Потеря вещей, ситуативное забывание имен и своих недавних намерений, оговорки, описки, ошибочные действия - все эти случаи периодически встречаются в жизни каждого. Но почему они возникают и можно ли их объяснить простой усталостью и невнимательностью?
Обыденная жизнь дает множество примеров ошибочных действий: оговорок, внезапного обнаружения запропастившейся вещи, досадной оплошности или забывания так хорошо знакомого имени. Казалось бы, мелочи жизни, обычные случайности, которые конечно могут вызвать удивление, смущение или улыбку, но все-таки являются обычными ошибками, вызванными несовершенством функционирования человека, которые не могут иметь значения и не стоят внимания. Но именно этим «мелочам» Фрейд посвящает опубликованную в 1901 г. книгу «Психопатология обыденной жизни», которая переиздавалась одиннадцать раз при жизни автора и была переведена на двенадцать языков. Она имела особую ценность, иначе он не возвращался бы к работе над ней, внося правки и добавляя материал в каждом новом издании. И так на протяжении более 20 лет.
Психопатология обыденной жизни
К сожалению, я должен признаться, что отношусь к тем недостойным индивидам, в присутствии которых духи прекращают свою деятельность, а сверхчувственное улетучивается, так что я никогда не имел возможности самому пережить нечто такое, что побуждает веровать в чудеса
Фрейд З. «Психопатология обыденной жизни»
Основной тезис «Психопатологии обыденной жизни» можно сформулировать так: временное забывание имени, оговорки, очитки и описки, оплошности и заблуждения – все эти ошибочные действия не являются случайностью, сбоем в функционировании, который произошел из-за усталости или ослабления внимания. Присмотревшись, можно разглядеть скрываемые сознанием причины возникновения этих феноменов , но о них речь пойдет ниже.
Забывание имени: случай «Синьорелли»
Фрейд едет в карете с незнакомцем на некую станцию в Герцеговине, и во время разговора о путешествиях по Италии спрашивает своего спутника, был ли тот в Орвиетто и видел ли там фрески знаменитого мастера… Он силится вспомнить хорошо знакомое ему имя этого мастера, но тщетно. Вместо этого в памяти всплывают имена двух других живописцев: Боттичелли и Больтраффио. Причем о последнем Фрейд знает лишь то, что тот относится к миланской школе. Случайны ли эти два имени, пришедшие на ум вместо «Синьорелли»?
До разговора об Италии попутчики беседовали о нравах турок, живущих в Боснии и Герцеговине. Фрейд рассказывал, что они проявляют полное доверие врачу и покорность судьбе. Узнав, что больному невозможно помочь, они отвечают врачу: «Что тут сказать, господин? Я знаю, если бы его можно было спасти, ты бы спас его!». Здесь можно указать на первую ассоциативную связь: оба неверно вспоминаемых имени (Боттичелли и Больтраффио) содержат, – также как и «Босния», – часть «бо».
Это воспоминание вызвало у Фрейда мысль, связанную с темой «сексуальности и смерти», от которой он постарался отвлечь свое внимание. За несколько недель до поездки в карете с незнакомцем, во время пребывания в местечке под названием Трафой, он узнал крайне неприятную новость: его пациент, с которым он длительное время работал из-за его неизлечимого сексуального расстройства, покончил с собой. Психика оказала Фрейду услугу: вытеснила из сознания эти болезненные переживания, но вместе с ними оказалось вытеснено (забыто) имя автора фресок в Орвиетто.
Теперь становится видна вторая ассоциативная связь, дающая о себе знать через частицу «траф», связывающую исходное переживание в Трафое и неверно вспоминаемое имя «Больтраффио».
Подытожим сказанное. Можно утверждать, что имя живописца не было забыто случайно. Фрейд старался отстраниться от болезненных мыслей о покончившем с собой пациенте; он хотел забыть об этом, и психика обеспечила «обезболивание», правда вытесненными из сознания оказались не только переживания, связанные с самоубийством пациента, но и имя «Синьорелли», которое вступило с ними в ассоциативную связь. Попробуем более ясно представить себе эту связь.
Мысли о пациенте, страдавшем неизлечимым сексуальным недугом, через тему «сексуальность и смерть» связались с турками, которые готовы умереть, лишившись возможности получать сексуальное удовлетворение. Это первая связь. В сообщенной Фрейду коллегой фразе одного из них «Ты знаешь ведь, господин , если этого больше нет, то и жизнь не имеет ценности» обнаруживается следующее звено ассоциативной цепи: Herr – Herzegowina. И последнее звено: signor (итал.) уравнивается с Herr (нем.), входящем в «Герцеговину» и обнаруживающем себя в обращении боснийских турок к врачу «господин».
Схематично: Синьорелли – Герцеговина – «Господин, что тут сказать» – «смерть и сексуальность» – вытесненные мысли о пациенте-самоубийце.
Описав ассоциативный ряд между вытесненными болезненными мыслями и забытым именем, можно отметить одну интересную особенность процесса вытеснения. Также как и другие защитные психические механизмы, вытеснение может временно избавлять от неудовольствия и психической боли, но оно не бывает абсолютно эффективным: вытесненные мысли «стремятся» вернуться в сознание, в данном случае сообщая о себе через связь «Трафой-Больтрафио», а вытесненное «Синьорелли» не может забыться полностью, возвращая часть «елли» в имени «Боттичелли». Теперь можно перейти к менее объемным, но не менее выразительным примерам ошибочных действий.
Оговорки, очитки и описки
В примере «Синьорелли» мотивом забывания является стремление избежать неприятных переживаний. В следующих примерах различных ошибочных действий будут видны и другие мотивы: сдерживаемые моралью побуждения, желания, обращенная на себя критика и обвинения в адрес другого.
Оговорка
Одна молодая дама, которая всем заправляет дома, рассказывает Фрейду о своем муже. Тот был у врача, чтобы спросить о питании в связи со своей болезнью. Женщина сообщает Фрейду: врач сказал, что беспокоиться не о чем. «Он может есть и пить все, что мне хочется».
Мужчина не решается выразить вслух свое восхищение декольте собеседницы, но это желание прорывается в оговорке, когда он, беседуя с ней о приготовлениях к Пасхе в Берлине, спрашивает: «Видели ли Вы сегодня выставку у Вертгейма? Она полностью декольтирована» (вместо «декорирована»).
Очитка
В предыдущих примерах видно, что в том слове, которое хотел сказать человек, заменяется его часть (декорирована – декольтирована) или вместо одного местоимения появляется другое («всё, что ему хочется» – «всё, что мне хочется»). Но еще более интересны замены, в которых сложно найти след исходного слова. Вот два примера.
Фрейд сообщает, что, гуляя во время отпуска по улицам незнакомого города, он часто читает встречающиеся по пути вывески как «Антиквариат». В таких ошибках выражается его желание пополнить свою коллекцию античных вещей.
В другом примере Фрейд ссылается на Блейлера, которому при чтении статьи показалось, что двумя строками ниже он увидел свое имя. Присмотревшись, он увидел лишь словосочетание «кровяные тельца». Блейлер был удивлен: ведь если раньше для очитки исходное слово должно было хотя бы отчасти совпадать с ошибочным, то в данном случае сходство отсутствует полностью. Текст, который он читал, был заметкой о плохом стиле научных авторов, от которого Блейлер не чувствовал себя свободным.
Описка
«Один пациент направил доктору Бриллу письмо, в котором попытался свести свою нервозность к тревоге и волнению в связи с ходом дел во время кризиса производства хлопчатобумажной ткани. В этом послании говорилось: «My trouble is all due to that damned frigid wave; there is’nt even any seed» (Мои затруднения целиком обусловлены этой проклятой холодной волной; все пришло в упадок). Разумеется, под словом «wave» он имел в виду волну, течение на денежном рынке; но на самом деле он написал не wave, а wife [жена]».
Затеривание вещей, забывание намерений и оплошности
Затеривание вещей
Вот еще один пример ошибочного действия, мотивом которого стала реакция на холодность жены. Один молодой человек рассказал Фрейду, что несколько лет назад его отношения с женой, несмотря на ее прекрасные качества, исключали нежность. Однажды она подарила интересовавшую его книгу, он убрал ее и больше не мог найти. Шли месяцы, периодически он пытался найти потерянную книгу – безрезультатно. Через полгода заболела мать этого мужчины, а его супруга стала ухаживать за ней. В один из вечеров рассказчик вернулся домой, воодушевленный самоотверженным поведением жены и исполненный благодарности к ней. Он подошел к столу и с «сомнамбулической уверенностью» открыл ящик, в котором на самом верху лежала потерянная книга.
Интересный пример затеривания приводит Эрнест Джонс, сообщая о том, что ему свойственно засунуть куда-нибудь трубку, каждый раз после того, как он слишком много курил и нехорошо себя чувствовал после этого. Впоследствии трубка обнаруживается в самых невероятных местах, где он никогда не хранил ее.
Забывание намерений
Если оговорки, очитки и описки можно попробовать объяснить снижением внимания и усталостью, то куда сложнее таким же образом оправдать забывание намерений. Фрейд сообщает, что когда он отправляется на прогулку, взяв с собой письмо для отправки, он не сосредоточивает на этом внимание, а погружается в свои мысли. Он вспоминает о письме непроизвольно, без всякого усилия, увидев краем глаза один из почтовых ящиков. Только если письмо останется неотправленным, можно задуматься о внутрипсихической причине такого забывания. Рассмотрим несколько примеров.
Фрейд, намереваясь поздравить кого-либо с днем рождения, юбилеем или свадьбой, постоянно забывал это сделать. Со временем ему удалось не только смириться с этим, но и обнаружить бессознательную причину такого забывания. Она оказалась связана с его горьким опытом: раньше он принимал мнимую симпатию других за истинную, и теперь чувствует протест против излишнего проявления сочувствия.
Пожалуй, еще более явным примером наличия бессознательной мотивации забывания, является сообщение Фрейда о том, что при большом количестве пациентов он забывает посетить только бесплатного больного или коллегу. Также можно упомянуть и другие случаи, в которых забывание обычно расценивается людьми как намеренное: влюбленный, у которого вылетело из головы свидание; военнослужащий, забывший привести форму в соответствие с требованиями; ученик, оставивший сделанное задание дома.
Оплошности
Сестра, пришедшая к Фрейду в гости, говорит: «Теперь твой письменный стол действительно выглядит мило, только письменный прибор сюда не подходит. Ты должен приобрести более красивый». Спустя пару часов после ухода сестры Фрейд неловким движением руки сбрасывает крышку письменного прибора (чернильницы) со стола, и она разбивается. Как говорит об этом он сам: «…мое порывистое движение лишь внешне было неловким; на самом же деле оно было необычайно ловким и целеустремленным и сумело бережно уклониться от всех более ценных объектов, которые находились поблизости» («за этой чернильницей расставлено кольцо предметов – бронзовые статуэтки и терракотовые фигурки»).
Другое действие, – тоже бессознательное и тоже чрезвычайно ловкое, – Фрейд совершает после того как тяжелобольная родственница, в выздоровлении которой он уже сомневался, пошла на поправку. Проходя по квартире в халате и домашних соломенных туфлях, он сделал импульсивное движение ногой; туфля соскочила, сбросив с консоли фигурку Венеры. То спокойствие, которое он испытал, разбив ценный предмет, дало ему основания предположить, что это была своеобразная жертва, которую он мог бы пообещать судьбе за исцеление больной.
Теодор Райк рассказывает о следующем случае. Молодой человек получил в подарок от девушки кольцо, с предупреждением, что потеря этого кольца будет для нее знаком того, что его чувства к ней угасли. Он стал волноваться из-за возможной потери и периодически убирал его так, что потом долго не мог найти. Чуть позже появилась странная мысль: он может уронить кольцо в почтовый ящик, зацепившись им за края проема для писем. В итоге так и произошло. Письмо, вместе с которым кольцо осталось в ящике, было прощальным посланием прежней возлюбленной, перед которой он чувствовал себя виноватым.
Заключение
Попробуем суммировать вышесказанное, чтобы лучше понять особенности ошибочных действий. Во всех примерах ошибочных действий видна их мотивация, которая, скорее всего, скрыта от совершающего их. Скрыта потому, что она не соответствует представлениям о том, каким человек хотел бы видеть себя или каким ему следует быть. Самооценка Фрейда укреплялась, когда, вглядываясь в себя, ему удавалось преодолеть собственное сопротивление и признать наличие чего-то нелицеприятного. Но другой человек, обнаружив в себе эгоистические, завистливые, враждебные или сексуальные импульсы, напротив, может почувствовать удар по самооценке (и связанные с этим переживания вины или стыда).
Призыв дельфийского оракула «познай самого себя» остается актуальным и по сей день: человек многого не знает о своем внутреннем мире. Неудивительно, ведь часть этого знания может сопровождаться неприятными или даже болезненными чувствами. Чтобы избежать этих переживаний, связанные с ними мысли, эмоции, образы и воспоминания, вытесняются в бессознательное, но, – как мы видели в примере «Синьорелли», – этот процесс не бывает абсолютно эффективным: часть забытого ищет пути возвращения в сознание. При ошибочных действиях их «случайность» снимает ответственность за совершённое, а вытесненное побуждение реализуется. (Вспомним, к примеру, «декольтированную выставку».)
«Психопатология обыденной жизни» читается легко, содержит громадное количество описаний ошибочных действий, а также содержит в себе много любопытных размышлений Фрейда: об отсутствии четкой грани между нормой и патологией; о загадочности как забывания, так и хранящихся в памяти воспоминаний детства; о феномене «deja vu»; о схожести механизма ошибочных действий и механизма образования сновидений. Но в завершение хочется лишь обратить внимание на принципиальную позицию Фрейда, отличающую его от суеверного человека.
Несколько лет подряд дважды в день Фрейд посещает одну очень пожилую даму, чтобы сделать одни и те же врачебные манипуляции. Извозчик, прекрасно знающий адрес этой пациентки, по ошибке останавливается у дома с таким же номером, но на параллельной улице. Суеверный человек усмотрел бы в этом знак судьбы, предзнаменование ее скорой кончины, но для Фрейда это всего лишь случайность. Вот если бы он шел пешком и, задумавшись, остановился перед домом на параллельной улице, такая ошибка заставила бы его искать у себя бессознательное намерение. Старой даме больше 90 лет, и, ошибившись улицей, Фрейд смог бы обнаружить, например, свое ожидание, что он уже не застанет пациентку дома.
Суеверный человек не желает знать о бессознательной мотивировке своих собственных ошибочных действий; во внешних событиях ему видятся намеки на то, как сложится его будущее; он проецирует содержания своего собственного внутреннего мира вовне. Фрейд занимает противоположную позицию, говоря о себе: «…хотя я верую во внешнюю (реальную) случайность, но не верю в случайность внутреннюю (психическую)». Он не верит, что внешнее событие может сообщить нечто о его душевной жизни, но он убежден, что непреднамеренное проявление его психической реальности в ошибочном действии раскроет что-то неизвестное о нем самом.
Как было сказано в эпиграфе, Фрейд несколько иронично относит себя «к тем недостойным индивидам, в присутствии которых духи прекращают свою деятельность, а сверхчувственное улетучивается». опубликовано .
Илья Никифоров
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet
Сочетание движения вперед, которое характерно для современных культуры и науки - а также для культуры и науки, современных для автора высказывания, Зигмунда Фрейда, - и удивительных проявлений варварства не может не удивлять всякого, кто задумывается над развитием современного общества. Но может что-то изменилось с тех пор, когда жил Фрейд? Ведь прошло уже почти сто лет?
На этот вопрос можно попытаться ответить, если рассмотреть тот вклад, который был внесен самим Фрейдом в развитие науки. На рубеже XIX и XX веков представление человека о своей личности и своем бытии, о своем месте в мире изменилось окончательно, и З. Фрейд значительно повлиял на это изменение, исследуя человеческое бессознательное. Открытия З. Фрейда разрушили многие представления о человеке, характерные для XIX века. Так, рационализм XIX века сводил волю человека к разуму, но Фрейд показал, что в человеческой личности есть и иные силы, помимо разума, помимо собственного «Я». Оказалось, что своего рода «прогресс» и «варварство» сочетаются уже в самом человеке, являясь важными чертами личности.
Как эти черты влияют на соотношение прогресса и варварства в наше время? Может, стремление к прогрессу сумело окончательно вытеснить варварские порывы? С одной стороны, конечно, стремление к прогрессу в человеке очень сильно, и реализуется оно в самых разных сферах: в науке, в технологиях, в развитии общества, в самопознании. Человеческая личность изучена к настоящему времени куда более полно и разносторонне по сравнению со временем жизни Фрейда, многие идеи самого Фрейда уже устарели, хотя высказанная в тезисе - едва ли. Представление о месте и роли человека в мире значительно усложнилось как после двух мировых войн, так и после изобретения ядерного оружия: сочетание невероятной силы общества, страны, владеющей этим оружием, и зачастую полного бессилия отдельного человека - вот из чего, на мой взгляд, складывается видение личностью себя в наше время. И такое видение - плод прогресса. Итак, та сторона человеческой личности, которую З. Фрейд обозначил, как Суперэго, влечет человека вперед по пути прогресса, хотя зачастую пути прогресса могут быть разрушительными.
С другой стороны, очевидно, что глобальные проблемы человечества не стали менее острыми с развитием технологий, а также с развитием общества и культуры, напротив, некоторые из них только ярче высветились на фоне современных тенденций. Социальное и экономическое неравенство сохраняются до настоящего времени даже в развитых странах. Восприятие людей иных убеждений, иной национальности и т.д. по-прежнему весьма неоднозначно, что до смешного напоминает этимологию слова «варварство»: римляне называли варварами тех, кто не говорил на латыни, т.е. тех, кто по отношению к римлянам занимал позицию «другого», «чужого». «Чужие» и «другие» по-прежнему вызывают в отдельном человеке и в современной цивилизации страх и опасения, что собственная культура, собственный мир будут разрушены этими «другими», как некогда Рим был разрушен варварами. Страх перед «другими» оберегает современную цивилизацию, хотя и является отклонением от тех гуманистических тенденций, которые приняты в нашем обществе. Впрочем, нужно помнить, что, на развалинах Римской Империи выросла современная цивилизация, потому можно сказать, что и варварство может быть плодотворным. В своей слепоте, жестокости и покорности импульсам и первобытным порывам (подобно фрейдистскому «Ид») оно способно давать начало чему-то новому.
Итак, сочетание варварства и прогресса, которое отмечал З. Фрейд, говоря об обществе в котором жил сам, характерно и для нашего общества, но - что удивительно - это сочетание характерно и для отдельного человека, в котором прогресс всегда будет бороться с желанием сохранить всё «как есть», потому что оба эти стремления являются неотъемлемыми чертами человека.
Зигмунд Фрейд рассматривает проблему сущности развития, а именно противоречивость общественного прогресса. Данная проблема является очень актуальной в современном мире, когда так много жестокости и агрессии.
Фрейд убежден в том, что на одном пути вместе с развитием общества, поступательным движением вверх по лестнице, варварство и агрессия никуда не исчезают, а только набирают обороты.
Не могу не согласиться с мнением великого человека, так как с легкостью могу привести в подтверждение его мнения примеры из жизненных реалий.
Прогресс - это очень неоднозначное явление, с одной стороны, прогресс - движение вперед, движение к технологиям и улучшению качества жизни обычных граждан. Но с другой стороны за всеми этими преобразованиями кроется страшная проблема - безнравственность. Люди стали забывать кто они есть на самом деле. Бесчеловечность и вандализм стали распространенным явлением среди молодежи особенно. А ведь именно нынешнее поколение является будущим нашей страны, всего человечества.
Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.
Сейчас очень много инновационных проектов вов сех отраслях жизни общества. Недавно вывели такое лекарство, которое вылечивает СПИД - смертельную болезнь. Это отличный пример прогресса и его влияния положительного на судьбу общества.
Таким образом, Зигмунд Фрейд хотел сказать, что несмотря на все технические инновации нельзя никогда забывать о внутреннем мире, о духовном развитие. Только нравственно высокий индивид может по праву называть себя человеком, человеком с большой буквы. Важно духовно развиваться и ценить душу.
Обновлено: 2018-01-24
Внимание!
Спасибо за внимание.
Полезный материал по теме
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
С тех пор как Зигмунд Фрейд опубликовал многие из своих новаторских книг и статей, минуло более 100 лет. Основатель современного психоанализа любил бродить по закоулкам человеческого разума. Он изучал и теоретизировал сны, культуру, развитие детей, сексуальность и психическое здоровье. Его интересы были разносторонними. Некоторые из выдвинутых Фрейдом теорий были дискредитированы, однако большая часть идей подтверждена современными учеными и находит широкое применение на практике. Если вам интересны идеи самопознания, вы не сможете пройти мимо учений австрийского психоаналитика.
Фрейд рассказывал о том, что не многие из нас хотят слышать. Он уличал нас в незнании собственной самости. Скорее всего, он был прав, и наши сознательные мысли - это всего лишь верхушка большого айсберга. Перед вами 12 фактов, оставленных нам великим предшественником в подарок.
Ничто не происходит просто так
Фрейд обнаружил, что не бывает никаких недоразумений или совпадений. Вам кажется, что эти чувства случайны и продиктованы импульсами? Но на самом деле любое событие, желание и действие, даже совершенное на подсознательном уровне, играет важное значение в нашей жизни. Молодая женщина случайно оставила ключи в квартире своего любовника. Ее подсознание выдает тайные желания: она не прочь вернуться туда снова. Выражение «оговорка по Фрейду» возникло неспроста. Ученый верил в то, что словесные ляпы и ошибки выдают истинные человеческие помыслы. Очень часто нами движут страхи из прошлого, пережитые травмы или скрытые фантазии. Как бы мы не пытались подавить их, они все равно прорываются наружу.
Слабость и сила каждого человека в его сексуальности
Секс является главной движущей силой для людей. Это именно тот знаменатель, под который можно подогнать всех нас. Однако многие люди всеми силами отрицают это. Мы так прониклись высокими принципами дарвинизма, что стыдимся своего животного естества. И, несмотря на то что мы возвысились над всеми остальными живыми существами, мы по-прежнему обладаем их слабостями. Большую часть своей истории человечество отрицало свою «темную сторону». Так на свет появился пуританизм. Но даже самые правильные люди всю жизнь вынуждены бороться против собственных сексуальных аппетитов. Взгляните на многочисленные скандалы, потрясшие Ватикан, другие фундаменталистские церкви, видных политиков и знаменитостей. На раннем этапе своей профессиональной деятельности Фрейд наблюдал эту похотливую борьбу у мужчин и женщин в викторианской Вене, откуда и сделал выводы.
«В некоторых случаях сигара - это просто сигара»
Общепринятая идея в современной психологии рассматривает каждый предмет с нескольких точек зрения. Например, сигара вполне могла бы стать фаллическим символом. Однако не все значения имеют далеко идущие последствия. Сам Фрейд любил курить, поэтому и изрек такую истину.
Каждая часть тела эротична
Основатель теории психоанализа знал, что люди являлись существами сексуальными с самого своего появления на свет. Он вдохновлялся видом матери, кормящей младенца грудью. Эта картина наглядно иллюстрирует пример более зрелой сексуальности. Все, кто видел сытого ребенка, отпустившего материнскую грудь, замечают, как малыш с пылающими щеками и блаженной улыбкой на устах тотчас же засыпает. Позже эта картина полностью отразит картину сексуального удовлетворения. Фрейд был глубоко убежден, что сексуальное возбуждение не ограничивается одними гениталиями. Удовольствие достигается за счет стимулирования партерами любой части тела. Секс и эротика не ограничиваются половыми сношениями. Однако сегодня большинству людей трудно принять эту идею.
Мысль - это крутой вираж на пути к исполнению желания
Фрейд высоко ценил сам акт мышления (желания и фантазии). Психотерапевты и психоаналитики в своей практике часто наблюдают за людскими фантазиями. Часто они оценивают их выше, чем фактические реальные действия. И хотя реальность не может быть измерена с помощью яркой фантазии, у этого явления есть свое уникальное предназначение. По утверждениям нейробиологов, это служит основой для воображения.
За разговорами человеку становится легче
Психологическая терапия индивида, базирующаяся на психоанализе, доказывает, что разговор облегчает эмоциональные симптомы, уменьшает беспокойство и высвобождает разум. В то время как лекарственная форма терапии носит лишь краткосрочный характер, и она эффективна в борьбе с основными симптомами недугов, разговорная терапия является мощным инструментом в улучшении состояния пациента. Необходимо помнить, что в лечении участвует человек, а не просто набор симптомов или диагноз. Если пациент рассчитывает на долгосрочные изменения, с ним необходимо разговаривать.
Защитные механизмы
Теперь термин «защитный механизм» мы воспринимаем как само собой разумеющееся. Это давно стало частью базового понимания человеческого поведения. Теория, которую Фрейд разработал совместно дочерью Анной, гласит, что в целях защиты от чувства тревоги или неприемлемых импульсов, подсознание может отрицать или искажать действительность. Видов защитных механизмов много, наиболее известными являются отрицание, отказ и проекции. Отрицание - это когда человек отказывается признать, что произошло или происходит. Отказ формируется по причине нежелания признать свои пагубные пристрастия (например, алкоголизм или наркоманию). Этот вид защитного механизма также может быть проецирован на социальную сферу (например, нежелание признавать тенденцию изменения климата или жертв политических репрессий).
Сопротивление переменам
Человеческий разум навязывает определенную модель поведения, которая всегда стремится сопротивляться изменениям. Все новое в нашем понимании таит угрозу и влечет за собой нежелательные последствия, даже если перемены происходят к лучшему. К счастью, метод психоанализа нашел средства для регулирования сознания, которые дают возможность победить упорную способность создавать препятствия на пути движения вперед.
Прошлое воздействует на настоящее
Сейчас, в 2016 году, этот постулат может показаться более прозаичным, чем 100 лет тому назад. Но для Фрейда это стало моментом истины. Сегодня многие из теорий Фрейда о развитии детей и последствиях влияния их раннего жизненного опыта на более позднее поведение в значительной степени способствуют успеху в лечении пациентов с психическими расстройствами.
Концепция переноса
Другая широко известная теория Зигмунда Фрейда рассказывает о том, каким образом прошлое может воздействовать на настоящее посредством концепции переноса. Этот постулат также широко используется в современной психологической практике. К переносу относятся сильные чувства, переживания, фантазии, надежды и страхи, которые мы испытывали в детстве или подростковом возрасте. Они являются бессознательной движущей силой и способны воздействовать на наши взрослые отношения.
Развитие
Человеческое развитие не заканчивается с наступлением половой зрелости, а продолжается на протяжении всего жизненного цикла. Успех зависит о того, как мы способны меняться под воздействием тех или иных проблем. Жизнь всегда бросает нам вызов, а каждый новый этап в развитии позволяет нам снова и снова оценить личные цели и ценности.
Цивилизация является источником социальных страданий
Фрейд заявлял, что склонность к агрессии является самым большим препятствием на пути к цивилизации. Немногие мыслители выглядели столь непоколебимо по отношению к этому человеческому качеству. В 1929 году, с расцветом европейского антисемитизма, Фрейд написал: «Человек человеку волк. Кто может это оспорить?». Фашистский режим запрещал теории Фрейда, как это делали впоследствии коммунисты. Его называли разрушителем морали, но сам он больше всего не любил Америку. Он полагал, что американцы направляют свою сексуальность в нездоровую одержимость деньгами: «Разве не грустно зависеть от этих дикарей, которые не являются лучшим классом людей?». Парадоксально, но именно Америка, в конце концов, оказалась самым благоприятным хранилищем идей Зигмунда Фрейда.
Сигизмунд (Зигмунд) Шломо Фрейд, (1856–1939), австрийский психиатр, основатель психоанализа
Человеческая культура зиждется на двух началах: на овладении силами природы и на ограничении наших влечений. Скованные рабы несут трон властительницы. Горе, если бы они были освобождены: трон был бы опрокинут, властительница была бы попрана.
В ходе развития культуры из сексуального было извлечено столько божественного и святого, что оскудевший остаток стал презираться.
Мы живем в очень странное и с удивлением отмечаем, что прогресс идет в ногу с варварством.
Хранилище идей создается вследствие потребности человека как то справиться со своей беспомощностью.
Каждый индивидуум поступился частью своего достояния, полноты своей власти, агрессивных и мстительных наклонностей своей личности. Кто не способен в силу своей неподатливой конституции соучаствовать в этом подавлении влечений, противостоит обществу как «преступник» или «отщепенец», если только его социальная позиция и выдающиеся способности не позволяют ему выдвинуться в качестве великого человека, «героя».
Нет ни одного человека, способного отказаться от наслаждения; даже религии приходится обосновывать требование отказаться от удовольствия в ближайшее время обещанием несравненно больших и более ценных радостей в некоем потустороннем мире.
Люди знают, что обрели контроль над силами природы до такой степени, что с их помощью они без труда могли бы истребить друг друга до последнего человека. Большая часть их беспокойства и несчастья вытекает именно из этого.
В молитве человек уверяется в непосредственном влиянии на божественную волю и тем самым приобщается к божественному всемогуществу.
Национальный характер – это конденсат истории народа.
Любому восприимчивому к воздействию искусства человеку оно знакомо как незаменимый источник наслаждения и утешения. Но легкий наркоз, в который нас погружает искусство, дает не больше, чем мимолетное отвлечение от тягот жизни.
Зависимость от объекта любви действует уничижительно; кто влюблен – тот покорен.
Сама по себе любовь – как страдание, лишение – снижает чувство собственной значимости, но взаимная любовь, обладание любимым объектом снова его повышает.
Человек любит то, чего не хватает его Я для достижения идеала.
Каким смелым и самоуверенным становится тот, кто обретает убежденность, что его любят.
Притязания ребенка на любовь матери безмерны, они требуют исключительности и не допускают дележки.
Многие загадки любовной жизни взрослых людей обусловлены лишь утрированием моментов инфантильной любви.
Ребенок, сосущий грудь матери, становится прототипом любых любовных отношений. Нахождение объекта, по сути, является его повторным обретением.
Никогда не бываем столь беззащитны, как тогда, когда любим, и никогда так безнадежно несчастны, как тогда, когда теряем объект любви или его любовь.
Наряду с житейской необходимостью любовь – великая воспитательница; любовь близких побуждает несложившегося человека обращать на законы необходимости с тем, чтобы избежать наказаний, связанных с нарушением этих законов.
Обычно враждебные чувства появляются позже, чем нежные; в своем сосуществовании они хорошо отражают амбивалентность чувств, господствующую в большинстве наших интимных отношений.
Когда люди женятся, они более – в большинстве случаев – не живут друг для друга, как они это делали ранее. Скорее, они живут друг с другом для кого то третьего, и для мужа вскоре появляются опасные соперники: домашнее хозяйство и детская.
Вероятно, нет ни одной детской, среди обитателей которой не царили бы сильные конфликты. Их мотивами являются борьба за любовь родителей, за обладание общими вещами, за место в комнате.
Маленький ребенок еще не знает глубокой бездны между человеком и животными, и высокомерие, с которым человек относится к животному, развивается у него позже.
Детство, лишенное чувство стыда, кажется нам впоследствии своего рода раем, а ведь этот самый рай не что иное, как массовая фантазия о детстве человека.
Маленький ребенок аморален, у него нет никаких внутренних торможений против стремления к удовольствию.
Его величество дитя должен исполнить неисполненные желания родителей, стать вместо отца великим человеком, героем, дочь должна получить в мужья принца в качестве позднего вознаграждения матери.
Самый уязвимый момент нарциссизма человека – жестоко попираемое реальностью бессмертие Я – сохраняется, найдя свое прибежище в ребенке.
Тот, кто знаком с психической жизнью человека, тот знает, что едва ли что нибудь другое дается ему столь трудно, как отречение от однажды изведанного удовольствия.
Человеку свойственно превыше всего ценить и желать того, чего он достичь не может.
Мы стремимся в большей степени к тому, чтобы отвести от себя страдания, нежели к тому, чтобы получить удовольствие.
Быть абсолютно честным с самим собой – хорошее упражнение.
Только воплощение в жизнь мечты детства может принести счастье.
В определенном смысле то, что мы называем счастьем, случается в результате предпочтительно непредвиденного удовлетворения длительное время сдерживаемых потребностей.
Пожелания долгой и счастливой жизни недорогого стоят; они являются рудиментом той эпохи, когда человек верил в магическую силу мысли.
По мере того как принцип удовольствия под влиянием внешнего мира преобразуется в более скромный принцип реальности, мы уже считаем себя счастливыми, если нам удалось избежать несчастья, превозмочь страдания.
Большинство людей в действительности не хотят свободы, потому что она предполагает ответственность, а ответственность страшит большинство людей.
Единственная цель жизни – это сам процесс существования, то есть вечная борьба за выживание.
Анатомия – это судьба.
Человек, который был бесспорным любимцем своей матери, через всю свою жизнь проносит чувство победителя и уверенности в удаче, которые нередко приводят к действительному успеху.
Мы все в глубине души считаем, что у нас есть основания быть в обиде на судьбу и природу за ущерб, как врожденный, так и нанесенный нам в детстве; все мы требуем компенсаций за оскорбления, нанесенные в наши юные годы нашему самолюбию. Отсюда проистекает претензия на исключение, на право не считаться с теми сомнениями и опасениями, которые останавливают остальных людей.
Смерть близкого может всколыхнуть в человеке все прошлое.
Острая скорбь после утраты собственного ребенка сотрется, однако мы остаемся безутешны и никогда не сможем подобрать замену. Все, что станет на опустевшее место, даже если сумеет его заполнить, остается чем то иным. Так и должно быть. Это единственный способ продлить любовь, от которой мы не желаем отречься.
Для каждого из нас мир исчезает с собственной смертью.
Жестоко попираемое реальностью бессмертие Я сохраняется, найдя свое прибежище в собственном ребенке.
Если хотите суметь вынести жизнь, готовьтесь к смерти.
Наука не является откровением, ей с самого начала не присущ характер чего то определенного, неизменного, безошибочного, чего так страстно желает человеческое мышление.
Ничто не обходится в жизни так дорого, как болезнь и глупость.
Любовь и работа – вот краеугольные камни нашей человечности.
Работа как ничто другое в жизни связывает человека с реальностью. В своей работе он, по меньшей мере, надежно привязан к части реальности, к человеческому обществу.
Каждый нормальный человек на самом деле нормален лишь отчасти.
Нет ничего дороже, чем болезнь и ее игнорирование.
Я не является хозяином в своем собственном доме.
То, от чего инфантильное Я в испуге спасалось бегством, взрослому и окрепшему Я часто кажется лишь детской игрой.
Я может обращаться с собой как с другими объектами, наблюдать за собой, критиковать себя и еще бог знает что с собой делать.
Мышление представляет собой пробное действие с использованием малых количеств энергии, схожее с передвижением маленьких фигур на карте, прежде чем полководец, приведет в движение свои многочисленные войска.
Люди более моральны, чем они думают, и гораздо более аморальны, чем могут себе вообразить.
Я идеал представляет собой отражение старого представления о родителях, выражение удивления их совершенством, которое ребенок им тогда приписывал.
Созвездия, безусловно, величественны, однако, что касается совести, Господь Бог выполнил несоразмерную работу и сделал ее небрежно, поскольку подавляющее большинство человеческих существ получило лишь ее скромную часть, едва достаточную для того, чтобы стоило об этом говорить.
Совесть становится тем строже и тем чувствительнее, чем больше человек удерживается от агрессии против других.
Инстинкты – это мифические сущности, величественные в своей неопределенности. В ходе психоанализа мы не можем пренебречь ими ни на минуту, при этом никогда не обладая уверенностью, что ясно их видим.
У женской груди скрещиваются любовь и голод.
У каждого человека есть желания, которые он не сообщает другим, и желания, в которых он не сознается даже себе самому.
Желаемое – это надежная и во всех значимых отношениях законченная картина забытых лет жизни пациента. Наша фантазия всегда работает по старым образцам.
Неудовлетворенные желания – движущие силы мечтаний, а каждая фантазия по отдельности – это осуществление желания, исправление неудовлетворяющей действительности.
Мир фантазии представляет собой «щадящую зону», которая создается при болезненном переходе от принципа удовольствия к принципу реальности.
Отношения психоаналитика и анализируемого основаны на любви к истине, то есть на признании реальности.
Пациент, который повсюду рассказывает о своем психоанализе, с самого начала рискует свести его на нет.
Лучший способ для пациента взять реванш – это продемонстрировать на себе самом беспомощность и несостоятельность врача.
Люди говорят о денежных вопросах с той же лживостью, что и о сексуальных проблемах. В психоанализе и то, и другое необходимо обсуждать с одинаковой откровенностью.
Болезнь пациента вовсе не представляет собой нечто законченное, окаменелое, а продолжает расти и развиваться, как живое существо. Как только лечение захватывает пациента, то оказывается, что все новое творчество болезни направляется на отношение к психоаналитику.
Образование симптома представляет собой замену того, чему появиться непозволительно.
Настоящий мазохист всегда поставит щеку там, где у него есть перспектива получить удар.
Мазохист хочет, чтобы с ним обращались как с маленьким, беспомощным и зависимым, но главное – как со скверным ребенком.
