Публикации раздела Литература
Литературные родственники «Крокодила» Корнея Чуковского
В сказочном мире Корнея Чуковского крокодил бывает всюду - и в Африке, и в Петрограде. Почему этот образ так часто встречается в творчестве Чуковского и какими «крокодилосодержащими» произведениями вдохновлялся поэт - разбирается «Культура.РФ» .
Владимир Сутеев. Иллюстрация к сказке Корнея Чуковского «Крокодил» («Старая-престарая сказка»)
Владимир Сутеев. Иллюстрация к сказке Корнея Чуковского «Крокодил» («Старая-престарая сказка»)
Он по улицам ходил, по-турецки говорил
Первый Крокодил принес Чуковскому всесоюзную известность. Поэма для детей «Крокодил» , которая позже публиковалась с подзаголовком «Старая-престарая сказка», была написана в 1915 году и, по свидетельствам современников, перевернула представление о детской поэзии. «Сказка Чуковского начисто отменила предшествующую немощную и неподвижную сказку леденцов-сосулек, ватного снега, цветов на слабых ножках. Детская поэзия открылась. Был найден путь для дальнейшего развития », - писал литературовед Юрий Тынянов.
«Я написал двенадцать книг, и никто не обратил на них никакого внимания. Но стоило мне однажды написать шутя «Крокодила», и я сделался знаменитым писателем. Боюсь, что «Крокодила» знает наизусть вся Россия. Боюсь, что на моем памятнике, когда я умру, будет начертано «Автор «Крокодила».
Корней Чуковский
Чуковский рассказывал, что сказку он сочинил почти случайно. Писатель ехал в поезде с 11-летним сыном Николаем, у которого внезапно начался жар. Пытаясь развлечь заболевшего ребенка, Чуковский начал наугад, по-шамански декламировать:
Жил да был крокодил…
Он по Невскому ходил…
Именно так появилась первая часть сказки. «Единственная была у меня забота - отвлечь внимание ребенка от приступов болезни, томившей его. Поэтому я страшно торопился: не было времени раздумывать, подбирать эпитеты, подыскивать рифмы, нельзя было ни на миг останавливаться. Вся ставка была на скорость, на быстрейшее чередование событий и образов, чтобы больной мальчуган не успел ни застонать, ни заплакать. Поэтому я тараторил, как шаман» , - вспоминал автор.
Корней Чуковский. Фотография: kartinkinaden.ru
Корней Чуковский. Фотография: ergojournal.ru
Корней Чуковский. Фотография: optim-z.ru
Первая редакция «Крокодила» отличалась от той, которую мы знаем сегодня. В ней Крокодил ходил по Невскому проспекту (сейчас - по улицам) и говорил по-немецки, а не по-турецки. Немецкий язык во время Первой мировой войны был практически официально запрещен к употреблению в России. Современники Чуковского вспоминали, что в Петрограде можно было увидеть плакатики с текстом: «По-немецки говорить воспрещается» . Поэтому позже писатель заменил немецкий на политически нейтральный, но выдававший экзотическую чуждость Крокодила городу турецкий язык.
По улицам ходила большая крокодила
Пока дети с упоением слушали занятную сказку, литературоведы, критики и даже политики искали в ней скрытые смыслы. И нашли - множество аллюзий, перекличек и неподобающих пародий.
Предшественниками «Крокодила» Чуковского считают Крокодилу из популярной уличной песенки, а также персонажа стихотворения Николая Агнивцева «Крокодил и негритянка»:
Фольклорная городская песня
«По улицам ходила большая крокодила
Она, она - зеленая была».
Николай Агнивцев, «Крокодил и негритянка»
Удивительно мил
Жил да был крокодил -
Так аршина в четыре, не боле!..
И жила да была,
Тоже очень мила,
Негритянка по имени Молли.
Крокодил и Достоевский
У детской сказки Чуковского были и более старые предшественники. Небывалому случаю с крокодилом Федор Достоевский посвятил сатирическую сказку «Крокодил. Необыкновенное событие, или Пассаж в Пассаже». В этом произведении чиновник, оказавшийся в животе крокодила, выводил целую теорию о том, что крокодилы созданы, чтобы глотать людей: «Ибо, положим например, тебе дано устроить нового крокодила - тебе, естественно, представляется вопрос: какое основное свойство крокодилово? Ответ ясен: глотать людей. Как же достигнуть устройством крокодила, чтоб он глотал людей? Ответ еще яснее: устроив его пустым» . Что же после этого оставалось Крокодилу Чуковского? Не только в «Старой-престарой сказке», но и в других произведениях он эффектно глотал барбоса, городового, мочалку, Бармалея и даже Солнце.
Корней Чуковский, «Крокодил»
Усмехнулся Крокодил
И беднягу проглотил,
Проглотил с сапогами и шашкою.
Федор Достоевский, «Крокодил. Необыкновенное событие, или Пассаж в Пассаже»
«…Так как я одет в сукно, а на ногах у меня сапоги, то крокодил, очевидно, меня не может переварить»
Доподлинно известно, что Чуковский был знаком с произведением Достоевского. Сам писатель вспоминал, что однажды до крайности раздосадовал Илью Репина чтением этой сказки. «Крокодила» Достоевского очень не любила прогрессивная общественность, потому что видела в нем злую сатиру на Николая Чернышевского , сосланного в Сибирь «мученика режима».
Крокодил и «Мцыри»
Федор Константинов. Голова Мцыри. Иллюстрация к поэме «Мцыри». 1956 г.
Петр Кончаловский. Гроза. Иллюстрация к поэме «Мцыри». 1920-ые
Михаил Врубель. Демон. Иллюстрация к поэме «Мцыри». 1890 г.
На то, что в «Крокодиле» пародийно обыграна поэма Лермонтова «Мцыри», указывал сам Чуковский. Ритмы и мотивы «Мцыри» узнаются, когда Крокодил рассказывает своим сородичам о печальной участи зверей в городских зоопарках. В поэмах есть немало похожих фрагментов.
Корней Чуковский, «Крокодил»
О, этот сад, ужасный сад!
Его забыть я был бы рад.
Там под бичами сторожей
Немало мучится зверей...Узнайте, милые друзья,
Потрясена душа моя,
Я столько горя видел там,
Что даже ты, Гиппопотам,
И то завыл бы, как щенок,Мы каждый день и каждый час
Из наших тюрем звали вас
И ждали, верили, что вот
Освобождение придёт.
Михаил Лермонтов, «Мцыри»
И в час ночной, ужасный час,
Когда гроза пугала вас,
Когда, столпясь при алтаре,
Вы ниц лежали на земле,
Я убежал.Ты слушать исповедь мою
Сюда пришел, благодарю.
Все лучше перед кем-нибудь
Словами облегчить мне грудь;Давным-давно задумал я
Взглянуть на дальние поля,
Узнать, прекрасна ли земля,
Узнать, для воли иль тюрьмы
На этот свет родимся мы.
Впрочем, позже Чуковский заметил, что этот «лермонтовский» монолог Крокодила напрочь лишен динамики, событийности, и поэтому дети слушают его с наименьшим интересом.
«Бедная лялечка» и Некрасов
Николай Некрасов был одним из любимых поэтов Чуковского и предметом его литературоведческих исследований. Неудивительно, что былинный слог Некрасова нашел отражение в стихах самого Чуковского. В частности, опасное приключение Лялечки из «Крокодила» современники справедливо сравнивали с «Балладой о двух великих грешниках» Некрасова.
Корней Чуковский, «Крокодил»
Змеи, шакалы и буйволы
Всюду шипят и рычат.
Бедная, бедная Лялечка!
Беги без оглядки назад!Лялечка лезет на дерево,
Куклу прижала к груди.
Бедная, бедная Лялечка!
Что это там впереди?Лялечка прыгнула с дерева,
Чудище прыгнуло к ней.
Сцапало бедную Лялечку
И убежало скорей.
Николай Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо»
Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр - атаман,
Много разбойники пролили
Крови честных христиан,Смерил отшельник страшилище:
Дуб - три обхвата кругом!
Стал на работу с молитвою,
Режет булатным ножомТолько что пан окровавленный
Пал головой на седло,
Рухнуло древо громадное,
Эхо весь лес потрясло.
Преемственность была настолько яркой, что ее заметила даже Надежда Крупская. Это сопоставление оказалось роковым для «Крокодила»: власти сочли неуместным пародирование революционного поэта, сказка еще долго не выходила в печать.
А яростного гада - долой из Петрограда
Владимир Канивец. Иллюстрация к сказке «Тараканище».
Владимир Сутеев. Иллюстрация к сказке «Мойдодыр».
Кадр из диафильма «Муха-Цокотуха». 1963 г.
Как Крокодил подвергается в Петрограде гонениям и обидам, так и поэма о нем оказалась неугодной в Советском Союзе. Вначале «Крокодила» «буржуазной чушью» заклеймила Крупская. Чуковскому предъявили ряд фантастических обвинений: Крокодил оказывался буржуа и монархистом, а сама поэма - пародией на Некрасова. Позже традицию искать в детских сказках злостные намерения подхватили другие «блюстители педагогического порядка». «Крокодил» и «Тараканище», по мнению критиков, дезориентировали детей, потому что давали неверные сведения о жизни животных; «Мойдодыр» якобы развивал суеверия и страхи; а «Муху-цокотуху» объявили мещанской сказкой.
«С «Крокодилом» обошлись еще проще: возвестили публично (в газетах и на многолюдных собраниях), будто я изобразил в этой сказке - что бы вы думали? - мятеж генерала Корнилова. То обстоятельство, что «Крокодил »написан годом раньше, чем был поднят мятеж, не отменило этой неправдоподобной легенды» , - вспоминал Корней Иванович в книге «От двух до пяти». Он также рассказывал, что за «Крокодила» заступились известные писатели и ученые: письмо о «реабилитации» поэмы в Государственный ученый совет подписали Алексей Толстой , Константин Федин, Юрий Тынянов, Самуил Маршак , Михаил Зощенко и другие. К сожалению, протест не повлиял на судьбу сказки: «Крокодила» не печатали с конца 1920-х до середины 1950-х. Защитников сказки назвали «группой Чуковского», то есть внесли в списки неблагонадежных.
Вдруг навстречу мой хороший, мой любимый крокодил
Крокодил стал сквозным персонажем в творчестве Чуковского, поэт даже называл свои сказки «Мои крокодилиады». Крокодил встречался в других его стихах еще не меньше четырех раз, и всегда его появление было эффектным и драматически сильным. Чаще всего Крокодил был главным антагонистом («Краденое солнце», «Крокодил), но в «эпизодической» роли мог стать и спасителем героя (Мойдодыр», «Бармалей»).
В «Бармалее» Крокодил оказывается спасителем детей:
Рада, рада, рада, рада детвора,
Заплясала, заиграла у костра:
«Ты нас,
Ты нас
От смерти спас,
Ты нас освободил.
Ты в добрый час
Увидел нас,
о добрый
Крокодил!»
В «Мойдодыре» Крокодил как никогда респектабелен - и снова глотает что-то:
Вдруг навстречу мой хороший,
Мой любимый Крокодил.
Он с Тотошей и Кокошей
По аллее проходил
И мочалку, словно галку,
Словно галку, проглотил.
Его появление становится переломным моментом сказки: после встречи с ним грязнуля немедленно перевоспитывается. Мотив перевоспитания» вообще характерен для «крокодиловых» сказок Чуковского.
Только однажды Крокодил предстает в сказках Чуковского хтоническим мифологическим чудищем, одинаково далеким и от городских улиц и от человеческого образа - в сказке «Краденое солнце»:
А в Большой Реке
Крокодил
Лежит,
И в зубах его
Не огонь горит,-
Солнце красное,
Солнце краденое.
Жил-был Крокодил.
Нет, нет, это был совсем не тот известный Крокодил, который
ПО НЕВСКОМУ ХОДИЛ! —
ведь тот Крокодил, как ты, конечно, знаешь, жил да был, а этот просто жил-был. Это большая разница!
К тому же этот Крокодил ходил мало (он чаще плавал), не курил никаких папирос (и правильно делал, это очень вредно!) и говорил только по-крокодильски.
Словом, это был самый настоящий Крокодил, и жил он в самой настоящей Африке, в большой реке, и, как полагается настоящему Крокодилу, все у него было страшное: страшный хвост и страшная голова, страшная пасть и ОЧЕНЬ СТРАШНЫЕ ЗУБЫ! (Только лапки у него были коротенькие, но Крокодил считал, что они СТРАШНО коротенькие.)
А самое страшное: он никогда не чистил своих ОЧЕНЬ СТРАШНЫХ ЗУБОВ: ни перед едой, ни после еды (аппетит у него тоже был СТРАШНЫЙ!), ни утром, перед завтраком, ни вечером, умываясь перед сном… (Умываться он, что правда, то правда, никогда не забывал, но когда живешь в реке, это не такая уж большая заслуга, верно?)
И неудивительно, что в один прекрасный день (так уж говорится, хотя для Крокодила, поверь, этот день вовсе не был прекрасным!), неудивительно, что в один прекрасный день у Крокодила заболели зубы.
Да еще как! СТРАШНО!
Заболел-то, правду сказать, только один зуб, но Крокодилу казалось, что болят все зубы сразу. Потому что в зубе и кололо, и ныло, и словно буравом сверлило, и вдобавок стреляло!
Крокодил прямо-таки не находил себе места!
Он кидался в воду и нырял на самое дно, надеясь, что от прохладной воды ему станет полегче, и сначала ему как будто становилось легче, но потом зуб начинал ныть вдвое сильнее!
Он как бешеный выскакивал на берег, на горячий песок, в надежде, что ему поможет тепло, и в первую минуту ему как будто помогало, но потом!..
Он стонал, он кряхтел, он хныкал (некоторые считают, что все это помогает), но ему только делалось все хуже, хуже и хуже!
А хуже всего было то, что некому было его пожалеть: ведь он был СТРАШНЫЙ КРОКОДИЛ, и характер у него тоже был СТРАШНЫЙ, и он многих обидел на своем веку, и никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не сказал ни одного ДОБРОГО СЛОВА!
Звери и птицы, правда, сбежались со всех сторон, но они стояли поодаль и только удивлялись, глядя, что вытворяет Крокодил. А удивляться было чему, потому что Крокодил и вертелся, и метался, и стукался головой о прибрежные скалы, и даже пробовал попрыгать на одной ножке. Но все это ему ни капельки не помогало!
И вдобавок лапки у него были такие коротенькие, что он никак не мог даже поковырять в зубах (хотя, если бы и мог, это бы ему мало помогло!).
И наконец бедный Крокодил в отчаянии растянулся под большим-пребольшим бананом (под маленьким он бы не поместился) и заревел в голос.
— Ой-ой-ой! — плакал он басом. — Бедные мои зубки! Ой-ой-ой! Бедный я Крокодил!
Вот поднялось веселье!
Звери и птицы хохотали и прыгали от радости; одни кричали: «Так тебе и надо!» — другие: «Ага, попался!»
Мартышки даже швыряли в него камешками и песком, а особенно веселились птицы — ведь у них-то не было никаких зубов!
Тут Крокодилу стало так больно и обидно, что из его глаз покатились слезы — СТРАШНО большие слезы!
— Глядите! Крокодиловы слезы! — крикнул пестрый Попугай и расхохотался первым.
За ним засмеялись те, кто знал, что означают эти слова, а там и все остальные, и вскоре поднялся такой шум и хохот, что маленькая птичка Тари — хорошенькая беленькая птичка, ростом побольше голубя и поменьше пигалицы — прилетела посмотреть, в чем дело.
А узнав, в чем дело, она очень рассердилась.
— Как вам не стыдно! — крикнула она своим звонким голоском.
И все сразу замолчали, и стало слышно, как стонет Крокодил:
— Ой-ой-ой! Бедные мои зубки! Ой-ой-ой! Как больно!
— А почему это нам должно быть стыдно? — спросила какая-то Мартышка.
— Стыдно смеяться над бедным Крокодилом! — ответила птичка Тари. — Ведь у него болят зубы! Ему больно!
— Можно подумать, ты знаешь, что такое зубы! — фыркнула Мартышка и скорчила рожу.
— Зато я хорошо знаю, что значит — «больно»! — сказала птичка Тари. — И знаю, что если тебе больно, а над тобой смеются — тебе вдвое больнее! Вы видите — Крокодил плачет!
— Крокодиловыми слезами! — повторил Попугай и засмеялся. Но никто его не поддержал.
— Попугай ты! — с презрением сказала птичка Тари. — Говоришь, а сам не понимаешь, что говоришь! Никакие это не крокодиловы слезы!
— Как же так? Ведь плачет-то Крокодил? — удивился Попугай.
— Эх, ты! — сказала птичка Тари. — Зубы-то у него по-настоящему болят, верно? Значит, и слезы настоящие! Самые настоящие горькие слезы!
— Еще бы не настоящие! — сказал Крокодил страшным басом и вдруг перестал плакать. — Ой! — продолжал он с изумлением. — Мне кажется… что мне, кажется, стало легче… Нет! Ой-ой-ой! Мне это только кажется!
И он заплакал еще громче.
— Все равно мне его не жалко, — заявила Мартышка. — Он сам виноват: почему он никогда не чистит зубы? Брал бы с нас пример!
И она тут же принялась чистить зубы шершавой веточкой дерева Мъсваки — это она собезьянничала у людей.
— Да ведь я же, — простонал Крокодил, — я же не знал, что их надо чистить!..
— А если бы ты знал, ты бы чистил? — спросила птичка Тари.
— Если бы знал? Конечно, НЕТ! — прохныкал Крокодил. — Как я могу чистить зубы, когда у меня такие СТРАШНО коротенькие лапки?
— Ну, а если бы ты мог, ты бы чистил? — настаивала птичка Тари.
— Еще бы! — сказал Крокодил. — Ведь я чистоплотный Крокодил и каждый день умываюсь. Хотя это не такая уж большая заслуга. Для того, кто живет в реке, — скромно прибавил он.
И тут птичка Тари, маленькая, белая с черным птичка, ростом чуть побольше голубя и чуть поменьше пигалицы, сделала такую удивительную вещь, что все ахнули. Она смело подлетела прямо к страшной пасти Крокодила, к самому его носу, и скомандовала:
— Открой рот!
Крокодил послушно открыл пасть, и все снова ахнули и отступили на шаг (не меньше!), потому что пасть у Крокодила была (ты не забыл?) СТРАШНАЯ, а в ней торчали ОЧЕНЬ СТРАШНЫЕ ЗУБЫ.
Но все ахнули гораздо громче (а многие даже зажмурились!), когда птичка Тари вскочила прямехонько в крокодилью пасть!
— Смотри не вздумай закрыть рот, а то у нас ничего не получится! — сказала она, и Крокодил, разинув пасть еще шире, ответил:
— О-Э-О! — что должно было означать: «Конечно!» (Попробуй сам сказать «конечно» с открытым ртом, только ни в коем случае не закрывай его, а то у тебя ничего не получится…)
— Какой ужас! — крикнула птичка Тари спустя полминуты. — Просто страшно, что тут творится! Это не пасть, а какое-то… — Птичка запнулась, она хотела сказать «болото», но побоялась обидеть Крокодила. — Чего тут только нет! — продолжала она. — Даже пиявки! И черные, и зеленые, и с красными полосками! Да, самое время было почистить тебе зубы!
Крокодил, услышав про пиявок, только тяжело вздохнул.
— Ну ничего, ничего, — продолжала птичка Тари, — сейчас мы все приведем в порядок!
И птичка Тари принялась за дело.
— Ну вот и он — больной зуб! — вскоре крикнула она весело. — Сейчас мы его выдернем! Раз… два… три! Готово!
Крокодил ойкнул.
Птичка тоже.
— Ой! — сказала она. — Ой, а под ним-то, оказывается, новый растет! Как интересно!
— У нас так всегда бывает! — похвалился Крокодил (кстати, это сущая правда), но так как он ни на секунду не забывал, что пасть закрывать нельзя, то получилось у него только: У-А-А-Э-А-Ы-А-Э!
И не все поняли, что он хотел сказать.
Через пять минут все было готово.
Звери и птицы были до крайности изумлены, увидев, что птичка Тари выпорхнула из крокодильей пасти целой и невредимой, и казалось, сильнее удивиться они не могли, но все-таки им пришлось удивиться еще больше, потому что первые слова, которые произнес Крокодил, закрыв наконец пасть, были такие:
— Большое-большое спасибо тебе, добрая птичка! Мне гораздо, гораздо, гораздо легче!
И тут все звери и птицы сами разинули рты, словно хотели, чтобы птичка Тари тоже почистила им зубы. Но это, конечно, не так (тем более что у птиц, как ты знаешь, нет никаких зубов!). Просто они удивились до самой, самой последней крайности потому, что НАСТОЯЩИЙ СТРАШНЫЙ КРОКОДИЛ ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ СКАЗАЛ НАСТОЯЩЕЕ ДОБРОЕ СЛОВО!
— Какие пустяки, — скромно сказала птичка Тари. — Не стоит благодарности, тем более что пиявки были — первый сорт! Особенно эти, в красную полосочку! Если хочешь, я буду каждый день тебе чистить зубы!
— Еще бы не хочу!.. — сказал Крокодил.
— Договорились! — сказала птичка Тари, и мартышки вдруг захлопали в ладоши, все другие звери запрыгали и затопали копытами, а птицы запели свои самые веселые песни, сами не зная почему…
И вот с этого-то самого дня птичку Тари называют Ма-Тари-Кари, что на крокодильем языке означает: «Маленькая птичка, которая делает большие добрые дела»…
И если тебе очень повезет и ты поедешь в Африку, ты сможешь своими глазами увидеть, как Ма-Тари-Кари чистит зубы Крокодилу и предупреждает его об опасности (ведь иногда и Крокодилу грозит опасность!).
Некоторые, правда, зовут се за это Крокодиловым Сторожем, а то и Крокодильей Зубочисткой, но Ма-Тари-Кари не обижается: она говорит, что, с тех пор как они подружились, характер у Крокодила стал уже не такой СТРАШНЫЙ.
Что ж, это вполне возможно.
Снял он Судачишку с крючка и в воду бросил.
Судак как припустится - и "спасибо" не сказал! Обеспамятел от радости,
видно.
Но только с этого самого дня стало рыбы в реках-морях заметно
убавляться.
И собрались однажды все рыбы на совет.
- В чем, - говорят, - причина? То нас ни зверь, ни птица, ни человек не
трогали, а теперь таскают не судом! Признавайся, кто их научил!
Пришлось Судачишке каяться.
- Так и так, - говорит, - я, дурак, проболтался! Делайте со мной что
хотите - я всему виной!
Хотели было рыбы его за это смерти предать, да, спасибо, Камбала -
умнее ее рыбы на свете нет - отговорила.
- Этим, - говорит, - горю все равно не поможешь. И Судак у нас теперь
ученый - будет молчать! Вот лучше-ка давайте и мы все вперед будем язык за
зубами держать, чтобы ни люди, ни птицы, ни звери больше никаких наших
рыбьих хитростей не узнали.
Так и порешили.
С тех-то самых пор все рыбы воды в рот набрали и ни с людьми, ни со
зверями, ни с птицами не разговаривают.
Говорят только между собой.
И то - тихо-тихо.
Ма-Тари-Кари
Жил-был Крокодил.
Нет, нет, это был совсем не тот известный Крокодил, который
ПО НЕВСКОМУ ХОДИЛ! -
Ведь тот Крокодил, как ты, конечно, знаешь, жил да был, а этот просто
жил-был. Это большая разница!
К тому же этот Крокодил ходил мало (он чаще плавал), не курил никаких
папирос (и правильно делал, это очень вредно!) и говорил только
по-крокодильски.
Словом, это был самый настоящий Крокодил, и жил он в самой настоящей
Африке, в большой реке, и, как полагается настоящему Крокодилу, все у него
было страшное: страшный хвост и страшная голова, страшная пасть и ОЧЕНЬ
СТРАШНЫЕ ЗУБЫ! (Только лапки у него были коротенькие, но Крокодил считал,
что они СТРАШНО коротенькие.)
А самое страшное: он никогда не чистил своих ОЧЕНЬ СТРАШНЫХ ЗУБОВ: ни
перед едой, ни после еды (аппетит у него тоже был СТРАШНЫЙ!), ни утром,
перед завтраком, ни вечером, умываясь перед сном... (Умываться он, что
правда, то правда, никогда не забывал, но когда живешь в реке, это не такая
уж большая заслуга, верно?)
И неудивительно, что в один прекрасный день (так уж говорится, хотя для
Крокодила, поверь, этот день вовсе не был прекрасным!), неудивительно, что в
один прекрасный день у Крокодила заболели зубы.
Да еще как! СТРАШНО!
Заболел-то, правду сказать, только один зуб, но Крокодилу казалось, что
болят все зубы сразу. Потому что в зубе и кололо, и ныло, и словно буравом
сверлило, и вдобавок стреляло!
Крокодил прямо-таки не находил себе места!
Он кидался в воду и нырял на самое дно, надеясь, что от прохладной воды
ему станет полегче, и сначала ему как будто становилось легче, но потом зуб
начинал ныть вдвое сильнее!
Он как бешеный выскакивал на берег, на горячий песок, в надежде, что
ему поможет тепло, и в первую минуту ему как будто помогало, но потом!..
Он стонал, он кряхтел, он хныкал (некоторые считают, что все это
помогает), но ему только делалось все хуже, хуже и хуже!
А хуже всего было то, что некому было его пожалеть: ведь он был
СТРАШНЫЙ КРОКОДИЛ, и характер у него тоже был СТРАШНЫЙ, и он многих обидел
на своем веку, и никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не сказал ни
одного ДОБРОГО СЛОВА!
Звери и птицы, правда, сбежались со всех сторон, но они стояли поодаль
и только удивлялись, глядя, что вытворяет Крокодил. А удивляться было чему,
потому что Крокодил и вертелся, и метался, и стукался головой о прибрежные
скалы, и даже пробовал попрыгать на одной ножке. Но все это ему ни капельки
не помогало!
И вдобавок лапки у него были такие коротенькие, что он никак не мог
даже поковырять в зубах (хотя, если бы и мог, это бы ему мало помогло!).
И наконец бедный Крокодил в отчаянии растянулся под большим-пребольшим
бананом (под маленьким он бы не поместился) и заревел в голос.
- Ой-ой-ой! - плакал он басом. - Бедные мои зубки! Ой-ой-ой! Бедный я
Крокодил!
Вот поднялось веселье!
Звери и птицы хохотали и прыгали от радости; одни кричали: "Так тебе и
надо!" - другие: "Ага, попался!"
Мартышки даже швыряли в него камешками и песком, а особенно веселились
птицы - ведь у них-то не было никаких зубов!
Тут Крокодилу стало так больно и обидно, что из его глаз покатились
слезы - СТРАШНО большие слезы!
- Глядите! Крокодиловы слезы! - крикнул пестрый Попугай и расхохотался
первым.
За ним засмеялись те, кто знал, что означают эти слова, а там и все
остальные, и вскоре поднялся такой шум и хохот, что маленькая птичка Тари -
хорошенькая беленькая птичка, ростом побольше голубя и поменьше пигалицы -
прилетела посмотреть, в чем дело.
А узнав, в чем дело, она очень рассердилась.
- Как вам не стыдно! - крикнула она своим звонким голоском.
И все сразу замолчали, и стало слышно, как стонет Крокодил:
- Ой-ой-ой! Бедные мои зубки! Ой-ой-ой! Как больно!
- А почему это нам должно быть стыдно? - спросила какая-то Мартышка.
- Стыдно смеяться над бедным Крокодилом! - ответила птичка Тари. - Ведь
у него болят зубы! Ему больно!
- Можно подумать, ты знаешь, что такое зубы! - фыркнула Мартышка и
скорчила рожу.
- Зато я хорошо знаю, что значит - "больно"! - сказала птичка Тари. - И
знаю, что если тебе больно, а над тобой смеются - тебе вдвое больнее! Вы
видите - Крокодил плачет!
- Крокодиловыми слезами! - повторил Попугай и засмеялся. Но никто его
не поддержал.
- Попугай ты! - с презрением сказала птичка Тари. - Говоришь, а сам не
понимаешь, что говоришь! Никакие это не крокодиловы слезы!
- Как же так? Ведь плачет-то Крокодил? - удивился Попугай.
- Эх, ты! - сказала птичка Тари. - Зубы-то у него по-настоящему болят,
верно? Значит, и слезы настоящие! Самые настоящие горькие слезы!
- Еще бы не настоящие! - сказал Крокодил страшным басом и вдруг
перестал плакать. - Ой! - продолжал он с изумлением. - Мне кажется... что
мне, кажется, стало легче... Нет! Ой-ой-ой! Мне это только кажется!
И он заплакал еще громче.
- Все равно мне его не жалко, - заявила Мартышка. - Он сам виноват:
почему он никогда не чистит зубы? Брал бы с нас пример!
И она тут же принялась чистить зубы шершавой веточкой дерева Мъсваки -
это она собезьянничала у людей.
- Да ведь я же, - простонал Крокодил, - я же не знал, что их надо
чистить!..
- А если бы ты знал, ты бы чистил? - спросила птичка Тари.
- Если бы знал? Конечно, НЕТ! - прохныкал Крокодил. - Как я могу
чистить зубы, когда у меня такие СТРАШНО коротенькие лапки?
- Ну, а если бы ты мог, ты бы чистил? - настаивала птичка Тари.
- Еще бы! - сказал Крокодил. - Ведь я чистоплотный Крокодил и каждый
день умываюсь. Хотя это не такая уж большая заслуга. Для того, кто живет в
реке, - скромно прибавил он.
И тут птичка Тари, маленькая, белая с черным птичка, ростом чуть
побольше голубя и чуть поменьше пигалицы, сделала такую удивительную вещь,
что все ахнули. Она смело подлетела прямо к страшной пасти Крокодила, к
самому его носу, и скомандовала:
- Открой рот!
Крокодил послушно открыл пасть, и все снова ахнули и отступили на шаг
(не меньше!), потому что пасть у Крокодила была (ты не забыл?) СТРАШНАЯ, а в
ней торчали ОЧЕНЬ СТРАШНЫЕ ЗУБЫ.
Но все ахнули гораздо громче (а многие даже зажмурились!), когда птичка
Тари вскочила прямехонько в крокодилью пасть!
- Смотри не вздумай закрыть рот, а то у нас ничего не получится! -
сказала она, и Крокодил, разинув пасть еще шире, ответил:
- О-Э-О! - что должно было означать: "Конечно!" (Попробуй сам сказать
"конечно" с открытым ртом, только ни в коем случае не закрывай его, а то у
тебя ничего не получится...)
- Какой ужас! - крикнула птичка Тари спустя полминуты. - Просто
страшно, что тут творится! Это не пасть, а какое-то... - Птичка запнулась,
она хотела сказать "болото", но побоялась обидеть Крокодила. - Чего тут
только нет! - продолжала она. - Даже пиявки! И черные, и зеленые, и с
красными полосками! Да, самое время было почистить тебе зубы!
Крокодил, услышав про пиявок, только тяжело вздохнул.
- Ну ничего, ничего, - продолжала птичка Тари, - сейчас мы все приведем
в порядок!
И птичка Тари принялась за дело.
- Ну вот и он - больной зуб! - вскоре крикнула она весело. - Сейчас мы
его выдернем! Раз... два... три! Готово!
Крокодил ойкнул.
Птичка тоже.
- Ой! - сказала она. - Ой, а под ним-то, оказывается, новый растет! Как
интересно!
- У нас так всегда бывает! - похвалился Крокодил (кстати, это сущая
правда), но так как он ни на секунду не забывал, что пасть закрывать нельзя,
то получилось у него только: У-А-А-Э-А-Ы-А-Э!
И не все поняли, что он хотел сказать.
Через пять минут все было готово.
Звери и птицы были до крайности изумлены, увидев, что птичка Тари
выпорхнула из крокодильей пасти целой и невредимой, и казалось, сильнее
удивиться они не могли, но все-таки им пришлось удивиться еще больше, потому
что первые слова, которые произнес Крокодил, закрыв наконец пасть, были
такие:
- Большое-большое спасибо тебе, добрая птичка! Мне гораздо, гораздо,
гораздо легче!
И тут все звери и птицы сами разинули рты, словно хотели, чтобы птичка
Тари тоже почистила им зубы. Но это, конечно, не так (тем более что у птиц,
как ты знаешь, нет никаких зубов!). Просто они удивились до самой, самой
последней крайности потому, что НАСТОЯЩИЙ СТРАШНЫЙ КРОКОДИЛ ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ
СКАЗАЛ НАСТОЯЩЕЕ ДОБРОЕ СЛОВО!
- Какие пустяки, - скромно сказала птичка Тари. - Не стоит
благодарности, тем более что пиявки были - первый сорт! Особенно эти, в
красную полосочку! Если хочешь, я буду каждый день тебе чистить зубы!
- Еще бы не хочу!.. - сказал Крокодил.
- Договорились! - сказала птичка Тари, и мартышки вдруг захлопали в
ладоши, все другие звери запрыгали и затопали копытами, а птицы запели свои
самые веселые песни, сами не зная почему...
И вот с этого-то самого дня птичку Тари называют Ма-Тари-Кари, что на
крокодильем языке означает: "Маленькая птичка, которая делает большие добрые
дела"...
И если тебе очень повезет и ты поедешь в Африку, ты сможешь своими
глазами увидеть, как Ма-Тари-Кари чистит зубы Крокодилу и предупреждает его
об опасности (ведь иногда и Крокодилу грозит опасность!).
Некоторые, правда, зовут се за это Крокодиловым Сторожем, а то и
Крокодильей Зубочисткой, но Ма-Тари-Кари не обижается: она говорит, что, с
тех пор как они подружились, характер у Крокодила стал уже не такой
СТРАШНЫЙ.
Что ж, это вполне возможно.
Отшельник и Роза
I
В Синем море жил-был маленький Рак. И жилось ему очень плохо, так
плохо, что он никак не мог понять, почему море называют Синим - ему-то оно
казалось совсем, совсем серым...
Да, это было очень странно!
Ведь море было действительно синее-синее, и жить в нем было так весело
и интересно! Рыбы (это только раньше люди думали, что они не умеют
говорить!) даже сложили веселую песню о том, как хорошо живется в море:
Никто и нигде!
Никто и нигде!
Не жил веселее,
Чем рыбы в воде!
Ни люди,
Ни звери,
Ни птицы,
Ни змеи -
Никто и нигде не живет веселее!
Да, никто и нигде!
Нет, никто и нигде
Не жил веселее, чем рыбы в воде! -
И распевали ее с утра до ночи. Морские Звезды так и сияли, мудрые
Дельфины и те резвились как дети, а бедный Рак сидел, забившись в
какую-нибудь щелку, и горевал.
А ведь у него было все, что полагается настоящему раку для полного
счастья: десять ног и вытаращенные глаза, длинные-предлинные усы и могучие
клешни. Вот только панциря у него не было - тельце было совсем мягкое...
Может быть, потому-то все, у кого такой панцирь был, да и многие другие,
обижали его, щипали, кусали, а то и старались съесть...
И он пел грустную-прегрустную песню:
Ах, много места в море,
И много в нем воды,
Но в нем не меньше горя,
Не меньше в нем беды!
Все горе в том, что тебе не хватает твердости, - сказал ему как-то
его дальний родственник дядя Краб, который всегда ходит боком. - В наше
время нельзя быть таким мягкотелым!
И в доказательство он сильно ущипнул бедного Рака.
- Ой! - крикнул Рак. - Больно!
- Это для твоей же пользы, - сказал дядя Краб, очень довольный. - Мое
дело, конечно, сторона, но на твоем месте я попытался бы обзавестись
каким-нибудь приличным панцирем.
И он поскорее - бочком-бочком - убрался в сторону. Ведь клешни у
Отшельника были как у настоящего рака и даже, пожалуй, покрепче...
Да, я и забыл тебе сказать, что рака прозвали Отшельником, как раз
потому что он, как ты знаешь, вечно прятался то в пещеры, то в норки, то под
камушки, чтобы его поменьше щипали.
Первый назвал его Отшельником Морской Конек - он известный насмешник, -
а Рыбы-Попугаи (есть и такие!) подхватили его слова, и скоро во всем Синем
море да и на суше никто иначе и не называл нашего рака, как Рак-Отшельник.
"Ну что ж, - подумал Отшельник, когда боль немного успокоилась, - щипок
был неплох, но ведь и совет, пожалуй, тоже! Пожалуй, мне действительно стоит
об этом хорошенько подумать".
Как видишь, Отшельник умел не только горевать, но и думать, а это
значит, что он был очень, очень умный рак!
А кругом валялось многое множество раковин. И вот, хорошенько подумав,
он решил так: "Самое подходящее место для рака - это, конечно, раковина; а
самый подходящий жилец для раковины - это, конечно, рак. И когда рак залезет
в раковину, его уже никто не ущипнет, или я ничего не понимаю ни в тех, ни в
других!"
И вот он постучал в первую попавшуюся раковину и попытался объяснить
все это ее хозяину, но оттуда выглянул сердитый Моллюск и, не дослушав его,
сказал:
- Глупости! Я занят! - и крепко-накрепко захлопнул створки своей
раковины.
- Самое подходящее место для рака - это раковина, - продолжал
Отшельник, постучав во вторую раковину, но оттуда тоже выглянул
сердитый-пресердитый Моллюск и сказал:
- Глупости!
И тоже захлопнул створку у него перед носом (хотя носов у раков, как ты
знаешь, не бывает).
А когда он постучал в третью раковину, оттуда уже никто не выглянул,
потому что там никого и не было, и - о радость! - это оказалась как раз
подходящая раковина: не слишком большая и не слишком маленькая - ну, просто
в самый раз!
"Да, мы прямо созданы друг для друга, - подумал Отшельник, засунув свое
мягкое тельце в раковину. - Чего же лучше! Теперь меня не ущипнешь!"
И он даже не обиделся, когда вертевшийся неподалеку Морской Конек
тоненько заржал (а это означало, что он собирается сострить) и сказал:
- Иги-ги-ги! Наш Отшельник совсем ушел в свою раковину!
И Рыбы-Попугаи, которые, по правде говоря, ничего в этой шутке не
поняли, подхватили и понесли ее по всему Синему морю...
Ну что ж, когда у тебя есть все, что нужно для полного счастья, можно
стерпеть и шутку. Верно?
II
Но странное дело! Хотя никто (даже дядя Краб), никто не мог больше ни
ущипнуть, ни укусить нашего Отшельника (даже для его же пользы), ему, видно,
все-таки чего-то не хватало для полного счастья... Иначе почему бы море
по-прежнему казалось ему совсем, совсем серым? И почему бы он продолжал петь
свою грустную песню:
Ах, много в море места,
Но не найти никак
Нигде такого места,
Где был бы счастлив Рак!..
Однажды он, не удержавшись, сказал проплывавшей неподалеку Летучей
Рыбке:
- Как странно жить в Сером море! Я слыхал, что есть на свете Белое
море, и Черное, и Желтое, и даже Красное, но никто и никогда не слыхал про
Серое море...
- Серое! - засмеялась Летучая Рыбка. - Какое же оно серое? Оно
лазурное, бирюзовое, изумрудное, голубое, васильковое! Оно синее-пресинее!
Самое синее на свете!
И она поспешила вслед за своими подружками, которые выпорхнули на
поверхность, чтобы еще раз полюбоваться синими волнами с белыми гребешками.
- Кого ни спросишь, все говорят: "синее". Странно! - пробормотал про
себя Отшельник. - Почему же только я один этого не вижу? Только я один!
- Именно поэтому, - неожиданно раздался чей-то голос, и Отшельник,
вздрогнув, на мгновение спрятался в свою раковину.
А выглянув оттуда, он увидел... - кого бы ты думал? - самого доброго,
самого мудрого из всех морских волшебников. Да, да, ты не ошибся: это был
Дельфин.
- Именно потому, что ты один! - сказал Дельфин. - Найди себе друга - и
тогда ты увидишь! Желаю удачи, и подумай над моими словами!
И Дельфин (как и все волшебники, он любил говорить загадками) вильнул
хвостом и поплыл по своим делам.
А Отшельник (как ты помнишь, он умел не только грустить, но и думать)
стал думать...
И он подумал:
"Дельфин сказал: "Именно потому, что ты один". Ну конечно, когда я
найду друга, я буду уже не один... А что же я увижу?.. Ну конечно, я увижу,
что море станет синим... И наверно, тогда уже все-все будет совсем хорошо!
Значит, надо искать себе друга. Горе в том, что я не знаю, кто такие эти
друзья, и где они живут, и как выглядят... Ну что ж, когда я найду
настоящего друга, я это сразу узнаю, потому что ведь море станет
синим-синим!"
С этими словами Отшельник отправился искать себе друга, и, говоря по
правде, тут-то наша сказка и началась!
III
А я должен сказать тебе, что найти настоящего друга не так-то легко,
даже на дне морском. Особенно если ты не знаешь, как он выглядит...
Отшельник побывал и на отмелях, и в глубинах, и он повидал множество
диковинных существ, созданий и даже чудищ, но друга между ними он не нашел.
На отмели он встретил Ската и спросил его, не друг ли он. И Скат,
который целый день лежит на дне и подстерегает зазевавшихся рыбешек, сказал
ему:
- О, конечно, конечно, я друг тебе! Иди скорее ко мне, и мы никогда не
расстанемся! - и открыл чудовищную пасть...
К счастью, наш Отшельник, как ты хорошо знаешь, был очень умный, он
понял, что Скат ищет не друга, а добычу, и поскорее поплыл прочь, а
разочарованный Скат замурлыкал про себя страшную песню:
Куда спешить на дне морском?
Тут можно двигаться ползком.
Друзья, умерьте вашу прыть:
Ползти спокойнее, чем плыть...
Он был по-своему прав, потому что Скату гораздо легче ловить ту добычу,
которая ползает, чем ту, которая плавает...
В глубине моря, где царит вечная тьма, Отшельник увидел какую-то
светлую точку, и он, обрадованный, поплыл к ней, и это оказалась
глубоководная рыба с таким трудным названием, что она и сама его не знает.
И, увидев Отшельника, она стала манить его своей светящейся удочкой, и плохо
бы ему пришлось, если бы он соблазнился приманкой, потому что пасть у этой
рыбы была не меньше, чем у Ската...
Он познакомился с Голотурией и попытался заговорить с ней, но трусливая
Голотурия с испугу вывернулась наизнанку и выстрелила в него собственными
внутренностями, потому что она приняла Отшельника за врага, а Голотурии
всегда так откупаются от врагов...
Он пытался подружиться с красивой Медузой, но она оказалась совсем
глупой, да вдобавок ядовитой, и он едва успел увернуться от ее ядовитых
щупалец.
Словом, сколько он ни искал, он ничего не нашел: одни боялись его,
другие смеялись над ним, а третьи старались его съесть, и, уж конечно, ни
тех, ни других, ни третьих нельзя считать настоящими друзьями!
И наконец, очень усталый и очень-очень грустный, он присел отдохнуть и
сказал:
- Вот я обошел все дно морское и нигде не нашел друга. И море
по-прежнему серое. Наверное, для меня оно всегда будет серым. Ах, если бы я
мог, я бы утопился!..
IV
И тут он услышал, как кто-то с тяжелым вздохом, словно эхо, повторил
его слова:
- Ах, если бы я могла, я бы утопилась...
Отшельник оглянулся (вернее, просто повел по сторонам глазами - ведь
они у него, как ты помнишь, на стебельках) и никого не увидел. Никого, кроме
Розы, Морской Розы. Но ведь Морские Розы (ученые люди называют их
Актиниями), хотя они и не цветы, вздыхать не могут!
Но вздох повторился, а потом послышалось всхлипывание. А ведь кругом
никого не было, кроме Розы, Морской Розы.
- Это ты плачешь? - удивленно спросил Отшельник.
Он чуть было не прибавил: "А разве ты умеешь?" - но вовремя удержался.
Роза ничего не ответила, но так как она заплакала еще громче, то
ответа, в сущности, и не требовалось.
- А почему ты плачешь? Тебя кто-нибудь обидел? - спросил Отшельник
(ведь не только тело, но и сердце у него было мягкое).
- Никто не смеет меня обидеть! - сказала Роза. - Никто во всем море не
смеет ко мне прикоснуться!
И она гордо выпрямилась и даже перестала плакать.
- Тогда почему же ты плачешь? - спросил ее Отшельник так ласково, что
Роза тоже смягчилась и ответила ему:
- Мне просто грустно. А грустно мне потому, что это море такое серое,
серое! Вот если бы я нашла друга, все было бы по-другому. Но ведь я не умею
ходить, и все, что мне остается, - это стоять здесь и горевать...
Отшельник хотел сказать ей, что он обошел все дно морское и нигде не
нашел друга, но ему стало жалко огорчать бедную Розу, тем более что она была
такая красивая.
И он сказал ей:
- Я как раз тоже хожу по дну морскому и ищу друга. Если хочешь, пойдем
вместе, и, может быть, если нам очень, очень повезет, каждый найдет себе
друга, и тогда море станет синим, и мы совсем не будем грустить.
- Да ведь я же не умею ходить, - сказала Роза, и лепестки ее грустно
поникли.
- Ну, это горе небольшое, - сказал добрый Отшельник. - Если ты хочешь,
я могу тебя понести! Мне это будет только приятно!
Розе было страшновато сниматься с насиженного места, хоть ей и плохо
там жилось... Так всегда бывает!
Но Отшельник говорил с ней так ласково и показался ей таким добрым, что
она согласилась.
И вот Отшельник помог ей сойти с камня и сесть к нему на раковину, и
они тронулись в путь!
Ох, как закружилась у Розы голова - ведь она прежде не знала, что
значит двигаться, и ей показалось, что все несется вокруг нее бешеным
хороводом: и камни, и водоросли, и приросшие ко дну устрицы, и морские ежи.
Она даже побледнела, но из гордости не издала ни звука - да, она была очень,
очень гордая!
А через несколько минут она привыкла (тем более что Отшельник, сказать
по совести, шел не так уж быстро) и начала громко восторгаться всем, что
видела вокруг.
- Ах, как хорошо! - восхищалась она. - Как легко дышать, когда не
стоишь на месте! Ой, какие пестрые рыбки! Как их зовут? А кто это так сияет?
Морские Звезды, вот как! Не думала, что они такие красивые! А это что? А это
кто? Ох, как хорошо путешествовать!..
И Отшельник едва успевал отвечать на ее вопросы. Он, правда, много раз
видел все, чем она так восхищалась, но (ведь он был очень добрый) думал про
себя: "Пусть радуется, бедная! Скоро ей все это надоест, так же как и мне...
По правде говоря, мне очень приятно слышать, как она радуется! Интересно,
если бы я нашел друга, мы радовались бы с ним вместе или нет?"
И он задумался о том, как грустно, что ему никогда, никогда не найти
друга; и вдруг Роза, которая уже с минуту как замолчала, спросила, как будто
угадав его мысли:
- А когда же мы пойдем искать друзей?
И тут Отшельник не удержался и рассказал ей всю правду; как он искал
друга по всему дну морскому и видел существа, создания и даже чудища, но
друга не нашел нигде...
- Может быть, никаких друзей вовсе не бывает на свете, - сказал он
грустно, - и лучше их и не искать?
V
Неправда! - сказала Роза. - Друзья на свете бывают, я уверена, а не
нашел ты их только потому, что не знал, где их искать.
- А ты знаешь? - спросил Отшельник.
- Я знаю! Настоящие друзья живут в Алом городе. Они построили его сами
и живут там и дружат, и для них море всегда, всегда синее! И знаешь,
говорят, что эти друзья - мои сестры или братья, или вообще какие-то
родственники, так что мы должны пойти к ним, и они нам очень обрадуются!
- А они не будут щипать нас... для нашей же пользы? - спросил
Отшельник, который при слове "родственники" вспомнил дядю Краба.
- Надеюсь, что нет, - сказала Роза гордо, - ведь я говорила тебе, что
никто не смеет прикоснуться ко мне! Если я этого не захочу, - добавила она,
вспомнив, что ведь Отшельник прикоснулся к ней, когда помогал ей взобраться
на раковину.
Отшельник хотел сказать, что его это очень утешает, хотя его самого,
увы, щипали много раз, но не успел, потому что в эту минуту перед ними
появился дядя Краб собственной персоной.
- Доброе утро, племянничек, - бросил он небрежно и хотел было пройти
боком по своим делам (у крабов всегда множество дел), но тут он заметил Розу
и от удивления выпучил глаза. - А это еще что такое? - спросил он и махнул
своей толстой клешней в сторону Розы.
Нельзя сказать, что он был слишком хорошо воспитан!
- Это не что, а кто! Это Роза, - объяснил Отшельник. - Мы с ней идем к
Алому городу искать друзей!
Дядя Краб удивился еще больше - глаза у него на длинных-длинных
стебельках совсем вылезли.
- Мое дело, конечно, сторона, - сказал он, - но все-таки я должен тебе
кое-что сказать. Во-первых, Алый город находится за семью морями, так что ты
туда не дойдешь! Во-вторых, по-настоящему он называется не Алый город, а
как-то иначе, так что ты его не найдешь! В-третьих, там тоже нет никаких
друзей, так что ты зря его ищешь! Словом, ты собираешься совершить глупый
поступок! А еще глупее - таскать с собой такую обузу. - И он снова показал
на Розу своей толстой клешней.
Роза побледнела от обиды, и лепестки ее сжались.
И тут дяде Крабу пришлось удивиться еще больше, потому что Отшельник
(ведь ты не забыл, что он был очень добрый) впервые в жизни рассердился.
- Не смей обижать Розу! - крикнул он и бросился на дядю Краба.
Дядя Краб едва успел увернуться. Но все-таки успел.
Нет, нет, это был совсем не тот известный Крокодил, который по Невскому ходил! - ведь тот Крокодил, как ты, конечно, знаешь, жил да был, а этот просто жил-был. Это большая разница!
К тому же этот Крокодил ходил мало (он чаще плавал), не курил никаких папирос (и правильно делал, это очень вредно!) и говорил только по-крокодильски.
Словом, это был самый настоящий Крокодил, и жил он в самой настоящей Африке, в большой реке, и, как полагается настоящему Крокодилу, всё у него было страшное: страшный хвост и страшная голова, страшная пасть и ОЧЕНЬ СТРАШНЫЕ ЗУБЫ! (Только лапки у него были коротенькие, но Крокодил считал, что они СТРАШНО коротенькие.)
А самое страшное: он никогда не чистил своих ОЧЕНЬ СТРАШНЫХ ЗУБОВ: ни перед едой, ни после еды (аппетит у него тоже был СТРАШНЫЙ!), ни утром, перед завтраком, ни вечером, умываясь перед сном (Умываться он, что правда, то правда, никогда не забывал, но, когда живёшь в реке, это не такая уж большая заслуга, верно?)
И неудивительно, что в один прекрасный день (так уж говорится, хотя для Крокодила, поверь, этот день вовсе не был прекрасным!), неудивительно, что в один прекрасный день у Крокодила заболели зубы.
Да ещё как! СТРАШНО!
Заболел-то, правду сказать, только один зуб, но Крокодилу казалось, что болят все зубы сразу. Потому что в зубе и кололо, и ныло, и словно буравом сверлило и вдобавок стреляло!
Крокодил прямо-таки не находил себе места!
Он кидался в воду и нырял на самое дно, надеясь, что от прохладной воды ему станет полегче, и сначала ему как будто становилось легче, но потом зуб начинал ныть вдвое сильнее!
Он как бешеный выскакивал на берег, на горячий песок, в надежде, что ему поможет тепло, и в первую минуту ему как будто помогало, но потом!..
Он стонал, он кряхтел, он хныкал (некоторые считают, что всё это помогает), но ему только делалось всё хуже, хуже и хуже!
А хуже всего было то, что некому было его пожалеть: ведь он был СТРАШНЫЙ КРОКОДИЛ, и характер у него тоже был СТРАШНЫЙ, и он многих обидел на своем веку, и никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не сказал ни одного ДОБРОГО СЛОВА!
Звери и птицы, правда, сбежались со всех сторон, но они стояли поодаль и только удивлялись, глядя, что вытворяет Крокодил. А удивляться было чему, потому что Крокодил и вертелся, и метался, и стукался головой о прибрежные скалы, и даже пробовал попрыгать на одной ножке. Но всё это ему ни капельки не помогало!
И вдобавок лапки у него были такие коротенькие, что он никак не мог даже поковырять в зубах (хотя если бы и мог, это бы ему мало помогло!).
И наконец бедный Крокодил в отчаянии растянулся под большим-пребольшим бананом (под маленьким он бы не поместился) и заревел в голос.
Ой-ой-ой! - плакал он басом.- Бедные мои зубки! Ой-ой-ой! Бедный я Крокодил!
Вот поднялось веселье!
Звери и птицы хохотали и прыгали от радости: одни кричали: «Так тебе и надо!» - другие: «Ага, попался!»
Мартышки даже швыряли в него камешками и песком, а особенно веселились птицы: ведь у них-то не было никаких зубов!
Тут Крокодилу стало так больно и обидно, что из его глаз покатились слёзы - СТРАШНО большие слёзы!
Глядите! Крокодиловы слёзы! - крикнул пёстрый Попугай и расхохотался первым.
За ним засмеялись те, кто знал, что означают эти слова, а там и все остальные, и вскоре поднялся такой шум и хохот, что маленькая птичка Тари - хорошенькая беленькая птичка, ростом чуть поменьше пигалицы - прилетела посмотреть, в чём дело.
А узнав, в чём дело, она очень рассердилась.
Как вам не стыдно! - крикнула она своим звонким голоском.
И все сразу замолчали, и стало слышно, как стонет Крокодил:
‑‑ Ой-ой-ой! Бедные мои зубки! Ой-ой-ой! Как больно!
‑‑ А почему это нам должно быть стыдно? - спросила какая-то Мартышка.
‑‑ Стыдно смеяться над бедным Крокодилом! - ответила птичка Тари.- Ведь у него болят зубы! Ему больно!
‑‑ Можно подумать, ты знаешь, что такое зубы! - фыркнула Мартышка и скорчила рожу.
‑‑ Зато я хорошо знаю, что значит «больно»! - сказала птичка Тари.- И знаю, что если тебе больно, а над тобой смеются - тебе вдвое больнее! Вы видите - Крокодил плачет!
‑‑ Крокодиловыми слезами! - повторил Попугай и засмеялся. Но никто его не поддержал.
‑‑ Попугай ты! - с презрением сказала птичка Тари.- Зубы-то у него по-настоящему болят, верно? Значит, и слёзы настоящие! Самые настоящие горькие слёзы!
Ещё бы не настоящие! - сказал Крокодил страшным басом и вдруг перестал плакать.- Ой! - продолжал он с изумлением.- Мне кажется что мне, кажется, стало легче Нет! Ой-ой-ой! Мне это только кажется!
И он заплакал ещё громче.
Всё равно мне его не жалко,- заявила Мартышка.- Он сам виноват, почему он никогда не чистит зубы? Брал бы с нас пример!
И она тут же принялась чистить зубы шершавой веточкой дерева Мьсваки - это она собезьянничала у людей.
‑‑ Да ведь я же,- простонал Крокодил,- я же не знал,
что их надо чистить!..
‑‑ А если бы ты знал, ты бы чистил? - спросила птичка Тари.
‑‑ Если бы знал? Конечно, НЕТ! - прохныкал Крокодил.- Как я могу чистить зубы, когда у меня такие СТРАШНО коротенькие лапки?
‑‑ Ну, а если бы ты мог, ты бы чистил? - настаивала птичка Тари.
‑‑ Ещё бы! - сказал Крокодил.- Ведь я чистоплотный Крокодил и каждый день умываюсь. Хотя это не такая уж большая заслуга. Для того, кто живёт в речке,- скромно прибавил он.
И тут птичка Тари, маленькая, белая с чёрным птичка, ростом чуть побольше голубя и чуть поменьше пигалицы, сделала такую удивительную вещь, что все ахнули. Она смело подлетела прямо к страшной пасти Крокодила, к самому его носу, и скомандовала:
Открой рот!
Крокодил послушно открыл пасть, и все снова ахнули и отступили на шаг (не меньше!), потому что пасть у Крокодила была (ты не забыл?) СТРАШНАЯ, а в ней торчали ОЧЕНЬ СТРАШНЫЕ ЗУБЫ.
Но все ахнули гораздо громче (а многие даже зажмурились!), когда птичка Тари вскочила прямёхонько в крокодилью пасть!
Смотри не вздумай закрыть рот, а то у нас ничего не получится! - сказала она, и Крокодил, разинув пасть ещё шире, ответил:
‑‑ О-Э-О! - что должно было означать: «Конечно!» (Попробуй сам сказать «конечно» с открытым ртом, только ни в коем случае не закрывай его, а то у тебя ничего не получится )
‑‑ Какой ужас! - крикнула птичка Тари спустя полминуты.- Просто страшно, что тут творится! Это не пасть, а какое-то - Птичка запнулась, она хотела сказать «болото», но побоялась обидеть Крокодила.- Чего тут только нет! - продолжала она.- Даже пиявки! И чёрные, и зелёные, и с красными полосками! Да, самое время было почистить тебе зубы!
Крокодил, услышав про пиявок, только тяжело вздохнул.
Ну, ничего, ничего,- продолжала птичка Тари,- сейчас мы всё приведём в порядок!
И птичка Тари принялась за дело.
Ну вот и он - больной зуб! - вскоре крикнула она весело.- Сейчас мы его выдернем! Раз два три! Готово!
Крокодил ойкнул. Птичка тоже.
‑‑ Ой! - сказала она.- Ой, а под ним-то, оказывается, новый растёт. Как интересно!
‑‑ У нас так всегда бывает! - похвалился Крокодил (кстати, это сущая правда), но так как он ни на секунду не забывал, что пасть закрывать нельзя, то получилось у него только: У-А-А-Э-А-Ы-А-Э!
И не все поняли, что он хотел сказать.
Через пять минут всё было готово.
Звери и птицы были до крайности изумлены, увидев, что птичка Тари выпорхнула из крокодильей пасти целой и невредимой, и казалось, сильнее удивиться они не могли, но всё-таки им пришлось удивиться ещё больше, потому что первые слова, которые произнёс Крокодил, закрыв наконец пасть, были такие:
Большое-большое спасибо тебе, добрая птичка! Мне гораздо, гораздо, гораздо легче!
И тут все звери и птицы сами разинули рты, словно хотели, чтобы птичка Тари тоже почистила им зубы. Но это, конечно, не так (тем более что у птиц, как ты знаешь, нет никаких зубов!). Просто они удивились до самой, самой последней крайности потому, что НАСТОЯЩИЙ СТРАШНЫЙ КРОКОДИЛ ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ СКАЗАЛ НАСТОЯЩЕЕ ДОБРОЕ СЛОВО!
‑‑ Какие пустяки,- скромно сказала птичка Тари.- Не стоит благодарности, тем более что пиявки были - первый сорт! Особенно эти, в красную полосочку! Если хочешь, я буду каждый день тебе чистить зубы!
‑‑ Ещё бы не хочу!..- сказал Крокодил.
‑‑ Договорились! - сказала птичка Тари, и мартышки вдруг захлопали в ладоши, все другие звери запрыгали и затопали копытами, а птицы запели свои самые весёлые песни, сами не зная почему
И вот с этого-то самого дня птичку Тари называют Ма-Тари-Кари, что на крокодильем языке означает: «Маленькая птичка, которая делает большие добрые дела »
И если ты поедешь в Африку, ты сможешь своими глазами увидеть, как Ма-Тари-Кари чистит зубы Крокодилу и предупреждает его об опасности (ведь иногда и Крокодилу грозит опасность!..)
Некоторые, правда, зовут её за это Крокодиловым Сторожем, а то и Крокодильей Зубочисткой, но Ма-Тари-Кари не обижается: она говорит, что с тех пор, как они подружились, характер у Крокодила стал уже не такой СТРАШНЫЙ.
Что ж, это вполне возможно.
