Дочь взяла академку
Моя старшая дочь (из 3-х), 18,5 лет, умница, красавица, хороший, понимающий человек. С 18 лет живет одна, сама захотела. Все бы хорошо, но 5 дней назад сообщила в "аське", что взяла академку, т. к. долгов много и сдать их нереально (находясь на 3-м курсе из 4-х!). Может быть, в масштабах мировой революции это никчемный пустяк, но мне показалось, что я вижу, как рушится ее жизнь - сейчас академка, потом - замуж (есть такой вариантик), тут уже беременность, малыш. Останется ведь неучем.
Учиться в медицинском училище ей не интересно, как неинтересен сам процесс учебы в принципе (к великому моему сожалению и огорчению), хотя профиль выбрала удачный - массаж, и сама это понимает. Понимает, что в жизни надо рассчитывать на себя, а не на поддержку со стороны мужчины.
Я считаю, что иметь образование почти равно иметь нормальную работу (в том числе и массажистом, все-таки "бумажка" нужна).
Мнения
Помогать материально, пока учится
Я Вам просто расскажу, как живут мои дочери 21 и 16 лет, старшая учится в институте живёт отдельно, получает от нас деньги: 1 раз в месяц определённую сумму и ни копейкой больше. Сама учится, сама нашла подработку, сама решает личную жизнь и возникающие проблемы. Младшая тоже достаточно свободна, пока подрабатывала насобирала хвостов теперь подтягивает, сидит без стипендии, денег даём мы (родители). И опять таки контроль за учёбой отсутствует. Но мои девушки знают пока они учатся, я их поддержу финансово, бросят учёбу/закончат - вперёд во взрослую жизнь.
Изменить внутреннее отношение к ситуации
Разве не родитель, как близкий человек, должен помочь понять и разобраться, если у самой не получается?
Бесспорно. Но бесспорно лишь для одного случая - когда ребенок сам приходит и сам просит помощи в том, чтобы разобраться. У Вас же, как я вижу, ситуация иная - дочь уже сама разобралась, сама приняла решение (плохое оно было или хорошее - сейчас не суть важно, оно уже принято и воплощено в жизнь, обратно время не отмотаешь, заново не проживешь).
И все, что Вы можете сделать сейчас - это пережить ситуацию разрушения своих ожиданий. Переработать ее внутри себя. Принять тот факт, что - да, сейчас дело обстоит вот так и от этого Вам грустно, обидно, возможно, больно... и постараться, даже будучи в таких сильных переживаниях, сохранить контакт с дочкой.
Что касается средств повышения мотивации к учебе. Я думаю - никак. Старшеклассник - это тот возраст, когда мотивация к учебе уже либо есть, либо ее нет. Если она есть - ее повышать незачем. Если ее нет - то повышать нечего.
Учиться никогда не поздно
Моему мужу 35 лет. И он два года учится в университете. По сути дела, он учится всю жизнь, но в университет за степенью пошел впервые. До этого были всевозможные курсы, колледжи (включая медучилище в Москве), которые он с успехом заканчивал. Раньше ему этого хватало, а сейчас САМ почувствовал необходимость в университетском образовании, и САМ решил куда ему идти. Думаете, поздно?
Его начальнице почти 50 лет. Она только год назад начала учиться в университете. У нее замечательная семья: муж и трое дочерей. Как видите, всё возможно. И быть успешным и счастливым по собственному усмотрению, а не по плану родителей: школа - армия - университет - правильная работа - женитьба - дети (у кого-то, возможно, другие варианты).
Примечание: будет необходимость – ребенок сам выучится тому, что ему нужно. Это справедливо в том случае, если юноша активный и ответственный. Такой сам себе пробьет путь в жизни. Если юноша бросает учебу от безволия (cм. Безволие (юноша)) и дури, то это повод для родителя вмешаться.
Всем ли нужно высшее образование?
Есть у меня близкая знакомая. У них с её мужем есть дочь-школьница и сын, которому 17 с небольшим лет. Оба родителя получили высшее образование еще в России. Мало того, у самой этой моей знакомой, первое образование филологическое, второе - юридическое. Уже под 40 лет. Она училась всю жизнь. Естественно, как и все мы, мечтала, чтобы и дети получили высшее образование и стали успешными. НО!! Её сын увлекся бильярдом. Да так сильно, что в настоящее время входит в юношескую сборную страны. Мотается по "заграницам", занимает призовые места.... Это всё сейчас, а еще три года назад, когда мальчик с трудом тянул школьную учебу, сбегая на тренировки, дома были страшные скандалы. Родители сходили с ума, сын - тоже. И все это продолжалось до тех пор, пока мальчик не сказал матери: "Я понимаю, что все в нашей семье имеют высшее образование: и вы с папой, и все остальные родственники. Но МНЕ это не интересно. Я люблю бильярд. И не говори мне, что я должен учиться, чтобы в будущем зарабатывать себе на достойную жизнь. Я смогу заработать и без университета, а вот за знаниями пойду тогда, когда почувствую в этом необходимость. Знаю, что тебе это трудно понять. Но посмотри - ты проучилась всю свою жизнь в погоне за карьерой и степенями, а тебе это принесло счастье? Даже если вы не станете мне помогать, я все равно буду играть в бильярд, но мне будет очень трудно..."
Всем ли нужно высшее образование - 2?
Моя мама считала, что я не стану человеком не просто без высшего образования, а и без кандидатской степени. Во как! Будучи беременной, после окончания вуза поступила в аспирантуру. Даже диссер написала. Хотя четко понимала, что делаю это для мамы больше, чем для себя. А для себя я работала с третьего курса по другой специальности, близкой, правда, к моей - училась на филфаке, а работала журналистом. В редакциях ни разу никто не возжелал посмотреть на мой диплом. Интересовало только умение писать и добывать информацию. Недавно я пошла на собеседование в одну очень приличную контору. И в моем резюме их больше всего порадовало место моей последней работы как корреспондента - я трудилась в региональном представительстве одной из самых влиятельных газет нашей страны. А то, что у меня закончена аспирантура, их не тронуло совсем.
Я "забила" на защиту диссера, потому что он мне никак не пригодится в моей работе, а лишних денег, которые нужно выложить для защиты у меня нет. Но моя однокурсница недавно защитилась. Сейчас она не может устроиться на работу, потому что человеку 26 лет, а стажа нет. Не работала нигде, занималась образованием. Не берут даже секретарем. А с "бумажками" у нее все о"кей, между тем.
Отчаявшаяся мать написала письмо в газету The Guardian с просьбой подсказать, как ей быть с трудным подростком. Юноша не учится, почти не работает, и его снова поймали на краже. Отец сказал, что не хочет жить под одной крышей с вором. На письмо матери отвечает психотерапевт Анджела Эванс.
Письмо матери
Бросив учиться, он время от времени устраивался на какую-нибудь работу, где нужен был физический труд, и оплачивалась она, конечно, плохо. Сын никогда не был особенно открытым, а теперь его жизнь – тайна за семью печатями . Друзей домой он никогда не приводит.
Мы с мужем оба работаем, у нас уютный дом, хорошие условия жизни. Сыну мы предоставляем полную свободу , не достаем его никакими особыми требованиями. У него своя комната, полный холодильник всегда к его услугам. Но он живет в доме как посторонний: приходит и уходит. Он может быть как исключительно милым, так и страшно грубым со мной и сестрой, если мы затронем неприятную для него тему. Например, поинтересуемся, как идут поиски работы.
Несколько недель назад исчезли деньги из комнаты дочери
Из дома пропали украшения, дорогие нам прежде всего как память. Сын сказал, что ничего об этом не знает. А несколько недель назад исчезли деньги из комнаты дочери. В то утро, убираясь у нее (оба моих ребенка, увы, довольно неряшливы), я их видела. После я осмотрела его комнату и нашла подтверждения тому, что деньги взял он. Спросила об этом прямо, а он ответил, что ему понадобились деньги, но он все вернет (однако так этого и не сделал).
Муж был в ярости и зол на меня из-за того, что я не рассказывала ему об этом раньше. А я пыталась избежать скандала, давая сыну шанс вернуть деньги . У нас так давно повелось: муж слишком любит всех строить, и я считаю, что он чересчур суров, поэтому часто иду на сговор с детьми, чтобы защитить их.
Теперь муж заявил, что не будет жить под одной крышей с вором. Сын мог бы переехать к друзьям, но большинство из них нигде не работают и курят марихуану (как, подозреваю, и мой сын). Боюсь, если мы лишим его дома, его проблемы только усугубятся.
Ответ психолога Анджелы Эванс
В своем письме вы пишете, что убираете комнаты своих выросших детей. Возможно, вы до сих пор не можете отказаться от роли опекающей матери (подумайте об этом: это может помочь вам лучше разобраться в вашем собственном поведении), из-за чего сын не может отделиться от вас и стать самостоятельной личностью .
В подростковом возрасте ребенок отделяется от родителей, и в некотором смысле вам приходится иметь дело с чужаком. Скорее всего, ваш сын чувствует себя неудачником – без образования, без цели, без работы. Постарайтесь больше не спрашивать, как обстоят дела с поиском работы: это лишь будет провоцировать его тревогу. И потом, это ведь ваши планы, а не его собственные. Как подсказывает мой опыт работы с подростками, ложь и воровство очень типичны для многих тинейджеров, когда они злятся или чувствуют себя отверженными, – такое поведение помогает им заполнить пустоту.
Вы упоминаете о наркотиках, но как-то мимоходом, а я думаю о том, насколько важную роль они играют во всей этой ситуации. Если ваш сын употребляет наркотики, то его поведение управляется явно не сознательной частью мозга .
Если рассматривать воровство как некое сообщение, как вы думаете, что сын пытается вам сказать? То, что он украл украшения, которые были дороги вам как память, выглядит как акт исключительной агрессии (если он вообще раздумывал над своим поступком).
Вы не пишете о том, какие отношения у него с сестрой. Интересно и то, что он ворует у вас и у сестры, но не у отца.
Ключ в том, чтобы вы с мужем были единой командой
Что же со всем этим делать? Ключ в том, чтобы вы с мужем были единой командой. Вам нужно поговорить друг с другом и найти то общее, что приносит вам радость. После этого надо поговорить с сыном и выслушать его. Вам предстоит выработать договор, который позволит всей семье жить спокойней. Подростку нужно, чтобы вы признавали его взросление. Но воровство должно быть исключено.
Вам придется приложить усилия, чтобы наладить связь друг с другом, научиться уважать пространство каждого . Было бы хорошо, чтобы и ваша дочь согласилась с договором и принимала участие в семейных обсуждениях. Вам вместе надо договориться об определенных правилах поведения, под которыми все подпишутся. Если сын не пойдет вам навстречу и не согласится с этими правилами, попытайтесь хоть о чем-то договориться. Нет смысла ставить условия: «Если ты не будешь делать то-то, то последует то-то», пока вы не будете совершенно уверены, что сумеете сдержать свои слова. Уверенности в общении с сыном вам пока явно не хватает.
И наконец, перестаньте делать уборку в комнатах своих детей. Дайте им возможность взять на себя ответственность, поощряйте их самостоятельность.
Подробней см. на сайте газеты The Guardian.
Об эксперте
Анджела Эванс (Angela Evans) – психотерапевт, часто работает с трудными подростками.
Текст: Подготовила Алина Никольская
Сын бросил институт! Это случилось. Много труда и душевных сил было положено сначала на то, чтобы он поступил, потом - на то, чтобы удержать его в институте. И его сил и наших, родительских. Но! В детстве он занимался бальными танцами. В 13 лет ушел в футбол. Ушел, преодолевая мое сопротивление, проявляя характер. Но, поняв, что в футболе помимо удачных передач и красивых голов много пахоты и пота, потихоньку слился. И все. Больше никаких всплесков интереса к чему бы то ни было, не наблюдалось. Кем ты хочешь быть? Чем хочешь заниматься? Где хочешь работать? Он не знал. Я горячо убеждала: Ты только захоти чего-нибудь, я тебя поддержу! Он не хотел. Тревога нарастала. При чем только у меня. Мой отпрыск был счастлив в 11 классе как никогда раньше! Он сам говорил об этом. Он талантлив в общении. Но как это трансформировать в профессию? И в какую? Я ломала голову. Он наслаждался жизнью (Слава Богу!) Я часто останавливаю клиентов от чрезмерной суетливой деятельности. Но в этом случае, когда дело касалось не меня лично, а сына, я остановиться не могла. Нужно было выполнить социальную программу - поступить ребенка в вуз! Тогда иди по стопам отца! Потом, когда будешь знать, чего ты хочешь, переучишься, все изменишь по-своему! Целый год он ходил к репетиторам - русский, математика, история, общество. Он сдал четыре ЕГЭ, вместо трех (Моя тревога!) Он поступил! В военное училище. Как папа. Мой свободолюбивый сын, привыкший к легкости бытия, которого я ни к чему не принуждала и не приучала, попал в условия жесткой дисциплины, труда и муштры. Ему пришлось убирать постель, подшивать подворотнички, чистить туалеты, красить полы, мыть посуду. Плюс приказы, обязанности, правила. Само собой еще и учеба. В общем, ему было трудно. За девять месяцев он не смог привыкнуть. И я не смогла привыкнуть к душераздирающим смс-кам. Он в другом городе. За тысячи километров от меня. И я не знаю, правильно ли я поступила, убедив его учиться в том вузе, который выбрали мы с мужем. Он написал рапорт. На прошлой неделе его отчислили. Он знает, что впереди армия. Сразу домой его не отпустят. Он знает, что результаты ЕГЭ в следующем году не будут действительны. Похоже, он готов к тому, что легко не будет. Но он снова счастлив! Я слышу это, когда говорю с ним. Я читаю это в его смс-ках. Я спросила: Была ли для тебя хоть какая-то польза, что ты оказался там? Или все зря? Он ответил: Конечно, мам. Я закалился! А я снова оказалась в той точке, когда говорила ему: Захоти, и я поддержу тебя! С той только разницей, что теперь я понимаю, чего не понимала раньше. Легко поддерживать, когда человек определился, захотел, поставил цель. Сложно поддерживать в неопределенности и самой оставаться в неведении, что будет, когда и как. Сложно останавливать себя, чтобы не забегать вперед, не стелить соломку, не предлагать другие свои варианты. Сложно позволить ему принимать свои решения и жить свою жизнь. И быть рядом. Но я стараюсь. Ведь у него все хорошо!
Эта тема все чаще возникает в конференциях на 7е: студенту нравится учиться, но не получается сдать экзамены, или же институт разочаровал, и родители не знают, чем помочь подросшему ребенку. Понятно, что сколько людей — столько и ситуаций с учебой в вузе. Еще один типичный случай из серии «сын бросил институт» разбирает психолог Екатерина Мурашова.
— Пожалуйста, вы ведь меня примете? У меня ребенок уже большой, а у вас детская поликлиника, я понимаю, но мне очень надо, пожалуйста. Мы у вас были когда-то, много лет назад, два раза, но вы не помните, конечно. Пожалуйста…
«Наверняка какая-то очень серьезная проблема», — подумала я. Может быть, что-то такое, о чем тяжело и стыдно рассказывать. Выбрала психолога, которого уже видела когда-то, так субъективно легче. Лишь бы не наркотики — с этим я работать совсем не умею, придется сразу отправить восвояси.
Женщина между тем уселась в кресле и как-то очень сноровисто вынула из сумочки и положила на колени пачку одноразовых носовых платков. «Либо плаксива по природе и давно знает об этом, либо я не первый психолог, к которому она обращается». Подумав так, я решила подождать, пока она сама заговорит.
— Вы знаете, у меня такая огромная проблема — мой сын бросил институт, — сказала женщина.
— Ага, — сказала я. Особой (а уж тем более огромной) проблемы я в этом пока не видела. Ну бросил и бросил, бывает. Может, он ему просто не понравился. Или не справился с программой. Неприятно, конечно, но не конец света. Женщина молчала.
— Речь идет о дальнейшей профориентации? — поинтересовалась я. — Парень сидит в коридоре?
— Нет, я пришла одна.
— Институт был по выбору вашего сына?
— Нет, так нельзя сказать. Он просто согласился. Его к концу школы в общем-то ничего, кроме компьютера, не интересовало.
— Ну, расскажите подробнее.
Три поколения технарей в семье
Вся история в ее изложении (женщину звали Марией, сына — Алексеем) выглядела вполне тривиально. Все в семье до третьего колена вглубь — с высшим техническим образованием. Дедушка до сих пор преподает в Электротехническом институте. Естественно, предполагалось, что Алексей после школы тоже пойдет учиться «чему-нибудь такому».
Тем паче что мальчик страстно увлекся компьютером сразу после его появления в доме, в школе преуспевал на уроках информатики и одно время даже писал какие-то несложные программки.
Однако к концу школы всякая увлеченность программированием пропала, в компьютере остались только игры и бесцельное зависание в соцсетях, а на энергичные подначки родных: ну, вот уже близится время «ч», ЛИАПП, или Политех, или вообще что? — следовало вялое: не зна-а-аю…
Семья взяла инициативу на себя. Репетитор по физике (математика и так шла неплохо), подготовительные курсы в институте — все энергичненько, под контролем, бегом-бегом. Нельзя сказать, что Алексей как-то сопротивлялся происходящему. Наоборот, казалось, что он даже выдохнул с облегчением: решать ничего не надо, все решилось как бы само, вот и славно, трам-пам-пам.
Когда стал студентом, явно радовался и гордился вновь приобретенным статусом. В институт шел явно «на подъеме», охотно рассказывал о новых знакомых, о предметах, о преподавателях. Все это закончилось где-то через полгода: учиться трудно и неинтересно, да там никто и не учится, зачем это вообще все…
Первую сессию сдал с одним «хвостом». Семья выступила единым фронтом — не бывает, чтобы все было интересно и на тарелочке, надо преодолеть себя, дальше втянешься, будет лучше и легче. К их удивлению, Алексей почти сразу перестал бунтовать, досдал «хвост» и вроде бы смирился. Больше года жили мирно и спокойно.
Только к концу второго курса стала ясна неприглядная правда: парень уже полгода не посещает занятия, досдать накопившиеся задолженности нет никакой возможности. Единственный выход — забрать документы. «Я там по некоторым предметам с самого начала ничего не понял», — сообщил Алексей.
— Ладно, ты не справился с программой, не смог учиться на этом действительно сложном факультете. Но почему ты молчал?! — возопили родные. — Можно же было давно перевестись куда-то попроще…
— Вот-вот, я так и подумал: какой вообще смысл вам говорить? — странно парировал Алексей.
Как я скажу на работе?
— У меня два вопроса, — сказала я. — Что, собственно, он делает сейчас? И второй: все это время (минимум полгода) он симулировал посещение института. Куда он ходил?
— Сейчас он не делает ничего, то есть сидит и играет в компьютер. Дедушка пытается найти возможность перевода в другой институт…
— Алексей опять согласен?
— Он говорит, что лучше пошел бы в армию, но вы же понимаете, что нормальная мать…
— Алексей слаб физически, плохо сходится с людьми?
— Что вы! Он почти два метра ростом, ходил качаться, и у него всегда была масса приятелей и приятельниц!
— Что он делал вместо института?
— Мы толком не знаем. Он говорил что-то про прогулки по крышам, по канализации и еще какая-то аналогичная дурость…
— С чем вы приходили ко мне в прошлый раз, много лет назад?
Мария аккуратно достала первый платочек:
— Можно я скажу вам, с чем я пришла сейчас?
— Ну разумеется! — слегка удивилась я.
— Мой единственный сын потерялся в этой жизни. Ему плохо, и я это вижу. Но я практически не испытываю к нему никакого сочувствия. Я злюсь, что он поставил меня, всех родных в такое неловкое положение. Единственное, о чем я все время думаю и что я чувствую вот уже два месяца, — стыд и социальная неловкость.
Как я скажу на работе, что моего сына выгнали из института? Скоро у нас встреча класса (я один из организаторов), там все будут рассказывать о своих детях, их успехах, а что скажу я? Как дедушке, при его безупречной репутации, неудобно просить за такого балбеса? Как он вообще всех нас подвел?..
Признаюсь, я не хотела к вам идти, у меня от прошлых визитов остались неприятные воспоминания. Я ходила к другим психологам. Один из них посоветовал мне оставить сына в покое, заняться собой и предоставить ему самому решать свои проблемы. Другой сказал, что Алеша еще незрелый, сейчас это среди молодежи распространено, и мы всё делаем правильно, и он нам потом еще спасибо скажет.
Но я… я вдруг словила вот все эти свои чувства и поняла, что я хожу к ним не за помощью Алеше, а только за тем, чтобы они меня, меня саму успокоили и сказали, что ничего такого социально страшного, если у тебя сына из института выгнали… И тут я поняла, что я отвратительная мать…
А он хотел быть спасателем
— Мария, я вас недооценила, — честно сказала я.
— Мы были у вас, когда Алеша в четырнадцать лет начал лазать по каким-то заброшенным зданиям. Там была взрослая компания, и это реально было очень, очень опасно. Мне тогда показалось, что вы вообще меня не поняли. Алеше вы рассказывали об инициациях и о том, как во дворе вашего детства все ходили по какой-то доске между зданиями на высоте пяти этажей.
А мне сказали, что ребенок в семье не может быть социальным функционалом — он в любом случае будет пытаться вырваться за границы, не сейчас, так позже. Предложили мне не запрещать, а как-то «присоединиться» к нему, прогуляться по его дороге, дать ему взрослую обратную связь о том, что он там ищет.
Мне тогда это показалось каким-то бредом. Что значит присоединиться к нему? Лезть вместе с ним на заброшенные стройки? Согласиться с тем, что ходить по балкам на высоте десять метров — это здорово и правильно? Моя старшая подруга посоветовала мне купить ему мощный компьютер. Я так и сделала. Стройки ушли в течение двух месяцев.
— А второй раз? Вы сказали, что были у меня два раза.
— Второй раз — это сам Алексей, когда мы к нему в десятом классе приставали с выбором института. О чем вы с ним говорили, я не знаю. Я потом зашла на пять минут, и вы мне сказали: отлично ориентированный парень, в училище МВД очень трудно поступить без блата, училище МЧС выглядит перспективней и гуманитарней, но в любом случае надо пытаться, и ему понадобится ваша помощь. Мы потом дома всей семьей долго смеялись…
— Он вообще никогда не говорил вам, что хочет быть МЧС-ником?
— Говорил, кажется, еще в школе. Но мы не относились к этому серьезно: разве это профессия? К тому же он ведь не предпринимал никаких практических шагов в этом направлении…
— Да? А инициация во взрослой группе полубродяг в четырнадцать? А занятия в спортзале? А диггеры и руферы, когда бросил институт? Это в нем было всегда, и он со старшей школы искал путь, чтобы вывести все это в социально приемлемую плоскость. Найдет ли теперь — бог весть…
— Я могу ему помочь? — Мария скомкала в кулаке второй использованный платок, смотрела решительно.
— Ну разумеется, можете! — я пожала плечами. — Кто же, если не вы?
— Ну, для начала остановите семейную кампанию по запихиванию Леши обратно в институт и просто расскажите ему всё то, что только что рассказали мне.
— Типа покаяния?
— Типа объяснения того, что происходило и происходит с вами. В ответ вы, скорее всего, тоже услышите что-нибудь честное. От честной, даже однократной коммуникации всегда можно оттолкнуться.
Мария пришла через два дня.
— Он сказал, что пока хочет в армию, где все по распорядку. Это ведь от трусости, чтобы не решать? Тоже социальный функционал?
— Он же ваш сын.
— Так что же, я должна его отпустить?
— Думайте.
— Да, конечно. Я легко могу к этому присоединиться. Я же только что для своего спокойствия хотела запихнуть его хоть в какой-нибудь институт.
— Отлично, присоединяйтесь.
— Он сказал, что ему в седьмом классе снилось, как он, уже взрослый, спасает людей то ли на пожаре, то ли при землетрясении. По его словам, мы ему тогда (когда он нам рассказал свой сон) заявили с апломбом: «Ты сначала двойку по математике исправь, спасатель. Твое дело сейчас — учиться». А присоединиться — это было дать ему «Над пропастью во ржи», да?
— Не знаю, я сама почему-то не люблю эту книжку.
— А мне нравится, но я ее уже взрослой прочла.
Для любителей хороших концов: высокий и хорошо подготовленный физически Алексей благополучно отслужил в ВДВ и по направлению из армии поступил в училище МЧС. Мария встретила меня на улице и рассказала об этом.
Но хорошие концы в таких случаях бывают далеко не всегда; увы, я неоднократно видела и иное… Чем дольше ребенок, подросток, молодой человек остается «в поле» тех, кто решает за него, тем сложнее ему потом выбраться из-под всего этого и обнаружить, а потом и отстоять себя.
