Александр Александрович Фридман родился 4 (16) июня 1888 года в Санкт-Петербурге в семье артистов. С 1897-го по 1906-й Александр учился во 2-й Санкт-Петербургской гимназии, затем до 1910 года - в Санкт-Петербургском университете. В 1913-м Фридман поступил в Аэрологическую обсерваторию, где занимался динамической метеорологией. Во время Первой мировой войны пошел добровольцем в авиационный отряд. После ее окончания возглавил новый завод «Авиаприбор» в Москве. В 1918–1920 годах Фридман - профессор Пермского университета, после вернулся в Санкт-Петербург и устроился на работу в Главную физическую обсерваторию (с 1924 года - Главная геофизическая обсерватория им. А. И. Воейкова). В 1923 году ученый назначен главным редактором «Журнала геофизики и метеорологии», а в 1925-м стал директором геофизической обсерватории. Скончался Фридман 16 сентября 1925 года от брюшного тифа. Уже после смерти ученый был удостоен Ленинской премии (1931 год). Однако в 1937-м Фридмана признали главарем антисоветской банды ученых-саботажников (из-за чего пострадали два его ученика). Лишь в 60-х годах прошлого века он был реабилитирован, а столетие с даты рождения ученого отмечалось с большим размахом.

В 1915 году появилась общая теория относительности, а в 1917-м Эйнштейн на ее основе создал свою космологическую модель. В ней утверждалось, что Вселенная вечна и неизменна, однако для достижения этого результата Эйнштейну пришлось ввести так называемую космологическую постоянную. Александр Фридман был одним из первых ученых в мире, кто в совершенстве освоил весьма непростой математический аппарат общей теории относительности. Однако он не просто понял, как выводятся все формулы теории, а осознал, что в этих формулах лежит куда более глубокий смысл, чем в них вкладывал сам Эйнштейн. Фридман был великим математиком и физиком своего времени и не согласился с выводом Эйнштейна о статичной Вселенной. В подтверждение своей точки зрения Фридман издал в 1922 году ставший классическим труд «О кривизне пространства». Эта работа поразила научный мир. В ней ученый убедительно показал, что из формул теории относительности выводится сразу несколько моделей Вселенной. При этом получилось, что статичная Вселенная Эйнштейна - это лишь частный случай, притом крайне маловероятный. Кроме того, Фридман подверг критике введенную Эйнштейном космологическую постоянную, доказав ее ненужность.

Александр Фридман был убежден, что Вселенная не статична и расширяется. Однако ученый не был уверен, что ждет мир дальше, и предсказывал два возможных варианта - либо Вселенная будет расширяться вечно, либо через какое-то время расширение сменится сжатием. Но в любом случае выходило, что когда-то давно Вселенная была точкой бесконечно малого объема. Иными словами, Фридман предсказал то, что мы сейчас называем теорией Большого взрыва. Кроме того, ученый даже сделал предположение насчет того, когда началось расширение, указав время около 10 миллиардов лет назад. Сейчас считается, что возраст мира составляет около 13,5 миллиарда лет, так что Фридман оказался прав и в этом вопросе.

Идеи Фридмана поразили мир, но сам Эйнштейн был категорически не согласен с коллегой - создатель теории относительности никак не верил в нестационарную Вселенную! Именно поэтому спустя несколько недель после появления работы Фридмана Эйнштейн опубликовал статью, критикующую идею о нестационарности нашего мира, и указал Фридману на ошибку в математических расчетах. Александр Александрович не растерялся. Напротив, он еще более активно занялся своей теорией и в личном письме Эйнштейну на языке математических формул четко и логично доказал свою правоту. И лишь тогда Эйнштейн разобрался, что он все-таки ошибся и что Вселенная просто-напросто не может быть стационарной!

Немецкий физик в 1923 году публично признал свою неправоту, добавив, что работа Фридмана проливает новый свет на проблему космологии и открывает совершенно необычную картину строения Вселенной. Работы Фридмана на самом деле гораздо глубже и сложнее, чем рассказано здесь. В них затрагиваются вопросы о кривизне пространства, об изменении этого пространства во времени и о других свойствах Вселенной. Но самое главное заключается в том, что советский ученый не просто предсказал расширение Вселенной, а смог описать динамику этого расширения математически. Даже сейчас, спустя почти девять десятилетий, выкладки Фридмана остаются верными и хорошо согласуются с данными наблюдений.

К сожалению, Фридман не дожил до момента, когда произошло полное подтверждение его идей. Это было сделано в 1929 году американским астрономом Эдвином Хабблом, обнаружившим не менее знаменитое красное смещение, говорящее о разбегании галактик. Полученные Хабблом данные хорошо согласовывались с предположениями Фридмана. Современные астрономические наблюдения также говорят о том, что Фридман в своих выводах был прав.

Александр Александрович Фридман - признанный создатель новой космологии, указавший на возможность расширения Вселенной и внесший немалый вклад в общую теорию относительности. Идеи Фридмана находят свое подтверждение и в наблюдениях современных астрономов.

Выступление на сессии Отделения физико-математических наук АН СССР, посвященной 75-летию со дня рождения А. А. Фридмана

Александр Фридман - один из лучших наших ученых. Если бы не смерть от брюшного тифа в возрасте 37 лет, он и сейчас был бы с нами. Безусловно, он сделал бы еще многое в физике и математике и достиг бы высших академических званий. В молодом возрасте он был уже профессором, обладал мировой известностью среди специалистов по теории относительности и метеорологии. В 20-х годах, находясь в Ленинграде, я нередко слышал отзывы о Фридмане как о выдающемся ученом, от профессоров Круткова, Фредерикса, Бурсиана.

Фридман сделал одно из самых значительных теоретических открытий в астрономии - он предсказал расширение Вселенной.

Из решения Фридманом космологических уравнений Эйнштейна вытекала возможность изменения во времени радиуса кривизны нашего мира. Через несколько лет после опубликования работы Фридмана американский астроном Хэббл обнаружил разбегание галактик - следствие расширения Вселенной. Таким образом, Фридман «на кончике пера» открыл поразительное явление космического масштаба.

По этому поводу иногда говорят, что Фридман не очень-то верил в свою собственную теорию и относился к ней лишь как к математическому курьезу. Он будто бы говорил, что его дело - решать уравнения, а разбираться в физическом смысле решений должны другие специалисты - физики.

Это ироническое высказывание о своих трудах остроумного человека не может изменить нашу высокую оценку его открытия. Даже если Фридман не был уверен в том, что расширение Вселенной, вытекающее из его математических выкладок, существует в природе, это никоим образом не умаляет его научной заслуги. Вспомним, например, теоретическое предсказание Дираком позитрона. Дирак тоже не верил в реальное существование позитрона и относился к своим расчетам как к чисто математическому достижению, удобному для описания некоторых процессов. Но позитрон был открыт, и Дирак, сам того не предполагая, оказался пророком. Никто не пытается преуменьшить его вклад в науку из-за того, что он сам не верил в свое пророчество.

Позже Дирак предсказал существование индивидуальных магнитных полюсов, которых не нашли, хотя одно время Ферми думал, что они могут реально существовать, но это было ошибкой. Неизвестно, верил ли он в то, что их найдут. Но если это случится, ученые воздадут должное Дираку за силу его теории.

Фридман не дожил до подтверждения своих расчетов прямым наблюдением. Но мы теперь знаем, что он был прав. И мы обязаны дать справедливую оценку замечательному результату этого ученого.

Имя Фридмана до сих пор было в незаслуженном забвении. Это несправедливо и это необходимо исправить. Мы должны увековечить это имя. Ведь Фридман - один из пионеров советской физики, ученый, внесший большой вклад в отечественную и мировую науку.

Мир не до конца досоздан: небеса всегда в обновах, астрономы к старым звездам вечно добавляют новых. Если бы открыл звезду я – я ее назвал бы Фридман – лучше средства не найду я сделать все яснее видным.

Фридман! До сих пор он житель лишь немногих книжных полок – математики любитель, молодой метеоролог и военный авиатор на германском фронте где-то, а поздней – организатор Пермского университета на заре советской власти. Член Осоавиахима. Тиф схватив в Крыму, к несчастью, не вернулся он из Крыма. Умер. И о нем забыли. Только через четверть века вспомнили про человека, вроде как бы оживили: «Молод, дерзновенья полон, мыслил он не безыдейно. Факт, что в кое-чем пошел он дальше самого Эйнштейна: чуя форм непостоянство в этом мире-урагане, видел в кривизне пространства он галактик разбеганье». – «Расширение Вселенной? В этом надо разобраться!»

Начинают пререкаться.

Но ведь факт и – несомненный: этот Фридман был ученым с будущим весьма завидным. О, блесни над небосклоном новою звездою, Фридман!

Некоторые неточности нисколько не портят стихов Леонида Мартынова, посвященных математику, физику, метеорологу Александру Александровичу Фридман, успевшему, несмотря на короткую жизнь, оставить заметный след в мировой науке.

Академик П. Л. Капица утверждал, что Фридман был одним из лучших русских ученых. «Если бы не смерть от брюшного тифа в возрасте 37 лет… безусловно, он сделал бы еще многое в физике и математике и достиг бы высших академических званий. В молодом возрасте он был уже профессором, обладал мировой известностью среди специалистов по теории относительности и метеорологии. В 20-х годах, находясь в Ленинграде, я нередко слышал отзывы о Фридмане, как о выдающемся ученом, от профессоров Круткова, Фредерикса, Бурсиана».

Еще гимназистом Фридман (вместе с Я. Д. Тумаркиным) опубликовал две небольшие статьи по теории чисел. Обе получили одобрительный отзыв знаменитого математика Д. Гильберта. Вдова Фридмана писала: «…В детстве для него было придумано самое строгое наказание, усмирявшее его непокорный нрав: его оставляли без урока арифметики, и таким он остался на всю жизнь. Еще студентом он опубликовал несколько математических исследований; одно из них было отмечено получением Золотой медали от физико-математического факультета». Вдова имела ввиду работу, посвященную теории чисел – опять выполненную с Тумаркиным.

В 1910 году Фридман окончил Петербургский университет и был оставлен при кафедре математики для подготовки к профессорскому званию. Одновременно он вел занятия по высшей математике в Институте путей сообщения и в Горном институте. Многие годы Фридман поддерживал доверительные отношения со своим учителем академиком Стекловым. Переписка ученых имеет несомненную ценность, поскольку позволяет не только увидеть их интересы, но и понять атмосферу, царившую в математике той эпохи.

«Многоуважаемый Владимир Андреевич, – писал в 1911 году Фридман, – пришлось мне вспомнить изречение, о котором Вы говорили этой весной: „Поступай как знаешь, – все равно жалеть будешь“.

Дело в том, что я решил жениться.

Я уже говорил Вам в общих чертах о своей невесте. Она учится на курсах (математичка); зовут ее Екатерина Петровна Дорофеева; немного старше меня; думаю, что женитьба не отразится на занятиях неблагоприятно…»

В том же письме Фридман сообщал:

«…Занятия наши с Як. Дав. (с Яковом Давидовичем Тамаркиным, учеником В. А. Стеклова и другом Фридмана) идут, как кажется, довольно благоприятно. Они, конечно, состоят исключительно из чтения рекомендованных Вами курсов и статей для магистерского экзамена. Мы кончили уже гидродинамику и приступаем к изучению теории упругости. Есть у нас несколько вопросов, но их лучше выяснить при встрече с Вами».

В 1913 году Фридман сдал экзамены на степень магистра чистой и прикладной математики. Заинтересовавшись математической аэрологией, устроился в Аэрологическую обсерваторию в городе Павловске, но в конце лета 1914 года началась первая мировая война. Фридман вступил добровольцем в авиационный отряд, действовавший на Северном фронте. Начав с рядового, быстро дослужился до ефрейтора, а летом 1915 года получил первый офицерский чин – прапорщика. Фридман не только наладил аэронавигационную и аэрологическую службу на Северном фронте, но и сам в качестве летчика-наблюдателя не раз принимал участие в боевых вылетах.

«…Моя жизнь течет достаточно ровно, – писал он Стеклову 5 февраля 1915 года, – если не считать таких случайностей, как: разрыв шрапнели в 20 шагах, разрыв взрывателя австрийской бомбы в полушаге, окончившийся для меня почти благополучно, и падения на лицо и голову, кончившегося разрывом верхней губы и головными болями. Но, конечно, ко всему этому привыкаешь, особенно, когда кругом видишь вещи, в тысячу раз более тяжелые…»

После Октябрьской революции Фридман вернулся к преподаванию.

В 1918 году ему предоставили место экстраординарного профессора при кафедре теоретической математики молодого Пермского университета.

В Пермском университете Фридман преподавал два года.

Только в 1920 году он вернулся в Петроград.

В голодной, холодной столице молодой ученый устроился в Главную физическую обсерваторию. Одновременно он читал лекции сразу в нескольких вузах, в том числе в Петроградском университете. В 1922 году Фридман вывел общее уравнение для определения вихря скорости, позже получившее фундаментальное значение в теории прогноза погоды. В Военно-морской академии прочел курс лекций «Опыт гидромеханики сжимаемой жидкости», решив сложную задачу о движении жидкости или газа с очень большими скоростями, когда жидкость или газ принципиально нельзя считать идеальными и надо учитывать их сжимаемость. В те же годы, совместно с Л. В. Келлером, указал систему характеристик структуры турбулентного потока и построил замкнутую систему уравнений, связав пульсации скорости и давления в двух точках потока в разные моменты времени. В 1925 году с научно-исследовательскими целями поднялся на аэростате с известным советским стратонавтом П. Федосеенко на рекордную для того времени высоту – 7,4 километра.

Особое внимание обратили на себя две небольшие работы Фридмана по космологии – «О кривизне пространства» (1922), и «О возможности мира с постоянной отрицательной кривизной» (1924), опубликованные в берлинском физическом журнале. В этих работах Фридман показал, что геометрические свойства Вселенной в больших масштабах должны резко меняться со временем, то есть, все такие изменения должны носить характер «расширения» или «сжатия». Через несколько лет американский астроном Хаббл действительно обнаружил эффект разбегания галактик – следствие расширения Вселенной.

До работ Фридмана вера в статичную Вселенную была столь велика, что даже Эйнштейн, разрабатывая общую теорию относительности, ввел в свои уравнения так называемую космологическую постоянную – некую «антигравитационную» силу, которая, в отличие от других сил, не порождалась каким-либо физическим источником, а была заложена в саму структуру пространства-времени.

18 сентября 1922 года Эйнштейн опубликовал «Замечание к работе А. Фридмана „О кривизне пространства“. Резюме этого замечания гласило: „…Результаты относительно нестационарного мира, содержащиеся в упомянутой работе, представляются мне подозрительными“. Однако уже 31 мая 1923 года, разобравшись в работе русского ученого, Эйнштейн поспешил объявить: „…В предыдущей заметке я подверг критике работу Фридмана. Однако моя критика, как я убедился… основывалась на ошибке в вычислениях. Я считаю результаты Фридмана правильными“.

Фридман доказал, что вещество Вселенной совсем не обязательно должно находиться в покое. Вселенная не может быть стационарной, считал он. Вселенная должна либо расширяться, либо сжиматься.

Утверждая это, Фридман исходил из двух предположений.

Во-первых, указывал он, Вселенная везде выглядит абсолютно одинаково, в каком бы направлении ее ни наблюдать, а, во-вторых, это утверждение всегда остается в силе, с какого бы места мы ни наблюдали Вселенную.

Рассмотренные Фридманом модели говорили о том, что в какой-то момент времени в прошлом, естественно – космическом времени, то есть отдаленном от нас миллиардами и миллиардами лет (время, которое человеческий мозг затрудняется воспринимать, как нечто реальное), расстояние между всеми галактиками должно было равняться нулю. В этот момент (его принято называть Большим взрывом) плотность Вселенной и кривизна пространства должны были быть бесконечными. Поскольку математики не умеют реально обращаться с бесконечно большими величинами, это означало, что, согласно общей теории относительности, во Вселенной должна была существовать точка, в которой никакие законы самой этой теории не могли быть применимы.

Такая точка названа сингулярной.

Анализируя понятие сингулярности, французский математик Леметр предложил назвать состояние столь высокой концентрации вещества «первичным атомом». Он писал: «Слово „атом“ следует здесь понимать в его первоначальном, греческом значении. Атом является чем-то настолько простым, что о нем ничего нельзя рассказать и нельзя поставить относительно него ни одного вопроса. Здесь мы имеем совершенно непостижимое начало. Лишь когда атом распался на большое количество фрагментов, заполняя пространство небольшого, но не равного точно нулю радиуса, физические понятия начали приобретать значения».

Работы Фридмана вызвали массу волнений в стане физиков.

Мысль о том, что у времени было когда-то начало, многим не понравилась, писал американский астрофизик Хокинг. А не понравилась эта мысль именно тем, что в ней проглядывал какой-то, пусть и неясный, намек на вмешательство божественных сил. Не случайно, за модель Большого взрыва ухватилась католическая церковь. В 1951 году папа римский официально возгласил, что модель Большого взрыва вполне согласуется с Библией.

Космолог У. Боннор так прокомментировал указанный факт:

«Некоторые ученые отождествляли сингулярность с Богом и думали, что в этот момент родилась Вселенная. Мне кажется в высшей степени неуместным заставлять Бога решать наши научные проблемы. В науке нет места подобному сверхъестественному вмешательству. А тот, кто верит в Бога и связывает с ним сингулярность в дифференциальных уравнениях, рискует потерять нужду в нем, когда улучшится математика».

«Точка зрения, которой я придерживаюсь, состоит в том, что Вселенная имеет неограниченное прошлое и будущее. Это может показаться столь же загадочным, как и предположение о конечности ее истории. Однако в научном плане эта точка зрения является методологическим основоположением, и никак не иначе. Наука не должна произвольно принимать гипотезы, которые ограничивают сферу ее исследований».

«Иногда говорят, – писал академик Капица, – что Фридман не очень-то верил в свою собственную теорию и относился к ней лишь как к математическому курьезу. Он будто бы говорил, что его дело – решать уравнения, а разбираться в физическом смысле решений должны другие специалисты – физики. Это ироническое высказывание о своих трудах остроумного человека не может изменить нашу высокую оценку его открытия. Даже если Фридман не был уверен в том, что расширение Вселенной, вытекающее из его математических выкладок, существует в природе, это никоим образом не умаляет его научной заслуги. Вспомним, например, теоретическое предсказание Дираком позитрона. Дирак тоже не верил в реальное существование позитрона и относился к своим расчетам как к чисто математическому достижению, удобному для описания некоторых процессов. Но позитрон был открыт, и Дирак, сам того не предполагая, оказался пророком. Никто не пытается преуменьшить его вклад в науку из-за того, что он сам не верил в свое пророчество».

В некрологе, написанном вдовой Фридмана, было сказано:

«Excelsior (выше) – было девизом его жизни.

Его мучила жажда знаний.

Избрав механику, этот рай математических наук (по словам Леонардо да Винчи), он не смог ограничиться ею и искал и находил новые отрасли, изучал глубоко, детально и вечно мучился от недостаточности своих знаний. «Нет, я невежда, я ничего не знаю, надо еще меньше спать, ничем посторонним не заниматься, так как вся эта так называемая жизнь – сплошная потеря времени». Он мучил себя сознательно, так как видел, что ему не хватает времени обнять взором те широкие горизонты, которые открывались ему при изучении новой науки. Всегда готовый скромно учиться у всякого, кто знал больше него, он сознавал, что в своем творчестве идет новыми путями, трудными, никем еще не исследованными, и любил приводить слова Данте: «Вод, в которые я вступаю, не пересекал еще никто».

В 1931 году, уже посмертно, исследования Фридмана были отмечены Премией им. В. И. Ленина.

| |

Введение

С давних времен человечество пыталось понять каков мир, в котором они живут, на сколько он велик, что есть мир. В погоне за пониманием природы пространства в котором обитает человек, было создано множество разных теорий, концепций, предположений, но по истине близко к ответу наша цивилизация подошла лишь к 20 веку.

Благодаря работам многих ученных того времени мы смогли получить ответы на многие вопросы о сущности мира, в некоторой степени его природы. Мы смогли найти ответы на многие вопросы, но эти ответы породили другую массу вопросов, на которые нам необходимо было найти ответ.

ОТО (Общая теория относительности) созданная А. Эйнштейном дала нам представление и частичное понимание нашего мира, пространства в котором мы живем, времени, которое неумолимо стремится вперед, но даже Эйнштейн не до конца представлял той величины, той сложности и объемности коей обладает Вселенная.

Но был один человек, который смог осмыслить, понять и осознать эту величину, тот человек, который предсказал расширение Вселенной. Его имя: Александр Александрович Фридман.

Александр Фридман. Краткая биография

«Если бы открыл звезду я,

Я ее назвал бы Фридман...»

Леонид Мартынов

Александр Александрович Фридман - один из основателей современной теории турбулентности и советской школы динамической метеорологии, автор важных работ по теории относительности, математике и теоретической механике.

Родился 16 июня 1888 года в Санкт-Петербурге в семье выпускника Санкт-Петербургской консерватории (в ту пору студента и артиста балетной труппы), композитора Александра Александровича Фридмана (1866--1909) и преподавателя игры на фортепиано (в ту пору тоже студентки консерватории) Людмилы Игнатьевны Фридман (урожд. Воячек, 1869--1953). Дед по материнской линии, Игнатий Каспарович Воячек (1825--1916), состоял органистом и дирижёром Императорского Мариинского театра.

В 1897 году, когда будущему учёному было 9 лет, родители расстались и в дальнейшем он воспитывался в новой семье отца, а также в семьях деда -- лекарского помощника Придворного медицинского округа и губернского секретаря Александра Ивановича Фридмана (1839--1910) и тёти, пианистки Марии Александровны Фридман (с матерью А. А. Фридман возобновил отношения лишь незадолго до кончины). Учился во 2-й Санкт-Петербургской гимназии. В гимназические и студенческие годы увлекался астрономией.

В октябре 1905 года Фридман вместе с одноклассником Яковом Тамаркиным отправил свою первую математическую работу в один из ведущих научных журналов Германии «Математические анналы» («Mathematische Annalen»); статья, посвящённая числам Бернулли, была опубликована в 1906 году. Во время революции 1905 года участвовал в политической деятельности, был членом ЦК Северной социал-демократической организации средних школ Петербурга, печатал на гектографепрокламации.

Одноклассником (в гимназии, впоследствии и в университете и аспирантуре) и другом Фридмана был Я. Д. Тамаркин, в будущем известный математик, вице-президент Американского математического общества. На класс старше учился В. И. Смирнов, в будущем также математик, академик АН СССР, автор популярного пятитомного «Курса высшей математики».

Закончив гимназию с золотой медалью, Фридман в 1906 году поступил на математическое отделение физико-математического факультета Петербургского университета, который окончил в 1910 году. Был оставлен на кафедре чистой и прикладной математики у проф. В. А. Стеклова для подготовки к профессорскому званию.

До весны 1913 году Фридман занимался математикой, а также руководил практическими занятиями в Институте инженеров путей сообщения, читал лекции в Горном институте. Фридман и Тамаркин, ещё будучи студентами, регулярно посещали занятия кружка новой теоретической физики, организованного в 1908 году недавно приехавшим из Германии П. С. Эренфестом, которого Фридман считал, как и Стеклова, одним из своих учителей.

В 1913 году поступил в Аэрологическую обсерваторию в Павловске под Петербургом и стал заниматься динамической метеорологией (теперь эту область науки называют геофизической гидродинамикой). Весной 1914 года был направлен в командировку в Лейпциг, где в это время жил известный норвежский метеоролог Вильгельм Фриман Корен Бьеркнес (1862--1951), создатель теории фронтов в атмосфере. Летом того же года Фридман летал на дирижаблях, принимая участие в подготовке к наблюдению солнечного затмения в августе 1914 года.

С началом Первой мировой войны Фридман вступил добровольцем в авиационный отряд. В 1914--1917 годах участвовал в организации аэронавигационной и аэрологической службы на Северном и других фронтах, был лётчиком-испытателем, участвовал в боевых вылетах, бомбил Перемышль, проводил авиаразведку. Фридман -- Георгиевский кавалер, был награждён золотым оружием и орденом Святого Владимира с мечами и бантом. Он составляет таблицы для прицельного бомбометания и проверяет их в бою.

В 1917 г. его приглашают для чтения лекций в Киевский университет, затем он переезжает в Москву. Некоторое время работает на заводе авиационных приборов. Война подорвала его здоровье. Врачи не советовали ехать в Петроград и он выбрал Пермь. В ноябре 1917 г. он подал заявление об участии в конкурсе, а в апреле 1918 г. Фридман занимает должность экстраординарного профессора кафедры механики Пермского университета. Некоторое время А.А.Фридман работал проректором Пермского университета.

В 1920 г. он вернулся в Петроград и работал в Главной физической обсерватории (с 1924 - Главная геофизическая обсерватория им. А.И.Воейкова). C 1920 г. А.А.Фридман преподавал в различных учебных заведениях Петрограда. С 1923 он - главный редактор "Журнала геофизики и метеорологии". Незадолго до смерти был назначен директором Главной геофизической обсерватории.

В 1931 г. постановлением Советского правительства за выдающиеся научные труды А.А. Фридман был посмертно удостоен Ленинской премии.