«ШЕСТОЙ ЛИШНИЙ»
Сергей Митрофанович Городецкий прожил долгую жизнь в литературе. Он был творчески связан со многими замечательными поэтами и художниками и сам был мастером рисунка, что достаточно видно по его работам, опубликованным в книге «Жизнь неукротимая». Популярность Городецкого началась в 1905 году с его появления на «башне» Вячеслава Иванова. Он читал стихи, вошедшие потом в книгу «Ярь».
Для начала века характерны поиски новых живых источников, поиски веры взамен иссякавших традиционных вер. Это явилось одной из причин того, что творчество Городецкого так горячо приняли и Вячеслав Иванов, и другие символисты, даже Блок.
Владимир Пяст, которого Блок познакомил с Городецким, писал так: «Против меня сидел длинный студент-филолог, которого я запомнил в лицо в университете. Нос его был не менее длинен, и над ним – маленькие глаза. Блок ранее предупредил меня, что это Городецкий, интересный поэт. Действительно, чем-то необычным сразу повеяло от тех произносимых малоизящной скороговоркой стихов, в которых звучали зараз и зачатки «зауми», и какое-то сверхъестественное проникновение в ту пору, о которой я не знал ничего, за исключением только того, что странным образом присоединялось к тому, что я видел когда-то в детстве на старой бумаге, рассматривая карту древней Руси в каком-то старинном атласе (...). Из-под носа Городецкого вылетали странные звуки.
Ярила, Ярила, яри мя
Очима твоима!»
Или вот еще описание языческого жертвоприношения, которое, как утверждает тот же Пяст, «вставало при этих стихах перед глазами так точно, как если бы мы действительно были очевидцами его десять – двенадцать веков тому назад».
Отточили кремневый топор,
Собрались на серебряный бор:
В тело раз, в липу два
Опускали.
И кровавился ствол,
Принимая лицо:
Вот черта – это глаз.
Вот дыра – это рот. –
Вот две жрицы десятой весны
Старику отданы, –
Покраснела трава, –
И у ног
В красных пятнах лежит
Новый бог.
Блок восхищался этими стихами. Сохранилась фотография Блока с надписью: «Сергею Городецкому, милому другу. Александр Блок. 07» (то есть 1907 год).
С некоторым удивлением автор этих строк обнаружил, что тех стихов, что восхищали современников, в последних прижизненных изданиях Городецкого... нет совсем. Что называется, отрекаться – так отрекаться.
Одно знаменитое в те годы, много раз пародируемое стихотворение (а что ни говори, пародировать можно лишь то, что имеет лицо!) в книге поэта 1956 года («Стихотворения. 1905–1955») все-таки обнаружилось:
Звоны-стоны, перезвоны,
Звоны-вздохи, звоны-сны,
Высоки крутые склоны,
Крутосклоны зелены.
Стены выбелены бело:
Мать-игуменья велела!
У ворот монастыря
Плачет дочка звонаря:
– Ах ты, поле, моя воля,
Ах, дорога дорога,
Ах, мосток у чиста поля,
Свечка чиста четверга!
Вячеслав Иванов ценил в Городецком его мифотворчество, к которому и сам был склонен, но не только это: его восхищала энергия стиха, богатая инструментовка. Но все Перуны, Ярилы и Стрибоги скоро поднадоели самому поэту. Вторая книга «Перун» имела меньше отзывов и была слабее первой.
Какие-то песни в душе отзвучали,
И с чем-то расстаться настала пора.
Городецкий писал очень много и все публиковал, но уровня «Яри» не достигал. Впрочем, Н. Я. Мандельштам, относясь к Городецкому крайне неприязненно и пристрастно, даже о «Яри» писала так: «Я смотрела «Ярь» – в ней нет ни одной йоты подлинной поэзии, ни одного настоящего слова. Язычество с перунами – националистический вариант и своя домашняя лекарственная кухня».
Сборник стихотворений «Русь» вызвал и у Блока, неизменно симпатизировавшего стихам Городецкого, достаточно отрицательную реакцию. В это время, в 10-е годы, Городецкий отходит от символизма, начинает писать в массовых журналах, рассчитанных на невзыскательного читателя. Но одновременно принимает участие вместе с Гумилевым в создании «Цеха поэтов». Он становится синдиком, то есть цеховым старейшиной, придумывает эмблему «Цеха поэтов» – лиру. Он и Гумилев начинают борьбу за создание нового течения – акмеизма. Городецкий пишет статью «Некоторые течения в современной русской поэзии», в которой пытается сформулировать тезисы этих течений. «После всяких «неприятий» мир бесповоротно принят акмеизмом во всей совокупности красот и безобразий. (...) Но этот новый Адам пришел не на шестой день творения в нетронутый и девственный мир, а в русскую современность. (...) Символизм, в конце концов, заполнив мир «соответствиями», превратил его в фантом».
Словечко «адамизм», будто бы означающее мужественный и твердый взгляд на жизнь (Адаму, как известно, предназначена была роль назвать по именам все сущее на земле), в дальнейшем как-то затерялось, а в первых манифестах новой группы употреблялось почти как синоним «акмеизма». Акмеистические настроения преобладают в сборнике «Цветущий посох», но эти стихи не встречают поддержки даже у соратников. Несколько натянуто одобрив восьмистишия, из которых состоит сборник, Н. С. Гумилев вынужден закончить рецензию так: «У «Цветущего посоха» много недостатков, может быть, даже больше, чем позволено в наши дни для книги поэта с именем. Сергей Городецкий чаще рассказывает, чем показывает, есть восьмерки очень несделанные, есть и совсем пустые, есть ритмические недочеты, (...) нередки общемодернистические клише».
Например, восьмистишие, посвященное Льву Толстому:
Счастливый путь, родимый наш, великий,
Краса веков и сила наших дней!
Средь всех ты был как светоч тихий
Зажженных в человечестве огней.
Всю жизнь ты шел. И путь последний, здешний,
Был к матери-земле на грудь,
Чтоб, с ней вздохнув, вольней и безмятежней
Уйти в бессмертный свет. Счастливый путь.
Какие уж тут «победительные интонации»? Стихи с затрудненным дыханием, да, наконец, просто неумелые, что странно для синдика, то есть мастера.
С началом первой мировой войны Городецкий подключается к хору ее «барабанщиков». Попадаются в его стихах и монархические мотивы. Н. Я. Мандельштам упоминает о книге «Сретенье царя», из-за которой он будто бы после революции весьма опасался за свою судьбу. Такой книги, по-видимому, не было, но было стихотворение с таким названием («Нива». 1914. № 3).
В 1915 году к Городецкому с запиской от Блока приходит С. Есенин и отдает себя под его покровительство. Виктор Шкловский пишет об этом так: «Они (Клюев и Есенин. – В. Р.) вошли в кухню, стали читать стихи и доставили Сергею Митрофановичу Городецкому возможность открыть себя. Был это моторизованный необитаемый остров, который сам приплыл к Куку: "Пожалуйста, открой меня!"»
Городецкий организовал группу «Краса», в которую, кроме Есенина, вошли Н. Клюев, С. Клычков, Б. Верхоустинский, А. Ширяевец и другие. Он намеревался устраивать вечера молодых крестьянских поэтов, но состоялся, по-видимому, лишь один вечер – шла война.
Некую симпатию к Городецкому Есенин декларировал и несколько лет спустя, когда говорил А. Мариенгофу: «Из всех петербуржцев люблю только Разумника Васильевича (Иванова. – В. Р.) и Сережу Городецкого – даром что Нимфа (так прозвали в Петербурге жену Городецкого) самовар меня заставляла ставить и в мелочную лавку за нитками посылала».
Группа «Краса», о которой Зинаида Гиппиус в парижских «Последних новостях» 1922 года ехидно писала: «Это была группа поэтов-стилизаторов с направлением в этот период, то есть в годы 15-16, сугубо псевдонародным и военно-патриотическим», – вскоре распалась.
А Городецкий осенью 1916 года отправляется на Кавказский фронт, перед этим основательно поссорившись и с Вячеславом Ивановым, и с Блоком. Там его ура-патриотический угар быстро сдуло. «Когда я очутился на дороге, покрытой трупами наших солдат, и увидел колеи, забитые ранцами, окровавленными бинтами и шинелями, – я впервые понял, куда привело меня мое петербургское легкомыслие. Я понял, чем расплачивается Россия за участие в этой войне», – писал позднее С. М. Городецкий.
Февральская революция застала Городецкого в Иране, в лагере для сыпнотифозных солдат. Затем, чудом спасшись, он оказывается в Тифлисе. Там он организует журнал «Нарт», остро критикующий правительство Грузии, за что его по личному распоряжению Ноя Жордания высылают из Тифлиса. Вопреки утверждению Георгия Иванова, Городецкий не служил в «Осваге» и вообще у белых, так как на территории, контролируемой белыми, никогда не находился. Из Тифлиса поэт перебирается в Баку. Там он пишет стихи, обличающие колонизаторов, такие как «Восточный крестьянин», «Кофе».
Рано ушедший из жизни добрый и талантливый поэт Дм. Голубков называет эти стихи замечательными, вспоминает, что Анри Барбюс перевел их на французский, откуда они разошлись по всему белу свету, но, на мой взгляд, это стихи конъюнктурные и к тому же не слишком талантливые.
Сломать насилье! Снять с дикарской воли
Бесстыдство злое купли и продажи!
Плетей не надо для цветов магнолий!
Не надо солнцу океана стражи!
Отмстить за бешенство бичей ременных!
Пусть хищники в туман уйдут кровавый!
Да здравствует свобода угнетенных
Во всех краях и на болотах Явы!
Даже как чистая риторика это – не первый сорт.
Н. Я. Мандельштам вспоминает, как в Баку Городецкий явился к ним с визитом в вагончик на запасном пути, где они с Осипом Эмильевичем тогда жили: «Сидел он долго и все время балагурил, но так, что показался мне законченным маразматиком. У нас еще не было опыта для распознавания творческого идиотизма, и Ахматова лишь через много лет придумала форму «маразматист-затейник» или, вздыхая, говорила про безумных стариков: «Маразм крепчал».
Эти слова характеризуют сорокалетнего Городецкого, как в день нашей встречи, так и в Москве, куда он скоро переехал. (...)
– Он всегда был таким? – спросила я.
Мандельштам ответил, что почти таким, но сейчас он еще притворяется шутом, потому что смертельно напуган: незадолго до революции он выпустил книгу «Сретенье царя» (см. об этом выше. – В. Р.) и теперь боится, как бы ему не пришлось за нее отвечать.
(...) Я почему-то сразу сообразила, что такой не пропадет.
(...) И физиономия у него была соответственная: огромный кадык, крошечные припрятанные глазки и забавный кривой горбатый нос. Солнечная физиономия».
«В Москве страх прошел – Городецкий сумел договориться с новыми хозяевами, и в том, вероятно, сыграло свою роль то, что он бывший солнечный мальчик, надежда русской поэзии. Мандельштам правильно заметил, что большевики свято верили оценкам символистов».
Но он стал писать такие стихи:
В грозовом твоем ударе,
Пролетарий,
Вспыхнул алый хоровод
Всех свобод.
Из Октябрьского мгновенья
Всем векам
Светит серп освобожденья,
Как прожектор морякам.
Евгений Замятин в альманахе «Дом искусств» напечатал нашумевшую статью «Я боюсь», в которой были такие слова: «В 1794 году 11 мессидора Пэйан, председатель комиссии по Народному Просвещению, издал декрет, и вот что, между прочим, говорилось в этом декрете: «Есть множество юрких авторов, следящих за злобой дня, они знают моду и окраску данного сезона, знают, когда надо надеть красный колпак и когда его скинуть. В итоге они лишь развращают вкус и принижают искусство. Истинные гении творят вдумчиво и выполняют свои замыслы в бронзе, а посредственность, притаившаяся под эгидой свободы, похищает ее именем мимолетное торжество и срывает цветы эфемерного успеха».
Этим презрительным декретом французская революция гильотинировала переряженных придворных поэтов. А мы своих юрких авторов, знающих, когда надеть красный колпак и когда скинуть, когда петь сретенье царя и когда молот и серп, – мы их преподносим как литературу, достойную революции».
Ясно, что Е. И. Замятин имел в виду Сергея Митрофановича: ведь это у него и про сретенье царя, и про серп и молот.
Время было трудное, никто не вправе кого-либо осуждать, ведь и Мандельштам, и Пастернак пытались писать «как требуется», но все же не отказываясь от собственного голоса, от главного в себе.
В Москве Городецкий поселился в старом доме возле Иверской, он уверял гостей, что это покои Годунова. Как описывает Дм. Голубков, «в его пустынной, тускло освещенной квартире гулял ветер, дышала стужа (Городецкий никогда не закрывал огромного итальянского окна своей комнаты – в лютый мороз сидел он за столом t;te-а-t;te с ледяной вьюгой и снегом)».
Он, как и многие, значительную часть своего времени уделяет переводам, создает новое либретто к «Ивану Сусанину» М. Глинки, сочиняет и тексты к операм советских композиторов. Но стать значительным советским поэтом ему не удается, хотя он сам, по уверению ряда современников, не теряет уверенности в своей «гениальности».
Ряд его стихов, написанных в 30-е годы, например «Поэт», «Горе», включаются в антологии. В этих стихах еще чувствуется экспрессия, постепенно исчезающая из поэзии Городецкого.
Птице- песне крылья мяли,
Птице-песне горло рвали
И давили грудь пятой.
Слово чахло и ссыхалось,
Слово с мыслью расставалось,
Слово сделалось мечтой.
Это, разумеется, при проклятом прошлом, а вот теперь – в 1935 году – стало так:
Птицы-песни взлет свободен,
Птицы-песни голос годен
И в бою, и за трудом.
Слово чувством накалилось,
Слово мыслью утвердилось,
Слово стало рычагом.
Когда началась война, поэт откликается на это трагическое событие циклом стихов. Увы, они не дотягивают до уровня не то что Сельвинского, но даже Демьяна Бедного.
В эвакуации он живет в Ташкенте, где с ним снова довелось столкнуться Надежде Яковлевне Мандельштам. Дадим ей слово, хотя эта замечательная женщина пишет о бывшем акмеисте с яростью и презрением. «Он жил в том же доме, что Ахматова, – она в каморке на втором этаже полуразрушенного трущобного дома, он внизу в сносной квартире. (...) Говорить с таким типом мне не хотелось, потому что все годы он только и делал, что публично отрекался от погибших и вопил про адамистов, ничего общего с акмеистами не имевших. Зато он перехватывал людей, шедших к Ахматовой, и спрашивал, что делает там наверху «моя недоучка»?
До нас доходили его высказывания за чайным столом про контрреволюционную деятельность Ахматовой, Гумилева и прочих акмеистов, по имени не называемых. Все, что говорил Городецкий, звучало, как донос, но я не знаю, ограничивался ли он болтовней во дворе да еще публичными выступлениями или ходил со своими доносами по начальству...
...Неудавшийся поэт, смолоду вкусивший хвалу и нечто вроде известности, превращается в зрелые годы в существо, не достойное имени человека. Сгусток злости и зависти отравляет его жизнь».
Остановим эту клокочущую негодованием речь Надежды Яковлевны, добавив для справедливости, что начальство его тоже не слишком признавало: одна книга, «Стихотворения», вышла в 1956 году (в «оттепель»), а следующая – сразу вслед за смертью Городецкого, в 1968 году.
Мне не хотелось писать главу о Городецком, странная и жалкая это фигура. Но из песни слова не выкинешь – он все-таки был акмеистом, иногда был и поэтом. Акмеистов было, как мы знаем, шесть. Он был шестым. Лишним.
Литература
1. Блок А. А. Собр. соч. в 8 томах. Т. 6. – М.-Л.: ГИХЛ, 1962.
2. Берберова Н. Н. Курсив мой. – М.: Согласие, 1996.
3. Woroszylski W., Watala E. Zycie Sergiuza Esenina (Перев. В. Рутминского. Рукопись).
4. Городецкий С. Жизнь неукротимая. – М.: Современник, 1984.
5. Городецкий С. Русские портреты. – М.: Правда, 1978 (б-ка «Огонек»).
6. Гумилев Н. Письма о русской поэзии. – М.: Мысль, 1922.
7. Замятин Е. Я боюсь // Альманах «Дом искусств». 1920. № 1.
8. Иванов Г. Петербургские зимы. – М.: Книга, 1989.
9. Мандельштам Н. Вторая книга. – М.: Московский рабочий, 1990.
10. Машинский С. Поэзия Сергея Городецкого / В кн.: С. Городецкий. Стихотворения. 1905-1955. – М.: ГИХЛ, 1956.
11. Пяст В. Встречи. – М.: Федерация, 1929.
Городецкий Сергей Митрофанович - известный русский поэт, один из ярких представителей акмеизм.
Это модернистское направление в отечественной поэзии сформировалось как реакция на крайности символизма и следовало принципам возвращения ясности литературе, отказу от мистической туманности и принятию мира земного в его реальной красоте, ярком многообразии, зримой конкретности.
Сергей Городецкий: биография
Родился Сергей Городецкий в Петербурге 5 января 1884 года. Его семья отличалась культурными традициями: мама в молодости была знакома с Тургеневым И.С., отец занимался живописью, писал труды по фольклору и археологии и с самого детства привил ребенку горячую любовь к поэзии. Маленький Сергей в кабинете родителя часто встречал видных писателей и художников, а Н.С. Лесков даже подарил ему книгу «Левша» с подписью. Когда мальчику было 9 лет, умер отец, и вся забота о пятерых детишках легла на плечи матери Екатерины Николаевны.
Времена студенчества
В 1902 году юноша поступил в Петербургский университет на историко-филологический факультет. Там подружился с Блоком А., поэзия которого оказала сильное влияние на будущее творчество талантливого студента. Именно ему, абсолютному мерилу эстетической и нравственной чувственности, Сергей доверял самые сокровенные раздумья о разных явлениях в искусстве и жизни.
Помимо увлечения стихами, Городецкий Сергей Митрофанович, биография которого интересна современному поколению, занимался изучением славянских языков, русской литературы, историей искусств и рисованием. Некоторое время даже провел в тюрьме «Кресты» за причастность к литературному движению. Проучившись в университете до 1912 года, так его и не окончил.
Творчество Сергея Городецкого
В 1904 и 1905 годах Городецкий совершил летние путешествия по Псковской губернии, пробудившие в талантливом поэте искренний интерес к народному творчеству. Под впечатлением затейливых обрядовых плясок, старинных хороводов, занимательных сказок с элементами языческой старины 22-летний автор выпустил книгу «Ярь» (1906) - свое первое и успешное детище. В нем поэт ярко воссоздал полуреальный, многоцветный облик Древней Руси с мифологическими образами, в которых оригинально переплелись предметы современного времени с отголосками достоверной старины, языческих верований и обрядовых игр. Это были веселые озорные стихи, дышащие свежестью и молодостью поэтического чувства.
Со стороны критиков и читателей в адрес Городецкого, воплотившего древнюю славянскую мифологию в понятные современной литературе формы, раздавались только похвальные речи. Пытаясь продолжить свой яркий триумф и вернуться на однажды покоренную вершину признания и славы, Сергей начал судорожно метаться в поисках новых путей и старался расширить диапазон собственного творчества. Однако следующие публикации (сборник «Перун» (1907), «Дикая воля» (1908), «Русь» (1910), «Ива» (1914)) не произвели на публику того впечатления, которое ожидал поэт. Можно сказать, их появление осталось практически незамеченным.
в творчестве поэта
В период 1910-1915 годов автор пробует себя в прозе и выпускает такие произведения, как «На земле», «Повести. Рассказы», «Старые гнезда», «Адам», комедию «Темный ветер», трагедию «Марит». Появлением детского фольклора отечественная литература также обязана Сергею, писавшему большое количество детских произведений и собиравшему рисунки юных талантов.
В 1911 году Городецкий Сергей Митрофанович проявил себя в роли литературоведа, подготовив к публикации собрание сочинений Ивана Саввича Никитина и сопроводив его вступительной статьей и обстоятельными примечаниями. В 1912 году, разочаровавшись в символизме, вместе с Николаем Гумилевым образовал «Цех поэтов», начал выступать с докладами и активно провозглашать акмеизм, ярко отразившийся в сборниках «Ива» и «Цветущий посох» (1913).
Дружба с Есениным
В Первую мировую войну Сергей Городецкий, краткая биография которого преподается в школах, попал под влияние националистических настроений, что отражено в сборнике «Четырнадцатый год» (1915). Этот ответ на официальный патриотизм привел его к ссоре с передовыми русскими литераторами.
С 1915 года началась его дружба с Есениным, в котором поэт Сергей Городецкий рассмотрел надежду русской литературы. Светловолосый юноша с кудрявыми волосами пришел на квартиру к состоявшемуся поэту по рекомендации Блока; его стихи были завязаны в обычный деревенский платок. С первых строк Сергей Митрофанович понял, какая радость пришла в русскую поэзию. Дом гостеприимного поэта молодой Есенин покинул со сборником «Четырнадцатый год», собственноручно подписанным Городецким, и рекомендательными письмами к различным издательствам.
Весной 1916 года Городецкий, разочаровавшись в литературной работе, рассорился с А. Блоком и (вождем петербургских символистов) и в качестве корреспондента газеты уехал на Кавказский фронт. Именно здесь осознал безосновательность своих недавних пониманий о войне, которую отразил в стихах, пронизанных щемящей болью («Ангел Армении», 1918).
Во время февральской революции 1917 года поэт находился в Иране, работал в лагере для больных тифом. Октябрьские события застали его на Кавказе: сначала в Тифлисе, где в городской консерватории он читал курс эстетики, а затем в Баку. В 1918 году он написал стихотворение «Ностальгия», подтверждавшее одобрение поэтом революционных событий.
Обустройство нового мира
В 1920 году Городецкий активно включился в обустройство новой жизни, стал руководителем агитационного отдела, возглавил литературную часть политуправления Каспийского флота, занялся редактированием разных журналов, выступал со статьями и лекциями на различную тематику.
В 1921 году перебрался в Москву, где устроился в газету «Известия» (литературный отдел) и с Николаем Николаевичем Асеевым (советским поэтом) возглавлял литчасть Театра революции. В 1920-е годы постоянно пересматривал свои литературные взгляды, часто публиковался. С начала 30-х Городецкий стал активно заниматься переводами, знакомя читательскую публику с поэтами соседних республик. Кроме этого, создал оригинальные оперные либретто к нескольким операм.
Годы военные
В первые дни Великой Отечественной войны Сергей, находясь в Ленинграде, написал стихотворение «В ответ врагу», которое прочел в радиоэфире. Городецкий часто выступал на пунктах призыва, митингах и собраниях. В военные годы поэт находился в эвакуации в Узбекистане, а затем в Таджикистане. Там занимался переводами стихотворений местных авторов. До окончания войны возвратился в столицу, где продолжал плодотворно писать.
В 1945 году Городецкий Сергей похоронил супругу Анну Алексеевну - верную подругу и соратника всей его жизни. В 1958 году вышло его автобиографическое произведение «Мой путь». В последние годы жизни занимался преподавательской деятельностью в им. Горького. Одним из последних стихотворений Городецкого было стихотворение «Арфа», в котором поэт обращался к душе любимой музыки, столь много для него значившей. Умер Сергей Митрофанович Городецкий в 1967 году, в возрасте 83 лет.
Сергей Городецкий родил ся 17 января 1884 года в Санкт-Петербург в семье земского деятеля, действительного статского советника, сотрудника Министерства внутренних дел, литератора-этнографа и художника-любителя, большого ценителя искусства. Мать Сергея в юности была знакома с Тургеневым; в доме родителей бывали видные писатели и художники, среди них - Соловьёв, Лесков, подаривший мальчику «Левшу» с автографом. С детства Сергей чувствовал тягу к литературе, любил Пушкина, Кольцова, Никитина.
После смерти отца девятилетний мальчик испытал нужду: мать осталась с пятью детьми, и с шестого класса гимназии Городецкий подрабатывал уроками. В 1902 он поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета и, как позже признавался в автобиографии: «Погнался за тремя зайцами: наукой, живописью и поэзией. Ни одного ещё не догнал, но и ни один ещё не убежал от меня».
Сергей Городецкий увлечённо занимался славянскими языками, историей искусств, русской литературой. В университете в 1903 познакомился со студентом Блоком и подружился с ним. В квартире у Блока Городецкий читал свои ранние стихи, выставлял рисунки, позже состоял с ним в переписке, делился раздумьями о жизни и искусстве.
Городецкого занимали мировоззренческие проблемы, потом он рассказывал о духовных скитаниях, увлечении античностью, славяноведением, отечественной культурой, философией Ницше и Бергсона. Сергей Городецкий глубоко переживал поражение России в войне с Японией, часто думал о гибели мира и собственной смерти. В результате сложился первый сборник стихотворений . Образность и стилистику первых стихотворных опытов Сергея Городецкого определили, с одной стороны, влияния, идущие от поэзии младших символистов — Блока, Андрея Белого, с другой — впечатления, вынесенные им из поездки в Псковскую губернию, где молодой поэт участвовал в крестьянских играх, записывал песни, поверья, вживаясь в дух народного мифотворчества. «Всё свободное время я проводил в народе, на свадьбах и похоронах, в хороводах, в играх детей. Увлекаясь фольклором ещё в университете, я жадно впитывал язык, синтаксис и мелодии народных песен. Отсюда и родилась моя первая книга «Ярь» , - писал Городецкий.
Стихи Сергея Городецкого, пропитанные пантеистическим ощущением полноты и единства окружающего мира, были с восторгом приняты в «башне» Вячеслава Иванова, которую он посещал в 1905, и сделали его «знаменитым в одну ночь». Городецкий так вспоминал об этом: «...в конце 1905 года я, прочитав свои «ярильские» стихи в присутствии всего символического Олимпа, то есть Вяч. Иванова, Бальмонта, Брюсова, Сологуба, Блока, Белого, Мережковского, Гиппиус, Бердяева, профессоров Зелинского и Ростовцева, стал «знаменитым» поэтом и на недолгое время изюминкой «сред»
В 1906—1907 годах Городецкийопубликовал книги стихов «Ярь», «Перун», «Дикая воля» — это были символистские произведения с фольклорным уклоном. На сборник «Ярь» откликнулись Брюсов, Вячеслав Иванов, Блок. Привлекали чувства свежести, жизнерадостности, веявшие со страниц книги молодого поэта, его умение выразить в слове переживания души, близкой к природным стихиям.
Весна [Монастырская]
Звоны-стоны, перезвоны,
Звоны-вздохи, звоны-сны.
Высоки крутые склоны,
Крутосклоны зелены.
Стены выбелены бело:
Мать игуменья велела!
У ворот монастыря
Плачет дочка звонаря:
«Ах ты, поле, моя воля,
Ах, дорога дорога!
Ах, мосток у чиста поля,
Свечка Чиста Четверга!
Ах, моя горела ярко,
Погасала у него.
Наклонился, дышит жарко,
Жарче сердца моего.
Я отстала, я осталась
У высокого моста,
Пламя свечек колебалось,
Целовалися в уста.
Где ты, милый, лобызаный,
Где ты, ласковый такой?
Ах, пары весны, туманы,
Ах, мой девичий спокой!»
Звоны-стоны, перезвоны,
Звоны-вздохи, звоны-сны.
Высоки крутые склоны,
Крутосклоны зелены.
Стены выбелены бело.
Мать игуменья велела
У ворот монастыря
Не болтаться зря!
1906
Жажда «большой, здоровой поэзии» и «искание мировой гармонии», с ранних лет вдохновлявшие Городецкого и бросавш ие его из одной крайности в другую (от «мистического анархизма» к «реалистическому символизму» и акмеизму), приводят его к своеобразно трактуемой «русской идее», к поискам объединяющего начала в христианской религии и ее носителях — нищих, калеках («Русь», 1910). Однако «религиозные искания» Городецкого не встретили поддержки у его ближайшего окружения, и безжалостный приговор Вяч. Иванова, вынесенный сборнику «Русь», положил конец отношениям Городецкого и вождя петербургских символистов.
В 1911 Городецкий стал одним из организаторов «Цеха поэтов». 20 октября 1911 на квартире Городецкого состоялось организационное заседание «Цеха поэтов», на котором он вместе с Гумилевым был избран «синдиком» «Цеха». Так начался новый этап его литературной деятельности — акмеистический. Городецкий становится одним из идейных вдохновителей новой поэтической школы. Выступая как критик, он энергично поддерживает собратьев по «Цеху поэтов»: Ахматову, Мандельштама, получает поддержку со стороны «мэтра» — Гумилева.
Сборник «Цветущий посох» (1914) , объединивший стихи 1912, был представлен автором как программно-акмеистский. Это было подчеркнуто и в предваряющем сборник «Посвящении», и в продуманной архитектонике сборника, построенного как своеобразный дневник, и в выборе стихотворной формы — восьмистиший, дающих, по мнению Гумилева, «возможность запечатлеть самые мимолетные мысли и ощущения». «Деятельное любование миром» в его «прекрасной сложности» и при этом ясность и четкость поэтической мысли — вот цель, которую ставил перед собой поэт на путях акмеистического совершенствования.
В начале первой мировой войны Сергей Городецкий поспешил отозваться на официальный патриотизм сборником стихов «Четырнадцатый год» (1915), что привело его к «ссоре с передовой русской литературой».
В 1915, после фактического распада первого «Цеха поэтов», активно Городецкий популяризировал творчество «новых крестьянских поэтов» (Клюева, Клычкова, Есенина, Верхоустииского, Ширяевец), по его инициативе были созданы группы «Краса» и «Страда», объединяющие крестьянских поэтов.
В 1916 Городецкий уезжает из Петрограда на Кавказский фронт как корреспондент газеты «Русское слово». Там и застала его Октябрьская революция. В первые послереволюционные годы, работая в Тифлисе и Баку, Сергей Городецкий становится видной фигурой литературной жизни Закавказья. Он поступает на службу в РОСТА, затем в Политуправление Каспийского флота.
Сергей Есенин и Сергей Городецкий, 1919.
Напрасно ищешь тишины: В живой природе нет покоя. Цветенье трав и смерть героя, Восторг грозы и вой луны, Туч электронных табуны, Из улья вешний вылет роя, Вулкана взрыв и всплеск прибоя В тебе таинственно равны. Нирваны нет. Везде тревога! Ревёт у твоего порога Полночных хаосов прилив. Не бойся никакой Голгофы. Весь мир пленённой бурей жив, Как твоего сонета строфы. Июнь 1918, ТифлисВ 1919 в Тифлисе он пытается создать объединение молодых поэтов, аналогичное акмеистскому «Цеху поэтов». В сборнике под характерным названием «Акмэ», изданном тифлисским «Цехом поэтов», Городецкий выступил с несколькими стихотворениями в новой стилевой манере (два «Ноктюрна», «Бессмертие», «Черепа»). В них поэт развивает прежний акмеистский тезис приятия мира «во всей совокупности красот и безобразий», смыкаясь с тем крылом акмеизма, которое было представлено именами Нарбута и Зенкевича.
Репин И.Е. Портрет поэта С.М.Городецкого с женой. 1914
С 1921 Городецкий жил в Москве, много публиковался, переводил поэзию народов СССР. До 1924 работал в Театре Революции, затем до 1932 — в литературном отделе газеты «Известия». В Москве Сергей Городецкий не оставлял попыток возрождения «нового» акмеизма. В 1925 вышел подготовленный им сборник «Стык» — орган московского «Цеха поэтов». Поиски поэтического языка, эквивалентного переживаниям революции, объединили в сборнике таких разных поэтов, как Антокольский и Зенкевич, Инбер и Сельвинский, Шенгели и Ширяевец.
В 1920-е Городецкий издал сборники своих стихов «Серп» (1921), «Миролом» (1923), «Из тьмы к свету» (1926), «Грань» (1929).
"Портрет С. М. Городецкого". Художник Кустодиев
В 1930-е Сергей Митрофанович много работал над оперными либретто — это был хороший и сравнительно безопасный способ литературного заработка. Написал новый текст («немонархический») оперы Глинки «Жизнь за царя», получившей название «Иван Сусанин». Во время Отечественной войны был в эвакуации в Узбекистане и Таджикистане, переводил местных поэтов.
Настанет час, когда меня не станет, Помчатся дни без удержу, как все. Всё то же солнце в ночь лучами грянет И травы вспыхнут в утренней росе. И человек, бесчисленный, как звёзды, Свой новый подвиг для меня начнёт. Но песенка, которую я создал, В его трудах хоть искрою блеснёт. 1955В 1958 Сергей Городецкий опубликовал автобиографический очерк «Мой путь». В 1960-е пишет стихи, посвященные подвигу космонавтов. В последние годы жизни преподавал в Литературном институте им. М. Горького, работая с заочниками. Последние стихи - «Горячее время», «Видна дорога».
Сергей Митрофанович писал литературно - критические статьи (о Никитине, Короленко, Блоке, Есенине), исследование о сказках. Городецкий перевел ряд произведений заподно-европейских писателей: Мольера, Гауптмана, Гамсуна, Золя, Толлера
Умер Серге й Митрофанович Городецкий 7 июня 1967 в Обнинске.
Городецкий Сергей Митрофанович, талантливый поэт модернист. Родился в 1884 г. в дворянской семье, учился на филологическом факультете Петербургского университета. Рано обратил на себя внимание языческими стихами. В них, исходя из идей Вячеслава… … Биографический словарь
- (1884 1967) русский поэт. Один из организаторов Цеха поэтов (см. Акмеизм). В сборнике Ярь (1907) темы и образы русского фольклора. Поэмы (в т. ч. Красный Питер, 1922) … Большой Энциклопедический словарь
Русский советский поэт. Родился в семье писателя этнографа. Первый сборник стихов «Ярь» (1907) отразил интерес поэта к народному творчеству. Используя мотивы древнеславянской языческой мифологии, Г.… … Большая советская энциклопедия
Городецкий, Сергей Митрофанович - Городецкий Сергей Митрофанович (1884–1967) первыми своими книгами «Перун» и «Ярь» (1907) потряс самых взыскательных ценителей, в третьей – «Дикая воля» (1908) – казался самоповторяющимся, а в следующих – исписавшимся; зачинатель акмеизма (вместе… … Русские поэты Серебряного века
- (1884 1967), русский поэт. Один из организаторов «Цеха поэтов» (см Акмеизм). В сборнике «Ярь» (1907) темы и образы русского фольклора. Поэмы (в том числе «Красный Питер», 1922). * * * ГОРОДЕЦКИЙ Сергей Митрофанович ГОРОДЕЦКИЙ Сергей Митрофанович … Энциклопедический словарь
- (род. 1884) современный русский поэт; из дворян; сын литератора этнографа; окончил историко филологический факультет Петербургского ун та (специальность теория и история искусства и литературы). Во время империалистской войны, в 1916 1917,… … Большая биографическая энциклопедия
ГОРОДЕЦКИЙ Сергей Митрофанович - (18841967), русский советский поэт. Сб. стихов «Ярь», «Перун» (оба 1907), «Дикая воля» (1908), «Изборник» (1916), «Ангел Армении». (1918), «Серп» (1921), «Думы» (1942), «Северное сияние» (опубл. 1968) и др. Поэмы «Шофер Владо» (1918) … Литературный энциклопедический словарь
- … Википедия
