа предоставляла Вели- кобритании полные суверенные права в отношении Палестины. Ни слова не говори- лось ни о каком “Органическом законе”, зато содержалось положение о поддержании местного самоуправления. В документе, в отличие от двух других проектов, также отсутствовало положение об “облегчении” развития страны в качестве “независимого государства”. Таким образом, для Палестины изначально предусматривался гораздо более жесткий и прямой контроль со стороны мандатария, чем для Месопотамии, Си- рии и Ливана. Причина этого вполне очевидна – реализация “сионистской програм- мы” (даже в том ограниченном виде, в каком ее допускали англичане) была абсолютно несовместима с предоставлением хотя бы минимальных политических прав большин- ству местного населения в масштабах всей страны. Вместе с тем отсутствие указаний на будущий статус Палестины позволяло англичанам увереннее себя чувствовать при весьма частых выяснениях отношений с теми же сионистами. Принципиальное значение имела также англо-французская конвенция о границах подмандатных территорий, подписанная 23 декабря 1920 г.25 Она стала результатом долгих и трудных переговоров. Французской стороне удалось отвергнуть все притя- зания англичан и сионистов на долину р. Литании, но взамен пришлось пойти на ус- тупки в некоторых других вопросах. Линия границы, установленная этой конвенцией, просуществовала до отмены мандатов и впоследствии легла в основу границ незави- 24 Впоследствии это условие было изменено. 25 Международная политика новейшего времени…, ч. 3, вып. 2, с. 74–75. 25 симых государств Ближнего Востока. Статья 5, по сути, была отдельным соглашением из 6 пунктов, касавшимся вопросов транспортного сообщения между Месопотамией и Средиземным морем. Французы согласились на свободное использование британцами существующей железнодорожной линии на сирийской территории и строительство нефтепровода вдоль нее. Англичане заявляли о своем намерении построить в будущем железную дорогу и нефтепровод из Палестины в долину Евфрата, причем, если бы по технической необходимости дорога где-либо пересекала сирийскую территорию, Франция соглашалась признать ее экстерриториальность (дорога так никогда и не была построена). Франция также соглашалась направить на ирригацию северных районов Палестины “излишки” вод р. Ярмук и верхнего Иордана. Обе державы получали право сохранить на подмандатной территории партнера существовавшие до войны школы, однако без права открытия новых. Соответствующая статья конвенции содержала пря- мые ссылки на уже разработанные, но еще не утвержденные тексты мандатов. Проект французского мандата в дальнейшем претерпел лишь незначительные из- менения. В то же время послуживший для него основой британский проект мандата на Месопотамию оказался “мертворожденным”. Хотя лорд Керзон предлагал пред- ставить все мандаты группы “А” на рассмотрение Совета Лиги Наций уже в ноябре 1920 г., этого так и не произошло во многом из-за ситуации вокруг Месопотамии. Опыт восстания 1920 г. наглядно показал англичанам, что эффективно и, главное, дешево управлять этой страной невозможно без надежного местного правителя, ко- торый был бы лоялен по отношению к Великобритании, но вместе с тем пользовался бы авторитетом у населения. Идея предложить трон Месопотамии эмиру Фейсалу возникла почти сразу после его изгнания французами из Дамаска. Несмотря на то, что французов эта идея приводила в ярость, в британском руководстве она постепенно набирала популярность. В начале 1921 г. У. Черчилль добился от кабинета передачи всех дел, связанных с политикой на арабском Востоке, в ведение министерства колоний, которое он же и возглавил. По его инициативе в Каире в марте 1921 г. состоялась конференция британ- ских колониальных деятелей с целью определить направление дальнейшей политики в арабских странах. “Шерифское решение” месопотамской проблемы всем участникам представлялось уже как единственно возможное. Было решено предложить Фейсалу титул короля Месопотамии и одновременно попытаться найти общий язык с его бра- том эмиром Абдаллой, который по указанию своего отца, короля Хиджаза Хусейна, возглавил поход на Дамаск с целью восстановить там правительство Фейсала, но по требованию англичан остановился на полпути – в небольшом селении Амман к вос- току от Иордана. За короткий срок англичане смогли превратить Фейсала из политэмигранта в ко- роля нового государства, и 23 августа 1921 г. он был коронован в качестве монарха страны, которая по этому случаю была переименована в Ирак. Однако такое развитие событий вновь поставило вопрос о будущем мандата. До момента коронации англи- чане по-прежнему собирались управлять страной на основе мандата и даже попутно вносили в его проект незначительные изменения26. Однако, соглашаясь на иракский трон, Фейсал поставил условие, чтобы его отношения с Великобританией определя- лись не односторонним мандатом, а двусторонним договором. Англичане согласились, но, как вскоре выяснилось, их взгляд на характер этого договора кардинально отличал- ся от того, каким его видел Фейсал. В результате между коронацией нового монарха и подписанием договора прошло больше года. В течение этого периода весь план “ше- рифского решения” не раз оказывался под угрозой срыва, а мандаты группы “А” так и оставались неутвержденными. Фундаментальное различие в подходах заключалось в том, что в Лондоне смотрели на договор как на дополнение к мандату и инструмент его выполнения. Фейсал же смотрел на будущий документ как на договор о дружбе и 26 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States (далее – FRUS), 1921, v. 1, Draft Mandate for Mesopotamia, p. 105, note 32. 26 союзе между суверенными государствами. Конечно же, признание подчиненного по- ложения Ирака было неизбежно, но оно должно было выглядеть как добровольное, а не навязанное силой. Фейсал хотел, чтобы договор не дополнял, а полностью отменял мандат и заменял его собой. Долгие месяцы продолжались сложные переговоры меж- ду Фейсалом и П. Коксом. Они проходили в обстановке напряженной политической борьбы в Ираке между “умеренной” (сторонники мандата) и “экстремистской” (его противники) партиями. Фейсал при этом то ли преднамеренно опирался на “экстре- мистов”, то ли находился под их постоянным давлением, которому не мог противосто- ять. В апреле переговоры были на грани срыва. Фейсал говорил о своем возможном отречении, а англичане угрожали Фейсалу не силовыми мерами, а, напротив, своим полным уходом из Ирака. Это поставило бы новоиспеченного короля один на один с неизбежной анархией. По словам Черчилля, “Фейcалу долго придется искать третий трон”27. Текст договора был, наконец, подготовлен к августу 1922 г. Он воспроизводил мно- гие положения отвергнутого мандата, но без упоминания этого слова. Но тут Фейсал вновь выступил с требованием, чтобы англичане формально объявили о прекращении мандата если не немедленно, то в ближайшем будущем. Черчилль в частной телеграм- ме Коксу согласился на разъяснение английской стороной статьи 6 договора, в кото- рой говорилось о будущем вступлении Ирака в Лигу Наций, которое автоматически означало прекращение мандата28. Но до этого договор и дополнительные соглашения к нему (финансовое, военное и т.п.) должны были быть ратифицированы, Великобри- тания должна была определить границы нового государства и обеспечить вступление в силу “Органического закона”29. Фейсал вполне удовлетворился подобным заверени- ем, но британский кабинет никак не мог высказаться по этому поводу. Его внимание вскоре было отвлечено событиями в Малой Азии. Победа турецких националистов над греками в сентябре 1922 г. создавала потенциальную опасность и для Ирака: в случае англо-турецкого конфликта кемалистские войска вполне могли появиться в районе Мосула, который турки продолжали считать своим. Это обстоятельство заставляло Фейсала быть более уступчивым в отношениях с англичанами, которые оказывались единственными гарантами территориальной целостности страны. Англо-иракский до- говор был подписан только 10 октября 1922 г.30 – за девять дней до того, как Черчилль в результате правительственного кризиса лишился поста министра колоний. Однако до вступления договора в силу прошло еще два года, поскольку для этого требовалась парламентская ратификация. Принятое на Каирской конференции “Хашимитское решение” арабских проблем касалось не только Ирака. Падение хашимитского правительства в Сирии косвенным образом способствовало появлению на карте другого хашимитского государства – Трансиордании. Брат Фейсала Абдалла в 1921 г. был с отрядом бедуинов направлен своим отцом Хусейном на помощь изгнанному из Дамаска брату. Но когда Абдалла остановился, не дойдя до цели, в небольшом селении Амман, англичане настоятельно рекомендовали ему не двигаться дальше. Поскольку регион наводнили бежавшие из Сирии сторонники Фейсала, он мог превратиться в плацдарм для арабских отрядов, ведущих перманентную войну с Францией. Англичан такая перспектива вовсе не устраивала. Однако вместо того, чтобы, проявив солидарность с французами, изгнать Абдаллу обратно в Хиджаз, они решили воспользоваться ситуацией и обратить ее в свою пользу. Они даже отказались от идеи направить в Трансиорданию небольшой отряд британских войск, на чем настаивали не только французы, но и Г. Сэмюэль – верховный комиссар в Палестине. 27 NA CР, 24/136, Churchill to Cox, 20/04/1922, p. 316. 28 NA CР, 24/138, Churchill to Cox, 29/08/1922, p. 409. 29 Ibid., p.35–36. 30 Iraq. Treaty with King Feisal. London, 1922. 27 Заиорданье оставалось “белым пятном” на карте. Англичане считали его частью Палестины, но даже сионисты не распространяли своих претензий дальше Хиджазской железной дороги, а англичане решили ограничить еврейский “национальный очаг” западным берегом библейской реки. В то же время западная граница Ирака, очевидно, не могла проходить так далеко, а допустить возникновение разрыва между своими подмандатными владениями англичане никак не могли. В этой ситуации появление в Аммане эмира Абдаллы пришлось весьма кстати. Впоследствии Черчилль писал, что в Каире он “создал Трансиорданию кончиком своего карандаша”. Конференция решила предоставить Абдалле некий официальный статус в Трансиордании, сделав его пра- вителем области, в которую его занесла судьба31. Хотя Черчилль уже тогда проводил параллели между Ираком и Трансиорданией, о создании отдельного политического образования в Трансиордании речь не шла. Абдалла должен был стать лишь губерна- тором, подотчетным Г. Сэмюэлю. Детали этого плана Черчилль в конце марта 1921 г. обсуждал в Иерусалиме с самим Абдаллой, а также с Сэмюэлем, полковником Лоурен- сом и другими “заинтересованными” британцами. Для начала Черчилль предложил Абдалле оставаться в Аммане, стараясь пресечь там всякую антифранцузскую и анти- сионистскую деятельность в течение шести месяцев, после чего, по согласованию с Абдаллой, в страну будет назначен арабский губернатор. Последним аргументом стало обещание единовременной выплаты 180 000 ф. ст. Абдалла согласился на эту “времен- ную” схему32, которая в итоге оказалась наиболее долговечным творением британ- ской политики в регионе. Однако вся эта схема оказалась под угрозой после того, как 22 июня 1921 г. возле г. Кунейтра было совершено покушение на жизнь генерала Гуро. Нападавшие скрылись в Трансиордании. Французское правительство стало требовать их немедленной выдачи. Англичане же не только не могли сами арестовать виновных, но и не могли заставить Абдаллу сделать это. Аблалла в Аммане оказался в той же ситуации, в которую дважды (сначала в Дамаске, а потом в Багдаде) попадал его брат Фейсал – между “молотом” великих держав и “наковальней” арабского национализма. Французы, разумеется, подозревали англичан в двойной игре, а их неприязнь к новому южному соседу Сирии только возрастала. В последующие месяцы между английскими колониальными деятелями велась напряженная полемика о дальнейшей судьбе Абдаллы. Его неспособность сдерживать “экстремистов” указывала на его слабость как администратора, но альтернативы у ан- гличан не было. Абдалла тем временем уже привык к своей новой роли, но при этом не терял надежды занять (с согласия французов) трон в Дамаске, окончательно ставший “вакантным” после “приглашения” его брата в Багдад. В итоге в октябре, когда истек “испытательный” шестимесячный срок, было решено продолжить эксперимент и од- новременно сделать официальное заявление, что “сионистские” статьи палестинского мандата не будут применяться к востоку от Иордана33. Эта идея была еще в марте одобрена юридическими экспертами министерства колоний и Форин офиса и с тех пор активно обсуждалась в обоих ведомствах. Сионистские лидеры, которых в конце апреля информировали об этой идее, были, разумеется, от нее не в восторге. Однако для них сохранявшееся “единство” Палестины было важнее. В результате в проекте Палестинского мандата появилась новая статья (25), по ней мандатарий получал право “отложить или отменить” применение на части палестинской территории к востоку от Иордана тех статей мандата, которые “он мог посчитать неприменимыми к местным условиям и предпринять такие меры для управления этих территорий, которые он мог посчитать подходящими для этих территорий, при условии, что не будет сделано ни- чего несовместимого со статьями 15, 16 (свобода совести. – А.Ф.), и 18 (использование местных вооруженных сил. – А.Ф.)”. Нарочито туманная формулировка не уточняла, 31 Klieman A.S. Foundations of British Policy in the Arab World. The Cairo Conference of 1921. Baltimore–London, 1970, p. 110–111. 32 Ibid., p. 129–132. 33 Ibid., p. 226. 28 что именно следовал “отложить и отменить”, но все понимали, что это касалось по- ложений о “еврейском национальном очаге” и деятельности “еврейского агентства”. Двойственное положение Трансиордании, ее формальная зависимость от палестин- ской мандатной администрации чрезвычайно тяготили Абдаллу, который стремился заключить с англичанами прямой договор, подобный тому, который готовился для Ирака. Однако с британской точки зрения положение было настолько запутанным, что официальная позиция Лондона до осени 1922 г. заключалась в абсолютном молчании по этому поводу34. Тем временем к эмиру Абдалле в качестве британского представителя был при- ставлен один из лучших специалистов в восточных делах Г. Филби. Трансиордания продолжала считаться частью Палестины, основная территория которой находилась под прямым британским управлением. Филби, хоть и имел большую “свободу рук”, формально подчинялся не Лондону, а верховному комиссару в Палестине Г. Сэмюэлю. При этом в Трансиордании не было британских сухопутных войск35, и англичане об- ладали лишь ограниченными возможностями для воздействия на ситуацию там. Так, они более двух лет не могли добиться от Абдаллы выдачи организаторов покушения на генерала Гуро и вообще прекращения антифранцузской деятельности на транс- иорданской территории. Это, разумеется, не способствовало налаживанию отношений между британскими и французскими властями на местах. В апреле 1922 г. Филби лич- но посетил Бейрут и был хорошо принят французами, но это нисколько не улучшило их отношения к Абдалле и Хашимитам вообще. Французы требовали, чтобы эмир вы- ступил с публичной декларацией об отказе от всяких претензий относительно Сирии, но Абдалла так и не решился на это. Он и сам был бы рад избавиться от окружавших его “сирийцев”, но ничего не мог поделать, не рискуя потерять даже свою номиналь- ную власть. Еще одной проблемой оставались границы нового политического обра- зования. Они были более или менее точно определены только на западе и на севере. Но на востоке (с Ираком) и на юге (с Хиджазом и Недждом) границы определены не были. Правитель Неджда Абдулазиз ибн Сауд вообще не признавал Трансиорданию, а подчиненное, но не всегда подчинявшееся ему фундаменталистское братство “ихван” регулярно совершало нападения на трансиорданскую территорию. В августе 1922 г. его отряды захватили вади Шихран – наиболее удобный караванный путь, связывав- ший Трансиорданию с Ираком36. Решение всех этих проблем упиралось в неопределенность юридического статуса Транcиордании, но среди британских колониальных деятелей не было единства по этому поводу. Филби выступал за полное и окончательное разделение Трансиорда- нии и Палестины, тогда как У. Дидс, главный секретарь верховного комиссариата в Иерусалиме, напротив, высказывался за интеграцию двух территорий37. К этой же точке зрения склонялся и Г. Сэмюэль. Поскольку к осени 1922 г. невозможность при- менения “сионистских” статей мандата к Трансиордании стала вполне очевидна, было принято решение закрепить этот факт юридически. На очередном заседании Сове- та Лиги Наций 16 сентября 1922 г. Бальфур представил специальный меморандум, согласно которому, во исполнение статьи 25 палестинского мандата, к Трансиорда- нии не будут применяться те статьи этого документа, которые имели отношение к еврейскому “национальному очагу” (ст. 4, 6, 13, 14, 22, 23 – полностью; ст. 2, 7, 11 и преамбула – частично). Также оговаривалось создание особой администрации Транс- 34 Ibid., p. 232–234. 35 В стране находилась только база королевских ВВС, а из местных жителей началось фор- мирование “резервных сил” – предшественника будущего Арабского легиона. 36 Guckian N.J. British Relations with Trans-Jordan. 1920–1930. A Thesis submitted in Fulfillment for the Requirement of the Degree of Philosophiae Doctor, in the Department of Interna- tional Politics, Universiy of Wales (Aberystwyth), May 1985. 37 Ibid., p. 77–78. 29 иордании, отдельной от администрации Палестины38. Представители других держав не высказали возражений, но француз Г. Аното уточнил, что в Трансиордании должен все же сохраняться “общий режим” палестинского мандата39. После этого меморан- дум Бальфура обрел статус международно-правового документа и стал своеобразным “приложением” к палестинскому мандату. С точки зрения Лиги Наций Трансиордания оставалась частью британского мандата на Палестину, но мандатарий имел законную возможность для их административного разделения. Хотя резолюция Совета и вносила некоторую ясность в международный статус Трансиордании, статус эмира Абдаллы и его “правительства” нигде оговорен не был. Чтобы урегулировать этот вопрос, Абдалла, с ведома и согласия Г. Сэмюэля, лично отправился в Лондон. Эмир пробыл в британской столице с середины октября до се- редины ноября 1922 г., ведя переговоры с министерством колоний, во главе которого теперь стоял герцог Девонширский (В. Кэвендиш). От британских партнеров Абдалла хотел добиться не только независимости своего государства от Палестины, но и пре- доставления ему выхода к Средиземному морю, а также подтверждения привержен- ности Великобритании “арабскому единству”. Такая программа не могла найти под- держки в Лондоне. После более чем недели переговоров Абдалле удалось добиться от министерства колоний только весьма расплывчатой декларации, которая заслуживает полного цитирования: “При условии одобрения Советом Лиги Наций правительство Его британского величества признáет существование независимого правительства Трансиордании под руководством его высочества эмира Абдаллы ибн Хусейна, при ус- ловии, что это правительство будет конституционным и сделает возможным для пра- вительства Его британского величества выполнить свои международные обязательс- тва в отношении этой территории посредством соглашения, которое будет заключено между двумя правительствами”40. Эта декларация намечала целую программу действий: формирование в Трансиор- дании “конституционного” правительства (т.е. некого подобия парламента); заключе- ние англо-трансиорданского договора, сохраняющего основные принципы мандатного управления; одобрение этого нового порядка в Совете Лиги Наций. Однако все это предполагалось в будущем. Декларация никак не меняла ни юридического, ни фак- тического положения Абдаллы по отношению к мандатным властям. Более того, на- правив ее текст Абдалле лично, британское правительство отказалось ее публиковать, поскольку Форин офис опасался негативной реакции Франции. Неспособность Аб- даллы решить проблему с выдачей организаторов покушения на генерала Гуро делала французов почти непримиримыми врагами эмира. Лишь после добровольной сдачи французским властям (и немедленного помилования) друзского лидера Султана аль- Атраша41, несколько месяцев скрывавшегося в Трансиордании, дело сдвинулось с мертвой точки. Декларация была опубликована 25 мая 1923 г., и, таким образом, было оформлено первое англо-трансиорданское соглашение42, но до полноценного догово- ра, аналогичного англо-иракскому, было еще далеко. Такой документ был подписан лишь в 1928 г., а до этого времени статус вновь созданного эмирата оставался не- урегулированным и по-прежнему определялся теми статьями палестинского мандата, действие которых в отношении Трансиордании не было отменено в сентябре 1922 г. 38 NA CP, 24/138, Memo by Balfour, 14/07/1922, p. 445–446. 39 NA CP, 24/139, Mandate for Palestine. Note by Secretary, Cabinet. Meeting of the Council of the League of Nations, 16/09/1922, p. 184–184. 40 Guckian N.J. Op. cit., p. 85. 41 Султан аль-Атраш был близким другом эмира Фейсала. Он не участвовал в покушении на Гуро, но помог скрыться одному из нападавших, а когда тот был арестован, попытался его освободить. Впоследствии Султан аль-Атраш стал одним из лидеров сирийского национального восстания 1925–1927 гг. 42 Guckian N.J. Op. сit., р. 88. 30 Длительной задержкой в утверждении ближневосточных мандатов Великобрита- ния и Франция в немалой степени были обязаны своим союзникам в недавно завер- шившейся войне – Италии и США. В ходе войны Италия рассчитывала приобрести солидный кусок турецкой территории на юго-западе Малой Азии. Это было закрепле- но в соответствующих соглашениях с Великобританией и Францией. Однако, как и в Европе, в Азии Италия оказалась “проигравшим победителем”. Ее единственным при- обретением оказалось Трехстороннее соглашение, подписанное одновременно с Севр- ским договором. Вместо новых заморских территорий оно давало Италии лишь сфе- ру экономического влияния в том же регионе. Однако судьба этого соглашения была неразрывно связана с судьбой самого Севрского договора, надежды на реализацию которого таяли по мере успехов турецких националистов. В то время как у Великобри- тании и Франции были гарантированные приобретения в виде Сирии, Месопотамии и Палестины, Италия рисковала не получить вообще ничего. Ее единственный рычаг воздействия на союзников заключался в формальном членстве в Верховном Совете Антанты и Совете Лиги Наций и, следовательно, в столь же формальном праве вето на их решения. Когда в декабре 1920 г. Великобритания и Франция представили в Совет Лиги пер- вые проекты своих мандатов группы “А”, итальянский представитель заблокировал их рассмотрение на том основании, что Севрский договор, на который ссылались эти проекты, еще не вступил в силу. В течение 1921 г. на всех сессиях Совета Лиги Наций позиция Италии оставалась неизменной. Однако к началу 1922 г. из проектов манда- тов были удалены все упоминания о Севрском договоре и итальянцы вынуждены были сменить тактику. Теперь они стали защитниками интересов подмандатных стран, ко- торые в представленных проектах явно нарушались. Итальянцы вдруг заметили, что тексты мандатов явно противоречат положению Устава Лиги Наций о том, что ближ- невосточные страны “могут быть предварительно признаны в качестве независимых государств”. В связи с этими возражениями англичане весной 1922 г. несколько скор- ректировали текст палестинского мандата, удалив из первой статьи упоминание о сво- ем неограниченном суверенитете в стране. В мае 1922 г. на сессии Совета Лиги Наций в Париже итальянцы дали понять, что не будут возражать против утверждения мандатов до вступления в силу мирного дого- вора с Турцией, если державы-мандатарии пойдут на удовлетворение некоторых спе- цифических итальянских требований на подмандатных территориях43. Они включали допуск итальянских компаний к экономической деятельности в подмандатных стра- нах, “цивилизованное” (т.е. европейское, а не местное) правосудие для итальянских подданных, свободу деятельности религиозных, благотворительных, образовательных и медицинских учреждений и организаций итальянского происхождения. Британский Форин офис не возражал против этого, и проект соответствующего соглашения был довольно быстро выработан. Он касался только Палестины, но приложенная к нему дополнительная статья оговаривала, что итальянские интересы в Ираке будут защище- ны на схожих условиях. Как вскоре выяснилось, итальянцы решили “продать” свое согласие на беспре- пятственное утверждение мандатов гораздо дороже и сделать палестинский вопрос только частью обширного общеполитического соглашения с Великобританией по про- блемам Средиземноморья, однако к такому повороту событий англичане оказались не готовы. В начале июля К. Шанцер направил в Форин офис проект такого соглашения44. Сама идея возражений не вызвала, но предложенный К. Шанцером текст, по мнению британцев, совершенно не годился. К 5 июля Бальфур подготовил собственный вари- ант45, составленный таким образом, что по большинству пунктов четкие обязательства заменялись расплывчатыми обещаниями, обставленными множеством условий и ого- 43 Prassi italiana di diritto internazionale. – http://prassi.cnr.it/prassi/laBancaDati.html 44 NA CP, 23/36, Memo by signor Schanzer, p. 102–103. 45 Ibid., British counter-draft, 05/06/1922, p. 114–130. 31 ворок. В итоге общее соглашение так и не было подписано, но проект конвенции по Палестине, очевидно, устроил обе стороны. Вопрос об окончательном утверждении ближневосточных мандатов обсуждался Советом Лиги Наций 19–24 июля 1922 г. в Лондоне. К этому времени оставался не- решенным только один вопрос – о принципе формирования предусмотренной палес- тинским мандатом комиссии по рассмотрению статуса Святых мест. После непродол- жительной дискуссии формулировка была изменена так, что этот вопрос оставался открытым для обсуждения и после вступления мандата в силу. Однако главной неожи- данностью стало заявление итальянского представителя маркиза Империали о том, что Италия не согласится на утверждение мандатов, пока не будет заключено согла- шение с Францией относительно Сирии и Ливана, подобное тому, которое только что было выработано с Великобританией относительно Палестины. После того, как про- шло первое возмущение будущих мандатариев таким сюрпризом, британский пред- ставитель А.Дж. Бальфур предложил “соломоново решение”: Совет утверждал тексты мандатов46, но их вступление в силу откладывалось до момента заключения франко- итальянского соглашения47. Никто не сомневался, что это дело нескольких недель, но оно затянулось более чем на год. С осени 1922 г. развитие событий не только вокруг ближневосточных мандатов, но и вокруг всей ситуации в регионе вступило в завершающую стадию. Стремительное наступление турецких войск в Малой Азии и их полная победа над греками, чанакский кризис, едва не толкнувший Великобританию к войне с Турцией один на один и сто- ивший постов Ллойд Джорджу и Черчиллю, наконец, перемирие в Мудании и подго- товка Лозаннской конференции – все эти события окончательно похоронили Севрский договор, служивший правовым основанием для ближневосточных мандатов. Кроме того, их вступление в силу фактически зависело от позиции Италии, а в ней в самом конце октября к власти пришел Б. Муссолини. Ряд важных событий произошел и на арабском Востоке. 10 октября 1922 г. был подписан англо-иракский договор, в котором не было ни единого слова о мандате, и теперь англичанам предстояла борьба за его ратификацию, для чего предстояло созвать первый в истории Ирака парламент. Эта задача осложнялась нерешенностью мосульского вопроса и сложной обстановкой в курдских регионах. Последнюю точку в мирном урегулировании на Ближнем Востоке должна была поставить Лозаннская конференция, открывшаяся 20 ноября 1922 г. Из всех стран, побежденных в Первой мировой войне, только Турция добилась обсуждения условий будущего мира на равных со странами Антанты. Ее задача состояла в обеспечении границ в соответствии с “национальным обетом”, которые примерно соответствовали фактическому положению дел на момент заключения Мудросского перемирия в октяб- ре 1918 г. Судьба подмандатных стран в Лозанне практически не обсуждалась, если не считать спора о принадлежности Мосула, в котором Великобритания защищала интересы Ирака. Конференция завершилась 24 июля 1923 г. подписанием мирного договора с Турцией. Лозаннский договор, в отличие от своего предшественника, не содержал никаких статей о статусе арабских территорий. Турция просто отказыва- лась от всех прав на земли, лежавшие за пределами ее новых границ, причем границу между Турцией и Ираком только предстояло определить путем арбитража Лиги На- ций (вопрос о Мосуле на конференции так и не был решен). Подписание Лозаннского договора открыло для Великобритании и Франции возможность для окончательного урегулирования сохранявшихся спорных вопросов с Италией и США, которые все еще задерживали полноценное функционирование мандатной системы. 46 Окончательные тексты см.: Pic P. Syrie et Palestine. Mandats français et anglais dans le Pro- che-Orient. Paris, 1924. Мандат на Палестину относится к числу наиболее часто публикуемых исторических документов. 47 NA CP, 24/138, Mandates for Palestine and Syria. Provisional Minutes of a Private Meeting of the Council of the League of Nations, 19/07/1922, p. 59–70; Note by Secretary, Cabinet, p. 139–142. 32 Франко-итальянские переговоры по вопросу о мандатах возобновились только осенью 1923 г. и закончились подписанием конвенции, гарантировавшей “права” Ита- лии в Сирии и Ливане. Первым и, очевидно, самым важным из них для итальянской стороны было обязательство Франции не требовать смены гражданства проживавши- ми в Сирии иностранцами48. Италия традиционно рассматривала свою многотысячную диаспору в странах Востока как важнейший внешнеполитический ресурс. В телеграм- ме послам в Лондоне и Париже Муссолини особо подчеркивал, что соглашение дает “гарантию против опасности денационализации итальянских элементов в Сирии”, и вместе с тем настаивал, что оно не заменяет собой будущего “дополнительного рас- смотрения общих вопросов”, связанных с положением трех союзных держав в Восточ- ном Средиземноморье после заключения Лозаннского мира49. Гораздо более серьезным фактором была заинтересованность США в некоторых аспектах мандатной системы. Несогласие Вашингтона с англо-фрацузским соглаше- нием по месопотамской нефти положило начало долгому процессу переговоров. Фор- мальным основанием для американских претензий был принцип “открытых дверей” или, иначе выражаясь, “равного отношения”, который, согласно американской трак- товке, был положен в основу самой идеи мандатов Лиги Наций. В конечном итоге дол- гий спор закончился компромиссом – знаменитым соглашением “красной линии” от 1928 г. Американцев допустили к иракской нефти, но на английских условиях. Группа американских нефтяных компаний получила свою долю в “Иракской нефтяной ком- пании” (23,75%), но ни о каком принципе “открытых дверей” в отношении иракской нефти речи даже не шло. Соединенные Штаты оказались ревностными защитниками такого явно “импери- алистического” института, как существовавший до войны режим капитуляций, важ- нейшим проявлением которого была неподсудность иностранцев турецким судам (для них создавались особые консульские суды). С началом войны Турция отменила капи- туляции. В конце 1918 г. союзники заставили побежденное султанское правительство возобновить их на тех территориях, которые ему были еще подвластны, но они вовсе не считали нужным возобновлять режим капитуляций на оккупированных (будущих подмандатных) землях. Все проекты мандатов предусматривали упразднение этого ре- жима. Между тем США отказались признавать правомочность судов, созданных воен- ными властями союзников на оккупированных территориях. Всякий раз, когда в одной из ближневосточных стран (чаще всего в Палестине) происходил какой-нибудь чисто уголовный инцидент с участием американского гражданина, это становилось поводом для дипломатической переписки со страной-мандатарием, какой суд имеет право су- дить этого гражданина. Американцы настаивали, чтобы вплоть до ратификации мир- ного договора было восстановлено юридическое положение вещей, существовавшее до войны. Англичане в конечном счете согласились на это, но по возможности пред- почитали просто не связываться с американскими гражданами и быстро доказывали их невиновность50. Гораздо более сложным был вопрос о будущем системы капитуляций, поскольку он напрямую затрагивал тексты мандатов. Требования США состояли в сохранении консульских судов до формирования в подмандатных странах новой судебной систе- мы; немедленном возобновлении режима капитуляций сразу же по окончании дейс- твия мандатного режима; распространении на США принципов “открытых дверей”, 48 FRUS, 1923, v. 2, Poincaré to Herrick, 2/10/1923, p. 4–6. 49 Documenti Diplomatici Italiani, ser. 7, v. 2, № 412, Mussolini a Avezzana e della Toretta, 30/09/1923, p. 269. 50 Именно так было, когда в декабре 1920 г. некий американец по фамилии Дана был обви- нен в автомобильном наезде на еврейскую женщину в Палестине, которая в результате инци- дента погибла, его оправдали. – FRUS 1920, v. 2, p. 676–678. Дело другого неназванного амери- канца, обвиненного в Палестине в подделке документов, было по настоянию госдепартамента передано в американский консульский суд. – FRUS 1921, v. 2, p. 120–121. 2 Новая и новейшая история, № 1 33 который предусматривался для стран – членов Лиги запрет на создание там искусст- венных “монополий” для “своих” компаний державы-мандатария; гарантии беспре- пятственной деятельности в подмандатных странах не только религиозных миссий, но и благотворительных и образовательных учреждений из США; участии США в консультациях по поводу любых изменений условий мандатов51. Лондон и Париж не возражали против начала переговоров на этой основе. В тексты мандатов было вне- сено положение об автоматическом возобновлении капитуляций сразу по окончании действия режима мандата. Все остальные вопросы вместо изменения текстов манда- тов было решено урегулировать в рамках отдельных конвенций. Их проекты были в основном готовы еще летом 1922 г., однако после победы кема- листов над греками рассмотрение конвенций было отложено до момента завершения мирного урегулирования. В итоге франко-американская конвенция была подписана в Париже 4 апреля 1924 г. и вступила в силу после ратификации в августе 1924 г.52, ан- гло-американская конвенция была подписана в Лондоне 3 декабря 1924 г.53, но всту- пила она в силу после ратификации лишь год спустя. Обе конвенции в преамбуле вос- производили текст соответствующих мандатов, а их основное содержание было почти идентичным. США признавали мандатный режим в ближневосточных странах, а две европейские державы гарантировали равноправие США со странами – членами Лиги Наций в Ливане, Сирии и Палестине. Конвенции гарантировали неприкосновенность американской частной и государственной собственности, а также свободу деятельнос- ти американских благотворительных, медицинских и образовательных учреждений. Любые изменения условий мандатов не должны были затрагивать положений этих конвенций без согласования с США. С подписанием этих конвенций политико-право- вое оформление мандатной системы можно было считать законченным. Особый случай представлял собой Ирак. Подписанный в октябре 1922 г. договор вызвал огромное возмущение в стране, причем особое недовольство вызывал срок действия документа – 20 лет. Стало очевидно, что этот договор может разделить судьбу Севрского и не дойти даже до ратификации. Пример Турции показывал, что западные державы уже не имели возможности безоглядно навязывать свою волю народам Ближ- него Востока. В результате после интенсивных консультаций было принято радикаль- ное решение – сократить срок действия договора в пять раз. Согласно специальному протоколу, подписанному 30 апреля 1923 г., договор прекращал свое действие сразу по вступлении Ирака в Лигу Наций, но не позднее чем через четыре года после вступ- ления в силу мирного договора с Турцией. Протокол подлежал ратификации вместе с договором и фактически становился его частью. В официальном сообщении по этому поводу говорилось, что столь радикальная перемена произошла потому, что “иракское правительство сделало огромные шаги на пути к стабильному и независимому сущес- твованию и смогло успешно принять на себя административную ответственность”54. Это была типичная попытка “сделать хорошую мину при плохой игре”. 27 марта 1924 г. открылось Учредительное собрание Ирака, т.е. уже после вступле- ния в силу Лозаннского договора с Турцией. Первые заседания этого органа показали, что перспектива отказа от ратификации была весьма реальна. Англичанам пришлось прибегнуть к прямому шантажу, заявив, что в случае отказа от ратификации они отка- жутся от дипломатической борьбы с Турцией за Мосульский вилайет и выведут свои войска, оставив молодое государство один на один с сильным северным соседом. Этот явный блеф подействовал. 10 июня 1924 г. договор был ратифицирован, а 22 сентября 1924 г. он был официально одобрен Советом Лиги Наций как полностью отвечающий обязательствам Великобритании в качестве мандатария Ирака. 51 FRUS 1921, v. 2, Hughes to Harvey, 4/08/1921, p. 107–108. 52 FRUS, 1924, v. 2, p. 738–746. 53 Ibid., v. 1, p. 212–222. 54 Great Britain. Parliament. Parliamentary debates. House of Commons, ser. 5, v. 163. London, 1923, col. 1597–6000. 34 Чтобы новый региональный порядок на Ближнем Востоке обрел окончательную форму, требовалось зафиксировать границы новых государств. Этот процесс затянул- ся до 1926 г., и его результаты были отражены в целом ряде международно-правовых документов: англо-французской конвенции 1920 г.; Анкарском договоре 1921 г. между Францией и Турцией; Лозаннском мирном договоре 1923 г.; англо-саудовских согла- шениях, заключенных в Укайре, Бахре и Хадде (закреплялись южные границы Ирака и Трансиордании)55; англо-турецком договоре от 5 июня 1926 г., закреплявшем нефте- носный район Мосула за Ираком. Итак, формирование мандатной системы на Ближнем Востоке было длительным и сложным процессом. Система была задумана как альтернатива традиционному ко- лониализму. Ее “идеология” состояла в том, что впервые на развитые страны возла- гались международно-правовые обязательства по отношению к населению подчинен- ных стран. В мандатах группы “А” этот аспект проявился наиболее четко – эти страны “предварительно признавались” независимыми государствами, и, следовательно, ман- датный режим здесь априори носил временный и наиболее ограниченный характер. На деле же разница между колониальным и мандатным управлением часто была так мала, что была практически незаметна и местному населению, и сторонним наблю- дателям, и последующим историкам. Возникает вопрос: можно ли считать систему мандатов лишь ширмой для обыкновенного колониализма? Нам представляется, что это было не так. Система, в том виде как она сложилась к середине 1920-х годов, действительно налагала на страны-мандатарии ряд серьезных обязательств. Но это были обязатель- ства не столько по отношению к народам этих стран или к Лиге Наций, сколько по отношению друг к другу. Это были взаимные обязательства великих держав – как двух стран-мандатариев между собой, так и их обеих по отношению к державам, мандатов не имевшим, – США и Италии. В случае с Палестиной речь шла и о договоренности с “негосударственным” субъектом международных отношений – сионистской органи- зацией. Эти обязательства были закреплены не только в текстах самих мандатов, но и в целом ряде двусторонних конвенций и соглашений, начиная с “нефтяного” соглаше- ния и англо-французской пограничной конвенции 1920 г. и заканчивая конвенциями 1923–1924 гг. с Италией и США. Главным из международных обязательств, закрепленных в мандатной системе, был принцип “открытых дверей” не только в отношении экономической деятельности, но и в отношении благотворительной и культурной активности третьих стран на ман- датной территории. США также придавали большое значение системе капитуляций, а Италия – сохранению связей со своей обширной диаспорой на Ближнем Востоке. Великобритания и Франция в 1920 г. договорились о взаимном ограничении в этой сфере, но “безмандатные” страны так высоко ценили эти инструменты “мягкой силы” (выражаясь современным языком), что смогли добиться значительной отсрочки окон- чательного оформления мандатной системы. Если бы мандаты были только прикрытием простого раздела арабских террито- рий между Францией и Великобританией, они могли бы вступить в силу уже в конце 1920 г. Из-за противодействия Италии и США это произошло лишь осенью 1923 г. При этом Рим и Вашингтон пользовались разными рычагами для достижения своих целей. Единственным “козырем” Италии было ее формальное право “вето”, а США использовали явную заинтересованность Великобритании и Франции в сотрудниче- стве с заокеанским партнером по самому широкому кругу международных проблем. Нельзя также забывать, что США были их крупнейшим кредитором. С точки зрения устава Лиги Наций юридическое положение всех стран, подпа- давших под мандат группы “А” было идентичным. Однако на практике международ- 55 Подробнее см.: Clayton G.F. An Arabian Diary. Barcheley – Los Angeles, 1969, p. 270 – 279; Kostner J. Britain and the Northern Frontier of the Saudi State, 1922–1925. – The Great Powers in the Middle East. 1919–1939. New York – London, 1988, p. 29–46. 2* 35 но-правовое оформление этой системы оказалось чрезвычайно пестрым. Образец мандата, первоначально разработанный для Месопотамии, на деле был применен в Сирии, а в Ираке был отвергнут. Ливан был официально провозглашен французами “независимым” от Сирии, однако находился в ведении того же верховного комисса- ра на основании того же документа. Палестина официально находилась под прямым управлением мандатных властей, и ей было отказано даже в “предварительном при- знании” будущей независимости. Трансиордания существовала в неком правовом вакууме: статья 25 Палестинского мандата указывала лишь на то, какие нормы не должны были там применяться, но ничего не говорила о том, какой эта страна должна быть. Наконец, Ирак находился в “привилегированном” положении: в его договоре с Великобританией слово “мандат” вообще отсутсвовало. По сути, юридический ста- тус каждой из пяти ближневосточных стран был уникальным и отражал как итоги ее исторического развития к этому моменту, так и особенности процесса установления мандатного режима после окончания Первой мировой войны. 36

Мандатная система Лиги наций

Мандатная система Лиги Нация являлась одним из центральных элементов Версальской системы международных отношений и была зафиксирована в Уставе Лиги. В соответствии с Уставом все государства мира делились на четыре группы. Первую группу составили государства-учредители, подписавшие Устав как часть мирного договора и поименованные в приложении к Версальскому договору. Это были союзные и присоединившиеся к ним державы. Вторая категория состояла из стран, которые не участвовали в Первой мировой войне и поэтому не значились в списке подписавших мирные договоры. Шесть европейских, шесть латиноамериканских стран и Персия были приглашены войти в организацию в случае их согласия признать Устав.

К третьей группе относились все остальные государства. Вместе с тем выделялись также и т.н. подмандатные территории, подпадавшие под действие ст. 22 Устава. В первую очередь речь шла об определении судьбы бывших германских колоний в Африке и Океании и об арабских провинциях Оттоманской Порты.

Идея опеки была построена на предположении великих держав относительно того, что большая часть неевропейских территорий, переставших быть под суверенитетом государств, управлявших ими до Первой мировой войны, была не в состоянии самостоятельно руководить собой в "особо трудных условиях современного мира". Исходя из этой логики, Лига и должна была доверить опеку над ними "передовым нациям мира", чтобы они управляли соответствующими территориями от имени Лиги и в качестве ее мандатариев.

Мандаты Лиги делились на три категории: А, В и С. Мандат "С" был самым широким и позволял мандатарию не допускать проникновения в подмандатную территорию иностранного капитала. Тип мандата зависел от оценки великими державами степени развития территории, в отношении которой он применялся. К классу "А" были отнесены территории Порты, к классу "Б" - владения Германии в Центральной Африке, к классу "С" - Юго-Западная Африка и острова Тихого океана. Мандат класса "С" позволял мандатарию управлять подмандатной территорией по своим национальным законам, что фактически превращало опекаемые территории в часть государства-мандатария.

Германские владения были распределены между державами на совещаниях "версальской тройки" 6 мая и на заседании Верховного совета Антанты 7 мая 1919 г. в Париже. Оттоманские - на конференции в Сан-Ремо 19-26 апреля 1920 г. Вопрос о мандатах в зоне Тихого океана решался долго и был урегулирован только после Вашингтонской конференции 1921-1922 гг. (см. гл. 5 настоящего тома).Великобритания получила мандаты на Палестину (из состава которой выделила позднее подмандатную территорию Трансиордании) и Месопотамию (мандат был оформлен британо-иракским договором 1922 г.), а также Танганьику, части Того и Камеруна. Франция - на Сирию, Ливан и фрагменты Камеруна и Того, не вошедшие в мандат Великобритании. Бельгия - на Руанду-Бурунди. Япония - на Маршалловы, Каролинские и Марианские о-ва. Южно-Африканский Союз - на бывшую германскую Юго-Западную Африку, Австралия - на о. Науру, бывшую германскую часть о. Новая Гвинея и острова к югу от экватора. Новая Зеландия - на о-ва Западное Самоа.

Имелось в виду, что в случае выхода державы-мандатария из Лиги наций утрачивал силу и выданный от имени Лиги мандат. В наибольшей степени практика коллективного колониализма проявилась на Ближнем Востоке и была связана с развитием территорий, принадлежавших Турции. К началу Первой мировой войны практически все страны Ближнего Востока, за исключением нескольких аравийских княжеств, входили в состав Оттоманской империи, однако в течение второй половины XIX века Великобритания последовательно проводила политику "тихой аннексии", в ходе которой она устанавливала свой военно-политический контроль над отдельными частями владений османов. В 1882 г. англичане оккупировали Египет, и хотя он формально оставался в составе Порты, но фактически превратился в британскую колонию. Только после начала войны, 18 декабря 1914 г., министерство иностранных дел Великобритании объявило об отделении Египта от Оттоманской Порты и установлении над ним британского протектората.

Вторым направлением колониальной экспансии Великобритании на Ближнем Востоке стал Аравийский полуостров. Ее опорным пунктом стал Аден, который был "куплен" у одного из южноаравийских феодальных князей (султана Лахеджа) для устройства угольной станции. Постепенно Лондон установил протекторат над всеми прибрежными княжествами Южной Аравии и Персидского залива (Оманом, Бахрейном, Катаром и другими). Последним в их числе стал Кувейт. В ноябре 1914 г. он был объявлен "независимым княжеством под британским протекторатом". Еще ранее, 29 июля 1913 г., между Великобританией и Оттоманской империей было подписано соглашение по поводу княжеств Персидского залива, по которому последняя признавала английский протекторат над ними.

Таким образом, еще перед войной результаты английской "тихой экспансии" в зоне Персидского залива были, по существу, узаконены.Реальную попытку противостоять установлению английской гегемонии в Персидском заливе предприняли в 90-е годы XIX века Франция и Россия, неоднократно посылавшие туда свои военно-морские эскадры, в частности, стремясь не допустить установления британского протектората над Оманом. В 1902 г. уже в последний раз русско-французская эскадра (русский крейсер "Варяг" и французский "Инферне") прибыла в Кувейт, чтобы предотвратить его захват Великобританией. Однако после образования Антанты русско-французская активность в зоне Персидского залива сошла на нет. мандатный нация международный колониализм

Успехи британской "тихой экспансии" не могли, вместе с тем, не беспокоить Францию и Россию, правящие круги которых не без оснований считали, что их обходят в дележке наследия "больного человека" - Оттоманской империи. Естественно, что после вступления ее в войну на стороне Центральных держав, вновь со всей остротой был поднят вопрос о разделе "оттоманского наследия". Переговоры трех держав по этому вопросу были достаточно длительными и сложными. Первым их результатом было франко-британо-русское соглашение 10 апреля 1915 г. о передаче проливов России и образовании в Аравии независимого государства. Их окончательным результатом явилось заключение в мае 1916 г. соглашения Сайкс - Пико, которое предусматривало полный территориальный раздел Оттоманской империи между тремя державами.

В соответствии с ним Россия должна была получить Проливы с Константинополем (Стамбулом), Юго-Западную Армению, часть Северного Курдистана ("желтая зона"); Франция - Западную Сирию, Ливан, Киликию и Юго-Восточную Анатолию ("синяя зона"); Великобритания - Центральную и часть Южной Месопотамии, палестинские порты Хайфа и Акка ("красная зона"). Палестина (без анклава указанных портов) переходила под международное управление ("коричневая зона").Оставшаяся часть арабских провинций Оттоманской империи делилась на две зоны влияния: французскую ("зона А") - Восточная Сирия и Центральный Курдистан - и британскую ("зона Б") - Заиорданье, Южный Курдистан и Южная Месопотамия. На территории этих зон влияния предполагалось создание некоего "независимого" арабского государства, которое находилось бы под англо-французским кондоминиумом.

После того, как о соглашении Сайкс - Пико стало известно Италии, она потребовала своей доли, и по соглашению в Сен-Жан де Марьени в августе 1917 г. ей была выделена "зеленая зона" (Юго-Западная Анатолия) и зона влияния "С" (часть Западной и Центральной Анатолии). При этом со стороны Великобритании была сделана оговорка о том, что присоединение Италии к соглашению Сайкс - Пико должно быть ратифицировано Россией.

В целом заключение соглашения Сайкс - Пико означало конец традиционной политики Великобритании по отношению к Оттоманской империи, которая предусматривала не только недопущение захвата Проливов Россией, но и недопущение присутствия Франции на Ближнем Востоке. В этом плане весьма характерной была жесткая реакция Великобритании на французские попытки закрепиться в Ливане (французская интервенция 1860-1861 гг.) и Омане (в 90-е годы XIX века). Вместе с тем, и сам территориальный раздел Оттоманской империи рассматривался в Лондоне как определенный вынужденный компромисс, который мог быть ревизован при благоприятных обстоятельствах.

В апреле 1920 г. на заседании Высшего совета Антанты в Сан-Ремо было принято решение о передаче мандатов на Палестину (включая Заиорданье) и Ирак Великобритании, а на Сирию и Ливан - Франции. В декабре этого года по соглашению Лейг-Гардинг границы подмандатных территорий и условия мандатов были уточнены. Тем самым раздел арабских провинций Оттоманской империи был завершен. При этом были грубо нарушены сами принципы мандатной системы, согласно которым Сирия, Ливан, Палестина и Месопотамия были отнесены к категории мандатов группы "А". Согласно Уставу Лиги наций мандаты группы "А" должны были распределяться по "желанию подмандатных народов", за которыми "предварительно признавалась независимость". Более того, сама функция мандатария по группе "А" сводилась к подготовке народа к созданию собственной государственности.

Нетрудно заметить, что вопреки всем этим принципам введение мандатной системы, по существу, свелось к очередному туру колониальной экспансии, то есть экстенсивному росту британской и французской колониальных империй, причем не только за счет арабских провинций Оттоманской империи, но и за счет германских колоний в Африке, Юго-Восточной Азии и Океании.

Система мандатов Лиги Наций

Мандатная территория – территория, на которую Лига наций выдваала мандат на внешнее управление согласно статье 22 Версальского мирного договора. После вхождения в силу Устава ООН 24 октября 1945 г., мандатные территории Лиги наций стали именоваться подопечными территориями ООН.

Все территории, на которые был выдан мандат Лиги наций, предварительно управлялись государствами, побеждёнными в Первой мировой войне (в основном Германская империя и Османская империя). В отличие от протектората, мандат обязывал мандатариев (государства, которым был выдан мандат) к соблюдению обязательств Лиги наций к жителям территорий, а также запрещались работорговля, торговля оружием и алкоголем. На подмандатной территории запрещалось строительство военных баз и укреплений, создание армии из коренного населения.

Процесс установления мандатов состоял из двух стадий. Формальное удаление суверенитета предварительно управляющих государств. Передача полномочий мандатарию из числа стран-победительниц

Подмандатные территории по уровню развития государственности были разделены на три группы: «А», «В» и «С».

Группа «А». Территории, прежде управляемые Османской империей, которые достигли развития, позволяющего стать им независимыми государствами, при предоставлении мандатарием административной помощи: Месопотамия и Трансиордания (Великобритания) 10 августа 1920 г. – 3 октября 1932 г. Палестина (Великобритания) 25 апреля 1920 г. – 25 мая 1946 г. Сирия и Ливан (Франция), 29 сентября 1923 г. – 1 января 1944 г., включая Ливан; Хатай (с 1939 провинция в составе Турции).

Группа «В». Бывшие немецкие колонии в Западной и Центральной Африке, которые подлежали непосредственному управлению мандатарием (мандаты выданы 22 июля 1922 г.): Руанда-Урунди (Бельгия), прежде два отдельных немецких протектората, на которые выдан единый мандат, Танганьика (Великобритания) и две прежние германские территории оккупированные и разделённые Великобританией и Францией в ходе Первой мировой войны – Камерун и Того. Лига Наций выдала мандат Великобритании на Западный Камерун и Франции на Восточный Камерун. Великобритания получила мандат на управление западной частью Того – Британское Того, Франция получила мандат на управление восточной частью Того – Французское Того.

Группа «С». Бывшие германские колонии в Юго-Западной Африке и Океании, переданы под непосредственное управление мандатариям, как их составная часть. Германская Юго-Западная Африка (ЮАС), с 1 октября 1922. Германская Новая Гвинея (Австралия), с 17 декабря 1920 г. Науру (прежде часть Германской Новой Гвинеи) (Австралия), с 17 декабря 1920 г. Германское Самоа (Новая Зеландия), с 17 декабря 1920 г. Южно-Тихоокеанская территория (Япония).

Британский мандат на Палестину и Трансиорданию,

Совет Лиги наций, подтверждая названный мандат, следующим образом определяет его условия:

Статья 1. Мандатарий будет иметь все права по законодательству и управлению, поскольку они не будут ограничены условиями этого мандата.

Статья 2. Мандатарий будет ответственен за создание в стране таких политических, административных и экономических условий, которые будут обеспечивать устройство еврейского национального очага... и развитие самоуправления, а также за охрану гражданских и религиозных прав всех жителей Палестины, независимо от расы и религии.

Статья 3. Мандатарий будет, поскольку позволят обстоятельства, поощрять местную автономию.

Статья 4. Надлежащее еврейское агентство будет признано в качестве публичного органа в целях советов и содействия администрации Палестины в таких экономических, социальных и иных вопросах, которые могут затрагивать устройство еврейского национального очага и интересы еврейского населения Палестины, и при неизменном контроле администрации в целях помощи и участия в деле развития страны.

Сионистская организация, поскольку ее организация и устройство являются, по мнению мандатария, надлежащими, будет признана в качестве такого агентства. Она предпримет шаги на совещаниях с правительством его величества ради обеспечения сотрудничества всех евреев, желающих помогать устройству еврейского национального очага.

Статья 5. Мандатарий будет ответственен за то, чтобы палестинская территория или ее части не были уступлены или сданы в аренду или каким-либо образом поставлены под контроль правительства той или иной иностранной державы.

Статья 6. Администрация Палестины, обеспечивая то, чтобы права и положение других частей населения не терпели ущерба, будет облегчать еврейскую иммиграцию на подходящих условиях и будет поощрять в сотрудничестве с упомянутым в статье 4 еврейским агентством сплошное поселение евреев на земле, включая государственные земли и порожние земли, не требующиеся для публичных целей.

Статья 7. Администрация Палестины будет ответственна за введение национальных законов. В эти законы будут включены постановления, составленные с тем, чтобы облегчить приобретение палестинского гражданства евреями, устраивающимися на постоянное жительство в Палестине.

Статья 8. Привилегии и иммунитеты иностранцев, включая выгоды консульской юрисдикции и защиты, в том виде, как ими пользовались прежде в силу капитуляций или обычаев в Оттоманской империи, не будут применяться в Палестине.

Если только те державы, граждане которых пользовались упомянутыми выше привилегиями и иммунитетами, на 1 августа 1914 г. не откажутся предварительно от права на их восстановление или не согласятся на их неприменение в течение определенного периода, то эти привилегии и иммунитеты будут по истечении мандата немедленно восстановлены полностью или с такими изменениями, на какие могут согласиться заинтересованные державы.

Статья 12. Мандатарию будут принадлежать контроль над внешними сношениями Палестины и право выдавать экзекватуры назначаемым другими странами консулам. Он будет также правомочен осуществлять дипломатическую и консульскую защиту граждан Палестины, находящихся за пределами ее территориальных границ.

Статья 13. Вся ответственность в связи со святыми местами и церковными постройками или участками в Палестине, включая ответственность за сохранение существующих прав и за обеспечение свободного доступа к святым местам, церковным постройкам и участкам и свободное совершение богослужения, при соблюдении требований публичного порядка и добрых нравов возлагается на мандатария, который будет ответственным лишь перед Лигой наций за все, связанное с этим...

Статья 14. Особая комиссия будет назначена мандатарием для изучения, установления и определения прав и притязаний в связи со святыми местами и прав и притязаний, относящихся к различным религиозным общинам в Палестине... Комиссию и ее действия должен одобрить Совет Лиги наций...

Статья 22. Английский, арабский и еврейский языки будут официальными языками Палестины...

Статья 25. На территориях, лежащих между Иорданом и восточной границей Палестины, мандатарий будет правомочен с согласия Совета Лиги наций отсрочивать или отменять применение таких постановлений этого мандата, какие он счел бы неприменимыми в существующих местных условиях, и издавать такие постановления по управлению территориями, какие он счел бы подходящими в этих условиях; при этом, однако, не будут приниматься меры, несовместимые с постановлениями статей 15, 16, 18.

Французский мандат на Сирию и Ливан,

Совет Лиги наций... принимая во внимание, что главные союзные державы решили, что мандат на территории (Сирии и Ливана)... должен быть предоставлен правительству французской республики, которое приняло его... подтверждая названный мандат, определяет следующим образом его условия:

Статья 1. Мандатарий составит в трехлетний срок со времени применения этого мандата органический статут Сирии и Ливана.

Этот органический статут будет составлен в согласии с туземными властями и будет учитывать права, интересы и желания всего населения, живущего на указанных территориях. В нем будут предписаны меры, облегчающие последовательное развитие Сирии и Ливана в качестве независимых государств. Пока не вступит в силу органический статут, управление Сирией и Ливаном будет вестись в духе настоящего мандата.

Мандатарий будет, поскольку позволят обстоятельства, поощрять местную автономию.

Статья 2. Мандатарий может сохранять войска на указанных территориях для их защиты. Он будет далее уполномочен впредь до вступления в силу органического статута и восстановления публичной безопасности организовывать такую местную милицию, какая может быть необходима для защиты территории, и употреблять эту милицию для защиты, а также для поддержания порядка. Эти местные военные силы могут рекрутироваться только среди жителей указанных территорий.

Указанная милиция будет в дальнейшем находиться в ведении местных властей с подчинением той власти и тому контролю, которые мандатарий должен сохранить за собой над этими военными силами. Ею не будут пользоваться вне указанных выше целей, иначе как с согласия мандатария.

Ничто в этой статье не будет устранять Сирию и Ливан от участия в расходах на содержание военных сил мандатария, находящихся на их территории.

Мандатарий будет правомочен во всякое время пользования дорогами и портами Сирии и Ливана для передвижения вооруженных сил и перевозки горючего и снаряжения.

Статья 3. Мандатарию будет принадлежать исключительный контроль над внешними сношениями Сирии и Ливана и исключительное право выдавать экзекватуры назначаемым другими странами консулам. Он будет также правомочен осуществлять дипломатическую и консульскую защиту граждан Сирии и Ливана, находящихся за пределами их территориальных границ.

Статья 4. Мандатарий будет наблюдать за тем, чтобы территории Сирии и Ливана или части их не были уступлены, или сданы в аренду правительству той или иной иностранной державы, или каким-либо образом поставлены под его контроль.

Статьи 5 - 20 (об отмене капитуляций, гарантии прав иностранцев и местных жителей, о равенстве прав граждан – членов Лиги наций в экономической эксплуатации подмандатных территорий).

История

Все территории, на которые был выдан мандат Лиги Наций, предварительно управлялись государствами, побеждёнными в Первой мировой войне (в основном Германская империя и Османская империя). В отличие от протектората , мандат обязывал мандатариев (страна которой выдан мандат) к соблюдению обязательств Лиги Наций к жителям территорий, а также запрещались работорговля , торговля оружием и алкоголем. На подмандатной территории запрещалось строительство военных баз и укреплений, создавать армию из коренного населения.

Процесс установления мандатов состоял из двух стадий:

• Формальное удаление суверенитета предварительно управляющих государств
• Передача полномочий мандатарию из числа стран-победительниц

Территории подпавшие под мандат были определены согласно следующим соглашениям и договорам:

• Конференция в Сан-Ремо

Подмандатные территории по уровню развития государственности были разделены на три группы «А», «В» и «С».

Группа «А»

Территории, прежде управляемые Османской империей, которые достигли развития, позволяющего стать им независимыми государствами, при предоставлении мандатарием административной помощи:

• Ирак (Великобритания) 10 августа 1920 - 3 октября 1932.
• Палестина (Великобритания) 25 апреля 1920 - 25 мая 1946, де-факто с 29 сентября 1923 по 14 мая 1948 (образование Израиля), включая Трансиорданию (Хашимитский эмират, позднее королевство Иордания).
• Сирия (Франция), 29 сентября 1923 - 1 января 1944, включая Ливан ; Хатай (с 1939 провинция в составе Турции).

Группа «В»

Бывшие немецкие колонии в Западной и Центральной Африке, которые подлежали непосредственному управлению мандатарием (мандаты выданы 22 июля 1922 года):

• Руанда-Урунди (Бельгия), прежде два отдельных немецких протектората, на которые выдан единый мандат, с 1 марта 1926 по 30 июня 1960 в административном союзе с колонией Бельгийское Конго (с 13 декабря 1946 Подопечная территория ООН до провозглашения независимости 1 июля 1962).
• Танганьика (Великобритания), с 11 декабря 1946 подопечная территория ООН; с 1 мая 1961 под самоуправлением; с 9 декабря 1962 - Республика; в 1964 объединена с Занзибаром (новое название объединения - Танзания).

и две прежние немецкие территории оккупированные и разделённые Великобританией и Францией в ходе Первой мировой войны:

• Камерун. Лига Наций выдала мандат Великобритании на Западный Камерун и Франции на Восточный Камерун, 13 декабря 1946 преобразованы в подопечные территории ООН. Западный Камерун - подопека Великобритании, разделён на Северный Камерун (с 1961 в составе Нигерии) и Южный Камерун (с 1961 в составе Камеруна), Восточный Камерун - подопека Франции (с 1960 - Камерун).
• Того. Великобритания получила мандат на управление западной частью Того - Британское Того, Франция - восточной - Французское Того. С 13 декабря 1946 года подопечные территории ООН, под тем же управлением. Британское Того 13 декабря 1956 стала частью колонии Золотой Берег (с 1957 - Гана), Французское Того с 27 апреля 1960 независимая Тоголезская Республика (Того).

Группа «С»

Бывшие немецкие колонии в Юго-Западной Африке и Океании, переданы под непосредственное управление мандатариям, как их составная часть.

• Германская Новая Гвинея (Австралия) с 17 декабря 1920; с 8 декабря 1946 подопечная территория ООН под тем же управлением; с 16 сентября 1975 в составе независимого государства Папуа – Новая Гвинея .
• Науру (прежде часть Германской Новой Гвинеи). 17 декабря 1920 выдан мандат Австралии (формально вместе с Великобританией и Новой Зеландией); с 1 ноября 1947 подопечная территория ООН (под тем же управлением); с 31 января 1968 независимая республика.
• Германское Самоа (Новая Зеландия) с 17 декабря 1920, переименовано в Западное Самоа ; с 25 января 1947 подопечная территория ООН; с 1 января 1962 независимое государство.
• Южно-Тихоокеанская территория (Япония); с 18 июля 1947 Подопечная территория Тихоокеанские острова (США)
• Германская Юго-Западная Африка и отдельно город Уолфиш-Бей (ЮАС)

Единственной мандатной территорией, которая сохранила свой статус после реорганизации Лиги Наций, была Германская Юго-Западная Африка, которая получила независимость от ЮАР 21 марта 1990 (государство Намибия). Город Уолфиш-Бей возвращён Намибии в 1994 году.

См. также

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Мандатная система Лиги Наций" в других словарях:

Лиги наций (от лат. mandatum поручение) система, фактически оформившая после 1 й мировой войны раздел между державами Антанты б. колоний Германии и владений Османской империи. М. с. возникла как результат обострения империалистич. борьбы за… …

Мандатная система - (mandate), вид междунар. опеки. Введена Лигой Наций для управления колон, терр. в Африке и Азии, принадлежавшими ранее Германии и Османской империи и переданными в 1919г. Лигой Наций в управление одному из союзнических гос в. Представляя собой… … Всемирная история

Введена в 1919 главными державами Антанты для управления захваченными ими бывшими германскими колониями и отошедшими от Оттоманской империи территориями. М. с. юридически была установлена ст. 22 пакта Лиги наций. В этой статье утверждается, что… … Дипломатический словарь

Международная организация, существовавшая в период между первой и второй мировыми войнами. Идея создания Л. н. возникла во время первой мировой войны, когда тяжёлые бедствия и жертвы, понесённые воюющими народами, способствовали широкому… … Дипломатический словарь

Междунар. орг ция, имевшая своей целью, по определению ее Устава, развитие сотрудничества между народами и гарантию их мира и безопасности, а на деле с первых же дней своего существования превратившаяся в послушное орудие политики империалистич … Советская историческая энциклопедия

Основная статья: Третий рейх Территориально политическая экспансия Третьего рейха процесс реализации экспансионистского политического курса нацистской Германии (Третьего рейха), направленного на максимальное расширение его территории с… … Википедия - регион Африки, который в прошлом находился под управлением Франции. Простирается от побережья Атлантического океана Западной и Центральной Африки до южных границ пустыни Сахара. Французская Экваториальная Африка включала четыре колонии (теперь… … Энциклопедия Кольера

В публикациях современных специалистов по международным отношениям о мировом порядке XXI в. все чаще упоминается проблема «падающих» или «несостоявшихся» государств . Значительная часть этих стран расположена на Африканском континенте. Эту проблему предлагается решать при помощи мандатов на управление, санкционированных от имени новой международной организации или модернизированной ООН. Возможно, этих предложений выказывалось меньше, если бы был лучше изучен опыт появления мандатов Лиги Наций.

На завершающем этапе Первой мировой войны проявились три главных тенденции. Во-первых, в обеих воюющих коалициях стали заметными признаки значительного военного и экономического истощения. Во-вторых, в обществах воюющих стран стали зримыми серьезные настроения в пользу прекращения войны.
В-третьих, в России, Германии и Австро-Венгрии были отмечены обострение социально-экономического положения и рост антиправительственных настроений. Все это вызвало значительные противоречия в рядах Антанты по вопросу о целях войны и будущем миропорядке. Париж и Лондон, заключив соглашение Сайкса-Пико (1916), существенно ограничили возможности Петрограда закрепиться на Балканах и Ближнем Востоке.

Решающими факторами модификации будущего миропорядка стали два события 1917 г.: революционное движение в России и вступление в войну США. При этом революция в Петрограде в феврале 1917 г. первоначально, казалось, помогла укрепить ряды Антанты и главную пропагандистскую идею о борьбе демократий против неограниченной власти кайзера Германии и императора Австро-Венгрии. Новое демократическое правительство в Петрограде было поддержано не только в Лондоне и Париже, но и в Вашингтоне. Администрация президента США В. Вильсона получила важный идеологический повод для обоснования вступления в войну: можно было объяснить конгрессу США и общественности, что демократическая Антанта ведет крестовый «поход против автократии Центральных держав» .

Захват власти большевиками в Петрограде 25 октября (7 ноября) 1917 г. и их первый дипломатический дебют – «Декрет о мире», принятый Вторым Съездом советов, изменили контекст международных отношений. В документе содержался вызов всей традиционной дипломатии – впервые со времени Великой Французской революции новое правительство России провозгласило своей целью низвержение существующего общественного порядка в мире. Ленинский декрет предлагал немедленно заключить мир без аннексий и контрибуций, при условии реализации принципа полного самоопределения наций, включая все колонии. Еще одной новацией документа было провозглашение отмены тайной дипломатии.

Все эти тенденции заставили лидеров стран Антанты взглянуть на урегулирование после войны проблем немецких колоний и арабских провинций Османской империи иначе, чем это задумывалось в 1914 г.

Существует мнение, что Первая мировая война не имела такого влияния на проблемы афро-азиатского мира как Вторая, поскольку основные военные события и мирное урегулирование происходило в Европе. Однако колониальная периферия решительно напоминала о себе острыми спорами. Союзники обсуждали, по крайней мере, три альтернативы решения колониального вопроса после войны: утверждение международного контроля над бывшими германскими колониями и владениями Османской империи, передачу указанных территорий под управление одной из развитых стран в виде мандата и под контролем Лиги Наций (ЛН), а также прямую аннексию и присоединение колонии. Оккупация территорий в Африке рассматривалась чиновниками в Лондоне как акция «окончательного урегулирования после войны» . Идея возвращения колоний Германии почти не находила поддержки .

Главный вопрос дискуссии на завершающем этапе войны: следует ли аннексировать или «интернационализировать» колонии. На левом политическом фланге Великобритании Независимая рабочая партия требовала установления международной администрации в африканских колониях в целях «уничтожения империализма как причины войны ». Консерваторы на правом фланге призывали к «чистой и простой аннексии» территорий как средству укрепления Британской империи, которая в свою очередь станет гарантией от войны . Скорее всего, мандатная система стала компромиссом между конфликтующими идеями. Левыми она рассматривалась как ограниченная победа «интернационализации», а для правых она была ни чем иным как аннексией, кроме наименования.

Для того чтобы прояснить значение «интернационализации» как левые, так и правые активно привлекали исторические прецеденты. Например, министр по делам колоний лорд Милнер подчеркивал 20 декабря 1918 г. на заседании военного кабинета, что «мандатный принцип в целом не инновация. Наше тридцатипятилетнее управление Египтом проводилось по тому же принципу и было подчинено многочисленным обязательствам, которые мы неукоснительно выполняли, иногда давая такие преференции другим нациям, каких не было у нас» . Милнер старался успокоить своих подчиненных и показать, что в организации управления новыми территориями не будет особых затруднений.

На практике «интернационализация», вошедшая в качестве краеугольного принципа в мандатную систему Лиги Наций, намечала в 1918–1920 гг. международное наблюдение, а совсем не управление колониями. Лига Наций была создана европейскими державами, многие из которых имели колониальные империи, и выражение «бремя белого человека» в Африке было весьма распространенным в период ее рождения . От Лиги Наций ожидали не борьбы с колониальной системой, а попытку помочь ей более эффективно функционировать. Созданная позднее Постоянная мандатная комиссия ЛН (1921 г.) полностью вписалась в эту систему: она не имела и не искала политической власти. Мандатная комиссия ЛН принимала колониализм как естественный существующий порядок. Главную свою цель Мандатная комиссия ЛН видела не в том, чтобы администрировать колонии, а в международном сопровождении их развития.

Автором мандатной системы многие считают государствен-
ного деятеля и философа из Южно-Африканского Союза
Я.Х. Смэтса. 16 декабря 1918 г. была опубликована брошюра
Я.Х. Смэтса под названием «Лига Наций: практическое предложение» . В памфлете Я.Х. Смэтса содержался 21 пункт предложений к уставу будущей организации, причем 9 пунктов касались непосредственно судьбы арабских провинций Османской Турции. Я. Смэтс вообще исключил из обсуждения вопрос о бывших африканских колониях Германии, считая, что они должны принадлежать тем странам, которые захватили их в ходе войны. Например, по мнению Я. Смэтса, Южно-Африканский Союз был заинтересован в аннексии Германской Юго-Западной Африки. Обратив внимание на различный уровень развития территорий на Ближнем Востоке, он предложил дифференцировать условия управления будущими подмандатными территориями в зависимости от него. Принцип самоопределения, по мнению
Я. Смэтса, должен был стать той важной основой, которая помогла бы определить судьбу народов зависимых территорий . Выдвигая это положение, Я.Х. Смэтс ссылался на президента США В. Вильсона. Однако известно, что В. Вильсон выступал за ограниченное применение этого принципа.

Я.Х. Смэтс считал народы Африки и население островов Тихого океана варварскими и неспособными к восприятию идей самоуправления. Таким образом, в урегулировании колониальных споров, которое требовало вмешательства Лиги Наций, можно было выделить, по наблюдениям Я.Х. Смэтса, три группы стран: одни были недостаточно подготовлены к самостоятельному управлению, другие были способны лишь к внутренней автономии, третьи нуждались в общем руководстве внутренней и внешней политикой . Я.Х. Смэтс отверг идею о прямом международном управлении в бывших германских и турецких владениях, сделав вывод о его неэффективности в прошлом.

Я. Смэтс обосновал еще в мае 1917 г. в парламенте мотивы передачи Британской империи бывших германских владений в Африке, выразив не только свое мнение, но и взгляды влиятельных колониальных политиков Англии и британских доминионов. «Везде на ваших коммуникациях, – говорил
Я.Х. Смэтс, – обосновалась Германия. Везде на ваших комму-
никациях вы найдете германскую колонию или сеттльмент, большой или маленький. Может наступить такой день, когда ваши коммуникации будут перерезаны» .

Я.Х. Смэтс подчеркивал, что управлять нужно было эффективно, иначе мандаты будут дискредитировать Лигу Наций, и это была одна из реальных опасностей, подстерегавших создателей международной организации. Действовал синдром возможного провала, несостоятельности, при котором часто уходили от глубокого обсуждения спорных вопросов. Это было заметно при создании и деятельности мандатной комиссии Лиги Наций.

Таким образом, идея мандатной системы Лиги Наций не снискала себе союзников среди имперских политиков Великобритании. Господствующим мнением в 1919–1920 гг. в этих кругах было соображение о том, что многообещающие решения Парижской мирной конференции по колониальному вопросу несут для них лишь новые хлопоты, а версальские политические вердикты плохо сочетаются со сложившейся системой управления зависимыми территориями. Все это не предвещало больших успехов в модернизации территорий в условиях «интернационализации».

Примечания

1. См.: Караганов С.А., Иноземцев В. О мировом порядке XXI века // Россия в глобальной политике. 2005. Т. 3. №1.

2. Keylor W.R. The Twentieth-Century World. An International Histоry. N. Y., 1992. P. 62-63.

3. Britain and Germany in Africa: Imperial Rivalry and Colonial Rule / Ed. by P. Gifford and R. Louis. L., 1967. P. 632.

4. Louis R. African Origins of the Mandates Idea // International Organization.1965. Vol. 19. No.1. P. 20.

6. Minutes of the British War Cabinet. December 20, 1918.

7. См.: Караганов С.А., Иноземцев В. Указ. соч.

8. Smuts J.C. The League of Nations: A Practical Suggestion. L., 1918.

9. Ibid. P. 14-17.

10. Minutes of the British War Cabinet. December 20, 1918. P. 17.

11. Smuts J.C. Plans for a Better World: Speeches of J.C. Smuts. L., 1942. P. 35-36.

Шандра А.В.

Вопрос о статусе ближневосточных территорий

на Парижской мирной конференции

«Ближневосточный вопрос», как проблема распределения сфер влияния в Восточном Средиземноморье между державами, входившими в Антанту, был в основном решен до открытия мирной конференции. Однако сам факт завершения мировой войны, как войны за передел мира, выдвигал перед Великими державами новые задачи, которые, в частности, сводились к закреплению достижений военного времени в рамках формируемой системы международных отношений. Предварительные переговоры представителей государств продемонстрировали их стремление к приданию арабским вилайетам Османской империи статуса временно опекаемых европейскими странами территорий, что явилось отправной точкой инициатив в ходе работы мирной конференции и после ее завершения. Следует также отметить, что страны-победительницы рассматривали ближневосточные вилайеты в измененных территориальных рамках: Ливан, Сирия и Палестина считались теперь не единой арабской провинцией, а отдельными частями. Во всех новообразованных частях дислоцировались воинские контингенты, большую часть которых размещала Великобритания. Предложенная территориальная дифференциация вызывала массу споров и протестов как со стороны арабских, так и со стороны европейских политических лидеров, но именно в этом варианте рассматривалась мирной конференцией. Переустройство границ, степень и форма зависимости ближневосточных стран, специфика политического и экономического развития региона теперь зависели от исхода переговоров дипломатов своеобразного «клуба» стран-победительниц.

Анализируя в общих чертах содержание запросов держав в ближневосточном регионе, нужно подчеркнуть, что их ведомства и отдельные деятели, ответственные за принятие и исполнение внешнеполитических решений, представляли свои интересы в качестве «традиционных», закрепившихся еще в начале XX в. Эта тенденция и итоги некоторых переговоров военного периода зафиксировали «особые права» Франции на Сирию и Киликию, а Великобритании – на Ирак и Палестину. Интересы США и Италии, хотя и подходили под параметры «традиционных», носили, в силу ряда обстоятельств, второстепенный характер. Несмотря на наличие серьезных противоречий между державами, в рамках мирной конференции они работали в так называемой «группе стран, имеющих общие интересы».

Будущее Ближнего Востока на Парижской мирной конференции рассматривалось в формате так называемого «турецкого вопроса», который, по сути, представлял собой формальную сторону заключения мирного договора с Турцией, закреплявшей на официальном международном уровне распад Османской империи. В целом переговорный процесс включил в себя три составных компонента, которые активно взаимодействовали между собой и оказывали друг на друга влияние. Такими компонентами выступили: а) межсоюзнические переговоры; б) рассмотрение арабских требований и в связи с ними дискуссии по поводу будущего арабских вилайетов; в) запросы представителей сионистской организации по созданию в Палестине еврейского национального очага.

Еще до открытия Парижской мирной конференции между эмиром Фейсалом и Х. Вейцманом, представлявшим интересы Всемирной сионистской организации (ВСО), было подписано соглашение, явно инициированное Великобританией. Соглашение являлось попыткой разграничить сферы влияния ВСО и династии Хашимитов в Палестине, определить комплекс их интересов и задать тон в развитии арабо-еврейских отношений . Участники мирной конференции, признавшие правомочность Декларации Бальфура, приняли к сведению меморандум сионистской организации, представленный 3 февраля 1919 г. Представители сионистской организации попытались преподнести документ не в классическом виде «меморандума», а в форме договора с союзными державами. На это указывает первый пункт документа, начинавшийся словами «Высокодоговаривающиеся стороны…» . Сионистские деятели потребовали от конференции признать исторические права евреев на восстановление национального очага в Палестине, определить границы страны, гарантировать ее суверенность, вверяя мандат на управление Британии . Меморандум ВСО, таким образом, с одной стороны, убеждал и США, и Францию, и Италию в необходимости предоставить Великобритании мандат на Палестину, а с другой стороны, обязывал ее к исполнению условий, выдвинутых организацией, что способствовало возрастанию степени ответственности перед союзниками. Одновременно наглядно демонстрировалось особое положение вопроса о статусе Палестины.

Межсоюзнические переговоры в ходе работы мирной конференции относительно арабских вилайетов в январе 1919 г. начались с оригинального предложения Ж. Клемансо британским дипломатам «традиционно» разделить сферы влияния на Ближнем Востоке. О планах французского министра иностранных дел по линии «Исследовательской секции» узнал и президент США
В. Вильсон, которого такое решение не устроило . Союзники в данном аспекте сошлись лишь в одном: во исполнение декларации от 7 ноября 1918 г. утвердить в бывших арабских вилайетах Османской империи мандатный режим .

Как отмечалось выше, британской сферой влияния провозглашались Палестина и Месопотамия с Мосулом. Франция объявила таковой Сирию, Киликию и Ливан. Для США союзники предложили Константинополь, район проливов Босфор и Дарданеллы и Армению, сославшись на пожелания В. Вильсона. В этой связи нужно ввести некоторые пояснения. Дело в том, что на президента США оказывали воздействие миссионерские круги, настаивавшие на недопущения ослабления позиций на Ближнем Востоке . Армения же вызывала у В. Вильсона сочувствие как христианская страна, страдающая от турецкого гнета. Поэтому президент первоначально согласился на принятие мандатов, но его решение заблокировал Сенат, представивший ряд весомых доводов .

Совет военных представителей 5 февраля 1919 г. представил новую схему оккупационных зон. Британия контролировала Ирак и Палестину; Франция – Сирию и Адану; Италия – район Адалии и Кавказ; США, в случае согласия, – Армению и Курдистан . Таким образом, Великобритания подтверждала отказ от недопущения в регион союзников по Антанте, признавая за Францией право на получение Сирии и Ливана. При вынесении решения никоим образом не учитывались требования эмира Фейсала, выступившего на конференции 6 февраля 1919 г. Он почти полностью воспроизвел положения меморандума от 1 января 1919 г., а на вопрос В. Вильсона о предпочтениях арабов в мандатном вопросе, эмир ответил: «Лично я опасаюсь раздела… Мой принцип – арабское единство. Это именно то, за что боролись арабы!» . Этот ответ произвел на президента благоприятное впечатление, и В. Вильсон предложил более тщательно разобраться в проблеме арабской независимости. Поведение президента США косвенно выражало стремление североамериканской дипломатии к затягиванию принятия конкретных решений по Ближнему Востоку.

Союзники продолжили дебаты по поводу мандатов весной 1919 г., но ограничили их проблемой Сирии. 20 марта состоялось совещание глав делегаций на квартире Д. Ллойд Джорджа. Министр иностранных дел Франции Пишон потребовал от Великобритании вывода войск с сирийских территорий. Некоторые уступки британской дипломатии способствовали тому, что, участвуя в совещании 7 февраля 1919 г., он повторил запрос Ж. Клемансо о выводе британского воинского контингента. В феврале британский премьер посчитал французские претензии совершенно лишенными оснований . На мартовском совещании
Д. Ллойд Джордж отнесся к французскому запросу более лояльно, заявив о приверженности Великобритании общим принципам союзников, исключая частный интерес . В продолжение разговора британский премьер попросил французскую сторону не забывать об обязательствах Лондона перед шерифом Мекки Хусейном, и, в этой связи, передача Сирии представлялась нежелательной, так как дискредитировала его в арабском мире. С. Пишон заявил, что Францию мало интересуют эти обязательства и он желал бы вернуться к соблюдению соглашения Сайкс-Пико. Командующий Оккупационной Администрацией Э. Алленби, специально прибывший в Лондон, заметил С. Пишону, что в случае передачи Сирии под контроль французской администрации местное население может начать войну . Президент США вообще остался безучастным, напомнив делегациям о соблюдении принципа самоопределения наций и отказе от всех тайных договоров . Однако на совещании В. Вильсон добился желаемого результата: делегации сошлись во мнении отправить межсоюзническую комиссию на Ближний Восток .

Действия британской дипломатии после лондонского совещания сводились, в основном, к посредничеству в переговорах между французскими представителями и Фейсалом. Первая встреча Ж. Клемансо и эмира Фейсала состоялась 14 апреля 1919 г. Французский премьер сообщил арабскому лидеру о вероятной замене британских воинских контингентов на территории Сирии французскими. Эмир высказал свое возмущение таким решением союзников, но Ж. Клемансо 17 апреля в письме попытался успокоить его, согласившись признать право Сирии на независимость. Франция, по словам Ж. Клемансо, была готова оказать Сирии моральную и материальную помощь .

21 апреля 1919 г. Фейсал направил Ж. Клемансо ответное письмо, в котором благодарил премьера за согласие с проектом отправки межсоюзнической комиссии, но даже не упомянул о желании Сирии принять предложенную французской стороной помощь . Необходимо заметить, что отправленные письма не имели статуса официальных и представляли собой частную переписку . Тем не менее, Ж. Клемансо выяснил позицию Фейсала, который, несмотря на отступление Великобритании от обязательств перед арабскими политическими лидерами, продолжал считать ее своим союзником. Об этом можно судить по заявлению Фейсала в одном из выступлений во время частного визита в Лондон. Эмир однозначно высказывался против вмешательства Франции в дела Сирии и желал бы для страны британский мандат .

Поворотным пунктом в отношениях чиновников британского МИД с эмиром явилось решение Лондона отказаться от мандата на Сирию. 25 апреля 1919 г. об этом заявил Д. Ллойд Джордж, мотивируя решение особой важностью отношений с Францией.
В. Вильсон также огласил решение США отказаться от предложенных мандатов, но требовал отправки комиссии как исполнения принципов Лиги Наций. На отсрочке настоял лишь Ж. Клемансо, призвавший окончательно снять «германский вопрос» .

Поведение эмира Фейсала, явно неудовлетворенного согласием Британии на французский мандат в Сирии, было очень странным. 5 мая, вернувшись из Парижа, эмир призвал членов Сирийского конгресса доверять решениям союзников , хотя 16 мая он выступил с критикой проекта разделения арабских вилайетов, пропагандируя панарабистские идеи .

В апреле 1919 г. британские дипломаты достигли определенного успеха, вытеснив из ближневосточного региона Италию. Во-первых, в первые недели мирной конференции Великобритании удалось переориентировать Италию с поддержки «14 пунктов» на поддержку европейских союзников . Во-вторых, переговорный процесс и принятые решения относительно итальянских интересов в Восточном Средиземноморье характеризовались отказом от обсуждения собственных проектов Рима. Великобритания при поддержке Франции добилась отказа итальянских представителей (В. Орландо и С. Соннино) принимать дальнейшее участие в переговорах . Окончательно потеряв инициативу в ближневосточном вопросе, Италия решилась использовать «фактор силы», высадив на берегах Дарданелл десант. За этим актом последовала моментальная реакция Лондона. Д. Ллойд Джордж заявил о недопущении Италии в регион, поскольку она только усугубит ситуацию в исламском мире .

В июле – августе 1919 г. мирная конференция практически отошла от обсуждения «ближневосточного вопроса», уделив внимание проблемам Центральной и Восточной Европы. Тем не менее, даже в этот период наблюдается рост британо-француз-
ских противоречий. Некоторые французские издания, финансируемые «Колониальной партией», инициировали начало антибританской пропаганды, пытаясь побудить правительство к активным действиям на Арабском Востоке. Британская Оккупационная Администрация обвинялась в создании политических, идеологических и экономических барьеров установлению французского контроля над Сирией . Ажиотаж в средствах массовой информации склонил французский МИД к направлению официальной ноты в Лондон с жалобой на негативные последствия британской политики в Сирии . МИД Великобритании через своего поверенного Р. Грэма ответил на возмущения Парижа заверением в том, что Лондон поддерживает передачу мандата на Сирию именно Франции, а сложность обстановки на сирийских территориях – итог ошибочности выбранного французами политического курса. Предварив неизменно острый вопрос о размещении британских воинских контингентов в Сирии, МИД Великобритании сообщил о стремлении не допустить столкновений арабов с французами. Кроме того, в послании выражалось крайнее беспокойство британской стороны пропагандистскими публикациями во французской прессе .

Исходя из соображений оперативности в решении многоуровневого и сложнейшего вопроса о ближневосточных территориях посредствам системы компромиссов в конце сентября – начале октября 1919 г., вопрос о распределении мандатов был фактически снят, хотя весьма актуальными оставались проблемы установления границ подмандатных территорий.

В октябре 1919 г. Дж. Керзон сменил на посту министра иностранных дел Великобритании А. Бальфура. Данное назначение почти не отразилось на состоянии британо-французских отношений, поскольку новому министру пришлось решать иные задачи. Во-первых, члены обеих Палат парламента торопили МИД с заключением договора с Османской империей . Во-вторых,
Дж. Керзон не решился обострять отношения с Парижем и союзниками по поводу уже решенного вопроса, тем более что на Ближнем Востоке возникала угроза арабского восстания.
В-третьих, скорейшего подписания договора добивались лидеры сионистской организации.

22 декабря 1919 г. Дж. Керзон и министр иностранных дел
Ф. Бертело составили предварительные условия договора с Турцией, согласовав все предыдущие проекты и принцип мандатного управления арабскими вилайетами .

21 января 1920 г. Парижская мирная конференция завершила свою работу. Примечательно, что за год ее работы более или менее четких положений относительно статуса ближневосточного региона в новой системе международных отношений не было выработано , при условии, что «ближневосточный вопрос» являлся одним из ключевых в дипломатическом противоборстве Великих держав. Отметим, что существенного изменения в расстановке сил на Арабском Востоке по итогам работы Парижской мирной конференции не произошло. Совершенно очевидным становилось доминирование в регионе Великобритании и Франции, которые в ходе сложнейшего переговорного процесса лишь посредством взаимных уступок и использования системы компромиссов сумели распределить зоны влияния в регионе и на некоторое время ликвидировать притязания США и Италии.

Решение вопроса о статусе ближневосточных территорий осложнялось также двумя существенными внешними факторами:
1. включением в переговорный процесс деятелей сионистской организации, главным образом пытавшихся решить в свою пользу вопрос о создании еврейского национального очага в Палестине; 2. активным участием в переговорном процессе эмира Фейсала, позиция которого в «ближневосточном вопросе» была далеко не однозначной и крайне неустойчивой.

Важно заметить, что последующие события (подписание Севрского договора, заключение соглашений в Сан-Ремо, наделение Великобритании и Франции функциями стран-мандатариев) лишь формально и весьма условно устраняли противоречия Великих держав. В свою очередь, это привело к усилению их борьбы за преобладание в регионе и резкому возрастанию его конфликтогенности в период между двумя мировыми войнами.

Примечания

1. Соглашение Фейсала-Вейцмана 3 января 1919 г. // Колобов О.А., Корнилов А.А., Сергунин А.А. Документальная история арабо-израильского конфликта. Н. Новгород, 1991. Док. 8. С. 29-31.

2. Hurewitz P.P. Diplomacy in the Near and Middle East. Vol. 2 (1914–1956). N. Y., 1972. P. 45.

3. Мандатарию выставлялись следующие условия: 1) способствовать политическими, экономическими и административными мерами созданию еврейского национального очага и, по возможности, организовать автономное содружество еврейской нации, не причиняя ущерб правам нееврейского населения; 2) осуществлять поддержку еврейской иммиграции в Палестину; 3) направить усилия к расширению местного самоуправления; 4) допустить свободу вероисповедания; 5) признать еврейский язык официальным. – Ibidem.

4. Foreign Relations of the United States. Paris Peace Conference.
Vol. 3. Washington, 1942. P. 760 (далее FRUS PPC).

5. Подробнее см.: Шандра А.В. Особенности формирования мандатной системы на Арабском Востоке // Процесс формирования региональных направлений внешней политики великих держав в новое и новейшее время. Н. Новгород, 2008. С. 145-152

6. Подробнее см.: Гарцев И.А. Исполнительная власть США и деятельность американских религиозных миссий на Ближнем Востоке (конец XIX – начало XX века) // Внешняя политика США в последней трети XIX века. Л., 1991. С. 96-97.

7. Бэкер Р. Вудро Вильсон, мировая война, версальский мир. М.; Пг., 1923. С. 104.

8. Helmreich P.C. From Paris to Sevres. The Partition of the Ottoman Empire at the Peace Conference of 1919–1920. Columbus (Ohio), 1974. P. 90.

9. Aldington R. Lawrence of Arabia. 1969. P. 304. Подробнее о позиции Фейсала на Парижской мирной конференции см.: Шандра А.В. Позиция эмира Фейсала по вопросу о статусе арабских территорий в ходе переговорного процесса 1919 г. // Мир в новое время: сб. материалов девятой Всерос. науч. конф. студентов, аспирантов и молодых ученых по проблемам мировой истории XVI–XXI вв. СПб., 2008. С. 50-53

10. Mansor M. Arab World. Political and Diplomacy History, 1900–1967: A chronological study. Vol. 1. 7.02.1919.

11. FRUS. PPC. Vol. 5. P. 1-14.

13. Nicolson H. Peacemaking, 1919. L., 1944. P. 129.

14. FRUS. PPC. Vol. 5. P. 13.

15. Documents on British foreign policy. 1919–1939 / ed. by
E.L. Woodward & Rohan Butler. Ser. 1. Vol. 4. P. 251-253 (далее – DBFP).

16. Ibid. P. 252.

17. Ibid. P. 253.

18. Zeine Zeine N. The struggle for Arab Independence. Western Diplomacy and the Rise and Fall of Faisals Kingdom in Syria. Beirut, 1960. P. 86-87.

19. DBFP. Ser. 1. Vol. 4. P. 228-229.

20. Zeine Zeine N. Op. cit. P. 83.

21. DBFP. Ser. 1. Vol. 4. P. 264.

22. Nicolson H. Op. cit. P. 127.

23. Устрялов Н.В. Итальянский фашизм. М., 1999. С. 35. Поводом к протесту итальянской делегации послужила передача Королевству сербов, хорватов и словенцев важного в стратегическом плане для Италии порта Фиуме в Адриатическом море.

24. Lloyd George D. Memoirs of the Peace conference. Vol. 2. N. Y., 1972. P. 325.

25. DBFP. Ser.1. Vol. 4. Doc. 228. P. 319. Из французских изданий в данном документе назывался, к примеру, журнал «Temple».

26. Ibid. Doc. 230. P. 321-322.

27. Ibid. Doc. 240. P. 337.

28. Подробнее см.: Great Britain. Parliament. House of commons. Parlamentary debates. Official reports. 5 th series. Vol. 119. Col. 2015–2017.

29. DBFP. Ser.1. Vol. 4. Doc. 631. P. 938.

30. Севрский договор будет подписан лишь 10 августа 1920 г. Текст договора см.: Мир между двумя войнами. Избранные документы по истории международных отношений 1910–1940-х годов / сост.
А.В. Мальгин. М., 1997. С. 54-67.